103012, г.
Москва, ул. Ильинка, 21
Заявитель:
Солопов Виталий Леонидович,
проживающий:
Ростов н/Д,
Уважаемый
Суд!
Подтверждаю получение Вашего письма № 6620 от12.10.2001 г.
В связи с тем, что, по-видимому, мне не удастся лично прибыть на слушание моей жалобы в Конституционном Суде РФ, прошу приобщить к материалам дела мое настоящее письменное объяснение.
В дополнение
к моим аргументам, изложенным в основной жалобе, прошу Конституционный Суд РФ
вынести решение с учетом моих нижеприведенных доводов:
Моя позиция с точки зрения
норм Европейской Конвенции о правах человека состоит в следующем:
Считаю, что обжалуемые мною нормы права и сами по себе и в том смысле, который придан им органами социальной защиты населения, нарушают мои права, гарантированные ст. 14 (запрещение дискриминации) и ст. 1 Протокола № 1 (право беспрепятственного владения имуществом) к Европейской конвенции о правах человека, по следующим основаниям:
В результате установления мне инвалидности и факта значительной утраты трудоспособности, начиная с 30 марта 1998 г. у РФ возникло денежное обязательство по ежемесячной выплате мне определенных денежных сумм.
Решением Ворошиловского районного суда г. Ростова н/Д от 22 марта 1999 г., вступившего в силу определением Ростоблсуда от 2 июня 1999 г., на РФ была возложена обязанность выплачивать мне платежи в большем размере, чем те, которые до того РФ добровольно выплачивала.
Таким
образом, по моему мнению, я был признан собственником имущества в виде
значительных денежных сумм, обязанность по ежемесячной выплате которых Законом
и решением суда была возложена на РФ.
По моему мнению,
рассматриваемые правоотношения между мною и РФ, относятся к правоотношениям
между двумя равноправными субъектами гражданского права.
Иными словами, РФ выступает в
споре со мной не как носитель публичной власти, а как субъект гражданского
права, а потому и наши правоотношения
подлежат урегулированию с применением норм Европейской Конвенции о правах
человека.
Даты нарушения моих прав, которые
касаются предмета моей жалобы в КС РФ:
1.
По моему мнению, первой датой, когда РФ
нарушило мои права, гарантированные ст. 1 Протокола № 1 является июль 2000 г.,
- когда выяснилось, что органы соцзащиты не намерены проиндексировать мне, назначенное
судом возмещение вреда, причиненного здоровью и денежную компенсацию на
приобретение продтоваров пропорционально повышению МРОТ.
2.
По моему мнению, второй датой, когда РФ
нарушило мои права, гарантированные ст. 1 Протокола № 1 является 15 февраля
2001 г., - когда вступила в силу новая редакция Чернобыльского Закона,
установившая, что в любом случае, размер положенного мне возмещения вреда не
может быть выше 10000 руб. в месяц.
Таким
образом, хотя изначально правоотношения между мною и РФ возникли до 5 мая 1998
г. (даты вступления в силу Европейской Конвенции о правах человека в отношении
РФ), но оба нарушения, на которые я ссылаюсь, произошли во время действия норм
Европейской Конвенции о правах человека на территории России.
Хотя начальная дата возникновения между мною и РФ правоотношений по возмещению вреда здоровью, относится ко времени причинения мне увечья, - к 1986 г., к периоду, в отношении которого нормы Европейской Конвенции не могут быть применены, но для разрешения нынешнего спора, полагаю, необходимо вернуться к событиям того года, что даст возможность правильно оценить все обстоятельства моих нынешних правоотношений с РФ.
По моему
мнению, тут необходимо обратить внимание на то, что увечье причинено мне в
результате противоправных и виновных действий СССР, правопреемницей которого по
всем обязательствам, в частности и передо мной, является РФ.
Что я имею в
виду?
1. действовавшие тогда Нормы
радиационной безопасности (НРБ-76), жестко устанавливали, что даже штатные работники,
в чьи служебные обязанности входит обслуживание установок, связанных с
использованием радиоактивных веществ, могут быть привлечены к ликвидации
радиационной аварии только при условии:
-
полной добровольности (согласие должно быть выражено письменно)
-
привлекаемые работники должны быть предупреждены о планируемых дозах
облучения и о возможных последствиях получения таковых доз для здоровья
-
даже для штатных работников,
даже в случае устранения последствий аварии, суммарная доза внешнего и
внутреннего облучения не должна была превышать 5 БЭР в год
2. по отношению ко мне все эти
требования были нарушены:
-
о желании добровольно принять участие в ликвидации последствий аварии
меня никто не спрашивал, я был послан в
обычную трудовую командировку приказом по предприятию (о чем подробно говорю
ниже)
-
мне никто не сообщил, что действующие
нормы радиационной безопасности запрещают облучать даже штатный персонал АЭС
более чем 5 БЭР в год, допустимая доза населения – 0,5 БЭР в год
-
что касается граждан, не
принадлежащих к персоналу АЭС, то их участие в ликвидации аварий никаким актом
не предусмотрена, но уж если меня привлекли, то, естественно, мне не могли
установить более высокую допустимую дозу облучения
-
в действительности я получил
только внешнего облучения по официальным данным 2,5 БЭР за 10 дней, что, как
установила ВТЭК, и привело к
инвалидности 3-й группы
-
данные о моем внутреннем
облучении неизвестны
Полагаю, что к моей жалобе применимы следующие прецеденты Европейского Суда по правам человека:
1.
Доймеланд против Федеративной Республики Германии
(судебное решение по делу Доймеланд от 29 мая 1986 г. Series A, No 100)
2.
Греческие
нефтеперерабатывающие заводы "Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции (судебное решение от 9
декабря 1994г. Series A, No 301-B)
3.
гражданка Аккус против
Турции (сб. 1997 – IV, вып. 43, 09.07.1997)
Почему я считаю данные прецеденты применимыми к моей жалобе?
А. Одним из ключевых моментов в моем споре с РФ является вопрос, – является ли возмещение вреда, причиненного моему здоровью в результате участия в ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС «социальной выплатой», либо данное возмещение является гражданско-правовой обязанностью РФ передо мной, возникшей из деликта, связанного с исполнением трудовых обязанностей?
По моему
мнению, данный вопрос подробно изучен Европейским Судом при рассмотрении дела
Доймеланд против ФРГ.
Европейский
Суд ясно заявил свою оценку – споры по поводу выплат в счет возмещения вреда,
причиненного здоровью, являются спорами по определению «гражданских прав и
обязанностей» в смысле Европейской Конвенции по правам человека.
В моем
случае данный вывод тем более очевиден, поскольку мое право на данное имущество
в виде денежных платежей, признано российским судом, в то время как г-же
Доймеланд германским судом в удовлетворении иска было отказано. Таким образом,
я уже признан судом законным собственником имущества в виде ежемесячных
денежных платежей, и мое положение более благоприятно по сравнению с положением
г-жи Доймеланд.
В то же
время, в решении от 30 января 2001 г. по вопросу приемлемости жалобы №
46671/99, поданной П. Бурковым против РФ, Европейский Суд заявил о том, что он не может подменять собой внутригосударственные
органы власти при определении или пересмотре сумм льгот и компенсации,
предусмотренных шкалой социальных пособии (см. mutatis mutandis решение Второй
секции Европейского суда от 28 октября 1999 г. по жалобе № 40772/98
"Панченко против Латвии" (Pancenko v.
Latvia).
Исходя из
изложенного, полагаю, что мой спор с РФ это не столько спор о размере
присужденного мне имущества, сколько с одной стороны - спор об устранении
незаконных препятствий во владении присужденным мне имуществом, с другой
стороны – спор о сохранении действительного размера присужденного мне имущества
в виде денежных сумм, размера адекватного реальной инфляции.
И уж ни в
коем случае это не спор о размере «социальной выплаты».
Б. Следующим ключевым моментом в
моем споре с РФ является вопрос, – подлежат ли положенные мне по закону и по
решению суда денежные платежи полной защите от инфляции, либо Государство имеет
право индексировать эти платежи, руководствуясь соображениями, не учитывающим
реальный уровень инфляции?
По моему мнению, данный вопрос подробно изучен Европейским Судом при
рассмотрении дел гражданки Аккус против Турции (сб. 1997 – IV, вып. 43, 09.07.1997) и Греческие нефтеперерабатывающие заводы
"Стрэн" и Стратис Андреадис против Греции
(судебное решение от 9 декабря 1994г. Series A, No 301-B)
Европейский Суд ясно заявил свою оценку, – выплата денежных сумм без учета
инфляции означает нарушение норм ст. 1 Протокола № 1 к Европейской Конвенции.
В деле гражданки Аккус против Турции Европейский Суд вынес решение о
том, что выплата денежной суммы хотя и проиндексированной, но в меньшем размере
по сравнению с реальной инфляцией за соответствующий период времени, также
представляет собой нарушение норм ст. 1 Протокола № 1 к Европейской Конвенции.
Что касается ст. 14 Европейской Конвенции (запрет дискриминации), то
обращаю внимание на то обстоятельство, что у лиц, получивших трудовое увечье не
в Чернобыле, ранее назначенные суммы в возмещение вреда, причиненного здоровью,
проиндексированы пропорционально повышению МРОТ с 1.07.2000 г., что
доказывается прилагаемой копией приказа № 176 от 06.07.2000 г. Филиала № 12 РРО
ФСС РФ «Об индексации ежемесячных страховых выплат»
Моя позиция с точки зрения
норм российского законодательства состоит в следующем:
1. Я участвовал в ликвидации
последствий катастрофы на ЧАЭС в период времени с 25 августа по 3 сентября 1986
г., что
подтверждается:
-
прилагаемой копией выписки из приказа № 2689/к от 21.08.86 г.
2. В тот период времени я был
работником государственного предприятия – РВПО (Ростовское вертолетное производственное объединение).
3. Между мною и РВПО
существовали трудовые отношения, регулируемые КЗоТ РСФСР.
4. Хотя участие в ликвидации
катастрофы на ЧАЭС я принимал, будучи прикомандирован к войсковой части Минобороны СССР, но статуса
гражданского лица я не терял, статуса работника РВПО я не терял, статуса
военнослужащего, либо лица, призванного на военные сборы, не приобретал
5. Я был послан в обычную
трудовую командировку, связанную с необходимостью обслуживать продукцию нашего
предприятия, а именно – вертолеты марки МИ-26 (изделие № 90), выпускаемые нашим
предприятием.
6. Вертолеты, которые я
обслуживал в Чернобыле, были на гарантии. Согласно условий гарантии, РВПО
обязано было силами своих работников и за свой счет в течение года устранять
все выявленные недостатки в вертолете. Данное положение касалось вообще любого
вертолета, а не только тех, которые были задействованы в Чернобыле.
7. Таким образом, в Чернобыль я был направлен в порядке
обычной трудовой командировки, согласно приказа по предприятию № 2689/к от 21
августа 1986 г.
8. 30 марта 1998 г. мне была
установлена 3-я группа инвалидности и определена потеря трудоспособности в
размере 60%.
9. Причиной инвалидности, а
соответственно и потери трудоспособности, указано мое участие в ликвидации
последствий катастрофы на ЧАЭС.
10. На основании норм Закона РФ
«О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие
катастрофы на Чернобыльской АЭС» в редакции Федерального закона от 24 ноября
1995 года № 179-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О социальной
защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на
Чернобыльской АЭС», органами социальной защиты мне было назначено:
-
возмещение вреда, причиненного здоровью в размере утраченного
заработка, исходя из заработка за 12 месяцев перед установлением инвалидности,
т. е. из заработка за март 97 г. – март 98 г., что составило 593,32 руб. в
месяц.
-
денежная компенсация на питание в размере 3 МРОТ, что составило 250,47
руб. в месяц.
11. Решением Ворошиловского
районного суда от 22.03.99 г. был удовлетворен мой иск к органам соцзащиты. Суд
обязал МУСЗН назначить мне возмещение вреда исходя из условного заработка за
период времени с 25.08.86 г. по 3.09.86 г., то есть за период моего участия в
ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС.
Принимая
такое решение, суд сослался не только на п. 25 ст. 14 Закона РФ «О
социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие
катастрофы на Чернобыльской АЭС» в редакции Федерального закона от 24 ноября
1995 года № 179-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О социальной
защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на
Чернобыльской АЭС», но и на положения
ст. 1086 ГК РФ и ст. 15
«Правил возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем,
профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с
исполнением ими трудовых обязанностей».
Удовлетворяя мои требования о взыскании возмещения вреда, суд сослался не только на то обстоятельство, что п. 25 ст. 14 Чернобыльского закона дает мне право на возмещение исходя из условного заработка.
Суд пришел к выводу, что и с точки зрения общих норм права, регулирующих правоотношения в данной сфере, я имею право на возмещение на основе условного заработка, поскольку и ГК РФ и «Правилами…», предусмотрено, что в случае изменения заработка перед увечьем, по причине изменения условий труда, а соответственно и оплаты, работник имеет право на возмещение на основе заработка в новых условиях. В моем случае – это заработок за период пребывания в Чернобыле.
Таким
образом, суд пришел к выводу, что не только с точки зрения специальной нормы
(п. 25 ст. 14 Чернобыльского закона), но и с точки зрения норм ГК РФ и
«Правил…» я имею право на возмещение вреда здоровью в размере условного
заработка, начисленного мне за работу в Чернобыле.
12. На основе
вышеприведенных норм гражданского права, суд определил мне возмещение вреда в
размере 3196,46 руб. в месяц с
последующей индексацией.
13. Федеральным законом от 19
июня 2000 г. № 82-ФЗ «О минимальном размере оплаты труда» установлено, что МРОТ
повышается с 1.07.2000 г. в 1,581 раза, с 1.01.2001 г. в 1,515 раза, с
1.07.2001 г. в 1, 5 раза. В законе особо подчеркнуто, что данное повышение МРОТ
полностью распространяется на случаи индексации утраченного заработка в
результате трудового увечья.
14. Если руководствоваться ст. ст. 318, 1091 ГК РФ, п. 25 ст. 14 Чернобыльского Закона и решением Ворошиловского суда от 22.03.99 г., то в соответствии с 82-ФЗ, размер возмещения вреда, причиненного моему здоровью, должен составить:
-
с 1.07.2000 г. 5053,6 руб. в
мес. (3196,46 х 1,581)
-
с 1.01.2001 г. 7656,2 руб. в мес. (5053,6х 1,515)
-
с 1.07.2001 г. 11484,3 руб. в
мес. (7656,2х 1,5)
15. кроме того, с момента
установления мне инвалидности, на основании п. 22 ст. 14 Чернобыльского закона,
мне выплачивалась «денежная компенсация на приобретение продовольственных
товаров» в размере 3 МРОТ, что на то время составляло 250,47 руб. в мес.
По моему мнению, с точки
зрения ГК РФ и «Правил…» данная
компенсация является дополнительным возмещением вреда – расходами на
дополнительное питание.
Согласно норм ГК РФ и
«Правил…», а с 6.01.2000 г. и согласно
норм Федерального закона от 24
июля 1998 г. N 125-ФЗ "Об обязательном социальном страховании от
несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний" (с изм.
и доп. от 17 июля 1999 г., 2 января 2000 г.)
расходы на дополнительное питание, наряду с возмещением вреда в размере
утраченного заработка подлежат индексации пропорционально повышению МРОТ.
Таким образом, денежная
компенсация на приобретение продовольственных товаров должна была составить:
-
с 1.07.2000 г. 395,99
руб. в мес. (250,47 х 1,581)
-
с 1.01.2001 г. 599,92 руб. в мес. (395,99 х 1,515)
-
с 1.07.2001 г. 899,88 руб. в
мес. (599,92 х 1,5)
16. в действительности же,
органы соцзащиты и возмещение вреда в размере утраченного заработка и денежную
компенсацию на приобретение продтоваров проиндексировали единственный раз – с
1.01.2001 г. на 19,8%. Свои действия органы соцзащиты объясняют тем, что и
возмещение вреда в размере утраченного заработка и денежная компенсация на
приобретение продтоваров, выплачиваемые мне, не являются возмещением вреда в
смысле ГК РФ, «Правил…» и 125-ФЗ
"Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на
производстве и профессиональных заболеваний", а являются «социальной
выплатой», размер которой не подлежит индексации пропорционально МРОТ.
17. С моей точки зрения создалась абсурдная ситуация, а именно:
-
несомненно, что увечье я получил в результате трудового увечья в период
трудовой командировки, будучи работником РВПО по трудовому договору
-
если бы увечье я получил не в Чернобыле, то при прочих равных условиях,
сегодня бы мне за счет средств Фонда соцстраха выплачивалось бы в возмещение
вреда, причиненного здоровью в размере утраченного заработка - 11484,3 руб. в мес., расходы на
дополнительное питание - 899,88 руб. в мес. – на
основании Федерального закона от 19 июня 2000 г. № 82-ФЗ «О минимальном размере
оплаты труда»
-
но в силу того, что увечье я получил в Чернобыле, законодатель
разработал специальный закон, который, очевидно, разработан с целью повысить
уровень моего возмещения по сравнению с иными случаями причинения вреда. В действительности же органы соцзащиты
назначили мне и возмещение вреда в размере утраченного заработка и денежную
компенсацию на приобретение продтоваров в три раза ниже, чем применительно к случаю,
если бы я получил обычное трудовое увечье, никак не связанное с Чернобылем!
18. Кроме того, изменениями,
внесенными в Чернобыльский Закон с 15 февраля 2001 г., установлено, что в любом
случае возмещение вреда, причиненного здоровью инвалида ЧАЭС не должно
превышать 10000 руб. в мес.
Выходит, что даже если бы
органы соцзащиты и назначили бы мне возмещение вреда с увеличением пропорционально повышению МРОТ
(что составило бы с 1.01.2001 г. 11484,3 руб. в мес.), то с 15.02.2001 г. этот
размер подлежал бы уменьшению до 10000 руб. в мес.
Данная правовая норма беспрецедентна.
Нормами гражданского права,
действовавшими и в 1986 г. и по настоящее время, закреплен принцип полного
возмещения вреда. Ни одной категории пострадавших граждан не предусмотрено
ограниченное возмещение вреда (за исключением случая, когда причинитель вреда –
физическое лицо и его материальное положение не позволяет возмещать вред в
полном объеме, но у меня-то, обязанность по возмещению вреда лежит не на физическом
лице, а по Закону и по решению суда - на Государстве, и закон не
предусматривает в таком случае ограничение размера возмещения!)
19.
Что касается утверждения, что выплачиваемые мне возмещение вреда в
размере утраченного заработка и компенсация на приобретение продтоваров – это
«социальная выплата», не основанная на нормах гражданского права и не могущая
быть рассчитана по нормам ГК РФ, «Правил…» и 125-ФЗ, то такая позиция, по моему
мнению, полностью лишает меня
конституционного права на возмещение вреда по случаю инвалидности и потери трудоспособности.
В самом деле,
-
существуют общие нормы возмещения вреда, причем ГК РФ установлено, что
иные нормы могут быть применены только в случае, если они улучшают положение
пострадавшего по сравнению с нормами ГК РФ (ст. 1084 ГК).
-
Ст. 1 «Правил…» было установлено, что и в случае трудового увечья,
отношения регулируются не только «Правилами….»,
но и ГК РФ
и, наконец:
-
и ГК РФ и «Правила…» и 125-ФЗ от 24 июля 1998 г. содержат нормы о том, что зарплата, пенсии, пособия и
иные выплаты в счет возмещения вреда не засчитываются и не влекут уменьшение
размера возмещения вреда
-
если уж согласиться с точкой зрения органов соцзащиты, то это означает,
что выплачиваемые мне сегодня возмещение вреда и компенсация на питание,
являющиеся «социальными выплатами», должны выплачиваться сверх положенных мне
по ГК РФ и «Правил…» гражданско-правового возмещения вреда, поскольку ГК РФ и
«Правила…» и 125-ФЗ запрещают засчитывать какие-либо пособия в счет возмещения
вреда.
На самом же деле, органы соцзащиты
трактуют факт предоставления мне «социальных выплат» как обстоятельство
исключающее для меня требовать возмещение вреда на основании общих норм
гражданского права.
Таким образом,
законодательная и исполнительная ветви власти РФ практически вывели мое право
на возмещение вреда за пределы правового поля, предназначенного для всех без
исключения граждан РФ в случае причинения вреда их здоровью.
Отнесение моего возмещения к
«социальной выплате» означает, что я утрачиваю право на определение размера по нормам
гражданского права, утрачиваю право на адекватную защиту от инфляции,
определение размера моего возмещения фактически отдается на административное
усмотрение государственных органов. Из полноправного субъекта гражданского
права, я превращаюсь в объект приложения административных мер.
Отношения между мною и
государством из гражданско-правовых, по сути, переводятся в
административно-правовые.
Повторно обращаю внимание
Конституционного Суда РФ, что сложившаяся правовая ситуация противоречит Постановлению
КС РФ № 18-П от 1.12.1997 г. по делу "О проверке конституционности
отдельных положений статьи 1 Федерального закона от 24 ноября 1995 года "О
внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О социальной
защите граждан подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на
Чернобыльской АЭС"
Как
справедливо отмечено в замечаниях от 1.03.2000 г. по проекту Федерального
закона "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О социальной защите
граждан, подвергшихся воздействию радиации
вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС", поданных
представителем КС РФ в Государственной Думе РФ Р. И. Ивановой:
«-
признанный государством объем возмещения вреда должен безусловно соблюдаться,
то есть не может быть уменьшен тем гражданам, которые его получали до принятия
Федерального закона от 24 ноября 1995 года и настоящего законопроекта;
-
государство должно обеспечить гражданам гарантированную стабильность при
реализации ими права на возмещение вреда, предусмотренного статьей 42
Конституции Российской Федерации, а это означает, что она не должна быть
меньшей по своему уровню, чем в сфере других правоотношений, складывающихся на
основе норм отраслевого законодательства. Тем более, что и при возмещении вреда
в порядке гражданско-правовой ответственности также не допускается снижение
установленного объема и размера возмещаемого вреда;
-
устанавливая размеры доплат и компенсаций гражданам,
пострадавшим вследствие чернобыльской катастрофы, государство не должно умалять
их право на возмещение вреда или вводить ограничения, не совместимые с
конституционно значимыми целями, закрепленными в статье 55 (часть 3)
Конституции Российской Федерации.»
В действительности же
Государство пошло по пути уменьшения уже признанного Законом и судом в отношении
меня объема возмещения вреда. Ведь индексация адекватная реальной инфляции
означает не что иное, как способ
определения действительного размера имеющегося обязательства на день его
исполнения. Индексация же ниже реальной инфляции означает незаконное снижение
размера денежного обязательства.
Общеизвестно, что с марта 1998 г., в стране имелась значительная
инфляция, по данным Госкомстата, рост стоимости жизни составил более 300%.
Достаточно вспомнить август 1998 г.
Тем не менее, мне Государство проиндексировало признанный Законом и судом
размер денежного обязательства всего на 19,8%, что привело к значительному
снижению реального размера этого обязательства.
Как видно из приведенных мною доводов,
Государство значительно уменьшило размер признанного в отношении меня объема
возмещения вреда по сравнению с размером, определенным на основании общих,
базовых норм, регулирующих данную сферу правоотношений.
А с учетом того, что общие нормы гражданского права
не позволяют засчитывать любую, как бы она не называлась, «социальную выплату»
в счет возмещения вреда, причиненного здоровью гражданина, то такая позиция
Государства означает, что я полностью лишен конституционного права на
возмещение вреда, причиненного здоровью.
В связи с изложенным,
вызывает удивление позиция Верховного Суда РФ, обратившегося с запросом в КС РФ
с просьбой проверить конституционность моего права на возмещение вреда, исходя
из условного заработка за период работы в Чернобыле, составивший у меня всего 10 дней.
После ознакомления с
запросом ВС РФ, у меня создалось впечатление, что уважаемые члены ВС РФ не слышали
о том, что:
-
и ГК РФ (п. 5 ст. 1086) в
редакции, действовавшей на момент определения мне размера возмещения, (ст. 15) содержал норму о том, что:
«Статья 1086.
Определение заработка (дохода), утраченного в результате повреждения здоровья
5. Если в заработке (доходе) потерпевшего произошли до причинения ему
увечья или иного повреждения здоровья устойчивые изменения, улучшающие его имущественное
положение (повышена заработная плата по занимаемой должности, он переведен на
более высокооплачиваемую работу, поступил на работу после окончания учебного
учреждения по очной форме обучения и в других случаях, когда доказана
устойчивость изменения или возможности изменения оплаты труда потерпевшего),
при определении его среднемесячного заработка (дохода) учитывается только заработок
(доход), который он получил или должен был получить после соответствующего
изменения.»
-
и «Правила…», в редакции,
действовавшей на момент определения мне размера возмещения, (ст. 15) содержали норму о том, что:
«Статья 15. Порядок подсчета
среднемесячного заработка
…В случае изменения специальности, квалификации или должности в течение
12 месяцев, предшествовавших увечью или профессиональному заболеванию, по
желанию потерпевшего исчисление среднемесячного заработка производится исходя
из заработка в новых условиях.»
-
и Федеральный закон от 24 июля 1998 г. N 125-ФЗ (п. 6 ст. 12)
содержит норму о том, что:
«Статья 12. Размер ежемесячной
страховой выплаты
6. Если в заработке застрахованного до наступления страхового случая
произошли устойчивые изменения, улучшающие его имущественное положение
(повышена заработная плата по занимаемой должности, он переведен на более высокооплачиваемую
работу, поступил на работу после окончания учебного учреждения по очной форме
обучения и в других случаях, когда доказана устойчивость изменения или
возможности изменения оплаты труда застрахованного), при подсчете его среднего
месячного заработка учитывается только заработок, который он получил или должен
был получить после соответствующего изменения.»
Это впечатление о неосведомленности ВС РФ о существовании вышеупомянутых
норм гражданского права тем более удивительно, что еще в марте 1999 г. данные
нормы права были применены Ворошиловским судом г. Ростова н/Д в деле по моему
иску к органам соцзащиты, а Ростовский областной суд подтвердил правомерность
применения данных норм к моему спору.
Что касается утверждения ВС РФ о том, что упоминание в самом тексте
Чернобыльского Закона, о моем праве на возмещение вреда исходя из условного
заработка за период работы менее месяца в Чернобыле, необоснованно ставит меня
в более благоприятное положение по сравнению с другими чернобыльцами,
работавшими в тех же условиях, что и я, но более длительный срок, то считаю
данный довод не соответствующим действительности.
В самом деле, за период работы в Чернобыле несколько дней были оплачены
мне в 2-х, 3-х и 4-х кратном размере. Что изменилось бы, если бы я работал в
этих условиях не 10 дней, а несколько месяцев?
Руководствуясь вышеупомянутыми нормами права, я требовал бы возмещение
вреда, основываясь на моем заработке в новых условиях, то есть опять-таки за
период работы в Чернобыле. Очевидно, что с этими доводами согласился бы и суд
первой инстанции и Ростоблсуд, ведь они уже применили ко мне и ст. 1086 ГК РФ и
ст. 15 «Правил…».
Таким образом, мое право на возмещение вреда из
условного заработка, не дает мне никаких преимуществ по сравнению с
гражданином, работавшим в Чернобыле более месяца – он также не лишен права требовать
возмещение из заработка в период работы в Чернобыле как и я, ссылаясь на общие
нормы гражданского права, отсюда и его возмещение будет вполне сопоставимым с
моим возмещением.
На основании изложенного, поддерживаю мою жалобу
в полном объеме и полагаю, что имею право на возмещение вреда, причиненного
здоровью в размере утраченного заработка за период работы в Чернобыле, а также
имею право на индексацию признанного размера возмещения вреда в размере
утраченного заработка и денежной компенсации на продовольственные товары
пропорционально повышению МРОТ в соответствии с законом от 19 июня 2000 г. №
82-ФЗ "О минимальном размере оплаты труда"
Приложения:
1.
копия приказа № 2689/к от 21 августа 1986 г.
2. копия справки № 68 от 4 сентября 1986 г., выданной в/ч 78544.
3. копия трудовой книжки на 3
листах.
4. копия приказа № 176 от
06.07.2000 г. Филиала № 12 РРО ФСС РФ «Об индексации ежемесячных страховых
выплат»
31.10.2001 г.