ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ

 

ХОФФМАНН (HOFFMANN) ПРОТИВ ГЕРМАНИИ

 

ЖАЛОБА № 34045/96

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

11 октября 2001 г.

 

СТРАСБУРГ

 

По делу "Хоффманн против Германии" Европейский Суд по правам человека (Четвертая секция), заседая Палатой в составе:

A. Пастора Ридруехо, Председателя Палаты,

Г. Ресса,

Л. Кафлиша,

И. Кабрала Баррето,

B. Буткевича,

Н. Ваич,

М. Пеллонпяя, судей,

а также при участии В. Берже, Секретаря Секции Суда, заседая за закрытыми дверями 20 сентября 2001 г., вынес следующее Постановление:

 

ПРОЦЕДУРА

 

1. Дело было инициировано жалобой (№ 34045/96), поданной 15 июля 1996 г. в Европейскую Комиссию по правам человека против Федератив­ной Республики Германии гражданином Германии Фридхельмом Хоффманном (Friedhelm Hoffmann) (далее — заявитель) в соответствии с быв­шей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и ос­новных свобод.

 

2. Власти Германии были представлены их уполномоченными Г. Фёльсков-Тиз (Н. Voelskow-Thies) (Ministerialdirigentin), Федеральное министерство юстиции Германии, на начальной стадии разбирательства, и, далее, К. Штольтенбергом (К. Stoltenberg), (Ministerialdirigent), Феде­ральное министерство юстиции Германии.

 

3. Заявитель, в частности, утверждал, что решения судов Германии об отклонении его требования на доступ к дочери, рожденной вне брака, привели к нарушению его права на уважение семейной жизни и что он являлся жертвой дискриминационного отношения в его адрес. Кроме того, он жаловался на нарушение его права на справедливое разбиратель­ство. Он ссылался на Статьи 6, 8 и 14 Конвенции.

 

4. Жалоба была передана в Европейский Суд 1 ноября 1998 г., после вступления в силу Протокола № 11 к Конвенции (пункт 2 Статьи 5 Про­токола № 11 к Конвенции).

 

5. Жалоба была направлена на рассмотрение в Четвертую секцию Ев­ропейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В рамках Секции Палата, рассматривающая дело (пункт 1 Статьи 27 Конвенции), была сформирована в соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента Суда.

 

6. Решением от 12 декабря 2000 г. Палата объявила жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.

 

ФАКТЫ

 

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

7. Заявитель — гражданин Германии, 1954 года рождения, проживает в г. Мюлхайм (Mulheim). Он является отцом ребенка по имени И. (J.), рожденного вне брака 25 августа 1981 г. Заявитель и мать ребенка, С. (С.), жили вместе на момент рождения ребенка. Они разошлись весной 1987 года.

 

Мать И. вышла замуж в 1992 году, и фамилия И. была изменена на новую фамилию матери.

 

8. 23 июня 1987 г. суд Мюлхайма принял решение, что заявитель дол­жен обладать правом навещать свою дочь. Соответствующие договорен­ности о посещениях были зафиксированы утвержденным судом соглаше­нием между родителями в июле 1987 года. По условиям этого соглашения заявитель имел право навещать своего ребенка каждые четырнадцать дней. После нескольких первых посещений заявитель больше не пользовался своим правом на доступ к дочери.

 

9. 9 мая 1990 г. мать И. обратилась в суд Мюлхайма для внесения изменений в вышеуказанное соглашение для того, чтобы заявителю в дальнейшем не был разрешен доступ к его ребенку. Утверждалось, что заявитель не пользовался своим правом на доступ в течение трех лет, так что И. полностью забыла его. Желание заявителя снова увидеть ее не отвечало интересам И.

 

10. 12 июня 1990 г. Отдел по делам молодежи (Jugendamt) Мюлхайма, рассмотрев доклад католической благотворительной организации "Диаконишес Верк" (Diakonisches Werk), рекомендовал не предоставлять заяви­телю право на доступ к его ребенку.

 

11. 9 октября 1990 г. суд Мюлхайма распорядился о подготовке меди­цинского заключения по вопросу доступа. В заключении от 27 июня 1991 г. содержалась рекомендация о том, чтобы контакт между заявителем и И. выстраивался осторожно и постепенно, несмотря на опасность для эмоционального баланса И. При этом установившиеся прочные эмоцио­нальные узы между И. и ее матерью и доверительные отношения с парт­нером последней не должны нарушаться.

 

12. В следующем заключении, от 26 августа 1991 г., организация "Диаконишес Верк" рекомендовала провести встречу заявителя и И. в Центре воспитательной помощи (Erziehungsberatungsstelle). При позитивном ре­зультате подобные контакты должны были быть расширены, или в случае негативного опыта доступ должен был бы быть прекращен. Отдел по делам молодежи согласился с такой оценкой.

 

13. 3 ноября 1992 г. центр воспитательной помощи Мюлхайма под­твердил, что между 10 августа и 11 сентября 1992 г. И. трижды встречалась с заявителем в стенах центра в присутствии матери. Было указано, что И. ощущает конфликты между родителями, в результате чего находилась под растущим эмоциональным напряжением.

 

14. 14 декабря 1992 г. суд Мюлхайма заслушал заявителя и мать И. В ходе этого и последующих разбирательств стороны были представлены адвокатами.

 

15. 18 декабря 1992 г. суд Мюлхайма заслушал на тот момент семилет­него ребенка в отсутствие его родителей. Девочка утверждала, что она не признает своего настоящего отца и не желает его видеть.

 

16. 23 января 1993 г. суд отменил свое ранее принятое решение от 23 июня 1987 г. и утвержденное судом соглашение от июля 1987 года.

 

Суд отметил, inter alia, что заявитель не пользовался своим правом на свидание с дочерью с 1987 года и что мать И. выступала против требования заявителя. Окружной суд пришел к выводу, что заявитель не имеет права на доступ к своей дочери.

 

Ссылаясь на статью 1711 Германского Гражданского Уложения (BurgerlichesGesetzbuch), суд указал на то, что мать, осуществляя свое право на опеку, определила отношения ребенка с третьим лицом, и именно поэтому ее желание имело решающее значение. Отцу могло быть предо­ставлено право на доступ только по распоряжению суда, если это отвечает интересам ребенка. В соответствии с выводами Окружного суда эти усло­вия не выполнялись в случае с заявителем. Суд считал, что поскольку родители разошлись, когда И. было всего полтора года, и поскольку за­явитель не пользовался своим правом на доступ в течение нескольких лет, он является посторонним человеком по отношению к ребенку. Между ребенком и заявителем не существует уз, и ребенок не признает в нем своего отца.

 

Далее, суд установил, что попытка преодолеть сложившуюся ситуацию не имела успеха. Он отметил, что в ходе нескольких встреч между заяви­телем и его дочерью в Центре воспитательной помощи в августе и сентябре 1992 года он так и остался незнакомцем для И., которая не хотела кон­тактировать со своим отцом. По мнению Окружного суда, не в интересах И. действовать в противоречие ее желанию. После некоторых изменений новый муж ее матери стал лицом, осуществляющим функции родителя (mdnnliche Bezugsperson). Стабильное положение и эмоциональное состо­яние И. подверглись бы потрясениям, если бы контакты с посторонним человеком осуществлялись принудительно. В этом контексте Окружной суд пришел к выводу, что И. очень чувствительна и уязвима и поэтому нуждается в стабильных условиях проживания и семейной жизни, свобод­ной от конфликта. Ее физическое и эмоциональное состояние могли бы легко пошатнуться, и она испытывала бы трудности в собранности и обучении. Поэтому с ее желанием не иметь каких-либо контактов с отцом следует согласиться.

 

17. 26 марта 1993 г. Земельный суд г. Дуйсбург (Duisburg) отклонил жалобу заявителя.

 

Земельный суд согласился с выводами суда Мюлхайма по статье 1711 Германского Гражданского Уложения. Окружной суд также установил, что доводы, высказанные заявителем в жалобе, не содержат каких-либо новых элементов, которые имели бы отношение к делу. Его довод, соглас­но которому не его виной было то, что он не мог пользоваться своим правом на доступ начиная с 1987 года, не имеет отношения к делу, так как интересы ребенка являются решающим фактором. Критика им статьи 1711 неуместна, поскольку это положение являлось действующим зако­нодательством, согласно которому предоставление доступа вопреки воле матери возможно только в интересах ребенка. Вместе с тем в деле заяви­теля Окружной суд на основании заключения эксперта правильно уста­новил, что с желанием И. не иметь контактов с отцом следует согласиться. Более того, даже предполагая, что на И. оказывала влияние ее мать, такое влияние не может оправдать принуждение ее к контактам с заявителем. В этом отношении Окружной суд снова отметил выводы эксперта о том, что И. является очень чувствительной и уязвимой и что любые принуди­тельные контакты, безусловно, причинят ей вред.

 

18. 4 июня 1993 г. Верховный земельный суд в г. Дюссельдорф (Dusseldorf) объявил следующую жалобу заявителя неприемлемой в соот­ветствии со статьей 6 За Закона об альтернативной подсудности (Gesetz uberdie Angelegenheitenderfreiwilligen Gerichtsbarkeii). Верховный земельный суд считал, что существующая правовая ситуация, исключая дальнейшее обжалование по разбирательству относительно доступа отца к своему ре­бенку, рожденному вне брака, не может быть опротестована с конститу­ционной точки зрения. Даже если критерии, установленные в решении Федерального Конституционного Суда Германии от 1991 года о необхо­димости ликвидации дискриминации против незаконнорожденных детей применялись бы к процессуальным правилам, общие стандарты в том, что касается сроков, оставленных законодателю для целей внесения измене­ний в соответствующее законодательство, пока не позволяют сделать вывод о неконституционности существующего законодательства.

 

19. 21 июля 1993 г. заявитель подал жалобу в Федеральный Конститу­ционный Суд Германии, жалуясь на то, что отказ в доступе к дочери нарушает его родительские права и приводит к дискриминации, равно как и отказ в его дальнейшей жалобе. Первый Сенат Федерального Консти­туционного Суда подтвердил получение жалобы 28 июля 1993 г.

 

20. 17 января 1994 г. Федеральный Конституционный Суд проинфор­мировал адвоката заявителя о том, что он изучает еще одно дело, касаю­щееся статьи 1711 Германского Гражданского Уложения, которое также было представлено для рассмотрения. Решение по этому делу предусмат­ривалось на текущий год. По этой причине работа над делом заявителя была отложена. 18 января 1995 г. на запрос заявителя судья Федерального Конституционного Суда, в чьем производстве находилось дело заявителя, проинформировал его, что принятие решения намечено на текущий год. В письме от 5 августа 1996 г. представитель заявителя был проинформи­рован о том, что дату принятия решения по его жалобе предвидеть нельзя. Впоследствии заявитель был проинформирован, что в свете законодатель­ных реформ решение по его конституционной жалобе более не кажется необходимым, и заявитель согласился считать жалобу рассмотренной.

 

Новое требование заявителя о доступе к И. осталось безуспешным.

 

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

 

А. Действующее на сегодняшний момент семейное законодательство

 

21. Законодательные положения об опеке и доступе содержатся в Гер­манском Гражданском Уложении. В нескольких случаях они были изме­нены, а многие были отменены Законом о семье (Reform zum Kindschaftsrechi) от 16 декабря 1997 г. (BGB1. 1997, р. 2942) с изменениями, который вступил в силу 1 июля 1998 г.

 

22. Пункт 1 статьи 1626 выглядит следующим образом:

 

"Отец и мать имеют право и обязаны осуществлять родительскую власть над несовершеннолетним ребенком. Родительская власть включает в себя опеку (Personensorge) и заботу об имуществе (Vermogenssorge) ребенка".

 

23. В соответствии с пунктом 1 статьи 1626 с изменениями родители несовершеннолетнего ребенка, рожденного вне брака, осуществляют опеку совместно, если они заявят об этом (заявление о совместной опеке) или если они вступят в брак. В соответствии со статьей 1684 с изменения­ми ребенок имеет право на доступ к обоим родителям; каждый родитель обязан контактировать с ребенком и имеет право на доступ к нему. Более того, родители не должны делать того, что может каким бы то ни было образом нанести вред отношениям ребенка с другим родителем или слу­жить серьезным препятствием для воспитания ребенка. Социальные суды могут определять сферу действия права на доступ и устанавливать более четкие правила для его осуществления, также учитывая интересы третьих лиц; и они могут давать распоряжения сторонам о выполнении их обяза­тельств перед ребенком. Вместе с тем социальные суды могут запрещать или приостанавливать действие этого права, если такая мера необходима для обеспечения благосостояния ребенка. Решение, запрещающее или приостанавливающее это право в течение продолжительного периода или постоянно, может быть принято только, если в противном случае благо­состояние ребенка окажется под угрозой. Социальные суды могут дать распоряжение об осуществлении права на доступ в присутствии третьих лиц, например, таких, как представители органа по делам молодежи или общественного объединения.

 

В. Действующее на тот момент семейное законодательство

 

24. До вступления в силу Закона о семье с изменениями соответствую­щие положения Германского Гражданского Уложения об опеке и доступе к ребенку, рожденному вне брака, были сформулированы следующим образом:

 

"Статья 1634

 

1. Родитель, не осуществляющий опеку, имеет право на личные контакты с ребенком. Родитель, не осуществляющий опеку, и лицо, осуществляющее опеку, не должны предпринимать каких-либо действий, которые бы нано­сили вред отношениям ребенка с другими лицами или серьезным образом препятствовали бы воспитанию ребенка.

 

2. Социальный суд может установить пределы осуществления этого права и может дать предписание с более точными нормами о его осуществлении также в отношении третьих лиц; до тех пор, пока не принято решение со­гласно пункту 2 статьи 1632, право родителя, не осуществляющего опеку, может реализовываться на всем протяжении времени контакта. Социальный суд может запретить или приостановить это право, если подобная мера не­обходима для благосостояния ребенка.

 

3. Родитель, не осуществляющий опеку, имеющий правомерный интерес в получении информации об обстоятельствах личной жизни ребенка, может требовать предоставления данной информации от лица, осуществляющего опеку, до тех пор, пока это отвечает интересам ребенка. Все споры о праве на информацию разрешаются судом.

 

4. В случае если оба родители осуществляют опеку и разорвали отноше­ния не на временной основе, вышеизложенные положения должны приме­няться, mutatis mutandis".

 

25. Соответствующие положения Германского Гражданского Уложе­ния об опеке и доступе к детям, рожденным вне брака, были сформули­рованы следующим образом:

 

"Статья 1705

 

Опека над несовершеннолетним, рожденным вне брака, осуществляется матерью ребенка ...".

 

"Статья 1711

 

1. Лицо, осуществляющее опеку над ребенком, определяет право отца на доступ к нему. Пункт 1 статьи 1634, второе предложение, применяется по аналогии.

 

2. Если интересам ребенка отвечает личный контакт с его отцом, суд может принять решение о том, что отец имеет право на личный контакт. Пункт 2 статьи 1634 применяется по аналогии. Суд в любое время может изменить свое решение.

 

3. Право требовать предоставления информации об обстоятельствах лич­ной жизни ребенка закреплено в пункте 3 статьи 1634.

 

4. В случаях, когда это уместно, орган по делам молодежи выступает посредником между отцом и лицом, осуществляющим право на опеку".

 

С. Закон об альтернативной подсудности

 

26. Как и разбирательства по другим вопросам семьи, разбирательство согласно ранее действовавшему пункту 2 статьи 1711 Германского Граж­данского Уложения регулировалось Законом об альтернативной подсуд­ности (Gesetz uber die Angelegenheiten derfreiwilligen Gerichtsbarkeit).

 

27. В соответствии со статьей 12 этого Закона суд, ex officio, предпри­нимает меры для расследования, которые необходимы для установления соответствующих фактов, и собирает доказательства, которые оказывают­ся имеющими отношение к рассматриваемому делу.

 

28. При разбирательстве по вопросу доступа до вынесения решения заслушивается компетентный орган по делам молодежи (подпункт (k) пункта 1 статьи 49).

 

29. Что касается заслушивания родителей при разбирательстве об опеке, то пункт 1 статьи 50с закрепляет норму, согласно которой суд заслушивает родителей при разбирательстве по вопросу опеки или управ­ления имуществом ребенка. По вопросам, относящимся к опеке, суд, как правило, заслушивает родителей лично. По делам, касающимся помеще­ния на общественное попечение, родители также должны быть заслуша­ны. Согласно пункту 2 статьи 50а родитель, у которого нет права опеки, заслушивается, за исключением случаев, когда выясняется, что такое за­слушивание не внесет ясности в рассматриваемый вопрос.

 

30. Статья 63 предусматривает право дальнейшего обжалования ре­шения первой апелляционной инстанции. Статья 63с этого Закона, как она действовала на тот момент, делала исключение из данного права в разбирательствах по вопросу доступа настоящего отца к его ребенку, рожденному вне брака. Это положение было отменено Законом о семье 1997 года.

 

ПРАВО

 

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ

 

31. Заявитель жаловался на то, что решения судов Германии об откло­нении его требования на доступ к своему ребенку, рожденному вне брака, имели результатом нарушение Статьи 8 Конвенции, соответствующая часть которой предусматривает:

 

"1. Каждый имеет право на уважение его ... семейной жизни ...

 

 2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмеша­тельство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обще­стве ... для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

 

А. Доводы сторон

 

32, Заявитель утверждал, что контакты между ним и его дочерью от­вечали бы интересам ребенка. Мать отдаляла И., и ей удавалось предуп­реждать какие-либо контакты.

 

33. Власти Германии признали, что отношения между заявителем и его дочерью подпадают под понятие семейной жизни согласно пункту 1 Статьи 8 Конвенции. Однако, по их мнению, законодательные нормы о праве доступа отцов к их детям, рожденным вне брака, не приводят как таковые к вмешательству в права по этому положению.

 

Власти согласились с тем, что решения судов Германии в настоящем деле, которые были основаны на этом законодательстве, имели результа­том вмешательство в право заявителя в соответствии с пунктом 1 Статьи 8 Конвенции. По их мнению, такое вмешательство было предусмотрено законом Германии и направлено на защиту интересов ребенка заявителя. Более того, обжалуемое вмешательство было необходимым в демократи­ческом обществе по смыслу пункта 2 Статьи 8 Конвенции. В этом отно­шении власти утверждали, что в своей деятельности суды Германии ру­ководствовались коренными интересами ребенка.

 

В. Мнение Европейского Суда

 

1. Имело ли место вмешательство в право заявителя на уважение его семейной жизни

 

34. Европейский Суд напомнил, что понятие семьи согласно этому положению не ограничивается отношениями, основанными на браке, и может заключать в себе другие de facto "семейные" связи, когда стороны живут вместе вне брака. Ребенок, рожденный при таких отношениях, ipso jure является частью данной "семьи" с момента и в силу самого факта своего рождения. Таким образом, между ребенком и его родителями су­ществует связь, имеющая результатом семейную жизнь (см. Постановле­ние Европейского Суда по делу "Киган против Ирландии" (Keegan v. Ireland) от 26 мая 1994 г., Series А, № 290, pp. 18—19, § 44).

 

Более того, взаимное наслаждение обществом друг друга между роди­телем и ребенком представляет собой основной элемент семейной жизни, даже если отношения между родителями распались, и внутригосударст­венные меры, препятствующие такому наслаждению, имеют результатом вмешательство в право, охраняемое Статьей 8 Конвенции (см., среди других источников, Постановление Европейского Суда по делу "Йохансен против Норвегии" (Johansen v. Norway) от 7 августа 1996 г., Reports 1996-III, pp. 1001—1002, § 52, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии" (Elsholz v. Germany), жалоба № 25735/94, ECHR 2000-VIII, § 43).

 

35. Европейский Суд отметил, что заявитель жил со своей дочерью с момента ее рождения в августе 1985 года до весны 1987 года. При разби­рательстве в суде в июле 1987 года он получил право доступа. Поэтому последующие решения, отказывающие заявителю в доступе к дочери, вме­шиваются в осуществление его права на уважение семейной жизни, га­рантированного пунктом 1 Статьи 8 Конвенции.

 

36. В этих обстоятельствах Европейский Суд считал, что нет необхо­димости изучать вопрос о том, является ли статья 1711 Германского Граж­данского Уложения как таковая вмешательством в право заявителя на уважение его семейной жизни.

 

2. Было ли вмешательство оправданным

 

37. Вмешательство, упомянутое в предыдущем параграфе, является нарушением Статьи 8 Конвенции, если только оно не "предусмотрено законом", не преследует цель или цели, которые правомерны согласно пункту 2 этого положения, и не может рассматриваться как "необходимое в демократическом обществе".

 

а. "Предусмотрено законом"

 

38. Соответствующие решения основывались на национальном законе, а именно на пункте 2 статьи 1711 Германского Гражданского Уложения, действовавшем в соответствующее время.

b. Правомерная цель

 

39. По мнению Европейского Суда, решения судов, на которые жалу­ется заявитель, были направлены на охрану "здоровья и нравственности" и защиту "прав и свобод" ребенка. Соответственно, они преследовали правомерные цели по смыслу пункта 2 Статьи 8 Конвенции.

 

c. "Необходимо в демократическом обществе"

 

40. При определении того, была ли оспариваемая мера "необходимой в демократическом обществе", Европейский Суд должен рассмотреть во­прос о том, являлись ли в рамках всего дела в целом причины для оправ­дания меры уместными и достаточными для целей пункта 2 Статьи 8 Конвенции. Несомненно, рассмотрение того, что отвечает коренным ин­тересам ребенка, имеет важнейшее значение в каждом деле подобного рода. Более того, следует учитывать, что национальные власти имеют преимущество прямого контакта со всеми заинтересованными лицами. Следствием подобных рассуждений является то, что задача Европейского Суда состоит не в подмене собой внутригосударственных властей при осуществлении их обязанностей в том, что касается вопросов опеки и доступа, а скорее в проверке через призму Конвенции решений, принятых этими властями при осуществлении их полномочий по оценке (см. По­становление Европейского Суда по делу "Хокканен против Финляндии" (Hokkanen v. Finland) от 23 сентября 1994 г., Series А, № 299-А, р. 20, § 55, и, mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии", § 48).

 

41. Предел оценивания, который предоставляется компетентным на­циональным властям, будет меняться в зависимости от характера вопросов и значимости сталкивающихся интересов. Таким образом, Европейский Суд признает за национальными властями широкое поле для выражения оценки, в частности, при оценке необходимости взятия ребенка под опеку. Вместе с тем требуется более строгое изучение любых дополнительных ограничений, таких, как устанавливаемые этими властями ограничения родительских прав на доступ, любых правовых гарантий, направленных на обеспечение эффективной защиты прав родителей и детей на уважение их семейной жизни. Такие дополнительные ограничения приводят к опас­ности того, что семейные отношения между родителями и малолетним ребенком могут существенным образом урезаться (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Гер­мании", § 49).

 

42. Европейский Суд также напомнил, что должен устанавливаться справедливый баланс между интересами ребенка и интересами родителя и что при осуществлении этого особое внимание должно уделяться ко­ренным интересам ребенка, которые в зависимости от их характера и значимости могут иметь приоритет по отношению к интересам родителя. В частности, согласно Статье 8 Конвенции родителю не может быть предоставлено право предпринимать такие меры, которые причиняли бы вред здоровью и развитию ребенка (см. упоминавшееся выше Постанов­ление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии", § 50, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Т.Р. и К.М. против Соединенного Королевства" (Т.Р. and K.M. v. United Kingdom), жалоба № 28945/95, § 71).

 

43. В настоящем деле Европейский Суд отметил, что компетентные национальные суды, приостанавливая право заявителя на допуск, сосла­лись на показания, которые были даны заявителем и матерью ребенка, пояснения Отдела по делам молодежи Мюлхайма и местной организации "Диаконишес Верк" и, в частности, на показания ребенка семи лет, ко­торый был допрошен Окружным судом, равно как и на мнение эксперта. Суды приняли во внимание напряженные отношения между родителями и пришли к выводу, что любой дальнейший контакт отразился бы на ребенке негативным образом.

 

44. Европейский Суд не сомневается в том, что эти основания имели отношение к данному делу. Вместе с тем следует определить, принимая во внимание конкретные обстоятельства дела и особенно важность реше­ний, которые должны были быть приняты, участвовал ли заявитель в процессе принятия решения, рассматриваемом как единое целое, в сте­пени, достаточной для обеспечения ему необходимой защиты его интере­сов (см. Постановление Европейского Суда по делу "W. против Соеди­ненного Королевства" (W. v. United Kingdom) от 8 июля 1987 г., Series A, № 121, р. 29, § 64; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии", § 52).

 

45. Европейский Суд напомнил, что в настоящем деле Окружной суд рассмотрел несколько заключений по вопросу контактов между заявите­лем и его ребенком И., одно из них было основано на опыте встреч между заявителем и И. в Центре воспитательной помощи. Заявитель, которого представлял адвокат, имел возможность дать пояснения по поводу этих заключений.

 

46. По мнению Европейского Суда, заявитель, таким образом, был в достаточной степени вовлечен в процесс принятия решения. Суды Гер­мании пришли к оспариваемому решению, опираясь на баланс различных конкурирующих интересов в данном случае. Как подчеркивалось выше, задачей Европейского Суда не является участие в апелляционной проце­дуре по существу соответствующего решения.

 

47. Принимая во внимание все обстоятельства, Европейский Суд при­ходит к выводу, что, учитывая имеющиеся у них пределы оценки, суды Германии были вправе постановить, что отказ в доступе был необходимым и что основания для подобного вывода были "достаточными" для целей пункта 2 Статьи 8 Конвенции.

 

48. Следовательно, не имело места нарушение прав заявителя согласно Статье 8 Конвенции.

 

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 14 КОНВЕНЦИИ, ВЗЯТОЙ В СОВОКУПНОСТИ СО СТАТЬЕЙ 8 КОНВЕНЦИИ

 

49. Заявитель также жаловался на то, что он был жертвой дискрими­национного обращения в нарушение Статьи 14 Конвенции, взятой в со­вокупности со Статьей 8 Конвенции. Статья 14 Конвенции предусматри­вает:

 

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвен­ции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежнос­ти к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

 

50. Власти Германии настаивали на том, что ни законодательные нормы о праве на доступ к детям, рожденным вне брака, сами по себе, ни их применение в конкретном деле не содержали проявления дискри­минации по отношению к заявителю и его праву на уважение его семей­ной жизни.

 

Власти напомнили о решениях Европейской Комиссии, в соответст­вии с которыми положения статьи 1711 Германского Гражданского Уло­жения не имели результатом дискриминацию, противоречащую Статье 14 Конвенции (см. Решение Европейской Комиссии от 15 марта 1984 г. по жалобе № 9588/81; Решение Европейской Комиссии от 14 мая 1984 г. по жалобе № 9530/81). Суждение о том, что отцы детей, рожденных вне брака, зачастую не заинтересованы в контактах со своими детьми и могут покинуть не основанную на браке семью в любой момент и что обычно в интересах детей — доверить матери опеку и доступ, все еще применя­ется, даже несмотря на то, что количество не состоящих в браке семей увеличилось. Пункт 2 статьи 1711 Германского Гражданского Уложения установил разумный баланс между конкурирующими интересами, фигу­рирующими во всех этих делах.

 

В данном контексте власти заметили, что Закон о семье с изменениями не меняет этой оценки.

 

51. Европейский Суд в более раннем деле постановил, что нет необ­ходимости рассматривать вопрос о том, делает ли законодательство Гер­мании как таковое, а именно пункт 2 статьи 1711 Германского Граждан­ского Уложения, указанное неоправданное различие между отцами детей, рожденных вне брака, и разведенными отцами, которое бы носило харак­тер дискриминации по смыслу Статьи 14 Конвенции, поскольку приме­нение этого положения в рассматриваемом деле не оказывается таковым, чтобы приводило к подходу, отличному от того, который имелся бы в случае с разведенной парой (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии", § 59).

 

52. Как отметил Европейский Суд, в настоящем деле и Окружной суд, и Земельный суд четко объявили, что доступ к ребенку мог бы быть разрешен, только если бы он отвечал интересам ребенка, как того требо­вала статья 1711 Германского Гражданского Уложения, действующая в соответствующее время. Соответствует действительности то, что суды Гер­мании обращались к психологической экспертизе и сослались на показа­ния, сделанные ребенком в суде. После неудачной попытки формирова­ния контактов между заявителем и И. в Центре воспитательной помощи они пришли к выводу, что не в интересах И. действовать против ее воли не видеть заявителя, который оставался для нее посторонним человеком.

 

53. Подход, который избрали суды Германии в настоящем деле, отра­жает лежащее в основе законодательство, которое ставит отцов детей, рожденных вне брака, в другое, менее выгодное положение, чем разве­денных отцов. В отличие от последних, биологические отцы не имеют права доступа к собственным детям, и отказ матери в доступе мог быть преодолен только через суд, в случае, если доступ отвечал "интересам ребенка". При таких правилах и обстоятельствах на отца ребенка, рож­денного вне брака, очевидно, возлагалось тяжкое бремя доказывания. Ключевым моментом является то, что суды не рассматривают контакты между ребенком и биологическим отцом prima facie в интересах ребенка. Решение суда, разрешающее доступ, является исключением из общего установленного законом правила о том, что мать определяет отношения между ребенком и отцом. Даже если оспариваемые решения содержат формулировки со ссылкой на чувствительную и уязвимую личность И. и риск того, что ее уравновешенность и эмоциональное состояние подвер­глись бы потрясениям при принудительном обеспечении контактов с за­явителем, первоначальный запрет матери на дальнейшие контакты и ее влияние на ребенка остаются решающими. Показательным в этом отно­шении является довод Окружного суда о том, что даже предполагая, что на И. оказывалось влияние со стороны ее матери, подобное влияние не могло бы оправдать принуждение ее к контактам с заявителем.

 

Соответственно, существуют достаточные основания для того, чтобы прийти к выводу о том, что заявитель как биологический отец находился в менее выгодном положении, чем разведенный отец, при разбирательстве о приостановлении его существующего права на доступ.

 

54. В этом контексте Европейский Суд также учел довод заявителя о процессуальных различиях, а именно исключение дальнейшего обжало­вания согласно Закону об альтернативной подсудности в редакции, дей­ствовавшей в соответствующее время.

 

55. Для целей Статьи 14 Конвенции различия в обращении являются дискриминационными, если не существует объективного и разумного оп­равдания, то есть если оно не преследует правомерной цели или если нет разумного отношения соразмерности между используемыми средствами и целью, которой необходимо достичь. Более того, Высокие Договари­вающиеся Стороны обладают полем для оценки, вынося суждение о том, оправдывают ли и до какого предела отличное обращение различия при других обстоятельствах сходных ситуаций (см. Постановление Европей­ского Суда по делу "Кэмп и Бурими против Нидерландов" (Camp and Bourimi v. Netherlands), жалоба № 28369/95, ECHR 2000-Х, § 37).

 

56. В соответствии с прецедентным правом Европейского Суда должны быть приведены очень веские причины для того, чтобы различия в обра­щении на основании рождения вне брака могли рассматриваться совмес­тимыми с Конвенцией (см. упоминавшееся выше Постановление Евро­пейского Суда по делу "Кэмп и Бурими против Нидерландов", § 38).

 

57. В настоящем деле Европейский Суд не убежден доводами властей, строящимися на общих рассуждениях о том, что отцы детей, рожденных вне брака, не имеют интереса в контактах со своими детьми и могут в любое время покинуть не основанную на браке семью.

 

58. Подобные рассуждения неприменимы к делу заявителя. Он при­знал отцовство и на самом деле жил с матерью в момент рождения ребенка в 1981 году. Их отношения расстроились только несколько лет спустя, когда ребенку было уже больше пяти лет. Важней то, что он продолжал демонстрировать определенный интерес в контактах с дочерью по искрен­ним соображениям.

 

59. Как правильно отметили власти Германии, количество не состоя­щих в браке семей увеличилось. Принимая решение по делу заявителя, суд Мюлхайма констатировал назревшую необходимость в законодатель­ной реформе. Жалобы по вопросу конституционности этого законодатель­ства рассматривались Федеральным Конституционным Судом. Закон о семье с изменениями в конце концов вступил в силу в июле 1998 года.

 

Европейский Суд хотел бы прояснить, что эти изменения не могут сами по себе восприниматься как демонстрация того, что ранее действо­вавшие нормы противоречили Конвенции. Вместе с тем они показывают, что цель рассматриваемого законодательства, как-то защита интересов детей и их родителей, могла быть также достигнута без проведения раз­личия по признаку рождения (см., mutatis mutandis, Постановление Евро­пейского Суда по делу "Инце против Австрии" (Inze v. Austria) от 28 октября 1987 г., Series А, № 126, р. 18, § 44).

 

60. Поэтому Европейский Суд пришел к выводу, что имело место нарушение Статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со Статьей 8 Конвенции.

 

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

 

61. В отношении решений судов Германии об отказе ему в доступе к ребенку и соответствующего разбирательства заявитель также утверждал, что он являлся жертвой нарушения пункта 1 Статьи 6 Конвенции, соот­ветствующая часть которой выглядит следующим образом:

 

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях ... имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... независи­мым и беспристрастным судом, созданным на основании закона".

 

62. Европейский Суд напомнил, что его задачей согласно Конвенции является выяснение того, было ли разбирательство в целом, включая спо­собы собирания доказательств, справедливым (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Герма­нии", § 66).

 

63. Прежде всего, Европейский Суд обратил внимание на собственные выводы по Статье 8 Конвенции (см. выше §§ 46—48) о том, что заявитель в достаточной степени был вовлечен в процесс принятия решения. Евро­пейский Суд полагает, что не имело места нарушение прав заявителя согласно пункту 1 Статьи 6 Конвенции при разбирательстве в Земельном и Окружном судах.

 

64. Вместе с тем заявитель утверждал об исключении возможности дальнейшего обжалования в Верховный земельный суд.

 

65. Европейский Суд напомнил, что пункт 1 Статьи 6 Конвенции не принуждает государства к созданию апелляционных или кассационных судов. Тем не менее там, где эти суды существуют, гарантии, предусмот­ренные Статьей 6 Конвенции, должны соблюдаться, inter alia, путем осу­ществления эффективного доступа к судам таким образом, чтобы тяжу­щиеся могли получить решение относительно их "гражданских прав и обязанностей" (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Делькур против Бельгии" (Delcourt v. Belgium) от 17 января 1970 г. Series А, № 11, pp. 13—14, § 25, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudla v. Poland), жалоба № 30210/96, ECHR 2000-XI, § 122; см. также Постановление Ев­ропейского Суда по делу "Гарсиа Манивардо против Испании" (Garcia Manibardo v. Spain), жалоба № 38695/97, ECHR 2000-И, § 39).

 

66. Европейский Суд отметил, что в разбирательстве по вопросу до­ступа биологического отца к его ребенку, рожденному вне брака, общее право дальнейшего обжалования решения, принятого по результатам пер­вого обжалования, предусмотренное статьей 63 Закона об альтернативной подсудности, было отменено согласно закону, а именно статьей 63а того же Закона, в редакции действовавшей на тот момент (см. выше § 30). Принимая во внимание выводы, сделанные согласно Статье 14 Конвен­ции (см. выше §§ 54 и 59), Европейский Суд пришел к заключению, что это ограничение права заявителя на доступ к суду было несовместимым с пунктом 1 Статьи 6 Конвенции.

 

67. В данных обстоятельствах Европейский Суд пришел к заключению, что имело место нарушение этого положения.

 

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

68. Статья 41 Конвенции предусматривает:

 

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Про­токолов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого на­рушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компен­сацию потерпевшей стороне".

 

А. Ущерб

 

69. Заявитель требовал 70 000 немецких марок в качестве компенсации за моральный вред, указывая на душевные страдания, которые он перенес в результате разрыва со своим ребенком с 1987 года.

 

70. Власти Германии сочли такое требование чрезмерным.

 

71. Европейский Суд считал, что заявитель, безусловно, претерпел моральный вред. Исходя из имеющихся доказательств, нельзя утверждать, что заявителю, возможно, был бы предоставлен доступ к его ребенку в случае, если бы нарушения Статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со Статьей 8 Конвенции, и Статьи 6 Конвенции не имели места. В осо­бенности Европейский Суд пришел к заключению, что заявитель был жертвой дискриминации в том, что касается одного из основных прав, а именно права на уважение семейной жизни. Далее Европейский Суд от­метил, что с 1990 года заявителю было отказано в доступе к его ребенку. Можно разумно предположить, что эти обстоятельства, взятые вместе, причинили заявителю значительные страдания.

 

72. Таким образом, Европейский Суд пришел к выводу, что заявитель претерпел моральный вред, который в достаточной мере не компенсиру­ется признанием нарушения Конвенции. Ни один их вышеуказанных факторов не поддается точной количественной оценке. Исходя из прин­ципа справедливости, согласно требованию Статьи 41 Конвенции Евро­пейский Суд присудил заявителю 25 000 немецких марок.

 

В. Судебные расходы и издержки

 

73. Кроме того, заявитель оценил свои затраты в ходе внутренних разбирательств в 6500 немецких марок в качестве издержек и расходов. Он представил документы о таких расходах в сумме 2480 немецких марок, другие документы не были более доступны.

 

74. Власти Германии оспаривали сумму, превышающую 2480 немецких марок.

 

75. Если Европейский Суд приходит к выводу, что имело место нару­шение Конвенции, он может присудить заявителю сумму в размере из­держек и расходов, которая была потрачена в национальных судах для предупреждения нарушения или возмещения за него (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хертель против Швейцарии" (Hertel v. Swit­zerland) от 25 августа 1998 г., Reports 1998-VI, р. 2334, § 63). В настоящем деле, принимая во внимание предмет разбирательства в судах Германии, а также столкнувшиеся интересы, заявитель имеет право требовать уплаты издержек и расходов, понесенных при разбирательстве в данных судах до той степени, насколько доказано, что эти издержки и расходы были ре­ально произведены и необходимы, а также разумны в том, что касается количества (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии", § 73).

 

76. В отсутствие квитанций или других подтверждающих документов Европейский Суд не убежден в том, что заявитель понес издержки и произвел расходы в полном размере согласно его оценке. Исходя из прин­ципа справедливости, Европейский Суд присудил ему сумму в размере 2500 немецких марок.

 

 

С. Процентная ставка при просрочке платежей

 

77. Согласно информации, полученной Европейским Судом, годовая процентная ставка, применяемая в Германии на день принятия настоя­щего Постановления, составляет 8,62 процента.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

 

1) единогласно постановил, что не имело места нарушение Статьи 8 Конвенции;

 

2) постановил пятью голосами против двух, что имело место нарушение Статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со Статьей 8 Конвенции;

 

3) постановил шестью голосами против одного, что имело место нару­шение Статьи 6 Конвенции;

 

4) постановил пятью голосами против двух:

 

(а) что государство-ответчик должно выплатить заявителю в течение трех месяцев с даты, когда Постановление становится окончательным в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвенции:

 

(i) 25 000 (двадцать пять тысяч) немецких марок за понесенный не­имущественный ущерб;

 

(ii) 2500 (две тысячи пятьсот) немецких марок за понесенные издержки и расходы вместе с любым налогом на добавленную стоимость, который может подлежать уплате с этой суммы;

 

(b) что простой процент по ставке 8,62 процента в год подлежит уплате с момента истечения вышеуказанных трех месяцев до момента полной выплаты;

 

5) единогласно отклонил остальные требования заявителя о справед­ливой компенсации.

 

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 11 октября 2001 г. в соответствии с пунк­тами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

 

В. БЕРЖЕ                                                             А. ПАСТОР РИДРУЕХО

Секретарь Секции Суда                                  Председатель Палаты

 

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановле­нию прилагаются частично особые мнения судьи Н. Ваич и судьи М. Пеллонпяя.

А.П.Р.

В.Б.

 

ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи Н. Ваич

 

1. К сожалению, в свете Постановления Европейского Суда по делу "Эльсхольц против Германии" (упоминавшегося в § 34 настоящего По­становления) я не могу разделить мнение большинства, что имело место нарушение Статьи 8 Конвенции, взятой в совокупности со Статьей 14 Конвенции в настоящем деле.

 

Я соглашаюсь со взглядами, изложенными судьей М. Пеллонпяя в его особом мнении.

 

2. Я испытываю некоторое сомнение, проголосовав вместе с большин­ством в пользу установления того, что право заявителя согласно Статье 6 Конвенции было нарушено в настоящем деле.

 

Я вижу значительную силу в позиции судьи М. Пеллонпяя, которая заключается в том, что проблема, поднятая статьей 63а Закона об альтер­нативной подсудности в редакции, действовавшей на тот момент (см. § 36[1]), — это проблема дискриминации, но не доступа к правосудию, и поэтому она могла рассматриваться согласно Статье 6 Конвенции, взятой в совокупности со Статьей 14 Конвенции.

 

При этом я согласна с тем, что на проблему можно взглянуть как на одно из необоснованных ограничений доступа к суду. Другими словами, исключение общего права дальнейшего обжалования в силу закона (в редакции закона, действовавшего в соответствующее время) ограничило право заявителя на доступ к суду в такой степени, что имело результатом нарушение Статьи 6 Конвенции.

 

ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи М. Пеллонпяя

 

Хотя я согласен с выводом о том, что в данном деле не имело места нарушение Статьи 8 Конвенции в чистом виде, я не могу присоединиться к мнению Палаты о том, что имело место нарушение Статьи 14 Конвен­ции, взятой в совокупности со Статьей 8 Конвенции.

 

Палата пытается провести различие между этим делом и делом "Эльсхольц против Германии" (упоминавшимся в § 34 настоящего Постанов­ления), в котором применение пункта 2 статьи 1711 Германского Граж­данского Уложения "не оказывается таковым, чтобы привело к подходу, отличному от того, который имелся бы в случае с разведенной парой" (§51 настоящего Постановления).

 

Я не убежден приведенными отличиями. В § 52 подчеркивается, что "в настоящем деле и Окружной суд, и Земельный суд четко объявили, что доступ к ребенку мог бы быть разрешен, только если бы он отвечал ин­тересам ребенка ...". Поскольку это, как оказывается, приводится в каче­стве отличительного признака, я отмечаю, что аналогичные утверждения также имеются в решениях Окружного и Земельного судов в деле "Эльсхольц против Германии" (см. §§ 13 и 18 Постановления по делу "Эльсхольц против Германии"). В соответствии с § 53 настоящего Постановле­ния "ключевым моментом является то, что суды не рассматривают кон­такты между ребенком и биологическим отцом prima facie в интересах ребенка. Решение суда, разрешающее доступ, является исключением из общего установленного законом правила о том, что мать определяет от­ношения между ребенком и отцом". Я не увидел, что подход националь­ных судов в этом вопросе был в какой-либо соответствующей манере отличным от дела "Эльсхольц против Германии", в котором Окружной суд констатировал, что положения, "касающиеся права отца на личный контакт с его ребенком, рожденным вне брака ... представлялись как оговорка об изъятии, которая подлежала строгому толкованию" (см. § 13 Постановления по делу "Эльсхольц против Германии").

 

В деле "Эльсхольц против Германии" Европейский Суд, приходя к заключению об отсутствии нарушения Статьи 14 Конвенции, подчеркнул, что "риск благосостоянием ребенка ... учитывался прежде всего" (§ 60) в решениях на национальном уровне. Поэтому нельзя "сказать ... что раз­веденный отец получил бы более благоприятное обращение" (§ 61). Вмес­те с тем интересы ребенка таким же образом ставились во главу угла в настоящем деле. Следовательно, и Окружной, и Земельный суды очень сильно подчеркивали особую уязвимость и чувствительность ребенка и опасности, вытекающие из какого бы то ни было принудительного кон­такта между дочерью и заявителем. В противоречие тому, что, как оказы­вается, предполагает большинство, я не считаю "довод Окружного суда о том, что даже предполагая, что на И. оказывалось влияние со стороны ее матери, подобное влияние не могло бы оправдать принуждение ее к контактам с заявителем", каким-либо особым доказательством дискримина­ции. Я рассматриваю это в качестве еще одного примера первостепенной значимости, отдаваемой интересам ребенка, и ничто не указывает на то, что в сопоставимой ситуации с разведенным отцом применялся бы другой подход.

 

Хотя могут иметь место некоторые различия между решениями на­циональных судов по двум упоминаемым делам, эти различия, по моему мнению, не носят такого характера, чтобы оправдать нарушение в одном случае и отсутствие нарушения в другом. Как и в деле "Эльсхольц против Германии", заявитель в настоящем деле не доказал, что в аналогичной ситуации разведенный отец получил бы более благопри­ятное обращение.

 

Я также проголосовал против признания нарушения Статьи 6 Кон­венции. Я действительно признаю тот факт, что статья 63а Закона об альтернативной подсудности в редакции, действующей на тот момент времени (см. § 30), была проблематичной с точки зрения Конвенции. Однако, по моему мнению, проблема была скорее связана с дискрими­нацией, нежели с доступом к правосудию, рассматриваемым Статьей 6 Конвенции, взятой в отдельности. Поэтому я бы смог проголосовать за нарушение Статьи 6, взятой совместно со Статьей 14 Конвенции. Действительно, ситуация является почти классическим примером дис­криминации, предусмотренной в locus classicus по предмету, дела "Бель­гийское дело о языках" (Belgian Linguistic Case) (см. Постановление Европейского Суда от 23 июля 1968 г., Series A, № 6), в котором Евро­пейский Суд констатировал:

 

"Возвращаясь к следующему примеру [дискриминации]... Статья 6 Кон­венции вынуждает государства создавать систему апелляционных судов. Сле­довательно, государство, которое создает подобные суды, идет дальше своих обязательств согласно Статье 6 Конвенции. Вместе с тем нарушением этой Статьи, взятой в совокупности со Статьей 14 Конвенции, был бы отказ некоторым лицам в подобных средствах правовой защиты без правомерного основания, в то время когда они были бы доступны другим лицам в отноше­нии схожих действий" (р. 33).

 

Перевод с английского Д. Юзвикова.

 

содержание