ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

МАКЭЛХИННИ (McELHINNEY) ПРОТИВ ИРЛАНДИИ

ЖАЛОБА № 31253/96

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

21 ноября 2001 г

СТРАСБУРГ

По делу "МакЭлхинни против Ирландии" Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе:

Л. Вильдхабера, Председателя,

Э. Пальм,

Х.Л. Розакиса,

Дж. Феррари Браво,

Гойкура Йорундссона,

Л. Кафлиша,

Л. Лукайдеса,

И. Кабрала Баррето,

К. Юнгвирта,

сэра Николаса Братца,

В. Цупанчича,

Н. Ваич,

М. Пеллонпяя,

М. Цацы-Николовской,

Э. Левитса,

А. Ковлера, судей,

Н. Керне, судьи ad hoc,

а также с участием П.Дж. Махони, заместителя Секретаря-Канцлера Суда[1],

заседая за закрытыми дверями 9 февраля 2000 г., 4 июля 2001 г. и 10 октября 2001 г.,

вынес 10 октября 2001 г. следующее Постановление:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой (№ 31253/96), поданной 16 апреля 1996 г. в Европейскую Комиссию по правам человека против Ирландии и против Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии гражданином Ирландии Джоном МакЭлхинни (John McElhinnеу) (далее — заявитель) в соответствии с бывшей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

2. Интересы заявителя в Европейском Суде представлял П. Бреннан (P. Brennan), адвокат, практикующий в г. Дублин (Dublin). Власти Ирландии были представлены своими уполномоченными при Европейском Суде по правам человека Р. Сивом (R. Siev) и доктором А. Коннелли (A. Connelly).

3. В частности, заявитель утверждал, что ему было отказано в доступе к правосудию в нарушение Статьи 6 Конвенции. Требование, представленное в соответствии со Статьей 14 и признанное приемлемым, впоследствии не заявлялось.

4. Жалоба была передана в Европейский Суд 1 ноября 1998 г., когда вступил в силу Протокол № 11 к Конвенции (пункт 2 статьи 5 Протокола № 11 к Конвенции).

5. Жалоба была передана в Третью секцию Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда). Дж. Хедиган, судья, избранный от Ирландии, отказался от участия в слушании дела (Правило 28 Регламента Суда). Власти Ирландии, соответственно, назначили Н. Кернса судьей ad hoc для участия в деле (пункт 2 Статьи 27 Конвенции и пункт 1 Правила 29 Регламента Суда). 31 августа 1999 г. Палата Секции, состоящая из следующих судей: Ж.-П. Коста, сэра Николаса Братца, Л. Лукайдеса, П. Куриса, В. Фюрмана, К. Юнгвирта и К. Трайя, а также С. Долле, секретаря Секции Суда, при отсутствии возражений сторон передали свою юрисдикцию Большой Палате (Статья 30 Конвенции и Правило 72 Регламента Суда).

6. Состав Большой Палаты был определен в соответствии с положениями пунктов 2 и 3 Статьи 27 Конвенции и Правила 24 Регламента Суда. Решением от 9 февраля 2000 г., после проведения слушаний по приемлемости и существу жалобы (пункт 4 Правила 54 Регламента Суда), Большая Палата признала жалобу частично приемлемой в отношении требований, выдвинутых против Ирландии, и неприемлемой в отношении требований, выдвинутых против Соединенного Королевства.

В Европейский Суд явились:

(a) от властей Ирландии:

Р. Сив, Уполномоченный Ирландии при Европейском Суде по правам человека,

П. Галлахер (P. Gallagher),

Д.Р. Фелан (D. R. Phelan), адвокаты,

Р. Баррет (R. Barrett), советник;

(b) от властей Соединенного Королевства:

С. МакКрори (S. МсСгогу), Министерство иностранных дел и по делам содружества Соединенного Королевства, Уполномоченная Соединенного Королевства при Европейском Суде по правам человека,

Д. Ллойд Джонс (D. Lloyd Jones), Королевский адвокат (QC), Д. Андерсон (D. Anderson), Королевский адвокат (QC), адвокаты, О. Полин (О. Paulin), Королевская служба адвокатов (Crown Solicitor's Office),

Дж. Фоукс (J. Foakes), Министерство иностранных дел Соединенного Королевства, советники;

(c) от заявителя: М. Форд (М. Forde),

К. Брэдли (С. Bradley), адвокаты, А. О'Салливан (А. О'Sullivan), солиситор, С. Грорк (S. Groarke), советник.

Европейский Суд заслушал выступления П. Галлахера, Ллойда Джонса, М. Форда и К. Брэдли.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

7. Заявитель является сотрудником полиции (garda). В 23:00 4 марта 1991 г., не находясь при исполнении обязанностей, заявитель с двумя пассажирами на частной машине (описанной в последующих полицейских отчетах как "джип") с фургоном на прицепе переехали из Северной Ирландии в Ирландию через постоянный автомобильный пропускной пункт в графстве Дерри (Deny). Точные события того вечера каждая сторона представляет по-своему. Однако не оспаривается то, что заявитель случайно въехал на машине в ограждение пропускного пункта. Пропускной пункт был укомплектован вооруженными солдатами Соединенного Королевства, один из которых, капрал Британской Королевской военной полиции, и подошел к заявителю после происшествия. Власти Ирландии утверждали, что капрал попросил заявителя остановиться, но его просьба была проигнорирована. Заявитель утверждал, что на самом деле он остановился по требованию, но затем военнослужащий показал ему, что он может ехать дальше. В любом случае оказалось, что военный направился к машине и был сбит фургоном, который везли на прицепе. Его бросило вперед на буксировочную планку и протащило некоторое расстояние, пока он не смог подтянуться и выпрямиться на планке. Заявитель утверждал, что он не имел понятии о ситуации, в которую попал военный, и продолжал ехать по направлению к территории Ирландии. В соответствии с отчетом, представленным полицией Ирландии в апреле 1991 года после расследования этого случая (см. ниже § 9), военный выпустил из оружия шесть пуль, одна из которых задела выхлопную трубу, другая — пробила заднее стекло автомобиля и вышла через крышу. Власти Ирландии утверждали, что как минимум некоторые из этих выстрелов были произведены на территории Северной Ирландии. В соответствии с утверждениями заявителя, он услышал выстрелы и, опасаясь нападения террористов, продолжал ехать, пока не достиг полицейского поста, где, как он считал, он был бы в безопасности. Заявитель остановился на расстоянии примерно двух миль от границы в деревне Мафф (Muff) графства Донегаль (Donegal), Ирландия. В соответствии с полицейским отчетом в этот момент военный, который, по показаниям свидетелей, находился в состоянии "слепой паники", приказал заявителю и двум пассажирам выйти из машины и встать лицом к стене с поднятыми руками. Заявитель утверждал, что он повернулся к военному, чтобы объяснить, что он был офицером полиции и что не было никаких оснований его опасаться. Опять же по утверждениям заявителя, военный наставил на него оружие и дважды нажал на курок, хотя выстрелов не произошло, так как оружие дало осечку.

8. Ирландской полиции сообщили об инциденте на границе, и она скоро прибыла в Мафф. Заявитель был арестован по подозрению в управлении автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Он отказался выполнить требование полиции предоставить для анализа образцы крови и мочи.

9. Как указано выше, полиция Ирландии провела расследование происшествия, в ходе которого был допрошен 71 свидетель. В отчете сотрудник полиции, расследовавший дело, пришел выводу, что заявитель проявил "заслуживающую сожаления степень неосторожности", оставив место происшествия на пропускном пункте.

Далее в отчете было указано:

"Имело место особо серьезное происшествие, которое могло привести к тяжким травмам или смерти одного или более лиц. Прежде всего, большому риску подвергался сам военный, если бы он свалился с буксировочной планки. Трое лиц в машине вполне могли быть застрелены [военным] или его сослуживцами на пропускном пункте. Очевидцы в Маффе были также подвержены опасности вследствие присутствия вооруженного и ввергнутого в состояние паники военного. Это происшествие было активно и тщательно расследовано, и единственной убедительной причиной, которую я смог установить и которая бы побудила полицейского МакЭлхинни умышленно оставить место происшествия, может быть то, что он находился в состоянии опьянения...".

Впоследствии в Ирландии против заявителя было возбуждено дело, и его признали виновным на основании его отказа предоставить для анализа образцы крови и мочи. К нему не были применены меры дисциплинарного воздействия, однако его перевели работать в другой район.

10. Заявитель утверждал, что он боялся за свою жизнь и пережил тяжелый посттравматический шок в результате данного инцидента. 29 июня 1993 г. он подал иск в Высокий суд Ирландии (Irish High Court) против отдельного военнослужащего и министра Соединенного Королевства по делам Северной Ирландии. Он потребовал компенсации ущерба, включая возмещение, присуждаемое в порядке наказания, и штрафное возмещение ущерба, основываясь на своем убеждении, что военный необоснованно напал на него, направив на него заряженное оружие и нажав на курок.

11.5 ноября 1993 г. адвокаты властей Соединенного Королевства написали адвокатам заявителя следующее:

"... Министр по делам Северной Ирландии не несет никакой ответственности за первого подзащитного, который является военнослужащим Британских вооруженных сил и находится под юрисдикцией министра обороны Соединенного Королевства, и, соответственно, министр по делам Северной Ирландии не является надлежащим ответчиком в данном деле.

Даже если бы министр был надлежащим ответчиком, то и он, и [военнослужащий] заявляют, что они не подпадают под юрисдикцию ирландских судов вследствие принципа государственного иммунитета.

Если Ваш клиент считает, что его требования обоснованны, то ничто не препятствует ему подать иск в Северной Ирландии против соответствующего государственного органа ...".

В письме от 3 декабря 1993 г. адвокаты заявителя ответили:

"... Мы обратились за разъяснением по поводу затронутого Вами вопроса государственного иммунитета и получили ответ, что в данных обстоятельствах указный иммунитет не действует. Таким образом, наш доверитель предпочитает обратиться за возмещением ущерба в суды указанной юрисдикции, в пределах которой произошел инцидент....".

12. 13 января 1994 г. заявитель обратился с просьбой о замене второго ответчика на министра обороны Соединенного Королевства. 21 января 1994 г. министр по делам Северной Ирландии постановил отклонить ходатайство, ссылаясь на иммунитет суверенного государства.

13. 5 апреля 1994 г. судья Высокого суда удовлетворил просьбу министра на том основании, что заявитель не имел права подавать в суд Ирландии иск против представителя властей иностранного суверенного государства.

14. Заявитель подал жалобу, утверждая, во-первых, что принцип государственного иммунитета не применялся к случаям возмещения вреда, причиненного лицу в результате гражданских правонарушений, имевших место в пределах юрисдикции государства, в котором находится суд. Во-вторых, он утверждал, что должен был быть применен принцип взаимности, чтобы предотвратить случаи предоставления ирландскими судами иммунитета Соединенного Королевства при таких обстоятельствах, когда суды Британии не гарантировали бы иммунитета Ирландии на основании Закона об иммунитете государств 1978 года. В-третьих, заявитель выдвинул аргумент, что даже при применении принципа государственного иммунитета его не следует применять в деле заявителя, так как, по утверждению заявителя, было нарушено конституционное право на неприкосновенность личности.

15. 15 декабря 1995 г. Верховный суд постановил отклонить жалобу заявителя. Заявитель основывался на постановлении Верховного суда в деле "Правительство Канады против Апелляционного суда по трудовым делам" (1992) (2IR 484), но суд постановил, что указанное дело являлось прецедентом только в отношении коммерческих или торговых действий властей иностранного государства. Обстоятельства, которые обжаловал заявитель, не относились к коммерческой деятельности, и не было установлено, чтобы в качестве принципа международного публичного права принцип государственного иммунитета не применялся в отношении вреда, причиненного отдельному лицу неправомерными действиями служащего или представителя иностранного государства, действующего в рамках деятельности суверенного государства (dejure imperil). В постановлении верховный судья Гамильтон (Hamilton), с которым согласились судьи О'Флаэрти (O'Flaherty) и Блейни (Blayney), отметил:

"Нет никаких сомнений, что при выполнении своих обязанностей на указанном пропускном пункте первый ответчик [военнослужащий] действовал в рамках правительственных или государственных мер и что обжалуемые действия должны рассматриваться как jure imperil, даже если предположить, что они были совершены в пределах этой юрисдикции.

От имени заявителя утверждалось, что, поскольку обжалуемые действия были неправомерными и ими лицу был нанесен вред, к этим действиям не должен применяться принцип государственного иммунитета, а также что почти повсеместно признанным принципом международного права являлось то, что требования возмещения лицу вреда, предположительно, причиненного в государстве нахождения суда властями иностранного государства или от их имени, составляют исключение из принципа государственного иммунитета.

В подтверждение таких доводов советник истца сослался, в частности, на Закон Соединенного Королевства об иммунитете государств 1978 года, Закон Канады об иммунитете государств 1982 года, Закон Австралии об иммунитетах иностранных государств 1985 года и на Европейскую конвенцию об иммунитете государств 1972 года.

Истец ссылается на эти нормативные акты как на указывающие на признанный принцип международного публичного права.

Необходимо различать нормы права некоторых государств и положения международного публичного права, а принципы, установленные законодательством отдельного государства, не могут считаться устанавливающими принципы международного публичного права.

Положения законов не могут быть использованы при доказывании того, что является международным правом: законы служат доказательствами для конкретных государств, а не для международного права в целом.

В статье 11 Европейской конвенции об иммунитете государств закреплено: "Договаривающееся Государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции в суде другого Договаривающегося Государства, если судебное разбирательство касается возмещения за телесное повреждение или материальный ущерб, вызванные фактом, имевшим место на территории государства, где происходит судебное разбирательство, и если лицо, причинившее ущерб, находилось там в тот момент, когда этот факт имел место ".

Мне, при данных обстоятельствах, не приходится решать, являются ли нормы Конвенции частью национального законодательства данного государства, потому что, даже если бы они и являлись таковыми, требования истца были бы отклонены на основании положений статьи 31 Конвенции, где указано:

"Никакое положение настоящей Конвенции не наносит ущерба иммунитетам или привилегиям, которыми пользуется Договаривающееся Государство в том, что касается любого действия или уклонения от действия со стороны его вооруженных сил или в связи с ними, когда они находятся на территории другого Договаривающегося Государства ".

В положениях статьи 31 закреплено, что как вопрос международного права существуют иммунитеты и привилегии в отношении каких-либо действий или бездействия вооруженных сил или связанных с ними, произведенных на территории другого Договаривающегося Государства.

Несмотря на исключительные усилия адвокатов истца предоставить суду копии всех имеющих отношение к делу постановлений, статей и проектов конвенций, и на убедительные доводы советника, я не считаю принципом международного публичного права то, что суверенные государства должны быть ограничены в том, чтобы нести ответственность за правонарушения, совершенные от их имени их служащим или представителем, которыми был причинен личный вред лицам, пострадавшим от такого действия или бездействия, когда такое действие или бездействие совершено jure imperil, и по данному вопросу я жалобу отклоняю...".

16. Заявитель не поддержал иск против военнослужащего, который, предположительно, напал на заявителя.

II. ПРИМЕНИМЫЕ ПРАВОВЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ

А. Государственный иммунитет по праву Ирландии

17. В постановлении по делу "Правительство Канады" (см. выше § 15) судья Эдерман (Hederman) описал положение о государственном иммунитете по праву Ирландии следующим образом:

"Принцип государственного иммунитета является одним из наиболее широко признанных принципов международного права, который в части 3 статьи 29 своей Конституции Ирландия признала правилом во взаимоотношениях с другими государствами ... Ойрихтас (Oireachtas) [Национальный парламент] никогда не пытался толковать либо изменить это положение...".

В. Базельская конвенция

18. Конвенция об иммунитете государств 1972 года (Базельская конвенция) вступила в силу 11 июня 1976 г. после ратификации тремя государствами. На данный момент Конвенцию ратифицировали восемь государств (Австрия, Бельгия, Кипр, Германия, Люксембург, Нидерланды, Швейцария и Соединенное Королевство) и подписало еще одно государство (Португалия), но Конвенция не была ни подписана, ни ратифицирована Ирландией. В статье 11 закреплено:

"Договаривающееся Государство не может ссылаться на иммунитет от юрисдикции в суде другого Договаривающегося Государства, если судебное разбирательство касается возмещения за телесное повреждение или материальный ущерб, вызванные фактом, имевшим место на территории государства, где происходит судебное разбирательство, и если лицо, причинившее ущерб, находилось там в тот момент, когда этот факт имел место".

В статье 31 той же Конвенции указано:

С. Проект статьи 12 Комиссии по международному праву

19. Проект статей Комиссии по международному праву о юрисдикционном иммунитете государств и их собственности, представленный в Генеральную Ассамблею ООН ((1991), 11(2) YBILC 13), предусматривает в положениях статьи 12 следующее:

"... Государство не может заявлять об иммунитете от юрисдикции суда другого государства, который в ином случае компетентен рассматривать дело, касающееся компенсации материального ущерба, причиненного смертью лица или нанесенной лицу травмой, а также ущерба, причиненного материальной собственности или связанного с ее потерей, причиненного действиями или бездействием, которые, предположительно, приписываются государству, если действия или бездействие произошли полностью или частично на территории другого государства и если виновный в совершении действий или бездействия находился на территории другого государства в то время, когда происходили указанные события".

В комментариях к данному пункту Комиссия по международному праву отметила, что "физическая травма... ограничена страховыми рисками. Виды ущерба, перечисленные в статье 12, в основном касаются смерти в результате несчастного случая или травм лиц,... попавших в дорожно-транспортные происшествия... По существу, правило исключения иммунитета предотвратит вероятность того, что страховые компании будут ссылаться на государственный иммунитет и отказываться от выполнения своих обязанностей в отношении пострадавших лиц".

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

20. Заявитель жаловался на то, что, применяя доктрину государственного иммунитета, суды Ирландии отказали ему в праве на определение судом его компенсационных требований. Заявитель ссылался на пункт 1 Статьи 6 Конвенции, где указано следующее:

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях ... имеет право на справедливое ... разбирательство ... судом ...".

А. Применимость пункта 1 Статьи 6 Конвенции

1. Доводы сторон

21. Власти Ирландии указывали, что пункт 1 Статьи 6 Конвенции неприменим к рассматриваемому судеб ному делу. В законодательстве Ирландии не предусмотрено "право" на подачу иска против незаконных действий, предположительно, совершенных вооруженными силами другого суверенного государства. Суды Ирландии не имеют возможности собственного усмотрения в этом отношении. В данном деле иммунитет государства был функционально ограничен и касался вопроса государственной власти, фундаментального акт jure imperil. Следовательно, принцип государственного иммунитета затрагивал заявленное право и не был только процессуальным фактором.

22. Заявитель утверждал, что пункт 1 Статьи 6 Конвенции применим к рассматриваемому делу. В соответствии с законодательством Ирландии у него было "право" на компенсацию нанесенного ему ущерба. Оговорка о государственном иммунитете являлась процессуальным фактором, исключавшим только местную подсудность, а не юридическую ответственность в целом.

2. Мнение Европейского Суда

23. Европейский Суд напомнил свою сложившуюся практику с той целью, что сам по себе пункт 1 Статьи 6 Конвенции не гарантирует какого-либо определенного содержания "гражданских прав и обязанностей" в материальном праве Договаривающихся Государств. Это положение касается только споров относительно "гражданских прав и обязанностей", о которых можно сказать, что они, как минимум по доказуемым основаниям, признаются в национальном праве (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Z. и другие против Соединенного Королевства" (Z. and Others v. United Kingdom), жалоба № 29392/95, ECHR 2001, § 87, и приведенные в нем прецеденты).

24. Имеет ли лицо право на иск, дающий основания для судебного преследования, может зависеть не только от материального содержания, как это следует указывать, соответствующих гражданских прав, определенных национальным правом, но и от наличия процессуальных барьеров, предотвращающих или уменьшающих возможности подачи потенциального иска в суд. В последнем случае может применяться пункт 1 Статьи 6 Конвенции. Разумеется, исполнительные Конвенционные органы никак не могут путем толкования пункта 1 Статьи 6 Конвенции создать материальное гражданское право, которое не имеет соответствующего правового обоснования в соответствующем государстве. Однако несовместимым с нормами права в демократическом обществе или с основным принципом, лежащим в основе пункта 1 Статьи 6 Конвенции, а именно принципом, согласно которому должна быть возможность представлять гражданские иски в суд для рассмотрения спора, было бы то обстоятельство, что если бы, например, государство, без ограничения или контроля со стороны исполнительных Конвенционных органов, могло исключить из подведомственности судам целый ряд исков по гражданским делам или освободить от гражданской ответственности большую группу или категорию лиц (см. Постановление Европейского Суда по делу "Файед против Соединенного Королевства" (Fayed v. United Kingdom) от 21 сентября 1994 г., Series А, № 294-В, § 65).

25. Иск, который намеревался подать заявитель, касался ущерба, причиненного вследствие нападения или причинения вреда лицу, халатности или нарушения обязанности. Такой вид иска хорошо известен праву Ирландии. Европейский Суд не принял заявление властей Ирландии, что вследствие действия принципа государственного иммунитета у заявителя не было соответствующего материального права в национальном законодательстве. Европейский Суд отметил, что иску против государства ничто не препятствует in limine: если государство-ответчик решит отказаться от иммунитета, иск будет рассмотрен на слушаниях и по нему будет вынесено решение. Предоставление иммунитета должно рассматриваться не как определяющее материальное право, а как процессуальное препятствие для полномочий национальных судов определять право.

26. В данных условиях Европейский Суд считал, что имеет место серьезный и подлинный спор о гражданских правах. Следовательно, пункт 1 Статьи 6 Конвенции применим к рассматриваемому делу.

В. Соблюдение пункта 1 Статьи 6 Конвенции

1. Доводы сторон

27. В соответствии с утверждениями властей Ирландии Конвенция должна бьпь истолкована в свете положений международного публичного права. Практика судов Ирландии подтвердила, что хотя исключения из принципа государственного иммунитета могут допускаться в отношении действий иностранных государств в коммерческой сфере (acta jure gestionis), иммунитет сохранялся, как этого требовало международное публичное право, в отношении действий властей государства (actajure imperil). Такого толкования норм международного права, при котором отдавалось предпочтение иммунитету acta jure imperil, в последние годы придерживались суды ряда других европейских стран, например, Австрии (Иск о вмешательстве в положения об охоте (Hunting Rights Contamination Claim), (1991), 86, Сборник постановлений по международному праву (International Law Reports) 564, 569), Франции (Иранская газовая компания, Кассационный суд (Societe iranienne degaz, Gourde Cassation), 2 мая 1990 г.), Германии (Дело посольства Ирана (Iranian Embassy Case), Федеральный Конституционный Суд (Bundesverfassungsgerichf), 30 апреля 1963 г.), Италии (Министерство иностранных дел против Федеричи и государства Японии (Federici and Japanese State), (1984) 65, Сборник постановлений по международному праву 268, 278), Испании (Аббот (Abbot) против Южно-Африканской Республики, Конституционный суд, 1 июля 1992 г.) и Швейцарии (С. против Социалистической Республики Румыния (1990) 82, Сборник постановлений по международному праву 45, 48). То обстоятельство, что очень ограниченное число стран ратифицировало Базельскую конвенцию (см. выше § 18) может считаться указанием на то, что многие государства не пожелали поддержать все исключения из принципа государственного иммунитета, установленные в этой Конвенции.

А. Применимость пункта 1 Статьи 6 Конвенции

1. Доводы сторон

21. Власти Ирландии указывали, что пункт 1 Статьи 6 Конвенции неприменим к рассматриваемому судебному делу. В законодательстве Ирландии не предусмотрено "право" на подачу иска против незаконных действий, предположительно, совершенных вооруженными силами другого суверенного государства. Суды Ирландии не имеют возможности собственного усмотрения в этом отношении. В данном деле иммунитет государства был функционально ограничен и касался вопроса государственной власти, фундаментального акта jure imperil. Следовательно, принцип государственного иммунитета затрагивал заявленное право и не был только процессуальным фактором.

2. Мнение Европейского Суда

25. Иск, который намеревался подать заявитель, касался ущерба, причиненного вследствие нападения или причинения вреда лицу, халатности или нарушения обязанности. Такой вид иска хорошо известен праву Ирландии. Европейский Суд не принял заявление властей Ирландии, что вследствие действия принципа государственного иммунитета у заявителя не было соответствующего материального права в национальном законодательстве. Европейский Суд отметил, что иску против государства ничто не препятствует от limine: если государство-ответчик решит отказаться от иммунитета, иск будет рассмотрен на слушаниях и по нему будет вынесено решение. Предоставление иммунитета должно рассматриваться не как определяющее материальное право, а как процессуальное препятствие для полномочий национальных судов определять право.

В. Соблюдение пункта 1 Статьи 6 Конвенции

1. Доводы сторон

27. В соответствии с утверждениями властей Ирландии Конвенция должна быть истолкована в свете положений международного публичного права. Практика судов Ирландии подтвердила, что хотя исключения из принципа государственного иммунитета могут допускаться в отношении действий иностранных государств в коммерческой сфере (acta jure gestionis), иммунитет сохранялся, как этого требовало международное публичное право, в отношении действий властей государства (acta jure imperil). Такого толкования норм международного права, при котором отдавалось предпочтение иммунитету acta jure imperil, в последние годы придерживались суды ряда других европейских стран, например, Австрии (Иск о вмешательстве в положения об охоте (Hunting Rights Contamination Claim), (1991), 86, Сборник постановлений по международному праву (International Law Reports) 564, 569), Франции (Иранская газовая компания, Кассационный суд (Societe iranienne degaz, Gourde Cassation), 2 мая 1990 г.), Германии (Дело посольства Ирана (Iranian Embassy Case), Федеральный Конституционный Суд (Bundesverfassungsgericht), 30 апреля 1963 г.), Италии (Министерство иностранных дел против Федеричи и государства Японии (Federici and Japanese State), (1984) 65, Сборник постановлений по международному праву 268, 278), Испании (Аббот (Abbot) против Южно-Африканской Республики, Конституционный суд, 1 июля 1992 г.) и Швейцарии (С. против Социалистической Республики Румыния (1990) 82, Сборник постановлений по международному праву 45, 48). То обстоятельство, что очень ограниченное число стран ратифицировало Базельскую конвенцию (см. выше § 18) может считаться указанием на то, что многие государства не пожелали поддержать все исключения из принципа государственного иммунитета, установленные в этой Конвенции.

28. Ограничение права заявителя на доступ к правосудию имело законную цель, а именно соблюсти широко признанные принципы международного права и способствовать сохранению гармоничных отношений, взаимного уважения и понимания между народами. Власти государства-ответчика подчеркнули в связи с этим те обстоятельства, при которых государственный иммунитет применялся в данном деле: Соединенное Королевство осуществляло свою суверенную власть, направленную на охрану интересов государства в пределах своей территории через деятельность пропускного пункта на границе с Ирландской Республикой, чтобы препятствовать промилитаристским действиям. Ирландия располагала широкими возможностями для оценки, особенно после того, как ирландские суды очень осторожно применили принцип государственного иммунитета после проведения двух полных и тщательных слушаний.

29. Далее, власти Ирландии утверждали, что заявитель располагал альтернативными средствами возмещения ущерба. С их точки зрения, заявитель должен был бы подать иск в Северной Ирландия, где в него были произведены выстрелы, вместо того чтобы подавать иск на территории Ирландской Республики, где, по утверждению заявителя, имела место только попытка выстрела. Суды Северной Ирландии были легко доступны заявителю, соответствующие правовые нормы были по существу идентичны нормам законодательства Ирландии, и Соединенное Королевство являлось одной из Договаривающихся Сторон Конвенции.

30. С точки зрения заявителя, иммунитет, на который ссылались власти Соединенного Королевства, больше не существовал в международном праве. К 1995 году большинство стран изменили свои нормы о государственном иммунитете, чтобы допустить возможность исков из вреда, причиненного личности на территории государства нахождения суда. Например, законодательство Соединенного Королевства (Закон об иммунитете государств 1978 года), Соединенных Штатов Америки (Закон об иммунитетах иностранных государств 1976 года), Канады (Закон об иммунитете государств 1982 года) и Австралии (Закон об иммунитетах иностранных государств 1985 года) в общем не предоставляли иностранным государствам иммунитета, если дело касалось смерти лица или нанесения лицу травм на территории государства нахождения суда. Это новое положение было отражено в статье 12 Проекта статей Комиссии по международному праву о юрисдикционном иммунитете государств и их собственности (A/CN.4/L.457/24.5.9I) и в статье 11 Базельской конвенции. Статья 31 этой Конвенции применялась, только когда вооруженные силы одного государства располагались на территории другого государства с согласия последнего, в то время как военнослужащий, напавший на заявителя, не имел разрешения на въезд в Ирландию.

31. В любом случае международное публичное право должно быть согласовано с гарантиями прав человека. Ограничение не преследовало законной цели, так как дело заявителя не касалось военных дел и не было доказательства того, что взаимоотношения между Ирландией и Соединенным Королевством существенно бы ухудшились, если бы суды Ирландии отклонили ходатайство о применении принципа государственного иммунитета. Более того, ограничение не могло быть пропорциональным, если Соединенное Королевство не считало необходимым предоставить в аналогичных ситуациях иммунитет властям иностранных государств.

32. Заявитель утверждал, что он не располагал альтернативными средствами возмещения причиненного ему вреда. Скорее всего, отдельный военнослужащий попал бы под действие принципа государственного иммунитета, и в законодательстве Ирландии не было положений, разрешающих компенсацию ущерба лицам, чьи иски были отклонены вследствие применения принципа государственного иммунитета. Относительно возможности подачи иска на территории Северной Ирландии заявитель указал, что он намеревался подать иск о компенсации ущерба в связи с происшествием, касающимся предполагаемого нападения военнослужащего Соединенного Королевства на территории Ирландской Республики. В результате, надлежащим местом для подачи иска заявителя являлось место совершения правонарушения (locus delicti): Ирландская Республика.

2. Мнение Европейского Суда

33. В деле "Голдер против Соединенного Королевства" (Golder v. United Kingdom) Европейский Суд постановил, что указанные в Статье 6 Конвенции процессуальные гарантии, касающиеся справедливости, публичности и разумного срока судебного разбирательства, были бы бессмысленными в отсутствие какой-либо защиты предварительных условий осуществления этих гарантий, а именно доступа к правосудию. Европейский Суд признал это неотъемлемым условием гарантий, закрепленных в Статье 6 Конвенции, ссылаясь на принципы верховенства права и избежания произвольного осуществления властных полномочий, которые лежат в основе большей части Конвенции. Таким образом, пункт 1 Статьи б Конвенции гарантирует каждому право на подачу в суд любого иска, касающегося гражданских прав и обязанностей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Голдер против Соединенного Королевства" от 21 февраля 1975 г., Series А, № 18, pp. 13-18, §§ 28-36).

34. Однако право на доступ к правосудию не является абсолютным, оно может быть ограничено. Эти ограничения подразумеваются косвенно, так как право на доступ к правосудию само по себе требует контроля со стороны государства. В этом отношении Договаривающиеся Государства пользуются широкой возможностью для соответствующей оценки, хотя окончательное решение о соблюдении требовании Конвенции принадлежит Европейскому Суду. Европейский Суд должен быть уверен, что примененные ограничения не ограничивают и не умаляют предоставленного лицу права на доступ к правосудию таким образом или до такой степени, что была бы нарушена сама суть права. Далее, ограничение не будет соответствовать пункту 1 Статьи 6 Конвенции, если оно не имеет законной цели и если не сохранена разумная пропорциональность между примененными средствами и поставленной целью (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Уэйт и Кеннеди против Германии" (Waite and Kennedy v. Germany), жалоба № 26083/94, ECHR 1999-1, § 59).

35. Европейский Суд сначала должен рассмотреть, преследовало ли примененное ограничение права законную цель. В связи с этим Европейский Суд отметил, что государственный иммунитет является принципом международного права, развившимся из принципа par in parent поп habet imperium, в соответствии с которым одно государство не входит в сферу юрисдикции другого государства. Европейский Суд считал, что предоставление государству иммунитета в гражданском процессе имеет перед собой законную цель соблюсти принципы международного права, чтобы способствовать взаимному признанию и добрым отношениям между государствами на основании уважения суверенитета другого государства.

36. Далее, Европейский Суд должен оценить, пропорционально ли было ограничение поставленным целям. Европейский Суд напоминает, что Конвенция должна толковаться в свете положений Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. и что пункт 3 (с) статьи 31 этого документа указывает на необходимость принимать во внимание "любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками". Конвенции, включая Статью 6, не может быть дано толкование в условиях правового вакуума. Европейскому Суду необходимо учитывать особый характер Конвенции как международного соглашения о правах человека, и Европейский Суд также должен принимать во внимание соответствующие нормы международного права (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, § 43). Конвенция, насколько это возможно, должна толковаться в соответствии с другими нормами международного права, частью которых она является, включая нормы о государственном иммунитете.

37. Следовательно, меры, предпринятые Высокой Договаривающейся Стороной, отражающие общепризнанные нормы международного публичного права о государственном иммунитете, не могут в принципе считаться применением непропорционального ограничения к праву на доступ к правосудию, как оно указано в пункте 1 Статьи 6 Конвенции. Как право на доступ к правосудию является неотъемлемой частью гарантии справедливого судебного разбирательства, закрепленной в этой Статье, так и ограничения доступа к правосудию должны считаться такими же неотъемлемыми; примером является то, что в целом указанные ограничения признаются международным сообществом в качестве части принципа государственного иммунитета.

38. На основании представленных ему материалов (см. выше §§ 27 и 30) Европейский Суд отметил, что в международном праве и сравнительном правоведении усматривается тенденция ограничения государственного иммунитета в отношении вреда личности, причиненного действием или бездействием на территории государства нахождения суда, но что эта практика никак не является общепринятой. Далее, из приведенных выше материалов (см. § 19) следует, что эта тенденция может относиться прежде всего к "подлежащему страхованию" личному ущербу, то есть к инцидентам, вытекающим из обычных дорожно-транспортных происшествий, а не к вопросам, относящимся к основным составляющим государственного суверенитета, таким, как действия военнослужащих на территории иностранного государства, которые по своей природе могут касаться деликатных вопросов, влияющих на дипломатические отношения между государствами, а также национальной безопасности. Разумеется, нельзя утверждать, что Ирландия единственная придерживается того, что иммунитет распространяется на иски по правонарушениям, совершенным actajure imperil, или что, применив этот иммунитет, Ирландия выходит за рамки каких-либо принятых в настоящее время международных стандартов. Европейский Суд согласился в данном деле с Верховным судом (см. выше § 15), что на данной стадии развития международного права невозможно сделать вывод о противоречии законодательства Ирландии основным принципам международного права.

39. Более того, Европейский Суд отметил, что в обстоятельствах данного дела заявителю ничто не препятствовало подать иск на территории Северной Ирландии против министра обороны Соединенного Королевства. Европейский Суд в связи с этим напомнил, что он признал неприемлемой по основаниям неиспользования всех внутригосударственных средств правовой защиты жалобу заявителя о том, что он не мог подать иск против Соединенного Королевства на территории Северной Ирландии (см. Решение о приемлемости данной жалобы от 9 февраля 2000 г.). Европейский Суд также отметил, что в первичной переписке между адвокатами заявителя и представителями Соединенного Королевства во время (ирландского) судебного процесса адвокаты властей Ирландии утверждали, что не было препятствий для подачи иска на территории Северной Ирландии, а адвокаты заявителя ответили, что они предпочитают подавать иск в Ирландии. Они не упомянули никакого процессуального либо иного препятствия для подачи иска на территории Северной Ирландии (см. выше § 11).

40. При таких обстоятельствах постановления судов Ирландии об утверждении ходатайства Соединенного Королевства о применении иммунитета не могут считаться превысившими пределы допустимой для государств оценки при ограничении индивидуального права на доступ к правосудию.

Следовательно, в данном деле не имело места нарушение пункта 1 Статьи 6 Конвенции.

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

постановил двенадцатью голосами против пяти, что не было нарушения пункта 1 Статьи 6 Конвенции.

Совершено на английском и французском языках и оглашено во Дворце прав человека в Страсбурге 21 ноября 2001 г.

П.Дж. МАХОНИ Л. ВИЛЬДХАБЕР

Заместитель Секретаря-Канцлера Суда Председатель Суда

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Правила 74 Регламента Европейского Суда к данному Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(a) особое мнение судьи Х.Л. Розакиса;

(b) особое мнение судей Л. Кафлиша, И. Кабрала Баррето и Н. Ваич;

Л. В.

П.Дж. М.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи Х.Л. Розакиса

Я глубоко сожалею, что не могу подписаться под Постановлением Европейского Суда о том, что в данном деле не было нарушения права заявителя на доступ к правосудию, как оно закреплено в пункте 1 Статьи 6 Конвенции. Причины моего несогласия следующие.

1. Главный вопрос при рассмотрении данного дела — соразмерность. Решение большинства судей основано на выводе, что ограничение права заявителя на доступ к правосудию в судах Ирландии было пропорционально поставленной цели. Мне трудно согласиться с таким выводом, основанным на предположении, что (а) в вопросах государственного иммунитета существует просто тенденция ограничения этого права применительно к искам о возмещении личного ущерба в отношении действий, происходящих в пределах юрисдикции государства, где подан иск, и что (Ь) заявитель, находясь с другой стороны этого стремящегося к равновесию конфликта интересов, располагал альтернативными способами эффективной защиты своего права в соответствии с Конвенцией.

2. Учитывая объем обязанности государства относительно ходатайства о применении государственного иммунитета к искам о компенсации личного ущерба, рассматриваемым в пределах юрисдикции государства, я в общем согласен с мнением моих коллег Л. Кафлиша, И. Кабрала Баррето, Н. Ваич и Л. Лукайдеса, высказанным в их собственных особых мнениях. В определенной степени я отклоняюсь от их позиции в том, как я считаю, что в рассматриваемое время (1994—1995 гг.) статус международного права, и это, кстати, описано иными судьями, заявившими особое мнение, был таковым, что позволял государству применить иммунитет, чтобы препятствовать доступу к правосудию без серьезного нарушения общих положений международного права. Тем не менее, тот факт, что право государственного иммунитета находилось и все еще находится в стадии становления и что международное сообщество явно предпочитало и предпочитает ограничить иммунитет при особых действиях государств, оказывает серьезное влияние на проверку соблюдения пропорциональности в соответствии с Конвенцией. Другими словами, я могу согласиться, что применение Ирландией государственного иммунитета в 1994—1995 годах послужило законной цели, но когда мы переходим к сбалансированному взвешиванию различных вовлеченных интересов, ходатайство о применении государственного иммунитета теряет часть своего веса в связи с развитием международного права и текущим статусом права государственного иммунитета.

3. На этом фоне, а именно недостаточного применения интереса государства, находится право истца на доступ к правосудию для подачи против Соединенного Королевства иска о возмещении ущерба, причиненного нападением, совершенным на территории Ирландии. Доводы, поддерживающие позицию заявителя при осуществлении оценки, кажутся мне более важными, чем представленное Ирландией оправдание. Во-первых, заявитель является гражданином Ирландии, а этот правовой институт обычно создает юридическую связь между лицом и государством его гражданства, и, в соответствии с международным правом prima facie, обязанностью государства является защита своего гражданина. Во-вторых, нападение на заявителя произошло на территории Ирландии, что усиливает юридическую связь государства и гражданина. В-третьих, заявитель сослался на ряд трудностей практического характера (см. § 9 Решения о приемлемости от 9 февраля 2000 г.) в связи с альтернативной возможностью подачи иска в Соединенном Королевстве, которые не кажутся мне совершенно не относящимися к делу или незначительными.

4. Представленные выше доводы серьезно ослабляют позицию Европейского Суда, что заявитель располагал эффективными альтернативными методами защиты своего права в соответствии с Конвенцией. В любом случае, я ставлю под серьезное сомнение безусловное использование принципа, который Европейский Суд применял в определенной категории дел (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Уэйт и Кеннеди против Германии") — описанные пределы Статьи 6 Конвенции в условиях, когда государство, ратифицировавшее Конвенцию, уступало часть своей юрисдикции международной организации, — ко всем делам по множественности юрисдикции. Дело "Уэйт и Кеннеди против Германии" касалось определенных обстоятельств работы лиц в международной организации и трудовых споров, для которых существовала досудебная стадия рассмотрения, известная заявителям, когда они решили работать в организации. Как бы то ни было, нет никакой связи между указанным делом и настоящим, где предметом спора является ущерб, причиненный нападением, и где у заявителя не было никакой юридической связи с Соединенным Королевством, кроме как случайной связи по национальному происхождению ответчика или какой-либо зависимости от или необходимости подчинения иностранной юрисдикции.

В данных условиях, я считаю, что заявителя неправильно лишили права на доступ к правосудию и что это ограничение не было соразмерным и нарушало сущность указанного права.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судей Л. Кафлиша, И. Кабрала Баррето и Н. Ваич

К нашему сожалению, мы не можем согласиться ни с Постановлением Европейского Суда, ни с его обоснованием. Мы считаем, что в данном деле Ирландская Республика нарушила право на доступ к правосудию, закрепленное в пункте 1 Статьи 6 Конвенции. Нарушение состояло в удовлетворении судами Ирландии ходатайства Соединенного Королевства о применении иммунитета. Наш вывод основывается на следующем.

Принцип государственного иммунитета давно перестал быть бланкетной нормой, исключающей государства из сферы юрисдикции судов. В особенности это верно в контексте международных отношений, то есть учитывая положение иностранного государства в местных судах. Хотя процесс развития более усовершенствованной системы норм слишком долгий и сложный, чтобы его здесь рассматривать, можно сказать, что принцип абсолютного юрисдикционного иммунитета (включая иммунитет от исполнения наказания) начал распадаться в первой четверти двадцатого века с наступлением периода активной государственной торговли: почему государству, участвующему в коммерческой деятельности, как и частные лица, должны предоставляться более благоприятные условия, чем частным лицам, и, таким образом, государство будет получать состязательное преимущество? По той же причине, почему иностранное государство, нанимающее на работу местных граждан, которые не будут непосредственно заниматься дипломатической или консульской деятельностью от имени иностранного государства, не должно подпадать под действие местного законодательства? И почему государство должно быть исключено из сферы местной юрисдикции, если оно выступает как частное лицо в качестве наследника или отказополучателя или в качестве собственника промышленной или интеллектуальной собственности? Почему, наконец, и это вопрос, возникший в данном деле, государство не должно нести ответственности в судах другого государства за вред и ущерб, нанесенные его представителем гражданам другого государства или их имуществу на территории другого государства, как это было бы, если бы правонарушение было совершено не представителем государства, а частным лицом.

Вышеуказанные исключения из принципа абсолютного иммунитета постепенно были признаны национальными законодателями и национальными судами, сначала в Западной континентальной Европе и намного позднее в государствах с правовой системой общего права. По известным причинам указанные нормы медленнее появлялись в государствах бывшего социалистического блока, в странах которого долгое время доминировали государственная международная торговля и отсутствие конкуренции.

Рассматриваемые исключения проникли и в международное право о государственном иммунитете, особенно исключения, касающиеся гражданских правонарушений. То, что это было так, доказывается, например, Законом Соединенного Королевства — той самой страны, которая заявила о применении государственного иммунитета в данном деле, об иммунитете государств 1978 года, в статье 5 которого указано, что иностранное государство

"не располагает иммунитетом в отношении судебных процедур, касающихся причинения смерти или физического вреда личности; или (Ь) ущерба или потери материальной собственности в результате действия или бездействия в Соединенном Королевстве".

Это положение также отражено в статье (а) (5) 1605 Закона Соединенных Штатов об иммунитетах иностранных государств (1976 года) и статье 13 Закона Австралии об иммунитетах иностранных государств (Международные правовые материалы (International Legal Materials), vol. 25, 1986, p. 715). Многие страны, где вопрос о государственном иммунитете оставлен на усмотрение национальных судов — парадоксально, что это суды стран позитивного права, — следуют тому же правилу, которое подтверждается многочисленными решениями, перечисленными в комментарии Комиссии по международному праву (КМП) к статье 12 Проекта статей Комиссии по международному праву о юрисдикционном иммунитете государств и их собственности (Отчет КМП о работе своей 43-й сессии, 29 апреля — 19 июля 1991 г., Генеральная Ассамблея ООН, 46-я сессия, дополнение № 10, р. 11, на р. 103 п. 163 и р. 105 п. 165), а также в Пятом отчете Специального докладчика Комиссии (Ежегодный сборник КМП 1983, vol. II, Part One, §§ 76-99).

То же самое решение было применено в праве международных договоров. В статье 11 Европейской конвенции об иммунитете государств от 16 мая 1972 г. (Европейские международные договоры (European Treaties), № 74), закреплено:

Верно, что со времени написания Конвенция 1972 года была обязательна только для восьми из сорока трех членов Совета Европы.

Однако это не препятствует некоторым из ее положений, например статье 11, отражать общепризнанные принципы, как видно из международной практики, указанной в данном несовпадающем мнении. Также верно, что статья 31 этой же Конвенции закрепляет исключение из принципа исключения гражданских правонарушений, приведенного выше, подчеркивая, что

"никакое положение настоящей Конвенции не наносит ущерба иммунитетам или привилегиям, которыми пользуется Договаривающееся Государство в том, что касается любого действия или уклонения от действия со стороны его вооруженных сил или в связи с ними, когда они находятся на территории другого Договаривающегося Государства",

но, как это существует и как это будет очевидно из практики, упомянутой в данном несовпадающем мнении, такое исключение является в Конвенции особенным и необщезначимым.

В заключение, необходимо рассмотреть многочисленные попытки кодификации международного права о государственном иммунитете. В первую очередь следует рассмотреть статью III(c) Резолюции, принятой Институтом международного права (Institut de droit international) 2 сентября 1991 г. и озаглавленной "Современные проблемы иммунитета государств в свете вопросов юрисдикции и исполнения наказаний" (Ежегодный сборник Института международного права (Annuaire de I'Institut de droit international), vol. 64-11, 1992, p. 390, на р. 393). Это положение звучит следующим образом:

"Органы государства нахождения суда компетентны рассматривать дела, касающиеся причинения смерти или физического вреда лицу или нанесения ущерба материальной собственности, которые произошли вследствие действий иностранного государства и его представителей в пределах национальной юрисдикции государства нахождения суда".

Другой текст, содержащий сходные положения, — это Исправленный проект Ассоциации международного права о статьях Конвенции об иммунитете государств, август 1994 г. (АМП, Отчет о шестьдесят шестой конференции АМП, Буэнос-Айрес, 1994, р. 488). В соответствии со статьей III (F) Проекта:

"Если предметом иска является: 1. причинение смерти или физического вреда лицу; или 2. ущерб, нанесенный материальной собственности или потеря материальной собственности, и действие или бездействие, ставшие причиной смерти, травмы или ущерба, произошли полностью или частично в государстве нахождения суда или если действие или бездействие повлекли прямые последствия в государстве нахождения суда",

то иностранному государству не предоставляется иммунитет. Это выводит пределы исключения из принципа государственного иммунитета за рамки действий или бездействия, которые произошли полностью или частично на территории государства нахождения суда. Оно также включает в себя действия или бездействие, которые повлекли прямые последствия в государстве нахождения суда, то есть это положение включает в понятие исключения и иски из так называемых трансграничных гражданских правонарушений. Хотя в деле "МакЭлхинни против Ирландии" можно спорить, произошло ли правонарушение на территории Соединенного Королевства (Северная Ирландия), тем не менее оно повлекло прямые последствия на территории государства нахождения суда, Ирландии, и поэтому полностью подпадает под то, что в статье III (F) считается правилом государственного иммунитета.

КМП, вспомогательный орган Генеральной Ассамблеи ООН, который занимается прогрессивным развитием международного права и его кодификацией и который сформирован из выдающихся экспертов в этой области, в свою очередь подготовила "Проект статей о юрисдикционном иммунитете государств и их собственности". Как показано в работе специального докладчика Комиссии, этот Проект, который уже упоминался, большей частью основывается на доминирующей государственной и международной практике. Это видно, в частности, в статье 12, озаглавленной "Вред, причиненный личности, и ущерб собственности", где указано:

"Если иное не оговорено между соответствующими государствами, государство не может заявлять об иммунитете от юрисдикции суда другого государства, который в ином случае компетентен рассматривать дело, касающееся компенсации материального ущерба, причиненного смертью лица или нанесенной лицу травмой, а также ущерба, причиненного материальной собственности или связанного с ее потерей, причиненного действиями или бездействием, которые, предположительно приписываются государству, если действия или бездействие произошли полностью или частично на территории другого государства и если виновный в совершении действий или бездействия находился на территории другого государства в то время, когда происходили указанные события".

В комментарии КМП по этому положению (Сборник КМП, op. cit., pp. 102—108) указано: (i) что оно составляет исключение из общего принципа иммунитета, в то время как в основном предназначено для регулирования дел, вытекающих из дорожно-транспортных и иных происшествий, то есть касается страховых рисков (см. § 19 Постановления), оно "достаточно обширно, чтобы включать в себя и умышленное причинение физического вреда, такое, как нападение и избиение, умышленное нанесение ущерба собственности, поджог, а также убийство, включая политическое убийство" (ibid., p. 103); (ii) что это исключение действует только, когда государством нахождения суда является государство, на чьей территории произошли обжалуемые действие или бездействие, потому что если отказано в доступе к правосудию в этом государстве, то пострадавшее лицо лишается возможности обратиться в суд (ibid., p. 103); (iii) что виновный в совершении действия или бездействия должен находиться на территории этого государства в соответствующее время, что позволяет исключить трансграничное причинение вреда личности, которое более точно классифицировано как спор между двумя государствами (ibid., p. 104); и (iv) что не проводится различие между правонарушениями, вытекающими из осуществления jus imperil, и правонарушениями, вытекающими из действий или бездействия, подпадающих под категорию jus gestionis (ibid., p. 105). В заключение, можно сказать, что комментарий к Конвенции прочно основывается на практике; в тексте нигде не указано, что Комиссия намеревалась предложить статью 12 в качестве lex ferenda, то есть в качестве развития, а не кодификации международного права.

Впоследствии Проект статей, представленный Комиссией, подвергся тщательному рассмотрению, когда исследовался Шестым комитетом Генеральной Ассамблеи и рабочей группой, созданной им в 1992 и 1993 годах. Критике подверглись многочисленные положения Проекта, но не статья 12, относительно которой или были совсем короткие дискуссии, или вовсе не было дискуссий.

В заключение, после такого рассмотрения Проект статей был направлен обратно для внесения "поправок" в КМП, где в свою очередь была создана рабочая группа по проблемам Проекта (см. Сборник КМП 1999, глава VII). Ни в одном месте доклада рабочей группы от мая 1999 года не упомянута какая-либо дискуссия относительно статьи 12; статья не указана и в приложении к докладу, касающемся последних достижений в сфере государственного иммунитета. Это должно означать, что против подхода, примененного КМП, не возникло значительных возражений.

Вышеуказанные доводы приводят к заключению, что статья 12 отражает действующее право и что она непосредственно распространяется на данное дело. Однако даже если не быть готовым принять такое утверждение, согласно которому статья является как минимум выражением выдающегося объединения тенденций современного международного права, это объединение является достаточно значительным, чтобы в любом случае предположить, что в данный момент не существует международной обязанности государств предоставлять иммунитет другим государствам в случаях гражданских правонарушений, допущенных представителями этих других государств.

Соответственно, не было конфликта между международным правом государственного иммунитета и правом доступа к национальному правосудию, гарантированному пунктом 1 Статьи 6 Конвенции. Следовательно, Европейский Суд, с нашей точки зрения, должен был бы постановить, что пункт 1 Статьи б Конвенции применим в данном деле. Затем Европейский Суд мог бы установить, что Ирландская Республика должна была разрешить заявителю доступ в свои национальные суды. Не поступив таким образом, Ирландия несоразмерно ограничила права заявителя, гарантированные Конвенцией.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи Л. Лукайдеса

Я не могу согласиться с Постановлением Европейского Суда. Я согласен с особым мнением судей Л. Кафлиша, И. Кабрала Баррето и Н. Ваич в том, что в данном деле по причинам, рассмотренным в указанном несовпадающем мнении, не было конфликта между международным правом государственного иммунитета и правом доступа к национальному правосудию, гарантированным пунктом 1 Статьи 6 Конвенции, и поэтому в деле не могло возникнуть вопроса об отказе в доступе к правосудию на основании такого иммунитета. Однако я хотел бы представить дополнительные основания для установления нарушения пункта 1 Статьи 6 Конвенции в данном деле.

Как в делах "Аль-Адсани против Соединенного Королевства" (Al-Adsani v. United Kingdom) и "Фогарти против Соединенного Королевства" (Fogarty v. United Kingdom) (постановления от 21 ноября 2001 г.), я хотел бы повторить, что считаю, что безоговорочный иммунитет, применяемый судом для полного исключения рассмотрения спора о гражданском праве без уравновешивания состязательных интересов, а именно интересов, связанных с определенным иммунитетом, и интересов, связанных с характером определенного требования, которое является предметом судебного рассмотрения, составляет непропорциональное ограничение права доступа к правосудию. В этом отношении я бы хотел подчеркнуть следующие моменты.

В сегодняшнем демократическом обществе абсолютный иммунитет от судебного рассмотрения является анахроничным принципом, не совместимым с требованиями правосудия и норм права.

Иммунитеты в международном праве возникли, когда права человека еще практически не существовали и когда государства нуждались в большей защите от возможного ущерба от недобросовестных судебных процессов. Сегодня принцип государственного иммунитета подвержен растущему числу ограничений с тенденцией к сокращению числа обстоятельств применения этого принципа с учетом развития прав человека, которые усилили позицию индивидуума. Более того, сегодня судебные учреждения, по крайней мере, в странах, где применяется Конвенция, обязаны обеспечить конвенционные гарантии справедливости и беспристрастности и, соответственно, защищать государства.

В таком деле, как данное, lexspecialis является Европейская Конвенция о правах человека. Общие принципы международного права не закреплены в Конвенции, если только в ней нет специального на них указания (см., например, Статью 15, пункт 1 Статьи 35 и Статью 53 Конвенции и Статью 1 Протокола № 1 к Конвенции). Поэтому необходимо с осторожностью принимать ограничения конвенционных прав на основании принципов международного права, таких, как устанавливающие иммунитеты, которые даже не являются составной частью норм jus cogens.

Действительно, Статья 6 Конвенции может быть подвергнута ограничениям, но эти ограничения не должны влиять на суть права. Процессуальные условия, такие, как сроки, необходимость разрешения на апелляцию, и другие, не влияют на суть права. Но полностью лишение решением суда кого-то возможности подать иск без какой-либо вины со стороны этого лица и без учета характера дела противоречит, по моему мнению, пункту 1 Статьи 6 Конвенции.

В заключение, я хотел бы отразить свою реакцию на то обстоятельство, что большинство судей, признавших отсутствие нарушения пункта 1 Статьи 6 Конвенции в данном деле, приняли во внимание то, что "в обстоятельствах данного дела заявителю ничто не препятствовало подать иск на территории Северной Ирландии против министра обороны Соединенного Королевства".

Я считаю, что когда подается жалоба о нарушении Конвенции, такая жалоба должна быть рассмотрена судом со ссылкой только на законодательство Ирландии. Какие-либо недостатки или иные проблемы, вытекающие из этого законодательства, не могут быть исправлены путем обращения к законодательству какой-либо другой Высокой Договаривающейся Стороны, граничащей с Ирландией либо не граничащей. Поэтому то обстоятельство, что в данном деле заявитель мог обратиться по своей жалобе за судебной помощью в Соединенном Королевстве, не должно иметь какого-либо отношения к вопросу, рассматриваемому Европейским Судом, которой единственно и только состоял в том, был ли заявителю предоставлен доступ к правосудию в Ирландии в связи с той же жалобой. Я считаю несправедливым, а также странным ожидать от заявителя, чтобы он обратился за судебной помощью в другое государство для разрешения проблемы отказа в доступе к правосудию в государстве своего собственного гражданства, против которого и была направлена его жалоба.

Перевод с английского Д. Михалиной

содержание

[1] Так в тексте. — Прим. переводима.