ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ

 

Роланд ФОЛЬКМЕР (Roland VOLKMER) ПРОТИВ ГЕРМАНИИ

 

ЖАЛОБА № 39799/98

 

Решение по вопросу приемлемости

22 ноября 2001 г.

 

Европейский Суд по правам человека (Третья секция) в ходе заседания 22 ноября 2001 г. Палатой в составе:

И. Кабрала Баррето, Председателя Палаты,

Г. Ресса,

Ф. Кафлиша,

Р. Тюрмена,

Б. Цупанчича,

Х.-С. Грев,

К. Трайя, судей,

В. Берже, Секретаря Секции Суда,

принимая во внимание жалобу, поданную 12 января 1998 г. и зареги­стрированную 11 февраля 1998 г., принимая во внимание пункт 2 Статьи 5 Протокола № 11 к Конвен­ции, в соответствии с которым юрисдикция по рассмотрению жалобы передана Европейскому Суду, принимая во внимание доводы, представленные властями государст­ва-ответчика, и возражения, представленные по этому поводу заявителем,

заседая за закрытыми дверями, принял следующее Решение:

 

ФАКТЫ

 

Заявитель Роланд Фолькмер — гражданин Германии, 1941 года рож­дения, проживает в г. Берлин (Berlin). В Европейском Суде его интересы представлял юрист из Берлина Мейер-Дульхойер (Meyer-Dulheuer).

 

А. Обстоятельства дела

 

С 1966 по 1977 и с 1981 по 1993 год заявитель преподавал немецкий и латинский языки, а с 1968 года — правоведение (Staatsburgerkunde) в сред­них школах, сначала в Германской Демократической Республике (далее — ГДР), а начиная с 1990 года — в Федеративной Республике Германия (далее - ФРГ). С 1970 до 1977 и с 1983 до 1989 год он также являлся почетным секретарем (ehrenamtlicher Partelsekretaf) Социалистической Единой Партии Германии (Sozialistische Einheitspartei Deutschlands) (далее — СЕПГ) в своей школе.

 

С 1 марта 1977 г. по 1 августа 1981 г. заявитель, не преподавая в школе, работал на постоянной основе в районном исполнительном комитете СЕПГ (hauptamtlicherpolitischer Mitarbeiter der Kreisleitung der SED).

 

После воссоединения Германии заявитель стал работать преподавате­лем в общих школах федеральной земли Берлин. После опубликования книги, содержащей утверждения бывшего ученика заявителя, заявлявше­го, что последний, будучи представителем СЕПГ, попросил его посетить конференцию, организованную церковью и посвященную вопросам эко­логии, относительно которой он позже был допрошен должностным лицом из районного совета, 29 августа 1991 г. заявитель был допрошен об этом инциденте членом совета по вопросам образования и культуры (Bezirkstadtratin derAbteilung Bildung und Kultur) района Берлин-Фридрихсхайн (Berlin-Friedrichshain). Заявитель подтвердил, что он попросил своего ученика — секретаря молодежной организации СЕПГ (FDJ— СДМ), по­сетить конференцию, не зная о каком-либо ее конспиративном характере и о том, что впоследствии ученика допросили. После этого член совета по вопросам образования и культуры принял решение перевести заяви­теля в другую школу района Берлин-Фридрихсхайн и оставил за собой право предпринять иные дальнейшие меры.

 

В письме члену совета по вопросам образования и культуры района от 29 сентября 1991 г. заявитель утверждал, что участие его бывшего уче­ника в церковной конференции произошло добровольно без какого-либо злоупотребления отношениями между преподавателем и учеником. Цель этого мероприятия состояла в том, чтобы сопоставить мнение ученика с мнениями, отличными от его собственного. В любом случае, он не знал о такой цели, как выявление политических противников.

 

7 апреля 1992 г. заявитель подписал новый контракт с федеральной землей Берлин, откорректировавший условия его работы в связи с изме­нившейся политической ситуацией в Германии. 5 ноября 1992 г. Специ­альный уполномоченный властей Германии по работе с "личными" досье, составленными органами государственной безопасности бывшей ГДР (Sondebeauftragter der Bundesregierung fur die personenbezogenen Unterlagen des ehemaligen DDR-Staatsicherheitsdienstes), действуя по запросу феде­ральной земли Берлин, проинформировал власти Германии, что заявитель с 1970 года был зарегистрирован в документах Министерства государст­венной безопасности ГДР (Ministerium fur Staatssicherheit) (далее — МГБ) как доносчик. После того как он подписал заявление о неразглашении информации, должностные лица МГБ допрашивали его пять раз относи­тельно определенных людей. Однако заявитель не предоставлял сведений о них. В июне 1971 года после проведения нескольких встреч МГБ при­няло решение прекратить сотрудничество с заявителем ввиду отсутствия у него желания сотрудничать.

 

25 января 1993 г. заявитель был снова заслушан муниципальным со­ветом (Bezirksamt) района Берлин-Фридрихсхайн с целью выяснения того, почему в официальной анкете, выданной ему в январе 1991 года, он ответил "нет" на вопросы о том, работал ли он каким-либо образом на МГБ и подписывал ли он заявление об этом. Заявитель утверждал, что его ответы были правильными, так как его контакты с МГБ ни к чему не привели. Кроме того, он никогда не подписывал заявления о том, что он работал на МГБ, но лишь — о неразглашении информации. Предложение районного муниципального совета о расторжении его трудового договора посредством заключения мирового соглашения заявитель отверг.

 

29 января 1993 г. заявитель был временно отстранен от исполнения пре­подавательских обязанностей. После того как Главный совет кадров государ­ственных служащих (Hauptpersonalmt) указал, что он приемлет только "обыч­ное увольнение" (ordentliche Kundigung), которое может быть отложено на основании закона, заявителю выдали уведомление от 26 мая 1993 г. о пре­кращении действия его трудового договора с 1 августа 1993 г. Увольнение было основано на главе XIX, разделе А, статье III № 1, § 4 Приложения I к Договору об объединении (см. ниже Раздел "Применимое национальное законодательной и правоприменительная практика"). В уведомлении о рас­торжении договора в качестве причины увольнения приводился довод, что не разумно ожидать, чтобы заявитель продолжал работать в качестве госу­дарственного служащего. В первую очередь заявитель не сумел опровергнуть обвинение в том, что он работал на МГБ. Кроме того, как сотрудник рай­онного исполнительного комитета СЕПГ, работавший на постоянной осно­ве, и активный сторонник и сотрудник прежней восточногерманской одно­партийной системы, он не мог рассматриваться в качестве подходящей кан­дидатуры для укрепления свободной демократической конституционной системы в глазах его учеников. Это также подтверждается тем, что он использовал, по крайней мере, одного ученика для шпионажа за политическими противниками, и недостаточностью понимания вины, что выявилось в ходе допроса, происходившего 25 января 1993 г. Наконец, заявитель не указал свою связь с МГБ в официальной анкете.

 

Решением от 6 октября 1993 г. Трудовой суд Берлина (Arbeitsgericht Berlin) пришел к выводу, что трудовая деятельность заявителя не была закончена его увольнением 26 мая 1993 г. ввиду отсутствия каких-либо достаточных оснований для увольнения. В частности, заявитель не мог считаться неспособным преподавать немецкий и латинский языки ввиду его прежней работы в СЕПГ. Кроме того, федеральная земля Берлин утратила свое право прекратить трудовую деятельность заявителя после того, как она разрешила заявителю продолжать работать после его первого допроса в августе 1991 года. Отрицание заявителем его работы на МГБ в официальной анкете было признано оправданным, поскольку попытка МГБ заставить его сотрудничать с ним оказалась неудачной.

 

Решением от 16 марта 1994 г. Трудовой суд федеральной земли Берлин (Landesarbeitsgericht Berlin) отменил решение Трудового суда Берлина. Хотя суд установил, что заявитель не сотрудничал с МГБ и что его ответы в официальной анкете были правильны, так как не спрашивалось, сотруд­ничал ли он с МГБ, а выяснялось, выполнял ли он какую-либо работу для него, суд пришел к выводу, что увольнение было оправдано из-за непригодности заявителя к дальнейшему преподаванию. Как установил суд, тот факт, что он работал на постоянной основе в качестве должност­ного лица СЕПГ с 1977 по 1981 год, подвергает сомнению его способность донести до его учеников ценности Основного Закона Германии (Grundgesetz). Точно так же его почетная должность представителя СЕПГ в школе в 1970—1977 годах и в 1983—1989 годах отразила его приверженность политической системе ГДР. Кроме того, тот факт, что заявитель по рас­поряжению районного исполнительного комитета СЕПГ попросил одно­го из своих учеников посетить церковную конференцию, зная, что ученик будет впоследствии допрошен относительно этой конференции восточно­германскими властями, является злоупотреблением отношениями между учеником и преподавателем в целях осуществления слежки за политическими противниками. Суд счел такое поведение несовместимым с образо­вательными целями свободы мнения и терпимости. Довод заявителя о том, что он лишь хотел сопоставить мнение ученика с мнениями, отлич­ными от его собственного, как полагал суд, является слабым оправданием. Кроме того, суд признал, что отдел кадров государственных служащих не утратил право уволить заявителя после того, как его перевели в другую школу, поскольку данная мера была по своей сути первоначальной и ни в коем случае не заключительной реакцией на допрос заявителя, прове­денный 29 сентября 1991 г. Тогда заявителю было прямо указано, что против него могут быть предприняты дальнейшие меры и что он может ожидать согласно существующей практике разрешения подобных дел про­ведения дальнейших встреч со Специальным уполномоченным властей Германии в связи с данным вопросом. Точно так же возобновление его контракта в апреле 1992 года должно было рассматриваться в общем кон­тексте изменения условий трудовой деятельности бывших государствен­ных служащих ГДР и, таким образом, произошло без нанесения ущерба процессу рассмотрения степени приверженности таких государственных служащих политической системе ГДР.

 

Решением от 16 ноября 1995 г. Федеральный трудовой суд Германии (Bundesarbeitsgericht) установил, что завершение трудовой деятельности заяви­теля произошло начиная с 1 января 1994 г., и отклонил остальную часть его апелляции на решение Трудового суда федеральной земли Берлин от 16 марта 1994 г. Он считал, что у заявителя не было достаточных личных способнос­тей, необходимых для работы в качестве государственного служащего. В от­личие от дела, в котором преподаватель был уволен за то, что состоял в СЕПГ, и его увольнение было признано нарушением Статьи 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фогт против Германии" (Vogt v. Germany) от 26 сентября 1995 г., Series A, № 323), в настоящем деле увольнение заявителя было основано не только на том, что он являлся членом СЕПГ, и на его политических убеждениях, но и на его профессиональных и почетных функциях в этой партии, которые отразили его особенно сильную приверженность к системе СЕПГ и указали его непригодность к донесению основ свободной демократической конституционной системы до его учени­ков. Действительно, как секретарь партии он был обязан претворять в жизнь идеологические цели СЕПГ в школе (die ideologische Umsetzung der Ziele der SED in der Schule). Его непригодность также подтверждается тем фактом, что он попросил ученика шпионить на встречах их идеологических противников.

 

Решением от 1 октября 1997 г. Федеральный Конституционный Суд Германии (Bundesverfassungsgericht) отказал в рассмотрении конституцион­ной жалобы заявителя на вышеупомянутые решения.

 

В. Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика

 

Параграфы 1—4 статьи III раздела А главы XIX Приложения I к До­говору об объединении Германии устанавливают, что государственные служащие ГДР вливаются в систему государственных служащих ФРГ, вы­ступая в существующих трудовых отношениях в качестве представителей федеральной власти и властей земель ФРГ вместо властей ГДР. Поскольку государственные служащие ГДР были частью системы, которая не соот­ветствовала требованиям государства, руководствующегося принципом верховенства закона, были установлены специальные положения об увольнении в параграфах 4—6 главы XIX раздела А статьи III № 1 При­ложения I к Договору.

 

Параграф 4 главы XIX раздела А статьи III № 1 Приложения I к Договору об объединении Германии устанавливает следующее:

 

"Обычное увольнение с государственной службы допустимо, если

 

1. служащий не соответствует требованиям ввиду недостатка професси­ональной квалификации или персональной способности...”[1].

 

Параграф 5 этой же статьи устанавливает следующее:

 

"Существуют достаточные основания для внеочередного увольнения, в частности, если служащий

/.../

2) сотрудничал с Министерством государственной безопасности (Служ­бой национальной безопасности [бывшей Германской Демократической Рес­публики]) и если, таким образом, нельзя разумно предполагать, что государствен­ный служащий может продолжать свою трудовую деятельность”[2].

 

Согласно прецедентному праву Федерального Конституционного Суда Германии государственный служащий несет обязанность укреплять свободную демократическую конституционную систему во всем, что он делает (BverfG, Решения Конституционного Суда, vol. 2, р. 1). В частности, от школьного учителя требуется, чтобы он мог донести основополагаю­щие ценности Основного Закона Германии до его учеников и обеспечить приверженность этим ценностям во время кризиса и в ходе конфликтных ситуаций (BverfG, решение от 22 мая 1975 г. — Ref. N° 2 BvL 13/73 — BverfG, Решения Конституционного Суда, vol. 39, р. 334).

 

СУТЬ ЖАЛОБЫ

 

Заявитель жаловался на нарушения его прав по пункту 1 Статьи 6, пункту 1 Статьи 10, пункту 1 Статьи 11 и Статье 14 Конвенции.

 

ПРАВО

 

1. Заявитель утверждал, что его увольнение с государственной службы из-за его политической деятельности в бывшей ГДР нарушило его право на свободу выражения мнения, гарантируемое Статьей 10 Конвенции, которая гласит следующее:

 

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и рас­пространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиове­щательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

 

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответствен­ность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условия­ми, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и не­обходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопас­ности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

 

Власти Германии заявили в качестве главного аргумента, что мера, примененная в настоящем деле, не составляла вмешательство, по­скольку она касалась права доступа к государственной службе, что не является правом, гарантируемым Конвенцией. Для того чтобы гаран­тировать равные условия доступа к трудовой деятельности, как уста­новлено в пункте 2 статьи 33 Основного Закона Германии, законода­тель предусмотрел специальные положения в Приложении I к Договору об объединении для государственных служащих ГДР в целях установ­ления их профессиональной квалификации и их личных способностей. Даже если имело место вмешательство, власти Германии утверждали, что оно было предписано законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, для предотвраще­ния беспорядков и для защиты прав других лиц. Поскольку государст­венные служащие ГДР были включены в систему государственной службы ФРГ, было необходимо управлять теми, кто имел особенно тесную связь с ГДР, а именно этими 215 000 преподавателей, которые составляли важную опору несправедливого режима ГДР, принимая во внимание тот факт, что они теперь несли большую ответственность в доведении демократических ценностей до своих учеников в ФРГ. В действительности же, лишь 2 процента преподавателей из бывшей ГДР были уволены ввиду отсутствия личных способностей или сотрудниче­ства с МГБ. В настоящем деле имелись серьезные сомнения относи­тельно личных способностей заявителя: его увольнение было основано не только на том, что он являлся членом СЕПГ, и на его политических убеждениях, но и на его профессиональной и почетной функции в рядах партии, что отражает его особо сильную приверженность к сис­теме СЕПГ и указывает на его непригодность к укреплению свободной демократической конституционной системы в глазах его учеников. Действительно, как секретарь партии он был обязан осуществлять идеологические цели СЕПГ в школе. Его непригодность также под­тверждалась тем фактом, что он попросил, чтобы ученик шпионил на встречах идеологических противников.

 

Заявитель утверждал, что имело место вмешательство со стороны влас­тей Германии в осуществление его права на свободу выражения мнения, поскольку его увольнение прекратило существовавшие трудовые отноше­ния (beendete em bestehendes Arbeitsverhdltnis). Он отмечал, что его увольне­ние не было оправданным, поскольку оно не было необходимым в демо­кратическом обществе и было несоразмерным преследуемым целям. Он преподавал немецкий и латинский языки, а также правоведение в течение более чем 20 лет, и его профессиональная квалификация никогда не под­вергалась сомнению после воссоединения Германии. Он также утверждал, что решения судов Германии противоречили постановлению Европейско­го Суда по делу "Фогт против Германии" от 26 сентября 1995 г., поскольку он полагал, что единственной причиной его увольнения также было то, что он ранее являлся членом СЕПГ, а не какое-либо конкретное осущест­вление неправомерного влияния на его учеников. По мнению заявителя, его профессиональные и почетные функции в рядах СЕПГ носили вто­ростепенный характер; он ничего не знал о допросе ученика, которого он попросил посетить церковную конференцию.

 

Европейский Суд напомнил, что по общему правилу государствен­ные служащие не выпадают из сферы применения Конвенции (см. упо­минавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фогт против Германии", pp. 22—23, § 43). Следовательно, статус заявителя как государственного служащего не лишает его защиты по Статье 10 Конвенции.

 

В настоящем деле Европейский Суд обратил внимание на то, что уволь­нение заявителя произошло при общем рассмотрении профессиональной квалификации и личных способностей государственных служащих бывшей ГДР — в том числе преподавателей, — которые были включены в систему государственной службы ФРГ после воссоединения Германии.

 

Заявитель был преподавателем средней школы, начиная с февраля 1966 года. После воссоединения Германии в 1990 году он стал преподавателем в системе государственной службы федеральной земли Берлин.

 

Он был временно отстранен от работы 29 января 1993 г. и уволен 1 августа 1993 г. (как было позже установлено Федеральным трудовым судом Германии, дата завершения его трудовой деятельности — 31 декаб­ря 1993 г.) ввиду личной неспособности исполнять свои обязанности, которые лежат на каждом государственном служащем, по укреплению свободной демократической системы по смыслу Основного Закона Гер­мании. По мнению властей Германии, его почетные и профессиональные функции в рядах СЕПГ показали, что он не способен донести вышеупо­мянутые ценности до своих студентов.

 

Принимая во внимание политическую ситуацию в бывшей ГДР, Ев­ропейский Суд считал, что увольнение заявителя ввиду отсутствия личных способностей было также основано на анализе его политических убежде­ний и деятельности в рядах СЕПГ.

 

Однако, даже предположив, что данная мера составляла вмешательство в осуществление права заявителя на свободу выражения мнения, она была "предусмотрена законом ", преследовалась одна законная цель или более, как установлено в пункте 2 Статьи 10 Конвенции, и была "необходима в демократическом обществе" для достижения этих целей.

 

Касательно вопроса законности Европейский Суд напомнил, что уровень точности, устанавливаемый внутренним законодательством — которое в любом случае не может предусмотреть все возможности, — зависит в значительной степени от содержания рассматриваемого во­проса, от сферы, для которой оно предназначено, и количества и ста­туса лиц, к которым оно относится. Таким образом, в первую очередь именно национальные власти должны толковать и применять внутрен­нее право (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хорхерр против Австрии" (Chorherr v. Austria) от 25 августа 1993 г., Series A, № 266-В, pp. 35—36, § 25; и упоминавшееся выше Постановление Ев­ропейского Суда по делу "Фогт против Германии", р. 24, § 48).

 

В настоящем деле решения высших судов Германии были основаны на главе XIX, разделе А, статье III № 1, § 4 Приложения I к Договору об объединении Германии (см. выше Раздел "Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика"), которая прямо ус­танавливает, что государственный служащий может быть уволен ввиду отсутствия персональных способностей.

 

Данное положение точно и понятно каждому, и заявитель как госу­дарственный служащий, которого включили в систему государственной службы ФРГ, равно как и его коллеги, должен был ожидать, что будет рассматриваться вопрос о его профессиональной квалификации и личных способностях. Толкование данного положения Трудовым судом федераль­ной земли Берлин и Федеральным трудовым судом Германии не выявляет никаких признаков произвола. Кроме того, Федеральный Конституцион­ный Суд Германии ясно определил обязанность соблюдения верности свободной демократической конституционной системе, налагаемой на го­сударственных служащих, включая школьных преподавателей.

 

Касательно цели меры в данном деле Европейский Суд считал, что она преследовала законную цель, а именно установление гарантии того, что государственные служащие, которые злоупотребляли своими полно­мочиями в пределах политической системы бывшей ГДР и поэтому не могли рассматриваться подходящими для укрепления свободной демокра­тической конституционной системы, закрепленной в Основном Законе Германии, были впредь отлучены от осуществления ими властных пол­номочий произвольным образом, несовместимым с свободной демокра­тической конституционной системой.

 

Таким образом, данная мера в настоящем деле преследовала законную цель предотвращения беспорядков и защиты прав других лиц.

 

Европейский Суд далее отметил, что, бесспорно, заявитель имел по­четное звание представителя СЕПГ в своей школе с 1970 по 1977 год и с 1983 до 1989 год. С 1 марта 1977 г. по 1 августа 1981 г. он работал на постоянной основе в качестве должностного лица районного исполни­тельного комитета СЕПГ.

 

Европейский Суд счел, что демократическое государство имеет право требовать, чтобы государственные служащие были верны кон­ституционным принципам, на которых оно основано. В связи с этим он принимает во внимание опыт Германии во времена Веймарской республики и нацистского режима с 1933 до 1945 год (см. упоминав­шееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фогт против Германии", pp. 28, 59). Точно так же Европейский Суд обратил вни­мание на стремление Германии избежать повторения многочисленных случаев злоупотребления государственной властью, имевших место в государственной системе ГДР. Эти обстоятельства, несомненно, повы­шают значение обязанности политической верности, налагаемой на государственных служащих, которая является частью конституционно­го порядка ФРГ. Это отражено в положениях Договора об объединении Германии, упоминавшегося выше.

 

Даже в этом случае Европейский Суд полагал, что существуют причи­ны считать увольнение преподавателя средней школы очень серьезной мерой. Это происходит ввиду того, что, во-первых, подобная мера влияет на репутацию данного лица, и, во-вторых, преподаватели средней школы, уволенные таким образом, могут потерять средства к существованию. На­конец, для преподавателей средней школы в этой ситуации может стать невозможным найти другую работу, поскольку работы для учителей вне государственной службы в Германии недостаточно. Следовательно, они наверняка будут лишены возможности работать по единственной профессии, к которой они имеют призвание, которой они обучены и по которой они приобрели навыки и опыт (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фогт против Германии", р. 29, § 60).

 

Однако в настоящем деле определенные обстоятельства отличаются от обстоятельств дела "Фогт против Германии". Кроме того факта, что за­явитель постоянно работал в штате Социалистической Единой Партии Германии в течение 4 лет и в течение 13 лет был почетным секретарем этой партии в его школе, а значит, с 1970 по 1989 год он осуществлял функции от имени СЕПГ в ходе работы в школе, имеется один важный дополнительный момент, который необходимо принимать во внимание. Главная черта, отличающая настоящее дело от дела "Фогт против Герма­нии", — в том, что заявитель, исполняя функции секретаря СЕПГ, по­просил одного из своих учеников посетить конференцию по экологии, организованную церковью, как он сам отметил в ходе допроса, проведен­ного членом совета по вопросам образования и культуры района Берлин-Фридрихсхайн 29.09.1991 г.

 

В связи с этим Европейский Суд обратил внимание на то, что в своих решениях от 16 марта 1994 г. и 16 ноября 1995 г. высшие суды Германии принимали во внимание не только деятельность заявителя в качестве секретаря СЕПГ, но и его личное отношение к ученикам, прежде чем прийти к выводу, что у него недостаточно личных способностей, необхо­димых для государственного служащего.

 

Более того, довод заявителя о том, что он не знал, что его ученик был впоследствии допрошен относительно конференции властями района, был подробно рассмотрен Трудовым судом федеральной земли Берлин в его ре­шении от 16 марта 1994 г. Таким же образом, вывод суда о том, что заявитель злоупотребил отношениями между учеником и преподавателем, поскольку он попросил ученика посетить конференцию, не только действуя во испол­нение его обязанностей секретаря СЕПГ, но и являясь преподавателем, равно как и вывод о том, что заявитель использовал своего ученика, чтобы шпио­нить за политическими противниками, обоснованы.

 

Как Европейский Суд уже отметил в деле "Фогт против Германии", поскольку преподаватели обладают определенной властью над своими учениками, налагаемые на них в некоторой степени особые обязанности и ответственность также распространяются на их деятельность вне школы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фогт против Германии", р. 29, § 60). Следовательно, их злоупотребление властью вызывает большие сомнения относительно личной способности преподавателя исполнять свои обязанности по обучению.

 

Таким образом, в настоящем деле Европейский Суд согласился с мне­нием Трудового суда федеральной земли Берлин, что использование уче­ника для того, чтобы шпионить за политическими противниками, несо­вместимо с обязанностью преподавателя обучать учеников, равно как и воспитывать в них уважение принципов свободы выражения мнения и терпимости к мнениям других. Такое представление находится в пределах усмотрения Высокой Договаривающейся Стороны, которым она пользу­ется при применении пункта 2 Статьи 10 Конвенции.

 

В свете приведенных фактов, принимая во внимание особую ситуацию после воссоединения Германии, Европейский Суд пришел к выводу, что при обстоятельствах настоящего дела, даже допуская, что увольнение за­явителя представляло собой вмешательством в его права, оно было про­порциональным относительно законной преследуемой цели.

 

Следовательно, данная часть жалобы является явно необоснованной по смыслу пункта 3 Статьи 35 Конвенции.

 

2. Заявитель также утверждал, что его увольнение представляло собой санкцию за почетные и профессиональные обязанности, которые он осу­ществлял, работая в СЕПГ. По его мнению, эта санкция нарушила его право на свободу собраний и объединений согласно Статье 11 Конвенции, которая устанавливает следующее:

 

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов.

 

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом об­ществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Настоящая статья не препятствует введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или администра­тивных органов государства".

 

И власти Германии, и заявитель сослались на доводы, которые они привели по Статье 10 Конвенции.

 

Европейский Суд напомнил, что, несмотря на ее автономную роль и специфическую сферу применения, Статья 11 Конвенции должна также рассматриваться в свете Статьи 10 Конвенции (см. Постановление Евро­пейского Суда по делу "Янг, Джеймс и Вебстер против Соединенного Королевства" (Young, James and Webster v. United Kingdom) от 13 августа 1981 г., Series A, № 44, p. 23, § 57; Постановление Европейского Суда по делу "Эзелен против Франции" (Ezelin v. France) от 26 апреля 1991 г., Series А № 202, р. 20, § 37; и упоминавшееся выше Постановление Евро­пейского Суда по делу "Фогт против Германии", р. 30, § 64). Защита личного мнения, закрепленная в Статье 10 Конвенции, является одной из целей для осуществления свободы собраний и объединений, закреп­ленной в Статье 11 Конвенции.

 

Что касается принципов, установленных в отношении Статьи 10 Кон­венции (см. выше), то заявитель как государственный служащий также имел право на защиту согласно Статье 11 Конвенции.

 

Заявитель был уволен со своей должности преподавателя средней школы, потому что власти Германии считали, что в глазах его учеников он является человеком, который лично не подходит для укрепления сво­бодной демократической конституционной системы. Непригодность за­явителя частично объясняется его приверженностью политической сис­теме ГДР, что, по мнению судов Германии, было в значительной степени отражено в его продолжительной почетной деятельности на постоянной основе в рядах СЕПГ. Таким образом, суды Германии считали, что функ­ции, которые он осуществлял в рядах СЕПГ, несовместимы с его обязан­ностью быть верным Основному Закону Германии, налагаемой на школь­ных преподавателей как на государственных служащих.

 

В связи с этим Европейский Суд обратил внимание на то, что понятие "административные органы государства" должно толковаться узко в свете должности, занимаемой конкретным государственным служащим. Однако независимо от вопроса, должны ли школьные преподаватели рассматривать­ся как часть "административных органов государства" в целях пункта 2 Статьи 11 Конвенции — вопроса, который Европейский Суд не считает обязательным для рассмотрения в настоящем деле, — по причинам, приведенным выше по Статье 10 Конвенции, и предполагая, что это составляло вмешательство в права, увольнение заявителя было соразмерным преследуе­мой законной Цели (см. a contrario упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фогт против Германии", р. 31, § 68).

 

Следовательно, данная часть жалобы также является явно необосно­ванной по смыслу пункта 3 Статьи 35 Конвенции.

 

3. Заявитель также жаловался на нарушение Статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со Статьями 6, 10 и 11 Конвенции. Статья 14 устанавливает следующее:

 

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвен­ции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежнос­ти к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

 

В свете выводов по Статьям 10 и 11 Конвенции Европейский Суд счел, что отдельный вопрос жалобы по Статье 14 Конвенции не возникает.

 

Следовательно, данная часть жалобы также является явно необосно­ванной по смыслу пункта 3 Статьи 35 Конвенции.

 

4. Наконец, заявитель утверждал, что разбирательство его дела в судах Германии нарушило его право на справедливое судебное разбирательство, закрепленное в пункте 1 Статьи 6 Конвенции, соответствующие положе­ния которого устанавливают следующее:

 

"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".

 

Власти Германии утверждали, что Статья 6 Конвенции не применялась в настоящем деле, поскольку вся школьная система Германии находится под контролем государства, и работа заявителя в качестве преподавателя средней школы предполагает прямое участие в осуществлении полномо­чий, установленных законом и предназначенных для защиты общих ин­тересов государства. Даже если Статья 6 Конвенции была применима, суды Германий учли все доводы, представленные заявителем.

 

Заявитель утверждал, что Статья 6 Конвенции была применима и что Федеральный трудовой суд Германии проигнорировал его довод, согласно которому он не осуществлял никаких полномочий по принятию решений, работая в качестве должностного лица районного исполнительного комитета СЕПГ с 1977 по 1981 год. Более того, вывод суда о том, что он подстрекал одного из своих учеников к слежке на встрече политических противников, не имеет под собой оснований, поскольку он не знал о том, что его ученик будет впоследствии допрошен. Заявитель также оспорил вывод судов Герма­нии, что федеральная земля Берлин не утратила право уволить его.

 

Европейский Суд напомнил, что единственные вопросы, исключенные из сферы применения пункта 1 Статьи 6 Конвенции, — те, которые постав­лены государственными служащими, чьи обязанности определяют конкрет­ную деятельность государственной службы, поскольку она выступает в ка­честве хранителя публичной власти, неся ответственность за защиту общих интересов государства и органов власти. Явным примером такой деятельнос­ти является то, что власть располагает вооруженными силами и полицией. При определении применимости пункта 1 Статьи 6 Конвенции к государст­венным служащим Европейский Суд должен установить, таким образом, в каждом случае, влечет ли за собой должность заявителя — в свете природы обязанностей и сопровождающей их ответственности — прямое или косвен­ное участие в отправлении полномочий, установленных законом и обязан­ностями, предназначенными для защиты общих интересов государства и органов власти. Сделав это, Европейский Суд будет располагать информа­цией и ориентироваться в видах деятельности и должностей, внесенных в список Европейской Комиссией в ее коммуникации от 18 марта 1988 г. и Судом Европейских Сообществ (см. Постановление Большой Палаты Евро­пейского Суда по делу "Пеллегрен против Франции" (Pellegrin v. France), жалоба № 28541/95, ECHR 1999-VIII, § 66).

 

В связи с этим Европейский Суд отметил, что преподаватели средней школы входят в список должностей, не подпадающих под исключения, упомянутые выше. Следовательно, пункт 1 Статьи 6 Конвенции приме­ним к разбирательству по данному делу.

 

Далее, Европейский Суд напомнил, что согласно Статье 19 Конвенции его обязанностью является обеспечение гарантии соблюдения обяза­тельств, принятых на себя Договаривающимися Сторонами Конвенции. В частности, в его обязанности не входит рассмотрение ошибок относи­тельно фактов и применения права, предположительно, совершенных внутринациональным судом, если только и в той мере, насколько они, возможно, нарушили права и свободы, закрепленные в Конвенции. Более того, хотя Статья 6 Конвенции и гарантирует право на справедливое раз­бирательство по делу, она не устанавливает никаких правил допустимости доказательств или способа их оценки, и это, таким образом, является первоочередной задачей внутринационального права и национальных судов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шенк против Швейцарии" (Schenk v. Switzerland) от 12 июля 1988 г., Series A, № 140, р. 29, §§ 45—46; и Постановление Европейского Суда по делу "Гарсия Руис против Испании" (Garcia Ruiz v. Spain) от 21 января 1999 г., Reports 1999-1, § 28). Наконец, хотя пункт 1 Статьи 6 обязывает суды обосновы­вать свои решения, это не может быть расценено как требование предостав­ления детального ответа на каждый довод (см. упоминавшееся выше Поста­новление Европейского Суда по делу "Гарсия Руис против Испании", § 26).

 

В настоящем деле Европейский Суд обратил внимание на то, что заявитель имел возможность оспорить решение властей в судах Герма­нии на состязательных слушаниях его дела и представить любые дово­ды, которые он считал бы относящимися к делу. Более того, суды Германии подробно изложили причины, почему заявитель не обладает личными способностями, необходимыми для учителя средней школы, работающего на государственной службе. Наконец, в решениях судов Германии нет никаких признаков произвольности или упущений в от­ношении доводов заявителя.

 

В заключение, Европейский Суд счел, что в целом разбирательство по данному делу было справедливым по смыслу пункта 1 Статьи 6 Конвенции.

 

Следовательно, данная часть жалобы является также явно необосно­ванной по смыслу пункта 3 Статьи 35 Конвенции.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД БОЛЬШИНСТВОМ ГОЛОСОВ:

 

объявляет жалобу неприемлемой.

 

В. БЕРЖЕ                                                        И. КАБРАЛ БАРРЕТО

Секретарь Секции Суда                                   Председатель Палаты

 

Перевод с английского М. Виноградова

 

 

содержание