ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

БОЛЬШАЯ ПАЛАТА

 

"Властимил и Борка БАНКОВИЧ (Vlastimu and Borka BANKOVIC), Живана СТОЯНОВИЧ (Zivana STOJANOVIC), Мирьяна СТОЙМЕНОВСКИ (Mirjana STOIMENOVSKI), Драгана ЙОКСИМОВИЧ (Dragana JOKSIMOVIC) и Драган СУКОВИЧ (Dragan SUKOVIC) ПРОТИВ БЕЛЬГИИ, ЧЕХИИ, ДАНИИ, ФРАНЦИИ, ГЕРМАНИИ, ГРЕЦИИ, ВЕНГРИИ, ИСЛАНДИИ, ИТАЛИИ, ЛЮКСЕМБУРГА, НИДЕРЛАНДОВ, НОРВЕГИИ, ПОЛЬШИ, ПОРТУГАЛИИ, ИСПАНИИ, ТУРЦИИ и СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА"[1]

 

ЖАЛОБЫ № 52207/99

 

РЕШЕНИЕ ПО ВОПРОСУ ПРИЕМЛЕМОСТИ

12 декабря 2001 г

 

Страсбург

 

Европейский Суд по правам человека, заседая 12 декабря 2001 г. Боль­шой Палатой в составе:

Л. Вильдхабера, Председателя,

Э. Пальм,

Х.Л. Розакиса,

Г. Ресса,

Ж.-П. Коста,

Гойкура Йорундссона,

Л. Кафлиша;

П. Куриса,

И. Кабрала Баррето,

Р. Тюрмена,

В. Стражнички,

К. Бырсана,

И. Касадеваля,

Дж. Хедигана,

В. Томассен,

А.Б. Бака,

К. Трайя, судей,

а также с участием П.Дж. Махони, Секретаря-Канцлера Суда,

принимая во внимание жалобу, поданную 20 октября 1999 г. и заре­гистрированную 28 октября 1999 г., принимая во внимание решение от 14 ноября 2000 г., которым Палата Первой секции, в которую дело было первоначально направлено, передала юрисдикцию по рассмотрению данного дела в пользу Большой Палаты (Статья 30 Конвенции), принимая во внимание доводы, представленные властями государств-ответчиков, и возражения, представленные по этому поводу заявителями, принимая во внимание устные показания сторон, данные 24 октября 2001 г., и их последующие письменные ответы на поставленные судьями вопросы, заседая за закрытыми дверями 24 октября и 12 декабря 2001 г., на последнем заседании принял следующее Решение:

 

ФАКТЫ

 

1. Заявители — все граждане Союзной Республики Югославия (СРЮ). Первый и второй заявители, Властимил и Борка Банкович, 1942 и 1945 годов рождения, соответственно, обратились в Европейский Суд от своего имени и от имени своей погибшей дочери Ксении Банкович (Ksenija Bankovic). Третий заявитель, Живана Стоянович, 1937 года рождения, обратилась от своего имени и от имени своего погибшего сына Небойши Стояновича (Nebojsa Stojanovic). Четвертый заявитель, Мирьяна Стойменовски, обратилась от своего имени и от имени своего погибшего сына Дарко Стойменовски (Darko Stoimenovski). Пятый заявитель, Драгана Йоксимович, 1956 года рождения, обратилась от своего имени и от имени своего погибшего мужа Милана Йоксимовича (Milan Joksimovic). Шестой заявитель, Драган Сукович, обратился от своего имени.

 

2.  Интересы заявителей в Европейском Суде представляли Энтони Фишер (Anthony Fisher), солиситор из г. Эссекс (Essex), Войин Димитриевич (Vojin Dimitrievic), глава Белградского центра по правам человека, Херст Ханнум (Hurst Hannum), профессор международного права Уни­верситета Тафте, г. Медфорд, штат Массачусеттс, Соединенные Штаты Америки (Tufts University, Medford, MA, United States), и Франсуаза Хэмпсон (Franchise Hampson), барристер и профессор международного права Эссекского Университета (University of Essex). Эти представители явились на устные слушания в Европейский Суд вместе со своими советниками Риком Лосоном (Rick Lawson), Татьяной Папич (Tatjana Papic) и Владаном Йоксимовичем (Vladan Joksimovic). Третий заявитель, Живана Сто­янович, также присутствовала на слушаниях.

 

3.  Власти государств-ответчиков были представлены в Европейском Суде своими уполномоченными. На устных слушаниях власти государств-ответчиков были представлены: Соединенное Королевство (доводы влас­тей Соединенного Королевства представлены от имени всех государств-ответчиков) — Кристофером Гринвудом (Christopher Greenwood), Коро­левским адвокатом и профессором международного права, Джеймсом Иди (James Eadie), советником, Мартином Итоном (Martin Eaton), Упол­номоченным Соединенного Королевства при Европейском Суде по пра­вам человека, Министерство иностранных дел и по делам Содружества, и Мартином Хеммингом (Martin Hemming), советником; Бельгия — Яном Латоуерсом (Jan Lathouwers), заместителем Уполномоченного Бельгии при Европейском Суде по правам человека; Франция — Пьером Буссароком (Pierre Boussaroque), советником; Германия — Кристофом Блозеном (Christoph Blosen), заместителем Постоянного Представителя Герма­нии при Совете Европы; Греция — Майклом Апессосом (Michael Apessos), советником; Венгрия — Липотом Хёльтцлем (Lipot Holtzl) и Моникой Веллер (Monika Weller), соответственно Уполномоченным и заместителем Уполномоченного Венгрии при Европейском Суде по правам человека; Италия — Франческо Кризафулли (Francesco Crisafulli), заместителем Уполномоченного Италии при Европейском Суде по правам человека; Люксембург — Николасом Макелем (Nicolas Mackel), Уполномоченным Люксембурга при Европейском Суде по правам человека; Нидерланды — Жолиен Шуккинг (Jolien Schukking), Уполномоченной Нидерландов при Европейском Суде по правам человека; Норвегия — Фроде Эльгесемом (Frode Elgesem), действующим Уполномоченным Норвегии при Европей­ском Суде по правам человека; Польша — Кшиштофом Джевицки (Krysztof Drzewicki), Уполномоченным Польши при Европейском Суде по правам человека, и Ренатой Ковальской (Renata Kowalska), советни­ком; Турция — Денизом Акчаем (Deniz Akcay), заместителем Уполномо­ченного Турции при Европейском Суде по правам человека.

 

А. Обстоятельства дела

 

4.  Факты по делу, представленные сторонами, могут быть кратко из­ложены следующим образом.

 

5.  Власти государств-ответчиков считали жалобу неприемлемой без всякой необходимости рассмотрения фактов по делу и заявили, что любое упущение с их стороны по поводу прямого оспаривания фактов не должно быть истолковано против них. Европейский Суд, кратко изложив ниже обстоятельства дела, не истолковал какие-либо прямо не оспоренные какой-либо стороной факты как их признание.

 

1. Предыстория

 

6.  Конфликт в Косово между сербскими вооруженными силами и косовскими албанскими военизированными формированиями в 1998— 1999 годах изложен во многих документах. Ввиду предыстории разраста­ющегося конфликта, принимая во внимание его увеличивающееся значе­ние и безуспешные дипломатические инициативы международного сооб­щества, Контактная группа шести государств (созданная в 1992 году на Лондонской конференции) собралась и приняла решение вмешаться в переговоры между конфликтующими сторонами.

 

7.  30 января 1999 г. после принятия решения Североатлантическим Советом  (далее - НАК)  Организация Североатлантического  Союза (далее — НАТО) объявила о проведении ряда воздушных ударов по тер­ритории СРЮ в случае невыполнения требований международного сооб­щества. Последовавшие переговоры прошли между конфликтующими сторонами с 6 по 23 февраля 1999 г. в г. Рамбуйе (Rambouillet) и с 15 по 18 марта 1999 г. в г. Париж (Paris). Мирное соглашение, предложенное по результатам переговоров, было подписано делегацией косовских албан­цев, но не сербской стороной.

 

8.  Посчитав, что все усилия по достижению политического решения в ходе переговоров по Косовскому кризису провалились, НАК принял решение, которое 23 марта 1999 г. объявил Генеральный секретарь НАТО, о начале проведения воздушных налетов (оперативной группой войск союзников) против СРЮ. Воздушные удары продолжались с 24 марта по 8 июня 1999 г.

 

2.  Бомбовые удары по Телерадиоцентру Сербии (Radio Televizije Srbije - RTS) (далее - PTC)

 

9. Три телевизионных канала и четыре радиостанции вещали из зданий РТС в г. Белград (Beograd). Основные действовавшие здания находились в трех домах по улице Таковска (Takovska). Центральная аппаратная ком­ната находилась на первом этаже одного из зданий, и в ней работал в основном технический персонал.

 

10.  23 апреля 1999 г. сразу после 2:00 одно из зданий РТС на улице Таковска было поражено ракетой, выпущенной самолетом сил НАТО. Два из четырех этажей здания были разрушены, и центральная аппаратная комната была уничтожена.

 

11. Дочь первого и второго заявителей, сыновья третьего и четвертого заявителей и муж пятого заявителя погибли, и еще шестнадцать человек были тяжело ранены в результате бомбардировки РТС. Двадцать четыре цели были поражены в СРЮ в эту ночь, включая три в Белграде.

 

3. Соответствующие процессуальные действия в других международных судах

 

12.  26 апреля 1999 г. СРЮ передала в Генеральный Секретариат ООН на депозитарное хранение декларацию, в которой она признала обязательную  юрисдикцию  Международного  Уголовного  Суда (далее — МУС). 29 апреля 1999 г. СРЮ возбудила разбирательство про­тив Бельгии и девяти других государств относительно их участия в оперативной группе войск союзников и подала запрос о применении временных мер согласно правилу 73 Регламента МУС. Решением от 2 июня 1999 г. МУС отклонил запрос. Остальные вопросы по делу все еще находятся на рассмотрении.

 

13. В июне 2000 года Комитет, созданный для рассмотрения действий оперативной группы войск союзников, передал запрос прокурору Меж­дународного Уголовного Трибунала по бывшей Югославии. Было реко­мендовано не проводить расследования. 2 июня 2000 г. прокурор проин­формировал Совет Безопасности ООН о своем решении не возбуждать дело и не проводить расследования.

 

В. Применимые правовые положения

 

1. Вашингтонское соглашение 1949 года

 

14.  Вашингтонское соглашение вступило в силу 24 августа 1949 г. (далее — Соглашение 1949 года) и создало альянс, называемый Органи­зацией Североатлантического Союза (НАТО), состоявший из десяти ев­ропейских государств (Бельгии, Франции, Люксембурга, Нидерландов, Соединенного Королевства, Дании, Исландии, Италии, Норвегии, Пор­тугалии) и Канады и Соединенных Штатов Америки. В 1952 году в НАТО были приняты Греция и Турция, в 1955 году — Федеративная Республика Германии, а в 1982 году — Испания. К этим государствам 12 марта 1999 г. присоединились Чехия, Венгрия и Польша.

 

15.  Главной целью НАТО является гарантирование свобод и обеспе­чение безопасности всех своих членов политическими и военными сред­ствами в соответствии с принципами Устава ООН. Главным принципом деятельности НАТО является принцип общего участия во взаимном со­трудничестве суверенных государств, основанном на неделимости без­опасности ее членов.

 

2.  Венская конвенция о праве международных договоров 1969 года (далее — Венская конвенция 1969 года)

 

16.  Статья 31 Венской конвенции 1969 года называется "Общее пра­вило толкования" и устанавливает в применимых частях следующее:

 

"1. Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обыч­ным значением, которое следует придавать терминам договора в их контекс­те, а также в свете объекта и целей договора

/.../

 

3. Наряду с контекстом учитываются:

/.../

 

(b) последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования;

 

(c) любые соответствующие нормы международного права, применяемые в отношениях между участниками...".

 

17.  Статья 32 называется "Дополнительные средства толкования" и устанавливает следующее:

 

"Возможно обращение к дополнительным средствам толкования, в том числе к подготовительным материалам и к обстоятельствам заключения до­говора, чтобы подтвердить значение, вытекающее из применения статьи 31, или определить значение, когда толкование в соответствии со статьей 31:

 

(a) оставляет значение двусмысленным или неясным; или

 

(b)  приводит к результатам, которые являются явно абсурдными или неразумными".

 

18.  В своих комментариях к этим статьям Комиссия по международ­ному праву отметила, что статьи 31 и 32 Венской конвенции должны применяться в совокупности и действовать как разграничительная линия между "общим правилом" и "дополнительными средствами" толкования. В то же время само разграничение является оправданным, поскольку все элементы толкования в статье 31 относятся к соглашениям между сторо­нами одновременно или после получения аутентичного выражения в текс­те. Подготовительная работа не носила такого же аутентичного характера, "как бы ценна она ни была, чтобы пролить свет на выражение соглашения в тексте" (Yrbk. ILC (1966), п. 219—220).

 

3. История создания Статьи 1 Европейской Конвенции о правах человека

 

19.  Текст, подготовленный Комитетом Консультативной Ассамблеи по правовым и административным вопросам Совета Европы, устанавли­вал в части, ставшей Статьей 1 Конвенции, что "государства-участники принимают на себя обязательство по обеспечению каждому, проживаю­щему на их территории, права...". Межправительственный комитет экспертов, который рассматривал проект Консультативной Ассамблеи, при­нял решение заменить отсылку "каждому, проживающему на их террито­рии" на отсылку "каждому, находящемуся под их юрисдикцией". Причи­ны тому отмечены в следующем извлечении из "Избранных работ из Travaux preparatoires по Европейской Конвенции о правах человека" (Col­lected Edition of the Travaux preparatoires of the European Convention on Human Rights) (Vol. Ill, p. 260):

 

"Проект Ассамблеи распространил применение Конвенции к "каждому, проживающему на территории Высокой Договаривающейся Стороны". Ко­митету показалось, что термин "проживающий" может быть рассмотрен слишком ограничительно. Как показалось, существуют достаточные основа­ния для применения Конвенции к каждому, находящемуся на территории Договаривающегося Государства, даже к лицу, не проживающему на его территории в правовом смысле этого слова. Таким образом, Комитет заменил термин "проживающий" на выражение "находящийся под их юрисдикцией", которое содержится также в статье 2 проекта Пакта Комиссии ООН".

 

20.  Следующий применимый комментарий, сделанный до принятия Статьи 1 Конвенции представителем Бельгии 25 августа 1950 г. на пле­нарном заседании Консультативной Ассамблеи, предлагал

 

"впредь право на защиту нашими государствами в силу формального условия Конвенции может быть использовано в полной мере, и каждый без различия или разграничения, независимо от его гражданства, находящийся на территории одного из наших государств, может иметь основание жало­ваться на то, что его права нарушены".

 

21.  Travaux preparatoires пошли дальше и отметили, что формулировка Статьи 1 Конвенции, включающая понятие "находящийся под их юрис­дикцией", не предполагает какой-либо дальнейшей дискуссии, и текст в том виде, как он был (и сейчас находится), был принят Консультативной Ассамблеей  25  августа 1950 г. без  внесения дальнейших  поправок (см. упоминавшиеся выше "Избранные работы" (Vol. Ill, p. 132)).

 

4. Американская декларация прав и обязанностей человека 1948 года

 

22.  Статья 2 данной Декларации устанавливает следующее:

 

"Все равны перед законом и обладают правами и несут обязанности, установленные настоящей Декларацией, без разграничения по признаку расы, пола, языка, убеждений и иным основаниям".

 

23.  В своем докладе по делу "Коурд и другие против Соединенных Штатов" (Report № 109/99, case № 10.951, Coard et al. v. the United States, от 29 сентября 1999 г., §§ 37, 39, 41 и 43) Межамериканская комиссия по правам человека рассмотрела жалобу о содержании под стражей заявите­лей и обращении с ними служб Соединенных Штатов в первые дни воен­ной операции в Гренаде и сделала следующий комментарий:

 

"Поскольку вопрос об экстратерриториальном применении Американ­ской декларации не поднимался сторонами, Комиссия считала необходимым отметить, что при определенных обстоятельствах осуществление своей юрис­дикции относительно действий экстратерриториально рассматривается не только соответствующими, но и требуемыми применимыми нормами. Основные права человека объявлены на Американских континентах на основа­нии принципов равенства и недискриминации — "без разграничения по признаку расы, гражданства, убеждений или пола".... Принимая во внима­ние, что личные права принадлежат лишь в силу самой жизни человека, каждое государство Америки обязано сохранять защищаемые права каждого, находящегося под его юрисдикцией. Поскольку это, как правило, относится к лицам, находящимся на территории государств, при данных обстоятельст­вах оно может применяться и экстратерриториально, если лицо находится на территории одного государства, но под контролем другого — обычно ввиду действий служб последнего за границей. В принципе, расследование касается не гражданства предполагаемой жертвы или ее нахождения в конкретной географической точке, но того, соблюдало ли государство при определенных обстоятельствах права лица, находящегося под его властью и контролем".

 

24.  Статья 1 Американской Конвенции о правах человека 1978 года, на основе которой осуществляет свою материально-правовую юрисдик­цию Межамериканский суд по правам человека, в применимых положе­ниях устанавливает следующее:

 

"Договаривающиеся Государства — члены настоящей Конвенции прини­мают на себя обязательство уважать права и свободы, признанные в ней, и обеспечивать каждому, находящемуся под их юрисдикцией, свободное и полное пользование этими правами и свободами без всякой дискриминации...".

 

5.  Четыре Женевских конвенции о защите жертв войны 1949 года

 

25. Статья  1  каждой из этих Конвенций (Женевские конвенции 1949 года) требует от Договаривающихся Государств "уважать и обеспе­чивать уважение настоящей Конвенции при любых обстоятельствах".

 

6. Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года и Факультативный протокол к нему 1966 года

 

26. Пункт 1 статьи 2 Международного пакта о гражданских и полити­ческих правах 1966 года в применимой части устанавливает следующее:

 

"Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрис­дикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте...".

 

Комиссия ООН по правам человека на шестой сессии в 1950 году подтвердила намерение включить формулировку "в пределах его терри­тории и под его юрисдикцией" в пункт 1 статьи 2 проекта Пакта. После­дующие предложения исключить эту формулировку были отклонены в 1952 и 1963 годах. Впоследствии Комитет по правам человека стремился разработать в определенных ограниченных ситуациях ответственность До­говаривающихся Государств за действия их служб за границей.

 

27.  Статья 1 Факультативного Протокола 1966 года в применимой части устанавливает следующее:

 

"Государство — участник Пакта, которое становится участником насто­ящего Протокола, признает компетенцию Комитета принимать и рассмат­ривать сообщения от подлежащих его юрисдикции лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения данным государством-участником какого-либо из прав, изложенных в Пакте...".

 

СУТЬ ЖАЛОБЫ

 

28.  Заявители жаловались на бомбардировки зданий РТС 23 апреля 1999 г. войсками НАТО и ссылались на следующие положения Конвен­ции: Статью 2 (право на жизнь), Статью 10 (свобода выражения мнения) и Статью 13 (право на эффективное средство правовой защиты).

 

ПРАВО

 

29.  Первый, второй, третий, четвертый и пятый заявители ссыла­лись на Статьи 2, 10 и 13 Конвенции от своего имени и от имени их погибших близких родственников. Шестой заявитель, раненный во время удара, ссылался на эти Статьи от своего имени. С согласия Ев­ропейского Суда письменные и устные доводы сторон были ограниче­ны лишь вопросами приемлемости, позже государства-ответчики при­знали, что они не будут утверждать, что жалоба является явно необо­снованной.

 

30.  Касательно приемлемости жалобы заявители утверждали, что жалоба соответствует ratione loci положениям Конвенции, поскольку вменяемые действия государств-ответчиков, происходившие на терри­тории СРЮ или на их территории, но имевшие последствия в СРЮ, поставили их и их погибших родственников под юрисдикцию этих государств. Они также утверждали, что государства-ответчики несут ответственность за удары несмотря на то, что они производились си­лами НАТО, и у них не было эффективных средств правовой защиты, которые должны быть исчерпаны.

 

31.  Власти государств-ответчиков оспорили приемлемость жалобы. Они в целом утверждали, что жалоба несовместима ratione personae с положениями Конвенции, поскольку заявители не подпадают под юрисдикцию государств-ответчиков по смыслу Статьи 1 Конвенции. Они также утверждали, что в соответствии с "принципом монетарного золота" Международного Суда ООН Европейский Суд не может рас­сматривать дело по существу, поскольку это будет являться определе­нием прав и обязанностей Соединенных Штатов, Канады и самой НАТО, из которых никто не является стороной Конвенции или, таким образом, стороной настоящей жалобы (дело "Монетарное золото, пере­везенное из Рима в 1943 году" (Monetary Gold Removed from Rome in 1943), ICJReports 1954, p.19, применительно к делу "Восточный Тимор" (East Timor), ICJ Reports 1995, p. 90).

 

32.  Власти Франции, далее, утверждали, что бомбардировки должны вменяться не государствам-ответчикам, а НАТО, организации с между­народной правосубъектностью, отдельной от правосубъектности госу­дарств-ответчиков. Власти Турции привели несколько доводов относи­тельно их позиции о положении на Северном Кипре.

 

33.  Наконец, власти Венгрии, Италии и Польши утверждали, что заявители не исчерпали эффективных средств правовой защиты, до­ступных им в этих государствах, как установлено в пункте 1 Статьи 35 Конвенции.

 

А. Подпадают ли заявители и их погибшие родственники под "юрисдикцию" государств-ответчиков по смыслу Статьи 1

Конвенции

 

34.  Это основной момент, на котором власти государств-ответчиков основывали свои утверждения о приемлемости жалобы, и Европейский Суд сначала рассмотрит этот вопрос. Статья 1 Конвенции устанавливает следующее:

 

"Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находя­щемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции".

 

1. Доводы властей государств-ответчиков

 

35.  Власти государств-ответчиков утверждали, что заявители и их по­гибшие родственники в то время не находились под "юрисдикцией" го­сударств-ответчиков, и жалоба, таким образом, несовместима ratione per­sonae с положениями Конвенции.

 

36.  Что касается точного значения термина "юрисдикция", то они предлагали, чтобы он толковался в соответствии с обычным широко ус­тановленным значением этого термина в международном публичном праве. Таким образом, осуществление "юрисдикции" влечет за собой ус­тановление и отправление властных полномочий, действительных и под­разумеваемых, в отношении лиц, имеющих какую-либо принадлежность к этому государству или находящихся под контролем этого государства. Они также полагали, что термин "юрисдикция" в целом подразумевает некую форму организованных отношений, обычно существующих на про­тяжении времени.

 

37.  Как утверждали власти, в их пользу говорит прецедентное право Европейского Суда, в котором данное понятие юрисдикции было приме­нено, чтобы подтвердить то, что определенные лица, на которых оказа­но влияние действиями государства-ответчика вне его территории, могут рассматриваться как находящиеся под его юрисдикцией, поскольку имеет место определенная форма властных полномочий соответствующего го­сударства над ними. Арест и содержание под стражей заявителей вне тер­ритории государства-ответчика в делах "Исса и другие против Турции" (Issa and Others v. Turkey) (Решение Европейского Суда от 30 мая 2000 г., жалоба № 31821/96) и "Оджалан против Турции" (Ocalan v. Turkey) (Ре­шение Европейского Суда от 14 декабря 2000 г., жалоба № 46221/99) со­ставляли, по мнению властей государств-ответчиков, классическое от­правление таких властных полномочий или юрисдикции над этими ли­цами со стороны вооруженных сил на территории других государств. Юрисдикция в деле "Ксавара и другие против Италии и Албании" (Xhavara and Others v. Italy and Albania) (Решение Европейского Суда от 11 января 2001 г., жалоба № 39473/98), которое касается предполагаемого преднамеренного обстрела албанского судна итальянским военным ко­раблем в 35 морских милях от берега Италии, была разделена письменным соглашением между государствами-ответчиками. Власти государств-от­ветчиков считали, что в поддержку их толкования понятия "юрисдикция" говорят также travaux preparatoires и практика государств при применении Конвенции с момента ее ратификации. Они ссылались в связи с этим на отсутствие отступлений по Статье 15 Конвенции в отношении военных операций, в которых Договаривающиеся Государства принимают участие за пределами их территории.

 

38.  Власти государств-ответчиков пришли к выводу, что, бесспорно, действия, на которые жаловались заявители, не могут быть описаны как отправление таких властных полномочий или компетенции.

 

39. Более того, власти государств-ответчиков продолжили рассматри­вать вопросы по основным доводам заявителей относительно понятия юрисдикции по Статье 1 Конвенции, а именно, что позитивная обязан­ность защиты по Статье 1 Конвенции применяется пропорционально осуществляемому контролю.

 

40. Во-первых, власти государств-ответчиков полагали, что сам текст Статьи 1 Конвенции не подтверждает такое толкование. Если бы создатели Конвенции пожелали установить ответственность в виде "причина-следствие", они могли бы принять формулировку, схожую с содержащейся в статьях 1 Женевских конвенций 1949 года (упоминав­шихся выше в § 25). В любом случае, толкование юрисдикции заяви­телями выворачивает наизнанку и разделяет позитивные обязанности Договаривающихся Государств по обеспечению материальных прав способом, никак не предусмотренным Статьей 1 Конвенции.

 

41. Во-вторых, власти государств-ответчиков полагали, что ссылка за­явителей на Статью 15 Конвенции в подтверждение их расширительного толкования Статьи 1 Конвенции ошибочна и что в действительности Статья 15 подтверждает позицию самих властей государств-ответчиков. Власти государств-ответчиков утверждали, что ничто в тексте или в при­менении Статьи 15 Конвенции не показывает, как неверно предполагали заявители, что пункт 2 Статьи 15 Конвенции относится к "военным дей­ствиям" или "чрезвычайным ситуациям" и вне, и на территории Догова­ривающихся Государств. Следовательно, пункт 2 Статьи 15 не подтверж­дает широкое толкование заявителями Статьи 1 Конвенции.

 

42.  В-третьих, относительно утверждений заявителей, что граждане СРЮ остаются без конвенционных средств правовой защиты, власти го­сударств-ответчиков напомнили, что вывод о том, что Турция не ответ­ственна по Конвенции за действия на Северном Кипре, лишил бы жите­лей данной территории пользования конвенционными правами, которые они могли бы иметь (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (Loizidou v. Turkey) от 23 марта 1995 г. (предвари­тельные возражения), Series А, № 310; Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" от 18 декабря 1996 г. (по существу), Reports 1996-VI, № 26; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по  делу "Кипр против  Турции" (Cyprus  v. Turkey), жалоба № 25781/94, ECHR 2001). В настоящем деле власти государств-ответчиков отметили, что СРЮ не была и не является стороной Конвенции, и ее жители не пользуются правами согласно Конвенции.

 

43. В-четвертых, власти государств-ответчиков категорически не со­гласились с утверждением заявителей относительно вероятности того, что неучастие государств-ответчиков в таких военных операциях нала­гает на них ответственность согласно Конвенции. Власти государств-ответчиков утверждали, что это, скорее, новая теория заявителей "причина-следствие" об экстратерриториальной юрисдикции, которая могла бы повлечь серьезные международное последствия. Такая тео­рия, вместе с утверждением заявителей относительно определенной ответственности всех государств-ответчиков как членов НАТО, сильно искажает цель структуры Конвенции. В частности, она может иметь серьезные последствия по международным военным коллективным действиям, поскольку это сделает Европейский Суд компетентным рас­сматривать участие Договаривающихся Государств в военных операци­ях по всему миру в обстоятельствах, при которых данные государства не смогут обеспечивать конвенционные права жителям этих террито­рий, и даже в ситуациях, когда Договаривающаяся Сторона активно не участвует в подобных операциях. Такая дискредитация Конвенции, по мнению властей государств-ответчиков, может значительно подо­рвать участие государств в подобных операциях и в любом случае при­вести к большим защитным дерогациям согласно Статье 15 Конвенции. К тому же, власти государств-ответчиков заявили, что международное гуманитарное право, Международный Уголовный Трибунал по бывшей Югославии и, с недавних пор, Международный Уголовный Суд (МУС) существуют для регулирования таких действий государства.

 

44.  Наконец, власти государств-ответчиков оспорили другие теории заявителей об ответственности государства согласно Статье 1 Конвенции. Что касается их доводов относительно предполагаемого контроля воздуш­ного пространства над Белградом сил НАТО, власти государств-ответчи­ков отрицали наличие такого контроля и в любом случае не согласились с тем, что подобный контроль может быть приравнен к территориальному контролю в том смысле и в той степени, как было установлено в выше­названных постановлениях по Северному Кипру, приводящему к его эффективному осуществлению или отправлению властных полномочий. Власти государств-ответчиков далее считали, что сравнение заявителями настоящего дела с делом "Сёринг против Соединенного Королевства" (Soering v. United Kingdom) (Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г., Series A, № 161) не имеет никаких оснований. На момент, когда оспариваемое решение должно было быть принято в отношении выдачи Сёринга, он содержался под стражей на территории государства-ответчи­ка, что является классической ситуацией отправления властных полно­мочий в отношении лица, которому государство может обеспечить пол­ный спектр конвенционных прав.

 

45.  В целом власти государств-ответчиков утверждали, что заявители и их погибшие родственники не подпадают под юрисдикцию государств-ответчиков и что, таким образом, их жалоба несовместима ratione personae с положениями Конвенции.

 

2. Доводы заявителей

 

46.  Заявители сочли, что их жалоба совместима ratione loci с положе­ниями Конвенции, поскольку они находились под юрисдикцией госу­дарств-ответчиков во время удара по РТС. В частности, они утверждали, что определение понятия "юрисдикция" может быть дано путем приме­нения критерия "эффективного контроля", выработанного в упоминав­шихся выше постановлениях по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения и по существу), таким образом, чтобы степень позитивного обязательства относительно Статьи 1 Конвенции по обеспе­чению конвенционных прав была пропорциональна уровню фактически осуществляемого контроля. Они полагали, что подобный подход к опре­делению юрисдикции в Статье 1 Конвенции даст легкий в применении критерий, с помощью которого Европейский Суд сможет рассматривать дальнейшие жалобы, возникающие при схожих обстоятельствах.

 

47. Соответственно, поскольку, как отмечено в вышеназванных поста­новлениях по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возраже­ния и по существу), было признано, что вооруженные силы Турции осу­ществляют эффективный контроль над территорией Северного Кипра, разумно было считать, что Турция обязана обеспечивать полный круг конвенционных прав в данном регионе. Однако если государства-ответ­чики поражают цели вне их территории, они не обязаны выполнять не­возможное (обеспечивать полный круг конвенционных прав), но продол­жают нести ответственность за обеспечение конвенционных прав лиц, находящихся под их контролем.

 

48.  Заявители утверждали, что такой подход полностью соответст­вует Конвенционной практике, существовавшей на данный момент, и ссылались, в частности, на решения о приемлемости по упоминавшим­ся выше делам "Исса и другие против Турции", "Ксавара и другие против Италии и Албании" и "Оджалан против Турции", а также на Решение о приемлемости по делу "Илашку и другие против Молдовы и Российской Федерации" (Ilascu and Others v. Moldova and Russian Federation) (Решение Европейского Суда от 4 июля 2001 г., жалоба № 48787/99). Они сочли его также соответствующим толкованию схо­жей формулировки Межамериканской комиссии по правам человека (см. выше доклад по делу "Коурд", § 23). Процитировав одно из дел Комитета по правам человека, они утверждали, что данный Комитет пришел к последовательным выводам в отношении пункта 1 статьи 2 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года и статьи 1 Факультативного протокола к нему.

 

49.  Заявители далее отмечали, что подтверждение их подхода к кон­цепции "юрисдикции" содержится в тексте и структуре Конвенции и, в частности, в Статье 15. Они заявили, что Статья 15 Конвенции была бы бессмысленной, если бы она также не применялась экстратерриториально к военным действиям и чрезвычайным ситуациям. Таким образом, от государства требуется, чтобы оно сделало оговорку по Статье 15 Конвен­ции, поскольку без такой оговорки Конвенция применяется даже во время подобных конфликтов.

 

50.  Что касается ссылки властей государств-ответчиков на travaux preparatoires, то заявители указывали, что они не являются прямым или определенным свидетельством того, как смысл должен соотноситься с осуществлением юрисдикции по Статье 1 Конвенции. Действительно, они отметили, что "властные полномочия" и "структурное соотношение", которые, как указывали власти государств-ответчиков, являются сущест­венными элементами юрисдикции, не отмечены в travaux preparatoires.

 

51.  Заявители не согласились с доводом властей государств-ответчи­ков, что толкование ими Статьи 1 Конвенции станет опасным шагом. Настоящее дело не касается действий или бездействия в ходе миротворческой операции ООН или вышедших из-под контроля военнослужащих. Оно, скорее, касается хорошо продуманных действий, одобренных каж­дым государством-ответчиком и осуществленных в том виде, как они были запланированы. Действительно, заявители утверждали, что было бы опасно не налагать на государства ответственность за нарушения Конвен­ции, вытекающие из такого рода действий государства. Подчеркивая вер­ховенство права в жизни и роли Конвенции как инструмента правопо­рядка в Европе, заявители указывали, что непризнание государств-ответ­чиков ответственными за это оставит заявителей без средств правовой защиты и позволит вооруженным силам государств-ответчиков действо­вать безнаказанно. В Международный Суд ООН лица подавать жалобы не могут, Международный Уголовный Трибунал по бывшей Югославии рассматривает ответственность лиц за тяжкие военные преступления, а Международный Уголовный Суд еще не создан.

 

52. Вместе с тем заявители утверждали, что, принимая во внимание охват воздушной операции и относительно небольшие потери летного состава, контроль НАТО над воздушным пространством был таким же полным, как и контроль Турции над территорией Северного Кипра. Поскольку это был контроль, ограниченный в своей сфере (лишь воздуш­ное пространство), позитивное обязательство по Статье 1 Конвенции может быть также ограничено. Они считали, что концепции "эффектив­ного контроля" и "юрисдикции" должны быть достаточно гибкими, чтобы принимать во внимание доступность и использование современных точных видов вооружения, которые позволяют проводить экстратеррито­риальные операции с высочайшей точностью и действовать без необхо­димости применения сухопутных войск. Принимая во внимание такие современные достижения, ссылка на разницу между воздушным налетом и действиями сухопутных войск стала нереалистичной.

 

53. Заявители также сравнивали обстоятельства настоящего дела с об­стоятельствами по упоминавшемуся выше делу "Сёринг против Соеди­ненного Королевства", утверждая, что оспариваемые действия в действи­тельности имели экстратерриториальное влияние на предыдущие реше­ния о нанесении удара по РТС и пуске ракет, которые были приняты на территории государств-ответчиков. Они утверждали, следовательно, что юрисдикция может быть установлена по тем же основаниям, как и в деле "Сёринг против Соединенного Королевства".

                                       

3. Мнение Европейского Суда

 

54. Европейский Суд отметил, что реальная связь между заявителями и государствами-ответчиками лежит в оспариваемых действиях, которые независимо от того, где принимались о них решения, были осуществлены или имели последствия вне территории этих государств ("экстратеррито­риальные действия"). Он счел, что важным вопросом, который следует рассмотреть, является вопрос о том, подпадают ли заявители и их погиб­шие родственники в результате экстратерриториальных действий под юрисдикцию государств-ответчиков (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дрозд и Янусек против Франции и Испании" (Drozd and Janousek v. France and Spain) от 26 июня 1992 г., Series A, № 240, § 91; упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения и по существу), § 64 и § 56 соответственно, и упоминавшееся выше Постановление Европей­ского Суда по делу "Кипр против Турции", § 80).

(а) Применимые правила толкования

 

55.  Европейский Суд напомнил, что Конвенция должна толковаться в свете правил, установленных Венской конвенцией 1969 года (см. По­становление Европейского Суда по делу "Голдер против Соединенного Королевства" (Golder v. United Kingdom) от 21 февраля 1975 г., Series A, № 18, § 29).

 

56. Таким образом, следует установить обычный смысл понятия "на­ходящийся под их юрисдикцией" в данном контексте и в свете объекта и цели Конвенции (пункт 1 статьи 31 Венской конвенции 1969 года и, среди прочих прецедентов, Постановление Европейского Суда по делу "Джонс-тон и другие против Ирландии" (Johnston and Others v. Ireland) от 18 де­кабря 1986 г., Series A, № 112, § 51). Европейский Суд также рассмотрит "последующую практику применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования"  (подпункт (Ь) пункта 3 статьи 31 Венской конвенции 1969 года и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения), § 73).

 

57. Более того, подпункт (с) пункта 3 статьи 31 указывает, что должны приниматься во внимание "любые соответствующие нормы международ­ного права, применяемые в отношениях между участниками". В целом Европейский Суд напомнил, что принципы, лежащие в основе Конвен­ции, не могут толковаться и приниматься изолированно. Европейский Суд должен также принимать во внимание любые применимые нормы международного права при рассмотрении вопросов относительно юрис­дикции Европейского Суда и, следовательно, определить ответственность государства в соответствии с регулирующими принципами международ­ного права, хотя он не должен забывать особый характер Конвенции как договора о правах человека (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (по существу), §§ 43 и 52). Конвенция должна толковаться, насколько это возможно, в гармо­нии с другими принципами международного права, частью которого она является (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Аль-Адсани против Соединенного Королевства" (Al-Adsani v. United Kingdom), жалоба № 35763, § 60).

 

58. Далее, Европейский Суд напомнил, что travaux preparatoires можно также принимать во внимание при соответствии смысла, выте­кающего из применения статьи 31 Венской конвенции 1969 года, или определения смысла, если толкование согласно статье 31 Венской кон­венции 1969 года оставляет смысл "двусмысленным или неясным" или ведет к результату, который "является явно абсурдным или неразум­ным" (см. статья 32 Венской конвенции). Европейский Суд также от­метил комментарий Комиссии по международному праву о соотноше­нии норм о толковании, содержащихся в статьях 31 и 32 Венской кон­венции (текст этих статей и краткое изложение комментария Комиссии по международному праву см. выше в §§ 16—18).

 

(b) Смысл формулировки "находящийся под их юрисдикцией "

 

59. Если касаться "обычного значения" соответствующего термина в Статье 1 Конвенции, Европейский Суд удовлетворен тем, что с точки зрения международного публичного права юрисдикционная компетен­ция государства является в первую очередь территориальной. Если международное право не исключает экстратерриториального осущест­вления юрисдикции государством, предложенная основа такой юрис­дикции (включая гражданство,  флаг, дипломатические и консуль­ские отношения, влияние, защиту, пассивную персональность и уни­версальность), как правило, определена и ограничена суверенными территориальными правами других суверенных государств (см. Манн, "Доктрина юрисдикции в международном праве" (Mann, "The Doctrine of Jurisdiction in International Law "), RdC, 1964, Vol. 1; Манн, "Доктрина юрисдикции в международном праве, двадцать лет спустя" (Mann, "The Doctrine of Jurisdiction in International Law, Twenty Years Later"), RdC, 1984, Vol. 1; Бернхардт, "Энциклопедия международного публичного права" (Bernhardt, Encyclopaedia of Public International Law), Edition 1997, Vol. 3, pp. 55—59 "Юрисдикция государств" (Jurisdiction of States) и Edition 1995, Vol. 2, pp. 337—343 "Экстратерриториальное влияние админи­стративных, судебных и законодательных актов" (Extra-territorial Effects of Administrative, Judicial and Legislative Acts); "Международное право" Оппенгейма (Oppenheim's International Law), 9^th Edition 1992 (Jennings and Watts), Vol. 1, § 137; П.-М. Дюпьи, "Международное публичное право" (P.M. Dupuy, Droit International Public), 4^th Edition 1998, p. 61; Браунли, "Принципы международного права" (Brownlie, Principles of International Law), 5^th Edition 1998, pp. 287, 301 и 312—314).

 

60. Соответственно, например, компетенция государства по осу­ществлению юрисдикции в отношении их собственных граждан за гра­ницей является частью территориальной компетенции этого или иного государства (Хиггинс, "Проблемы и процедуры" (Higgins, Problems and Process) (1994), p. 73; и Нгиен Кок Дин, "Международное публичное право" (Nguyen Quoc Dinh, Droit International Public), 6^th Edition 1999 (Daillier and Pellet), p. 500). К тому же, государство может фактически не осуществлять юрисдикцию на территории другого государства без его согласия, предложения или уступки, если только первое не является государством, оккупировавшим последнее, и в таком случае может быть признано, что оно осуществляет юрисдикцию на этой территории как минимум в нескольких отношениях (см. упоминавшееся выше — Бернхардт, Vol. 3, р. 59 и Vol. 2, pp. 338—340; упоминавшееся выше — Оппенгейм, § 137; упоминавшееся выше — П.-М. Дюпьи, pp. 64—65; упоминавшееся выше — Браунли, р. 313; Кассес, "Международное право" (Cassese, International Law), 2001, p. 89; и недавний "Доклад о привилегированном обращении с национальными меньшинствами со стороны их государств" (Report on the Preferential Treatment of National Minorities by their Kin-States), принятый Венецианской комиссией на ее 48-м пленарном заседании, Венеция, 19—20 октября 2001 г.).

 

61. Таким образом, Европейский Суд придерживается мнения, что Статья 1 Конвенции должна рассматриваться как отражающая это обыч­ное, главным образом территориальное, понятие юрисдикции, в то время как иные основания юрисдикции являются исключительными и требующими особого обоснования при определенных обстоятельствах в каждом деле (см., mutatis mutandis, и в целом доклад Специального комитета экс­пертов по экстратерриториальной уголовной юрисдикции Европейского комитета по проблемам преступности Совета Европы "Экстратерритори­альная уголовная юрисдикция" (Extraterritorial CriminalJurisdiction), опуб­ликован в 1990 году, pp. 8—30).

 

62.  Европейский Суд признал практику государства при применении Конвенции с момента ее ратификации как не проявляющую каких-либо опасений со стороны Договаривающихся Государств относительно их экстратерриториальной ответственности в делах, схожих с настоящим. Хотя проводился ряд военных операций, в которых участвовали Догова­ривающиеся Государства, действуя экстратерриториально после ратифи­кации ими Конвенции (inter alia, в Персидском заливе, в Боснии и Гер­цеговине и в СРЮ), ни одно государство не выразило убеждения, что его экстратерриториальные действия влекут за собой осуществление юрис­дикции по смыслу Статьи 1 Конвенции посредством оговорки согласно Статье 15 Конвенции. Существующие оговорки были сделаны Турцией и Соединенным Королевством[2] в отношении некоторых внутренних кон­фликтов (в юго-восточной Турции и в Северной Ирландии соответствен­но), и Европейский Суд не нашел каких-либо оснований, чтобы признать довод заявителей, что Статья 15 Конвенции охватывает все "военные действия" и "чрезвычайные ситуации" в целом, происходящие как на территории Договаривающегося Государства, так и вне ее. Действительно, сама Статья 15 Конвенции должна читаться в свете ограничения "юрис­дикции", закрепленной в Статье 1 Конвенции.

 

63. Наконец, Европейский Суд установил четкое подтверждение этого главным  образом  территориального  понятия юрисдикции в travaux preparatoires, которые показывают, что Межправительственный комитет экспертов заменил формулировку "каждый, проживающий на их терри­тории" ссылкой на лиц, "находящихся под их юрисдикцией", с целью расширения применения Конвенции к иным лицам, которые могут не проживать в правовом смысле, но, тем не менее, находиться на территории Договаривающегося Государства (см. выше § 19).

 

64. Верно, что понятия Конвенции, будучи "живым" инструментом, должны толковаться в свете существующих в настоящее время условий, имеют свое основание в прецедентном праве Европейского Суда. Ев­ропейский Суд применял этот подход не только к материальным по­ложениям Конвенции (см., например, упоминавшееся выше Постанов­ление Европейского Суда по делу "Сёринг против Соединенного Ко­ролевства", § 102; Постановление Европейского Суда по делу "Даджеон против Соединенного Королевства" (Dudgeon v. United Kingdom) от 22 октября 1981 г., Series A, № 45; Постановление Европейского Суда по делу "X., Y. и Z. против Соединенного Королевства" (X., Y. and Z. v. United Kingdom) от 22 апреля 1997 г., Reports 1997-II; Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V. против Соеди­ненного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба № 24888/94, ECHR 1999-IX, § 72; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Мэттьюз против Соединенного Королевства" (Matthews v. United Kingdom), жалоба № 24833/94, ECHR 1999-1, § 39), но и к толкованию бывших Статей 25 и 46 Конвенции относительно призна­ния Договаривающимся Государством компетенции Конвенционных органов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения), § 71). Европейский Суд пришел к выводу в последнем Постановлении, что бывшие Статьи 25 и 46 Конвенции не могут толковаться лишь в соответствии с намерениями их создателей, получив свою форму более сорока лет назад, в той мере, что даже если было установлено, что данные ограничения считались допустимыми Статьями 25 и 46 Кон­венции, когда она была принята меньшинством от нынешнего числа Договаривающихся Государств, такое свидетельство "не может быть решающим".

 

65.  Однако объем Статьи 1 Конвенции, рассматриваемый в насто­ящем деле, является решающим при определении всего объема пози­тивных обязанностей Договаривающихся Государств и как таковых объема и границ всей Конвенционной системы защиты прав человека в противоположность вопросу, обсуждавшемуся по делу "Лоизиду про­тив Турции" (предварительные возражения), о компетенции Конвен­ционных органов по рассмотрению дела. В любом случае, извлечения из travaux preparatoires, подробно разобранные выше, служат четким проявлением заложенного в Статье 1 Конвенции смысла, что нельзя игнорировать. Европейский Суд отметил, что это — не толкование Ста­тьи 1 Конвенции "лишь" в соответствии с travaux preparatoires или признание travaux preparatoires "решающими"; скорее, эти подготови­тельные материалы являются четким свидетельством, подтверждаю­щим обычное значение Статьи 1 Конвенции, как ранее и установлено Европейским Судом (статья 32 Венской конвенции 1969 года).

 

66.  Соответственно, как Европейский Суд отметил по делу "Сёринг против Соединенного Королевства":

 

"Статья 1 Конвенции устанавливает ограничение, а именно террито­риальное, в пределах Конвенции. В частности, обязательство, взятое До­говаривающимся Государством, ограничено "обеспечением" перечислен­ных прав и свобод лицу, находящемуся под его "юрисдикцией". Далее, Конвенция не регулирует действия государств, не являющихся ее сторо­ной, а также не подразумевает, что она является способом требования от Договаривающихся Государств предъявлять стандарты Конвенции другим государствам".

 

(с) Экстратерриториальные действия, признаваемые как со­ставляющие осуществление юрисдикции

 

67.  Принимая во внимание исключительно территориальное понятие юрисдикции, Европейский Суд признал, что только в исключительных случаях действия Договаривающихся Государств, происходившие или имевшие последствия вне их территории, могут являться осуществлением ими юрисдикции по смыслу Статьи 1 Конвенции.

 

68.  В прецедентном праве Европейского Суда сделана ссылка в ка­честве примера юрисдикции, "не ограниченной территорией государ­ства" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения), § 62), на ситуации, когда выдача или высылка лица Договаривающимся Го­сударством может поднять вопрос по Статьям 2 и 3 (или, в исключи­тельных случаях, по Статьям 5 и 6 Конвенции) и, следовательно, влечь ответственность этого государства согласно Конвенции (см. упоминав­шееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сёринг про­тив Соединенного Королевства", § 91; Постановление Европейского Суда по делу "Крус Барас и другие против Швеции" (Cruz Varas and Others v. Sweden) от 20 марта 1991 г., Series A, № 201, §§ 69 и 70; и Постановление Европейского Суда по делу "Вильвараджа и другие про­тив Соединенного Королевства" (Vilvarajah and Others v. United King­dom) от 30 октября 1991 г., Series A, № 215, § 103).

 

Однако Европейский Суд отметил, что ответственность возникает в таких делах в связи с действием государства-ответчика в отношении лица, когда оно находится на его территории, четко под его юрисдикцией, и такие дела не касаются фактического осуществления государством ком­петенции или юрисдикции за границей (см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аль-Адсани против Соеди­ненного Королевства", § 39).

 

69.  В дополнение, следующим примером, отмеченным в § 62 По­становления Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения), является дело "Дрозд и Янусек против Франции и Испании", в котором Европейский Суд, процитировав ряд решений о приемлемости, принятых Европейской Комиссией, при­знал, что ответственность Договаривающихся Государств (Франции и Испании), в принципе, должна наступить ввиду действий их органов власти (судьи), имевших последствия или происходивших вне их тер­ритории (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дрозд и Янусек против Франции и Испании", § 91). В  этом деле  оспариваемые действия  при данных  обстоятельствах не могли быть приписаны по их свойствам как судьям Франции или Испании, так и судам Андорры, действовавшим независимо от госу­дарств- ответчиков.

 

70.  Более того, в первом Постановлении по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения) Европейский Суд определил, что, принимая во внимание объект и цели Конвенции, ответственность Договаривающегося Государства может возникнуть, если в результате военных действий (законных или незаконных) оно осуществляет эффек­тивный контроль над местностью, не являющейся частью его государст­венной территории. Признано, что обязательство по обеспечению в этих местностях конвенционных прав и свобод исходит из самого факта такого контроля, независимо от того, осуществляется ли он прямо, посредством вооруженных сил государства-ответчика или через подчиняющуюся ему местную администрацию. Европейский Суд пришел к выводу, что дейст­вия, на которые жаловалась заявитель, могли подпадать под юрисдикцию Турции по смыслу Статьи 1 Конвенции.

 

По существу Европейский Суд установил, что нет необходимости разрешать вопрос, действительно ли Турция осуществляла полный кон­троль над политикой и действиями властей так называемой "Турецкой Республики Северный Кипр" ("ТРСК"). Огромное количество войск, участвующих в выполнении функций на Северном Кипре, свидетель­ствует о том, что вооруженные силы Турции осуществляют "эффектив­ный контроль над данной частью острова". Признано, что такой кон­троль согласно соответствующим проверкам и при обстоятельствах дела влечет ответственность Турции за политику и действия "ТРСК". Европейский Суд пришел к выводу, что лица, в отношении которых проводятся такая политика или такие действия, находятся, следова­тельно, под "юрисдикцией" Турции по смыслу Статьи 1 Конвенции. Обязательство Турции по обеспечению прав и свобод, установленных в Конвенции, признано, таким образом, как распространяющееся и на Северный Кипр.

 

В последовавшем затем Постановлении "Кипр против Турции" (упоминавшемся выше) Европейский Суд добавил, что поскольку Тур­ция осуществляла такой "эффективный контроль", ее ответственность не может быть ограничена действиями ее собственных органов, нахо­дящихся там, но она может иметь место также ввиду действий местной администрации, которая продолжила свое существование лишь в силу турецкой поддержки. Таким образом, было установлено, что "юрис­дикция" Турции согласно Статье 1 Конвенции распространялась в от­ношении обеспечения полного круга материальных конвенционных прав на Северном Кипре.

 

71. В целом прецедентное право Европейского Суда показывает, что признание им осуществления экстратерриториальной юрисдикции До­говаривающимся Государством является исключительным: это проис­ходило, когда государство-ответчик посредством эффективного кон­троля над соответствующей территорией и ее жителями за границей вследствие военной оккупации или посредством согласия, предложе­ния или уступки властей такой территории осуществляет публичную власть в полном объеме или в ее некоторой части, которую обычно осуществляют власти этой территории.

 

72. В связи с этим подходом Европейский Суд недавно установил, что участие государства при осуществлении защиты в разбирательстве в дру­гом государстве не является реализацией экстратерриториальной юрис­дикции, и не более того (см. Решение Европейского Суда по делу "Мак-Элхинни против Ирландии и Соединенного Королевства" от 9 февраля 2000 г., жалоба № 31253/96, р. 7). Европейский Суд отметил:

 

"Что касается жалобы заявители по Статье 6 Конвенции ... о позиции, которую заняли власти Соединенного Королевства в разбирательстве по делу в Ирландии, Европейский Суд не считал необходимым абстрактно рассмат­ривать вопрос о том, могут ли действия властей государства как стороны судебного разбирательства в другом Договаривающемся Государстве влечь их ответственность по Статье 6 Конвенции... Европейский Суд считал, что в данных обстоятельствах дела тот факт, что власти Соединенного Королевства попросили предоставить в качестве защиты государственный иммунитет в судах Ирландии, в которые заявитель решил подать иск, не является доста­точным для того, чтобы он попал под юрисдикцию Соединенного Королев­ства по смыслу Статьи 1 Конвенции".

 

73.  К тому же, Европейский Суд отметил, что оные признанные при­меры экстратерриториального осуществления юрисдикции государством включают дела, касающиеся деятельности его дипломатических или кон­сульских служб за границей или на борту самолетов или морских судов, зарегистрированных в данном государстве или летающих или плавающих под его флагом. В этих особых ситуациях обычное международное право и положения договоров признали экстратерриториальное осуществление юрисдикции соответствующим государством.

 

(d) Могли ли заявители, таким образом, находиться под юрис­дикцией государств-ответчиков

 

74. Заявители утверждали, что бомбардировка РТС государствами-от­ветчиками является еще одним примером экстратерриториальных дейст­вий, которые могут быть охвачены понятием "юрисдикция" по смыслу Статьи 1 Конвенции, и предложили, таким образом, дальнейшее уточне­ние обычного смысла термина "юрисдикция" в Статье 1 Конвенции. Европейский Суд должен признать, что действительно в настоящем деле имели место исключительные обстоятельства, которые могут составлять экстратерриториальное осуществление юрисдикции Договаривающимся Государством.

 

75.  Во-первых, заявители предлагали особое применение критерия "эффективного контроля", выработанного по делам по Северному Кипру. Они утверждали, что позитивное обязательство по Статье 1 Конвенции распространяется на обеспечение конвенционных прав способом, сораз­мерным уровню контроля, осуществляемого при таких экстратерритори­альных ситуациях. Власти государств-ответчиков утверждали, что это при­водит к пониманию юрисдикции "причина—следствие", что не охваты­вается Статьей 1 Конвенции. Как счел Европейский Суд, довод заявителей равносилен утверждению о том, что каждый, в отношении которого были произведены неблагоприятные действия со стороны Договаривающегося Государства, где бы в мире они ни происходили или ни имели последст­вий, подпадает, таким образом, под юрисдикцию этого государства в целях Статьи 1 Конвенции.

 

Европейский Суд склонен согласиться с доводами властей государств-ответчиков, что текст Статьи 1 Конвенции не охватывает такой подход к понятию "юрисдикция". По общему признанию, заявители согласились, что юрисдикция и любая последующая ответственность государства со­гласно Конвенции будут ограничены обстоятельствами совершения и последствий каждого конкретного действия. Однако Европейский Суд счел, что формулировка Статьи 1 Конвенции не содержит какого-либо подтверждения предложения заявителей о том, что позитивное обязатель­ство в Статье 1 Конвенции по обеспечению "прав и свобод, определенных в разделе I настоящей Конвенции", может быть разделено и создано согласно конкретным обстоятельствам такого экстратерриториального действия, и он рассмотрел в связи с этим свою позицию, подтвержденную текстом Статьи 19 Конвенции. Действительно, подход заявителей не объ­ясняет применения формулировки "находящийся под их юрисдикцией" Статьи 1 Конвенции и даже передает эти слова избыточно и без какой-либо цели. Если бы создатели Конвенции пожелали обеспечить юрисдикцию настолько широко, насколько утверждают заявители, они бы приня­ли ту же формулировку или схожую с появившимися в то же время ста­тьями 1 четырех Женевских конвенций (см. выше § 25).

 

Более того, понимание юрисдикции заявителями сводится к установ­лению того, подпадает ли лицо под юрисдикцию Договаривающегося Государства в связи с вопросом о том, может ли это лицо считаться жертвой нарушения прав, гарантируемых Конвенцией. Но это отдельные и четко разделенные условия приемлемости, каждое из которых должно быть удовлетворено в ранее рассмотренном порядке, прежде чем лицо может ссылаться на положения Конвенции при заявлении жалобы против Договаривающегося Государства.

 

76.  Во-вторых, другое предложение заявителей состоит в том, что ог­раниченный объем контроля воздушного пространства обусловлен лишь объемом позитивных обязательств государств-ответчиков по защите за­явителей и не исключает ее. Европейский Суд признал, что это в целом тот же довод, который приводился в качестве основного предложения, и отклонил его по тем же основаниям.

 

77.  В-третьих, заявители привели следующий довод в подтверждение наличия юрисдикции государств-ответчиков, основанный на сравнении с делом "Сёринг против Соединенного Королевства" (упоминавшимся выше). Европейский Суд не признал данный довод убедительным, при­нимая во внимание основополагающие различия между этим делом и рассматриваемым, как было отмечено выше в § 68.

 

78. В-четвертых, Европейский Суд не считал необходимым обращаться к специальным значениям, используемым в различных контекстах, о предположительно схожих положениях о юрисдикции в международных актах, на которые ссылались заявители, поскольку специфические доводы заявителей в связи с этим Европейский Суд не удовлетворили (см. выше § 48). Он отметил, что статья 2 Американской декларации прав и обязан­ностей человека 1948 года, на которую содержится ссылка в упоминав­шемся выше докладе Межамериканской комиссии по правам человека по делу "Коурд" (см. выше § 23), не содержит четких ограничений юрисдик­ции. К тому же, что касается статьи 2 Международного пакта о граждан­ских и политических правах 1966 года (см. выше § 26), уже в 1950 году создатели Конвенции четко и подробно определили территориальный объем юрисдикции, и сложно предположить, что исключительное при­знание Комитетом по правам человека в некоторых случаях экстратерри­ториальной юрисдикции (а заявители привели лишь один пример) каким-либо образом заменяет территориальную юрисдикцию, прямо установ­ленную данной статьей Международного пакта о гражданских и полити­ческих правах 1966 года, или проясняет точное значение "юрисдикции" в статье 1 Факультативного протокола 1966 года (см. выше § 27). Хотя текст статьи 1 Американской Конвенции о правах человека (см. выше § 24) содержит условие о юрисдикции, схожее с условием Статьи 1 Евро­пейской Конвенции, заявителями не были сделаны ссылки на соответст­вующее прецедентное право по этим положениям.

 

79. В-пятых, и в целом, заявители утверждали, что непризнание того, что они подпадают под юрисдикцию государств-ответчиков, лишит силы предназначение ordre public Конвенции и оставит прискорбный вакуум в Конвенционной системе защиты прав человека.

 

80.  Обязанностью Европейского Суда в связи с этим является над­зор за особым характером Конвенции как конституционального ин­струмента Европейского правопорядка по защите каждого, и его зада­чей является, как это установлено, в Статье 19 Конвенции, обеспечение соблюдения обязательств, принятых на себя Договаривающимися Го­сударствами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лоизиду против Турции" (предварительные возражения), § 93). Таким образом, сложно спорить с тем, что непризнание экстра­территориальной юрисдикции государств-ответчиков станет наруше­нием цели ordre public Конвенции, которая сама по себе подчеркивает в целом региональное предназначение Конвенционной системы, или Статьи 19 Конвенции, которая не проливает света на территориальный объем действия этой системы.

 

Верно, что в упоминавшемся выше Постановлении "Кипр против Турции" (§ 78) Европейский Суд признал необходимость избежания "прискорбного вакуума в Конвенционной системе защиты прав человека" на Северном Кипре. Однако, как отметили власти государств-ответчиков, этот комментарий относится к совершенно другой ситуации, отличной от настоящей: жители Северного Кипра были бы лишены пользования га­рантиями и системой Конвенции, которыми они до этого пользовались, ввиду "эффективного контроля" Турции над данной территорией и не­возможностью властей Кипра как Договаривающегося Государства вы­полнять обязательства, принятые ими согласно Конвенции.

 

Вкратце, Конвенция является многоязычным договором, действую­щим в соответствии со Статьей 56[3] в исключительно региональном кон­тексте, а именно в правовом пространстве (espace juridique) Договариваю­щихся Государств. СРЮ явно не является частью этого правового про­странства. Конвенция не предназначена для применения во всем мире, даже в связи с действиями Договаривающихся Государств. Следовательно, Европейский Суд ссылался на желание избежать пробелов или вакуума в защите прав человека при установлении юрисдикции, только если терри­тория являлась бы таковой, что она при особых обстоятельствах обычно подпадала бы под действие Конвенции.

 

81.  Наконец, заявители ссылались, в частности, на решения о при­емлемости, принятые Европейским Судом по упоминавшимся выше делам "Исса и другие против Турции" и "Оджалан против Турции". Верно, что Европейский Суд объявил обе жалобы приемлемыми, и они включают в себя ряд жалоб на предположительные действия турецких органов власти вне территории Турции. Однако ни в одном из этих дел не присутствует вопрос о юрисдикции, поднятый властями государст­ва-ответчика или поставленный в решениях о приемлемости, и в любом случае данные дела еще предстоит разрешить по существу. Точно так же никаких возражений о юрисдикции не отмечено в Решении о не­приемлемости жалобы "Ксавара и другие против Италии и Албании", на которую заявители также ссылались (см. выше); в любом случае, заявители не оспаривали доказательства властей о разделении юрис­дикции между Албанией и Италией путем письменного соглашения. Дело "Илашку и другие против Молдовы и Российской Федерации", на которое также ссылались заявители, касается утверждений о том, что российские войска контролируют часть территории Молдовы, во­прос, который должен быть четко разрешен при рассмотрении дела по существу. Соответственно, эти дела не могут быть приняты в подтверж­дение толкования заявителями юрисдикции Договаривающихся Госу­дарств по смыслу Статьи 1 Конвенции.

 

4. Вывод Европейского Суда

 

82. Европейский Суд, таким образом, убежден, что отсутствует какая-либо юрисдикционная связь между лицами, являющимися жертвами предполагаемых действий, и государствами-ответчиками. Следовательно, он не признал, что заявители и их погибшие родственники могут подпа­дать под юрисдикцию государств-ответчиков ввиду данных экстратерри­ториальных действий.

 

В. Остальные вопросы о приемлемости

 

83.  В свете предыдущих выводов Европейский Суд счел, что нет не­обходимости рассматривать остальную часть доводов сторон по приемле­мости жалобы.

 

Эти вопросы включают в себя вопрос о предполагаемой некой ответ­ственности государств-ответчиков за действия, осуществляемые ино­странными государствами, членами которых они являются, вопрос о том, исчерпали ли заявители эффективные средства правовой защиты, доступ­ные им по смыслу пункта 1 Статьи 35 Конвенции, и вопрос о том, ком­петентен ли Европейский Суд рассматривать дело, принимая во внимание принципы, установленные в упоминавшемся выше постановлении Меж­дународного Суда ООН по делу "Монетарное золото".

 

С. Краткое изложение и заключение

 

84.  Соответственно, Европейский Суд пришел к выводу, что предпо­лагаемые действия государств-ответчиков не влекут их ответственности согласно Конвенции и что, таким образом, нет необходимости рассмат­ривать иные вопросы о приемлемости, поднятые сторонами.

85.  Таким образом, жалоба должна быть признана несовместимой с положениями Конвенции и как таковая неприемлемой согласно пунктам 3 и 4 Статьи 35 Конвенции.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:

 

объявляет жалобу неприемлемой.

 

П.Дж. МАХОНИ                                                            Л. ВИЛЬДХАБЕР

Секретарь-Канцлер Суда                                               Председатель Суда

 

Перевод с английского М. Виноградова

 

 

содержание