Метаморфозы в решениях Европейского Суда по правам человека или комментарий к делу Прониной против России.

 

 

 

Европейский суд по правам человека  30 июня 2005 вынес  решение по жалобе № 65167/01 Галины Ильиничны Прониной  против России, которым признал жалобу неприемлемой.

Интерес к данному делу был вызван, комментарием[1]к информации о вынесении данного решения на сайте защиты прав граждан пострадавших от радиации[2], о том, что Европейский суд по правам человека (далее ЕСПЧ) изменил свою практику относительно надзора и не признал отмену окончательно решения в порядке надзора нарушением  п.1 ст.6 Европейской Конвенции о защите прав человека  и основных свобод (далее Конвенции).

Ранее Европейский суд по правам человека во многих своих прецедентах -Рябых против России, Волкова против России, Науменко против Украины, Трегубенко против Украины, Полтараченко против Украины, Рошка против Молдовы, Совтрансавто против Украины, придерживался позиции, что отмена окончательного решения в порядке надзора по протесту должностных лиц является нарушением принципа правовой определенности, принципа res judicata, и является нарушением п.1 ст.6 Конвенции. Перевод правовой позиции ЕСПЧ из дела Рябых против России приводится ниже:

«51. Относительно сути жалобы Европейский Суд напомнил, что право на судебное разбирательство, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции, должно толковаться в свете Преамбулы к Конвенции, в которой, в соответствующей ее части, верховенство права признается частью общего наследия Договаривающихся Государств. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии", § 61).

52. Правовая определенность предполагает уважение принципа res judicata (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии", § 62), то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела. Принцип закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера.

53. Однако в случае с заявителем постановление от 8 июня 1998 г. было отменено 19 марта 1999 г. президиумом Белгородского областного суда на том основании, что судья Новооскольского районного суда Л.Ф. Лебединская неправильно истолковала применимые нормы права. Президиум отказал в удовлетворении требований заявителя и закрыл дело, аннулируя, таким образом, весь процесс судебного разбирательства, который завершался принятием решения, имеющим обязательную юридическую силу в соответствии со ст. 208 Гражданского процессуального кодекса, и по которому было начато исполнительное производство.

54. Европейский Суд отметил, что пересмотр судебного постановления от 8 июня 1998 г. в порядке надзора был инициирован председателем Белгородского областного суда, который не являлся стороной в судебном разбирательстве, обладающей указанными полномочиями в силу положений ст. 319 и 320 Гражданского процессуального кодекса. Как в ситуации, связанной с правом Румынии в деле "Брумареску против Румынии", осуществление председателем областного суда этого полномочия не было ограничено во времени, так что судебные постановления могли быть оспорены на протяжении неопределенного срока.

55. Европейский Суд напомнил, что п. 1 ст. 6 Конвенции закрепляет за каждым в случае спора о его гражданских правах и обязанностях право на разбирательство дела судом. Таким образом, это положение закрепляет право на "разбирательство дела судом", в котором право на доступ к правосудию, то есть право на подачу в суд иска по гражданским делам, составляет лишь один из аспектов. Однако это право было бы иллюзорным, если бы в правовой системе Договаривающейся Стороны было бы закреплено, что окончательное, имеющее обязательную юридическую силу судебное постановление являлось бы недействующим в ущерб одной из Сторон. Немыслимо, чтобы в п. 1 ст. 6 Конвенции были бы детально описаны процессуальные гарантии, предоставляемые сторонам в справедливом, публичном и безотлагательном судебном процессе, и не защищался бы процесс приведения судебных постановлений в исполнение; составление ст. 6 Конвенции таким образом, чтобы она регулировала бы только доступ к правосудию и процесс судопроизводства, вероятно, привело бы к ситуации, несовместимой с принципом верховенства права, который Договаривающиеся Государства обязались соблюдать, когда ратифицировали Конвенцию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции" (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., Reports 1997-II, р. 510, § 40).

56. Европейский Суд посчитал, что право стороны в процессе на судебное разбирательство также было бы иллюзорным, если бы в правовой системе Договаривающейся Стороны было бы закреплено, что окончательное, имеющее обязательную юридическую силу судебное постановление могло бы быть отменено вышестоящим судом по заявлению государственного должностного лица».

ЕСПЧ при вынесении постановлений и решений руководствуется в том, числе и своей прецедентной практикой. Причем ЕСПЧ оставляет за собой право отходить от своих прецедентов, но, как правило, вопрос об изменении прецедентной практики решается на уровне Большой палаты ЕСПЧ. Однако решение о приемлемости по делу Прониной против России было принято не Большой палатой ЕСПЧ, а третьей секцией ЕСПЧ. Что еще больше заинтриговало – какие обоснования положены в основу данного решения? Что послужило основанием для изменения прецедентной практики.

Ознакомившись с переводом решения, обнаружил, что ЕСПЧ на самом деле не менял своей практики.

 Этот вывод следует из анализа решения. В описательной части решения действительно описан случай отмены решения в порядке надзора:

На точно неустановленную дату Прокурор Краснодарского края обратился с заявлением о необходимости пересмотра судебных решений от 9 апреля  и 27 мая 1999 г. Он потребовал признания  судебных решений недействительными  по причине ошибочности фактов и права. 2 июня 2000 г. Президиум Краснодарского краевого суда отменил судебные решения и передал дело на повторное рассмотрение.

 

В мотивировочной части решения содержится вывод о необоснованности жалобы:

2.   На основании Статьи 6 § 1 Конвенции заявитель обратился с жалобой на несправедливость судебных разбирательств, проводимых президиумом. Статья 6 § 1, относящаяся к делу, гласит следующее:

«При определении его гражданских прав и обязанностей ...каждый имеет право на … справедливое... разбирательство дела ... судом...»

В рассматриваемом судебном разбирательстве президиум  вынес решение относительно того, возобновлять ли производство по делу. Однако Статья 6 не применяется к такому судебному разбирательству (см. дело Петерсена против Дании, № 28288/95, решение Комиссии от 16 апреля 1998 г.).[3]

Отсюда следует, что эта жалоба несовместима ratione materiae (ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения) с положениями Конвенции в рамках толкования  Статьи 35 § 3 и должна быть отклонена в соответствии со Статьей 35 § 4.

3.   На основании Статьи 1 Протокола № 1 заявитель обратился с жалобой на  несправедливое разрешение тяжбы государством. Статья 1 Протокола №  1 гласит следующее:

« Каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего имущества, кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения ни в коей мере не ущемляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов».

Эта  Статья не требует от Государства вмешиваться в  разрешение гражданско-правовых споров.

Отсюда следует, что  эта жалоба несовместима  ratione materiae (ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения)  с положениями  Конвенции в рамках толкования  Статьи 35 § 3 и должна быть отклонена в соответствии со Статьей 35 § 4.

4.   На основании Статьи 8 § 1 Конвенции и Статьи 1 Протокола № 1 заявитель обратился с жалобой на то, что  национальные суды неверно истолковали ее договор с банком.  Статья 8 § 1 гласит следующее:

«Каждый человек имеет право на уважение его личной и семейной жизни, неприкосновенности его жилища и тайны корреспонденции».

По существу, эта жалоба касается установленных в результате судебного разбирательства национальными судами фактических обстоятельств и  права. Однако перед судом не стоит задача пересмотра таких установленных фактических обстоятельств (см. дело Эдвардса против Великобритании, судебное решение от 16 декабря 1992, серия A № 247-B, § 34).

Отсюда следует, что эта жалоба явно необоснованна и должна быть отклонена в соответствии со Статьей 35 §§ 3 и 4 Конвенции.

5.   На основании Статьи13 Конвенции заявитель обратился с жалобой на то, что  президиум нарушил значительные  права.  Статья 13 гласит следующее:

«Каждый человек, чьи права и свободы, изложенные в настоящей Конвенции, нарушены, располагает эффективными средствами правовой защиты перед государственными органами даже, если такое нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

По существу, эта жалоба касается установленных в результате судебного разбирательства национальными судами фактических обстоятельств и  права. Однако перед судом не стоит задача пересмотра таких установленных фактических обстоятельств  (см. вышеупомянутое дело Эдвардса , § 34).

Отсюда следует, что эта жалоба явно необоснованна и должна быть отклонена в соответствии со Статьей 35 §§ 3 и 4 Конвенции.

 

6.         На основании Статей 17 и 18 Конвенции заявитель обратился с жалобой
на нарушение президиумом ее прав, гарантированных  Статьей 8 Конвенции и Статьей 1 Протокола № 1.

Статья 17 Конвенции гласит следующее:

«Ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой-либо деятельностью или совершать какие-либо действия, направленные на уничтожение любых прав и свобод, изложенных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей степени, чем это предусматривается в Конвенции».

Статья 18 Конвенции гласит следующее:

«Ограничения, допускаемые настоящей Конвенцией в отношении указанных прав и свобод, не применяются для каких-либо целей, иных, чем те, для которых они были предусмотрены».

Суд не находит доказательства того, что государство намеревалось нарушить или  злоупотребить ограничением прав заявителя вытекающих из Статьи 8 Конвенции и Статьи 1 Протокола № 1.

Отсюда следует, что эта жалоба явно необоснованна и должна быть отклонена в соответствии со Статьей 35 §§ 3 и 4 Конвенции.

7.   На основании Статей 6 и 13 Конвенции, Статей 2 и  3 Протокола № 7 заявитель обратился с жалобой на отсутствие заявления об апелляции против судебных решений национальных судов от 26 ноября 1998 и 2 июня 2000 гг. 

Статья 2 Протокола № 7 гласит следующее:

«1.Каждый человек, осужденный судом за совершение уголовного преступления, имеет право на то, чтобы его приговор или наказание были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией. Осуществление этого права, включая основания, на которых оно может быть осуществлено, регулируется законом.

2. Из этого права могут делаться исключения в отношении незначительных правонарушений в соответствии с законом или когда соответствующее лицо было судимо уже в первой инстанции верховным судом или осуждено по рассмотрении апелляции против его оправдания».

Статья 3 Протокола № 7 гласит следующее:

«Если какое-либо лицо на основании окончательного решения было осуждено за совершение уголовного преступления и если впоследствии вынесенный ему приговор был пересмотрен, или оно было помиловано на том основании, что какое-либо новое или вновь открывшееся обстоятельство убедительно доказывает, что имела место судебная ошибка, то лицо, понесшее наказание в результате такого осуждения, получает компенсацию согласно закону или практике соответствующего государства, если только не будет доказано, что ранее неизвестное обстоятельство не было своевременно обнаружено полностью или частично по его вине».

        Эти Статьи касаются  уголовного судопроизводства, тогда как  судебное разбирательство заявителя относится к гражданскому производству.

Отсюда следует, что  эта жалоба несовместима  ratione materiae (ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения) с положениями  Конвенции в рамках толкования Статьи 35 § 3 и должна быть отклонена в соответствии со  Статьей 35  § 4.

 

Из данной мотивировки видно, что суд, почему-то, не рассматривал вопрос о нарушении принципов определенности в данном деле. Ответ на этот вопрос содержится в пункте, описывающим требования жалобы:

2.  На основании Статьи 6 § 1 Конвенции заявитель обратился с жалобой на пристрастность  судебного разбирательства, проводимого  президиумом. Прокурор, выступавший от имени банка, присутствовал на совещаниях президиума и, следовательно, мог оказать влияние на его решения.

3.     На основании Статьи 1 Конвенции заявитель обратился с жалобой на несправедливое разрешение государством ее спора с банком. На основании Статьи 8 § 1 Конвенции и Статьи 1 Протокола № 1 заявитель обратился с жалобой на то, что национальные суды неверно истолковали ее договор с банком.

4.            На основании Статьи 13 Конвенции заявитель обратился с жалобой на несоблюдение президиумом прав, которые могли  действенно засвидетельствовать правильность ее претензий. 

5.            На основании Статей 17 и 18 Конвенции заявитель обратился с жалобой
на нарушение президиумом ее прав, гарантированных   Статьей 8 Конвенции и Статьей 1 Протокола № 1.

 

То есть, заявитель не заявлял требования о нарушении его права на справедливый суд, отменой окончательного решения в порядке надзора. Поскольку такого требования не было, заявитель жалобы  не ссылался на нарушение принципов верховенства права и его составляющей принципа правовой определенности, то ЕСПЧ не вышел за пределы заявленных в жалобе требований и рассмотрел лишь вопрос о беспристрастности Президиума в связи с присутствием прокурора на совещании Президиума и вопрос о наличии нарушений Президиумом ст. 8, 13, 17, 18 Конвенции и ст.1 Протокола №1 в связи с неправильным истолкованием договора  заявителя с банком.

Таким образом,  ЕСПЧ рассмотрел лишь те вопросы, которые были заявлены и, причем именно под тем углом, под которым они обозначены в требованиях. Каков привет, таков ответ. В связи с огромной загруженностью ЕСПЧ вряд ли стоит его упрекать в таком рассмотрении дел.

Главный вывод:  ЕСПЧ не поменял своей прецедентной практики о признании отмены решений в порядке надзора нарушением права на справедливый суд, просто имел факт неудачного обращения, неудачного формулирования требований, неправильных акцентов в жалобе[4].  

В связи с эти возникает вопрос, а что было бы, если бы требования о признании нарушения права на справедливый суд было бы сформулировано правильно?

Проанализировав данное решение ЕСПЧ можно сделать вывод, что суд мог бы принять к рассмотрению данные требования, если бы требования были сформулированы правильно, и в жалобе бы имелись ссылки на прецеденты ЕСПЧ, и более того, у данной жалобы были бы большие шансы на успех.  Надо обратить внимание на то, что жалоба подана с соблюдением 6 месячного срока для обращения в ЕСПЧ, не после вынесения нового окончательного решения, а в течение 6 месяцев со дня вынесения судебного акта надзорной инстанции об отмене решения.

ЕСПЧ в своей прецедентной практике, указывает, что 6 месячный срок для обращения в ЕСПЧ начинает течь, с момента отмены окончательного решения надзорной инстанцией. В частности,  в решении от 09.06.2005 о приемлемости жалоб №  76836/01 и №32782/03 Евгения Кимли, Айдара Султанова и Саентологической Церкви г. Нижнекамска против России[5] было указано:

Суд напоминает, что отмена окончательного решения в надзорном производстве может поднять вопрос о соблюдении п.1 ст.6 (см. дело «Рябых против России», № 52854/99, § 55, ECHR 2003-X). Однако Суд отмечает, что отмена окончательного решения является мгновенным актом, а не создает длящуюся ситуацию, даже если она влечет возобновление производства по делу (см. дела «Сардин против России» (решение) № 69582/01 от 12 февраля 2004 г., «Саентологическая церковь г. Москвы и другие против России» (решение) № 18147/02 от 28 октября 2004 г[6].). В настоящем деле отмена решение имела место 27 ноября 2002 г., т.е. более чем шесть месяцев до подачи заявления [в Суд] 2 октября 2003 г.

Из этого следует, что данная жалоба подана с нарушением [шестимесячного] срока и должна быть отклонена в соответствии с п.п. 1, 4 ст. 34 Конвенции.

 

Из текста решения по делу Прониной видно, что жалоба Прониной была подана в ЕСПЧ 17 ноября 2000 года, а отмена решений Президиумом была совершена 2 июня 2000 года. То есть, оснований для признания жалобы неприемлемой в связи с истечением 6 месячного срока не было.

В решении Прониной против России содержатся и другие важные моменты, которые необходимо учесть при защите своих прав в судах России.

В частности ЕСПЧ признал требования о нарушения права на справедливый суд незаконным составом суда в связи с неисчерпанием  внутренних средств защиты:

 8.     Заявитель обратился с жалобой на то, что  суд, вынесший судебное решение от 19 апреля 2001г.,  был сформирован незаконно.

По существу, эта жалоба должна рассматриваться на основании Статье 6 § 1 Конвенции,  которая  гласит следующее:

" При определении его гражданских прав и обязанностей...,  каждый имеет право... на разбирательство дела ... судом, созданным на основании закона ".

Заявитель не указал этот факт в своей апелляционной жалобе  в краевой суд. Отсюда следует, что эта жалоба должна быть отклонена на основании Статьи 35 §§ 1 и 4 Конвенции ввиду неисчерпания внутренних средств защиты.

 

            В деле Посохов против Российской Федерации [7] вопрос о незаконном участии в деле народных заседателей был предметом обжалования судебного акта первой инстанции, и ЕСПЧ признал нарушение ст.6 Конвенции.

            Таким образом, следует сделать вывод, что в деле Прониной против России наличествует состав нарушения ст.6 Конвенции, но ЕСПЧ не смог принять к рассмотрению данную жалобу из-за небольших неточностей при подготовке жалобы на решение суда первой инстанции и при подготовке жалобы в ЕСПЧ.

            И прав адвокат  А. Кирьянов, представлявший Посохова в деле Посохов против России, который в своей статье обращал внимание на то, что не нужно стараться доказать много нарушений.[8]

            И данное решение позволяет вновь поднять вопрос о необходимости широкой публикации постановлений и решений ЕСПЧ на русском языке, с тем, чтобы обеспечить реальную возможность доступа к Европейскому суду по правам человека. Возможно, если бы Прониной был известен прецедент – дело Боргерса против Бельгии[9], и, на него была ссылка в жалобе, то вопрос о приемлемости жалобы в части  нарушения п.1 ст.6 Конвенции присутствием прокурора на совещаниях суда надзорной инстанции был бы решен иначе, возможно передан на разрешение Большой Палаты, как предусмотрено ст.72 регламента Европейского суда по правам человека[10](далее Регламент). В соответствии со ст.72 Регламента Палата может до вынесения своего постановления отказаться от своей компетенции в пользу Большой Палаты, когда поднимается существенный вопрос, касающийся толкования Конвенции или если решение какого-либо вопроса может вступить в противоречие с ранее вынесенным Судом постановлением.

 В настоящее время, полные тексты решений и постановлений, вынесенных  ЕСПЧ до  01 марта 2004, опубликованы в книге «Европейский суд по правам человека и Российская Федерация[11]. Московский клуб юристов также начал в этом году печатать в Бюллетене Европейского суда по правам человека полные тексты решений вынесенных против России, в специальном вложении в бюллетень. Много решений и постановлений можно найти на различных сайтах[12] в Интернете. 

            Однако все  это в достаточной мере не может удовлетворить спрос на оперативную информацию о деятельности ЕСПЧ. На мой взгляд, Российская Федерация, как социальное государство, как государство признающее, что: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства», обязана предпринять шаги, обеспечивающие гражданам России возможность ознакомления с постановлениями и решениями ЕСПЧ на государственном языке России. Что способствовало бы реализации конституционного права на защиту в межгосударственных органах (ч.2 ст.46 Конституции РФ).

А в настоящее время представитель Российской Федерации может пользоваться, отсутствием знаний о процедурных особенностей рассмотрения дела в Европейском суде по правам человека, отраженных в прецедентах ЕСПЧ, «выигрывать» дела на стадии приемлемости.

Только на самом деле, Россия выигрывает, когда предпринимаются эффективные меры по восстановлению нарушенных прав и предотвращению нарушений прав и свобод человека. Только это делает Россию сильной державой.

Только сильная держава сможет быстро реагировать и устранять нарушения прав человека и в ответ получать поддержку и признание своих граждан.

 

Султанов Айдар, юрист, член Ассоциации по улучшению жизни и образования