Журнал «Религия и право», 2003, № 1

Холинер, Дру Патрик
Член Международной коллегии адвокатов «Санкт-Петербург».

Условия приемлемости жалоб в Европейский Суд по правам человека

Опыт по делам из Российской Федерации

С ратификацией Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в 1998 году российские граждане впервые получили реальную возможность осуществить их закрепленное в п. 3 ст. 46 Конституции РФ право на обращение в действенный межгосударственный орган по защите прав и свобод человека после исчерпания ими всех имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты. Согласно положениям Конвенции любое лицо может подать жалобу в Европейский Суд по правам человека на предполагаемые нарушения его основных прав и свобод со стороны государственных властей.

Первое судебное постановление, подтвердившее нарушение Конвенции российскими властями, было вынесено 9 мая 2002 г. по жалобе Анатолия Тихоновича Бурдова [1] из Ростовской области на медлительность российской казны в исполнении решения суда, присудившего ему денежную компенсацию за вред, причиненный его здоровью в ходе ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Таким образом, заявителем проделана «брешь» в выстроенной юристами государства стратегической «стене» защиты, не допускающей рассмотрения жалоб в Суде по существу.

Чечня, свобода СМИ, дедовщина, дискриминация национальных и религиозных меньшинств… Учитывая реальное положение дел с защитой прав человека в России, может показаться странным, что первое решение Суда было вынесено по такому делу спустя четыре года после ратификации Конвенции Российской Федерацией.

Это отнюдь не означает, что россияне не информированы о возможностях обращения в эту международную инстанцию или возлагают на нее слишком мало надежд. Достаточно взглянуть на официальную статистику Суда, чтобы убедиться в обратном. По количеству обращений в Европейский Суд Россию превосходит разве что Италия[2] — за четыре года было подано около 9000 жалоб на предполагаемые нарушения Конвенции со стороны российских властей. В их числе находим довольно известные казусы, такие как жалобу Владимира Гусинского на его трехдневное пребывание в Бутырской тюрьме в 2000 году в разгар «спора хозяйствующих субъектов» о контроле над НТВ, жалобу Виктора Черепкова на его увольнение с должности мэра во Владивостоке, жалобы четырех жителей Приднестровья на действия бывшей 14-й армии по поддержке местного сепаратистского правительства. Однако бoльшая их часть отражает российские реалии: например, множество жалоб на ужасающие условия в местах лишения свободы и на длительные сроки нахождения под стражей без судебного разбирательства.

Тем не менее к 1 августа с.г. всего лишь два из этих более девяти тысяч заявителей успешно прошли стадию досудебного рассмотрения их жалоб и добились решений по существу. Почему?

Большинство российских юристов привыкли к тому, что отечественные суды, исходя из конституционных принципов, закрепляющих права граждан на судебную защиту, принимают к своему рассмотрению практически любые заявления и жалобы — даже те, которые изначально не имеют под собой никакого основания или явно не вписываются в рамки закона. Суды могут вынести определение об отказе в приеме заявления (ст. 129 ГПК РСФСР) или оставления его без рассмотрения (ст. 221 ГПК РСФСР), т.е. отказать в рассмотрении жалобы по существу, лишь по строго формальным причинам: при отсутствии полномочий, правоспособности или дееспособности заявителя; при наличии тождественного дела в производстве иного суда; при нарушении правил подсудности и т.д. В любом случае заявитель не лишен возможности повторно обратиться в суд или подать частную жалобу на определение суда.

В Конвенции тоже содержатся некоторые формальные условия приемлемости жалобы, такие как, например, запрет на анонимные жалобы или недопустимость подачи жалоб, которые уже являются предметом разбирательства в другой международной инстанции. Однако прецедентным правом Европейского Суда разработана целая система дополнительных условий, несоответствие которым может на любой стадии повлечь решение о неприемлемости жалобы в связи с ее «явной необоснованностью» или «несовместимостью с положениями Конвенции», порой без предоставления возможности заявителю изложить ответные доводы или даже без предупреждения. Эти условия касаются не только формальностей, связанных с подачей жалобы, но и ее содержания. Более того, такой отказ является окончательным и обжалованию не подлежит. Так что с точки зрения сложившейся судебной практики в России стадия рассмотрения приемлемости жалобы в Европейском Суде разрешает немало дел фактически по существу.

Это означает, что для российского юриста, не искушенного пока в вопросах процедуры Европейского Суда, эта стадия оказывается минным полем. Поэтому необходимо, чтобы потенциальный заявитель в Европейский Суд и (или) его представитель хорошо осознавали уязвимые места своей жалобы с точки зрения процессуального права Суда, предвосхитили возможные возражения против ее приемлемости и изложили основные аргументы в пользу ее принятия к рассмотрению по существу уже при подаче первоначальной жалобы.

Анализируя жалобы, поступившие в Суд за последние годы из Российской Федерации, можно увидеть, какие же из «подводных камней» наиболее часто встречаются на пути к ее рассмотрению.

1. Процессуальная правоспособность сторон (ratione personae – на основании лица)

Статья 34 Конвенции определяет круг лиц, имеющих право на подачу индивидуальной жалобы (т.е. не от имени Высокой Договаривающей Стороны) в Европейский Суд:

Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающих Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или в Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права.

Прецедентное право Суда определяет процессуальную правоспособность обращающихся к нему лиц несколько yже, чем российское законодательство.

Во-первых, заявителем не может быть государство, государственный орган либо какие-либо другие разновидности публичной власти, в том числе и органы местного самоуправления или муниципальной власти, хотя они в соответствии со ст. 12 Конституции РФ не рассматриваются как органы государственной власти[3]. Исключением из этого правила являются вопросы, поднятые перед Судом одной из Высоких Договаривающихся Сторон о предполагаемом нарушении Конвенции или Протоколов к ней другой Высокой Договаривающейся Стороной[4].

С другой стороны, ответчиком может быть только государство, а не какое-либо частное лицо (физическое или юридическое). Поэтому жалобы на действия частных лиц могут рассматриваться лишь с точки зрения необеспечения прав заявителя государственными властями в виде надлежащей судебной защиты или административного реагирования на противоправное поведение. В противном случае жалоба может быть объявлена неприемлемой ratione personae. Так, часть жалобы Тумилович Л.Ф. против России[5] была объявлена неприемлемой ratione personae в связи с тем, что она была направлена против руководства АООТ «Сатурн».

Во-вторых, заявитель сам должен быть «жертвой» конкретного нарушения Конвенции. Суд не принимает к своему рассмотрению жалобы, поданные от имени неопределенного круга лиц другими физическими или юридическими лицами, которые сами не являются жертвами нарушения Конвенции или не уполномочены ими на ведение дела в Суде. В практике Суда такие неприемлемые жалобы именуются «actio popularis». Суд также не будет принимать к своему рассмотрению жалобы на возможные будущие нарушения прав, чисто юридические споры о соответствии законодательству Конвенции («in abstracto») и т.п.[6]

Прецедентное право Суда также требует, чтобы заявитель не только был настоящей «жертвой» нарушения Конвенции, но и чтобы он оставался таковой на всех стадиях разбирательства в Суде. Российская Федерация неоднократно использовала эту «лазейку» для избежания рассмотрения дела по существу: вместо того, чтобы отстаивать свою правоту в Страсбурге или заключить с заявителем мировое соглашение, Россия не один раз признавала наличие нарушенных прав заявителя и принимала меры к их восстановлению. Хотя это может казаться не худшим вариантом для заявителя, такой ход нередко позволяет государству разрешить спор в одностороннем порядке на наиболее выгодных для него условиях. Например, в заявлении Никишиной Н.В. против России [7] , заявительница жаловалась на дискриминационный подход Люберецкого городского суда Московской области, отдавшего ее сына на воспитание отцу лишь по причине ее вероисповедной принадлежности. После того как государственные власти получили сведения об обращении матери в Европейский Суд, зам. председателя Верховного суда РФ немедленно внес протест на все судебные постановления по ее делу. Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ признала нарушения ст. 8 и 9 Конвенции, а дело было направлено на новое рассмотрение в ином составе суда, т.е. без компенсации матери за двухлетнюю разлуки с сыном и без разрешения дела по существу. Тем не менее Европейский Суд счел такой шаг достаточным для того, чтобы лишить заявителя статуса «жертвы», и ее жалоба была признана неприемлемой.

2. Действие Конвенции во времени и процессуальные сроки (ratione temporis – на основании времени)

Суд при рассмотрении приемлемости жалобы ratione temporis учитывает две даты — дату официального вступления в силу Конвенции в отношении соответствующего государства-ответчика и дату истечения шестимесячного срока с момента исчерпания заявителем всех средств внутригосударственной правовой защиты по рассматриваемому спору (п. 1 ст. 35 Конвенции). В большинстве случаев это определяется датой окончательного судебного постановления по делу. Эти две даты «обрамляют» своеобразное временнoе «окно», вне пределов которого Суд не может рассмотреть спор по существу.

Исходная дата — момент вступления К онвенции в силу в отношении государства-ответчика — в соответствии с п. 3 ст. 59 Конвенции определяется днем сдачи им на хранение Генеральному секретарю Совета Европы своих ратификационных грамот. Для Российской Федерации, такой датой стало 5 мая 1998 г.

Казалось бы, на первый взгляд, довольно простая формула. Как правило, если нарушение произошло до наступления этой даты, то жалоба должна быть признана неприемлемой ratione temporis. Тем не менее возникают различные спорные ситуации, когда какое-либо событие произошло до ратификации Конвенции, но последствия нарушения или рассмотрение дела в судах продолжались частично или полностью после ратификации. В таких случаях Суд учитывает стадию производства по делу на момент ратификации[8]. Вопрос о приемлемости жалобы ratione temporis не столь однозначен, причем критерии, применяемые Судом при его разрешении, могут казаться заявителю произвольными.

Так, в жалобе О.В.Р. против России[9], заявительница указала на ее смещение с должности частного нотариуса за отказ вступить в Архангельскую нотариальную палату и уплачивать соответствующие взносы. О.В.Р. жаловалась на нарушение ее права на свободу объединения, поскольку занятие указанной профессией ставилось в зависимость от обязательного членства в единой региональной нотариальной палате. Решение об ее исключении из палаты было принято до ратификации Конвенции. Тем не менее, Суд установил, что «хотя бoльшая часть обжалуемых обстоятельств и судебного производства по делу относится к периоду времени до вступления в силу Конвенции в отношении России (5 мая 1998 г.), окончательное решение по делу было принято после этой даты. Таким образом, Суд считает, что дело как таковое входит в его компетенцию ratione temporis»[10].

В другой жалобе, «Литовченко против России»[11], указано, что работники роддома № 2 г. Хабаровска принудительно произвели заявительнице переливание крови, несмотря на ее возражения. Литовченко жаловалась на нарушение ее прав на уважение частной жизни и на личную неприкосновенность. Событие произошло в 1996 году, но российские суды отказали ей в иске о признании действий врачей незаконными и возмещении морального вреда в 2001 году, т.е. после вступления Конвенции в силу в отношении России. Однако на этот раз Суд постановил, что «отделение решений национальных судов от событий, которые послужили основанием для производства, было бы равнозначным приданию Конвенции обратной силы, что противоречило бы принципам международного права».

Суд объявил жалобу неприемлемой ratione temporis.

Учитывая недавнее вступление России в Совет Европы, вопрос о приемлемости жалобы ratione temporis пока еще довольно часто встречается. Если обжалуемые нарушения или их часть были допущены до 5 мая 1998 г., заявителю следует уже при подаче первоначального заявления привести свои доводы о приемлемости жалобы ratione temporis, возможно, посвятив этому специальный раздел. Также следует подкрепить эти доводы конкретными прецедентами Суда, наиболее близкими к обстоятельствам дела, так как основной руководящий принцип «стадия производства» позволяет достаточно вольную трактовку. Кроме того, важно обратить внимание на любые продолжающиеся нарушения или последствия обжалуемого события, если они имеются, а также конкретизировать их связь между собой.

Второй датой, определяющей приемлемость жалобы ratione temporis, является крайний срок для подачи жалобы в соответствии с п. 1 ст. 35 Конвенции:

Суд может принимать дело к рассмотрению только … в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу.

Так что в отличие от российского законодательства[12], необращение в срок по Конвенции исключает возможность разбирательства дела по существу. Опять-таки, казалось бы, здесь трудно ошибиться — решение чисто арифметическое. Тем не менее, вопросы иногда возникают при определении понятия «окончательное решение по делу». Как правило, срок исчисляется с момента вступления судебного решения по существу вопроса в законную силу. Дальнейшие обращения в различные внутригосударственные инстанции в попытке возобновить производство по делу Европейским Судом не учитываются и шестимесячный срок не пресекают.

Так, в вышеуказанном заявлении Тумилович Л.Ф. против России, заявительница жаловалась на длительность судебного разбирательства по ее делу. Решение Прикубанского районного суда Краснодарского края вступило в законную силу 25 марта 1997 г. после отклонения кассационной жалобы заявительницы, а жалоба в Европейский Суд была подана лишь 16 месяцев спустя. Хотя в течение этого периода органы исполнительной власти и суды неоднократно отказывали Тумилович в удовлетворении ее жалоб и заявлений о рассмотрении дела в порядка надзорного производства, Суд счел невозможным учитывать эти решения при определении приемлемости ratione temporis, и жалоба была отклонена[13].

Срок для подачи жалобы пресекается моментом уведомления Суду письмом, телексом или факсом о сути жалобы (достаточно краткое изложение обстоятельств дела и указание на обжалуемые нарушения Конвенции). Затем Суд высылает заявителю официальный формуляр и устанавливает новый срок для подачи полной мотивированной жалобы в Суд вместе с приложениями.

3. Действие Конвенции в пространстве (ratione loci — на основании места)

Ст. 1 Конвенции гласит:

Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции.

По общему правилу, это означает, что государства могут быть привлечены к ответственности лишь за те нарушения, которые произошли на подчиненных им территориях. Однако это не исключает возможности того, что произошедшие за пределами территории государства нарушения могут стать основанием для разбирательства жалобы против него в Европейском Суде. Суд в своей практике уже признавал ответчиками по делу государства, которые непосредственно, либо через свои вооруженные силы или подчиненную им местную администрацию, де-факто контролировали обстановку на официально не принадлежащей им территории. Прецедентным по данному вопросу стало одно из предварительных решений по делу «Лоизиду против Турции» [14] . Суд признал Турцию ответчиком по жалобе на нарушения, совершенные на территории подконтрольной ей «Турецкой Республики Северного Кипра».

Подобное решение уже было принято в отношении Российской Федерации. Рассмотрев приемлемость жалобы «Илашку, Лешко, Иванцок и Петров-Попа против Молдовы и России»[15], Большая Палата из 17 судей признала жалобу на нарушения, произошедшие на территории Приднестровья, приемлемой в отношении Российской Федерации:

Исходя из доказательств, имеющихся в настоящее время в распоряжении Суда, Суд считает, что он не обладает достаточными сведениями для вынесения определения [о возможной юрисдикции России в отношении Приднестровья]. Кроме того, поднятые в жалобе вопросы настолько взаимосвязаны с доводами заявителей по существу, что Суд считает их разрешении на данной стадии производства неуместным. ...

По этим основаниям Суд … По большинству голосов объявляет жалобу приемлемой в отношении Российской Федерации, не предрешая при этом обоснованность жалобы по существу.

Заявители утверждают, что они были арестованы и заключены в камерах под контролем бывшей 14-й армии, и жалуются на жестокое обращение их тюремщиков: на них натравили собак, к ним применили психотропные средства, имитировали их казнь. В жалобе также утверждается, что правительство Приднестровья является марионеточным, т.е. де-факто контролируемым российскими властями. Данное дело обещает быть одним из наиболее политически «заряженных», исходящих из стран СНГ за последнее время. К участию в деле также привлечены представители государственной власти Молдовы и Румынии. Если Суд признaет жалобу Илашку и других обоснованной в отношении России по существу, нельзя исключить возможности аналогичных жалоб на нарушения, совершенные на территории других непризнанных мировым сообществом «независимых республик», где располагаются российские миротворцы, как, например, Абхазия или Южная Осетия.

4. Подведомственность жалобы Суду (ratione materiae — на основании предмета)

Существенным условием приемлемости жалобы является подведомственность предмета рассмотрения Европейскому Суду. Суд не раз указывал на то, что он не является «судом четвертой инстанции»[16], поэтому отказ национальных судов в защите прав заявителя не порождает автоматически его право на обращение в Европейский Суд. Суд имеет свою, специальную предметную компетенцию, а именно жалобы на нарушения прав и свобод, охраняемых Конвенцией.

Перечень этих прав приводится в разделе I Конвенции и в Протоколах № 1, 4, 6, 7 к ней[17]. При подаче жалобы заявитель должен указать, какие из охраняемых Конвенцией прав были нарушены действиями государства-ответчика. Именно здесь «дисквалифицируется» немало жалоб, претендующих на рассмотрение в Суде. Формулировки Конвенции, как и любого основополагающего документа, носят общий характер и требуют дальнейшей конкретизации. Поэтому необходимо оценить перспективы жалобы не только исходя из буквального текста Конвенции, но и с учетом прецедентного права Суда, корпус решений которого раскрывает пределы прав, изложенных в ней.

Неоднократно Суд объявлял жалобы, поданные против России, неприемлемыми ratione materiae.

Так, в ранее упомянутой жалобе «О.В.Р. против России», заявительница, смещенная с должности частного нотариуса, утверждала, что обязательное членство в единой нотариальной палате нарушает ее право на свободу объединения. Суд объявил жалобу неприемлемой ratione materiae в связи с тем, что органы, регулирующие деятельность гуманитарных профессий, в отличие от профсоюзов, не подпадают под действие ст. 11, поскольку они тесно взаимосвязаны с публичной властью и исполняют важные регулятивные функции, защищающие законные интересы граждан[18]. Суд при этом сослался на прецеденты по давно разрешенным жалобам из Бельгии, Франции и Испании.

В январе 2000 года нашумевший скандал по конфликту между бывшим губернатором Приморского края Евгением Наздратенко и мэром г. Владивостока Виктором Черепковым дошел до Европейского Суда в виде жалобы последнего на многократно несостоявшиеся выборы в мэры (4 раза) и в муниципальный совет г. Владивостока (16 раз)[19]. Черепков жаловался на многолетнее нарушение его активных и пассивных избирательных прав, ссылаясь при этом на ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции, которая закрепляет право на свободные выборы. В жалобе также утверждалось, что в результате этих нарушений в Приморском крае отсутствует легитимная местная власть. Суд объявил жалобу неприемлемой исходя из давних прецедентов по жалобам из Бельгии и Великобритании, согласно которым действие ст. 3 Протокола № 1 не распространяется на выборы в органы местного самоуправления.

В июле 1998 г. Ульяновский областной суд приостановил деятельность местного отделения политической партии «Народная демократическая партия «Ватан» за «разжигание национальной и религиозной розни», выразившееся в призыве ко «всему коренному населению Волжского региона: татарам, чувашам, эрзям, мокшанам, марийцам, башкирам» к «деколонизации России»[20]. Партия утверждала, что таким решением были нарушены ее права на свободу выражения мнения, религии и объединения, а также право на справедливое судебного разбирательства. Интересы заявителя в Суде представляет известный московский правозащитник Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы.

31 марта с.г. Суд объявил жалобу партии «Ватан» неприемлемой в части вменяемого нарушения ст. 6 со ссылкой на многочисленные прецеденты, устанавливающие, что закрепленное Конвенцией право на справедливое судебное разбирательство распространяется только на дела, которые определяют гражданские, но не политические права. Вопрос о приемлемости жалобы в остальной части был отложен до получения отзыва государства. Теперь в этом контексте перед заявителем предстоит незавидная задача доказывать, как приостановление деятельности политической партии препятствует осуществлению прав заявителя на свободу выражения мнения, религии и объединения в иной форме.

Жалоба также может быть признана неприемлемой ratione materiae, если предмет рассмотрения подпадает под действие заявленной государством оговорки[21]. В соответствии со ст. 57 Конвенции, такая оговорка должна отвечать определенным условиям: 1) она должна была быть завялена уже при подписании или ратификации Конвенции; 2) она должна быть сделана в отношении конкретного закона, действующего на момент ратификации и 3) она должна сопровождаться кратким изложением этого закона. Вопросы о правомерности применения оговорок к тем или иным обстоятельствам, а также о соответствии самих оговорок требованиям Конвенции, подлежат проверке Суда при разрешении им конкретных дел.

Оговорка, сделанная Российской Федерацией, фигурировала в решении Суда о приемлемости жалобы гр. Лабзова В.М., задержанного в городе Чебоксарах по обвинению в злоупотреблении полномочиями и присвоении чужого имущества [22] . Заявитель, среди прочего, жаловался на то, что он был задержан без санкции суда в нарушении п. 3 ст. 5 Конвенции. Жалоба Лабзова была признана неприемлемой в этой части со ссылкой на оговорку Российской Федерации, в соответствии с которой положения п. 3, 4 ст. 5 Конвенции не препятствуют задержанию обвиняемых лиц при наличии санкции прокурора. Суд мотивировал свое решение тем, что Россия удовлетворила требования, предъявляемые к оговоркам, поскольку она прямо указала на ч. 1 ст. 11 и ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР при ратификации Конвенции с конкретной ссылкой на сферу их применения.

Иногда изобретательность при формировании правовой позиции позволяет ввести казалось бы заведомо неприемлемую жалобу в сферу компетенции Суда. В жалобе Рябых А.И. против России [23] , гражданка из села Ниновка Белгородской области утверждает нарушение ее прав вследствие обесценивания ее банковских сбережений после экономических реформ, проведенных с начала 90-х годов. Знакомая до боли история может вызывать сочувствие, но разве в Конвенции предусмотрено право на экономическую стабильность?

Вначале заявительница добилась ревальвации своего вклада на основании Федерального закона «О восстановлении и защите сбережений граждан Российской Федерации», взыскав более 130 тысяч рублей с российской казны. Но впоследствии Белгородский областной суд изменил это решение в порядке надзора, полностью отказав г-же Рябых в удовлетворении иска. Заявительница утверждала, что отмена уже вступившего в законную силу судебного решения нарушила ее право на справедливое разбирательство дела, и, соответственно, лишила ее присужденной ей суммы, что составило дополнительное нарушение ст. 1 Протокола № 1 — право на уважение собственности. Россия парировала очередной отменой решения в порядке надзора и заявила, что жалоба не может быть принято к производству Суда, так как спор о вкладе еще не был окончательно разрешен по существу национальными судами.

В результате Суд объявил жалобу приемлемой целиком со ссылкой на прецедент по делу «Брумареску против Румынии», в котором институт надзорного производства в Румынии как таковой был признан нарушением ст. 6 Конвенции, а также «принципа правовой стабильности» — неотъемлемой черты правового государства [24] . Трудно переоценить значимость этой жалобы для правовой системы Российской Федерации, если она будет признана обоснованной по существу. Судя по доводам Суда о приемлемости жалобы, вероятность такого исхода событий достаточно велика.

5. Исчерпание внутренних средств правовой защиты

Пункт 1 ст. 35 Конвенции требует:

Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты.

Если анализ фактических обстоятельств дела позволяет определить приемлемость большинства жалоб по предыдущим условиям, то в данном случае без понимания нюансов внутреннего права государства-ответчика не обойтись. Страны Совета Европы изобилуют многообразием правовых систем, и порядок разрешения дел в них далеко не однороден.

В большинстве случаев это требует прохождения всех внутригосударственных судебных инстанций. Цепочка завершается после вступления решения в законную силу. По экономическим спорам, по делам, подведомственным мировым судьям, а также по новому УПК РФ это трехзвенная процедура, включающая первую, апелляционную и кассационную инстанции. По остальным гражданским делам возможно обращение в Европейский Суд после прохождения всего лишь двух инстанций. Но если заявитель не был последователен в обжаловании своего дела в каждую из этих инстанций, то Суд объявит его жалобу неприемлемой.

В Российской Федерации существует еще одна судебная «инстанция» — надзорное производство. Суд, рассмотрев приемлемость первой жалобы из России («Тумилович против России»), признал прохождение этой процедуры необязательным, так как ее возбуждение зависит не от заявителя, а от усмотрения отдельных должностных лиц. Теперь в «Пояснительной записке для желающих обратиться в Европейский Суд по правам человека», направляемой всем заявителям, указывается, что юриспруденцией Суда не рассматривается в качестве эффективного средства правовой защиты процедура пересмотра в порядке надзора судебных решений, вступивших в законную силу, предусмотренная российским законодательством.

(В связи со вступлением в силу нового Гражданского процессуального кодекса, согласно которому инициировать процедуру пересмотра в порядке надзора может любой участник дела, не согласный с судебным решением, вероятно, этот принцип Европейского суда будет пересмотрен. — Прим. ред.) Помимо этого, требование об исчерпании средств защиты может распространяться на доказательства и доводы, на которые заявитель ссылается при обращении в Европейский Суд. Например, если заявитель оперирует доказательствами, которые ранее были доступны, но не исследовались национальными органами, или если заявитель не сослался на соответствующие положения Конвенции, хотя ничего не мешало этому при рассмотрении его дела внутри страны, то он рискует, что его жалоба будет признана неприемлемой по причине неисчерпания всех средств защиты[25].

Исчерпание всех средств правовой защиты также означает, что заявителем должны быть соблюдены внутригосударственные процессуальные правила о подсудности и подведомственности дел. Если заявитель пропускает срок для обращения в надлежащую инстанцию, даже по ошибке, то его жалоба не может быть рассмотрена Судом. Так, московский бизнесмен Александр Козлов в своем обращении в Европейский Суд жаловался на то, что российская прокуратура незаконно наложила арест на имущество его предприятия[26]. Козлов обращался с исковыми заявлениями в различные суды общей юрисдикции г. Москвы, но ему было отказано в их рассмотрении по мотиву их подведомственности арбитражным судам. Однако заявитель так и не обратился в арбитражный суд, и Суд признал его жалобу неприемлемой из-за неисчерпания этого средства защиты.

Обязан ли заявитель обратиться в Конституционный суд РФ, если по его делу был применен закон, положения которого противоречат Конституции? Суд еще не давал свою оценку этому обстоятельству, а юристы государства еще не использовали этот довод в качестве возражения по жалобам против него. Но учитывая особенности отечественного конституционного производства, думается, что у заявителей нет необходимости обращаться в эту инстанцию, тем более если их дело рассматривалось другим компетентным органом.

Дело в том, что суды общей юрисдикции в силу п. 1 ст. 15 Конституции и пп. «в» п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 31.10.1995 г. № 8 уполномочены непосредственно применять Конституцию как акт прямого действия в случае противоречия ей федеральных законов или иных нормативных актов. А Конституционный суд уполномочен лишь на признание положений закона соответствующими или не соответствующими Конституции; разрешение конкретного спора о нарушенных правах в его компетенцию не входит. Согласно ч. 2 ст. 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде Российской Федерации», в случае, если Конституционный суд Российской Федерации признал закон, примененный в конкретном деле, не соответствующим Конституции Российской Федерации, данное дело, во всяком случае, подлежит пересмотру компетентным органом в обычном порядке. При таких обстоятельствах обращение в КС РФ по делам, которые рассматриваются или рассматривались в другом компетентном органе, можно считать попыткой возбудить процедуру пересмотра дела после прохождения обычной процедуры обжалования, что не признается Европейским Судом как эффективное средство правовой защиты.

Наконец, в отношении данного условия приемлемости имеется важная оговорка — заявитель не обязан обращаться к тем средствам защиты, которые Суд признает «неэффективными». Данный принцип разработан прецедентным правом Суда с учетом требований ст. 13 Конвенции. Поэтому, как правило, не требуется обращения к различным несудебным процедурам (например, в административные органы или к Уполномоченному по правам человека в РФ), которые не обладают полномочиями суда.

6. «Явная необоснованность» и «несовместимость с положениями Конвенции»

Эти довольно резкие формулировки, которые используются почти во всех постановления Суда о приемлемости, на самом деле просто воспроизводят текст п. 3 ст. 35 Конвенции, на основании которого Суд исключает дела ratione personae, ratione temporis, ratione loci или ratione materiae. Тем не менее нередко бывают случаи, когда Суд объявляет жалобу «явно необоснованной» в буквальном смысле этих слов.

Обычно такое решение связано с тем, что обжалуемые действия очевидно не соответствуют смыслу Конвенции, или когда жалоба лишена какого-либо фактического обоснования. Значительное количество жалоб из Российской Федерации были отклонены именно по этим основаниям.

В жалобе «Гусинский против России»[27], «олигарх в изгнании» утверждал, что его трехдневное пребывание в Бутырской тюрьме в 2000 году являлось нарушением ст. 3 Конвенции: «запрещение пыток». Суд дал следующую оценку:

Суд напоминает, что жестокое обращение должно достичь какого-то минимального уровня суровости для того, чтобы подпасть под действие ст. 3 … У Суда нет сомнений в том, что уголовное дело, возбужденное Генеральной прокуратурой, и в частности задержание заявителя 13 июня 2000 г., возбудили в нем сильные чувства, особенно потому, что заявитель подозревал, что возбуждение дела было вызвано соображениями, не связанными с обычной охраной правопорядка и правосудия. Такая реакция понятна, и она нередко возникает у людей, которые подвергаются уголовному преследованию и лишаются свободы. В таких обстоятельствах вероятно возникновение чувств унижения, страха, горя или неполноценности. Однако такие реакции сами по себе не могут рассматриваться как нарушение ст. 3.

Суд признал жалобу в этой части «явно необоснованной». Справедливости ради стоит отметить, что жалоба Гусинского в остальной части, т.е. в отношении незаконности его задержания и невозможности его обжалования, была направлена Российской Федерации для получения соответствующего отзыва.

В заявлении Сыркина В.М. против России [28] , заявитель, проживающий на Украине гражданин России, жаловался на исчезновение его сына во время прохождения военной службы в Германии. Заявитель утверждал, что его сын незаконно задерживается российскими властями, а сам он не имеет возможности освободиться или обжаловать свое задержание. Суд обратил внимание на то, что, с одной стороны, заявителем не было представлено убедительных доказательств такого задержания, а с другой — имелись сведения о том, что российские власти предпринимали «адекватные» усилия по установлению места нахождения его сына. Жалоба была признана «явно необоснованной».

Иногда Суд при отсеве жалоб объявляет заявления, которые в целом отвечают объективным требованиям приемлемости, «явно необоснованными». Обычно это происходит тогда, когда Суд считает жалобу бесперспективной. В жалобе «Питкевич против России»[29], заявительница из Ямало-Ненецкого АО Тюменской области была лишена статуса федерального судьи в связи со взглядами и религиозными убеждениями, выражаемыми ею при исполнении своих должностных обязанностей. Квалификационная коллегия судей мотивировала решение о прекращении ее полномочий тем, что она «злоупотребляла своими полномочиями для ведения религиозной деятельности в интересах своей церкви». Хотя ограничение прав заявительницы на свободу выражения мнения и вероисповедания имело место, Суд напомнил, что некоторые ограничения на свободу выражения мнения судей необходимы с учетом «видного положения судебной системы среди органов государственной власти в демократическом обществе». Суд также заявил, что не собирается заниматься переоценкой фактических обстоятельств дела в Страсбурге. Мотивировочная часть решения Суда о признании жалобы Питкевич неприемлемой можно рассматривать как постановление по существу.

Подобные решения подчас вызывают упреки в адрес Суда в том смысле, что он признает жалобы неприемлемыми по мотивам их бесперспективности вместо того, чтобы руководствоваться исключительно процессуальными соображениями. Как бы то ни было, такой подход означает, что успешное прохождение стадии приемлемости свидетельствует о том, что жалоба имеет хорошие шансы на успех. Поэтому после стадии рассмотрения вопроса о приемлемости, по регламенту Суда следует предложение о заключении мирового соглашения между заявителем и государством.

***

Почти во всех случаях, когда жалобы были направлены (в лексике Суда — «коммуницированы») российским властям с тем, чтобы получить от них отзывы, государство предпринимало меры к урегулированию спора либо путем переговоров, либо в одностороннем порядке. Таким образом, России уже удалось разрешить около десяти дел мировым путем[30]. В их числе пенсионер Юрий Тайков из г. Иванова, Михаила Соловьева из г. Нальчика Кабардино-Балкарской Республики, чета Тихомировых из г. Москвы[31] (суть их жалоб — невыплата различного рода пенсий). Реальные люди, реальные судьбы. Люди, которые иначе не смогли добиться справедливого разрешения своего дела.

Имеющаяся на сегодняшний день практика по делам из России показывает, что подача жалобы в Европейский Суд — действующий механизм. Во время подготовки этого материала Суд вынес свое второе постановление по существу по жалобе из России в деле «Калашников против России». В отличие от дела Бурдова, которое разрешилось в заочном порядке, дело Калашникова рассматривался в открытом судебном заседании в здании Суда в Страсбурге с участием адвокатов заявителя, члена Московской городской коллегии адвокатов Карины Москаленко и члена Московской областной коллегии адвокатов Н. Сонкина; интересы государства представлял Уполномоченный РФ в Европейском Суде Павел Лаптев. Описания заявителем нестерпимых условий его заключения в магаданской СИЗО вызывает содрогание. Оправдания властей об усилиях по реформированию уголовно-исполнительной системы и недостатки средств не встречали понимания Суда, и заявителю были присуждены 8000 евро.