ПРАВО
НА СВОБОДУ И БЕЗОПАСНОСТЬ ЛИЧНОСТИ
СОГЛАСНО
ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Антони У. Брэдли
Право на личную свободу является настолько основным и общепризнанным правом человека, что в благополучных и устоявшихся демократических странах, которые провозглашают либеральные ценности, это право часто считается само собой разумеющимся. В данной работе я пытался показать на примерах решений Европейского суда по правам человека в случаях, относящихся к Соединенному Королевству, что такие решения международного и наднационального трибунала являются серьезной гарантией от национального самодовольства.
Одно из наиболее существенных прав, которые защищает Европейская конвенция по правам человека (в дальнейшем — “Конвенция”), право на личную свободу, является основным предметом статьи 5. Эта статья следует за статьями, защищающими право на жизнь (статья 2), право не подвергаться пыткам и другому бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению и наказанию (статья 3) и право не подвергаться рабству, каторжным работам или принудительному труду (статья 4). Европейский Суд по правам человека так высказался о статье 5: “Она стоит на страже фундаментального права человека, а именно защищает личность от произвольного нарушения государством права на личную свободу”.
Текст статьи 5 дается в Приложении. Можно сравнить этот тщательно проработанный текст с лаконичными и безыскусными выражениями статьи 3:
“Никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечному либо унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию”.
Статья 3 четко представляет абсолютное требование к государствам, запрещая применение пыток и т.п. при всех обстоятельствах без всяких исключений. Тщательная проработка положений статьи 5 необходима вследствие того, что даже такое фундаментальное право, как право на физическую свободу не является абсолютным. В каждой правовой системе существует определенный диапазон ситуаций, в которых право на физическую свободу может отступить перед лицом каких-либо иных жизненных интересов общества. Эти ситуации возникают прежде всего (но не исключительно), когда речь идет о системе уголовного права.
Примечательно, что пункт 1 статьи 5 оговаривает все случаи, когда личность теряет свое право на свободу перед лицом принуждения со стороны государства. Статья устанавливает исчерпывающий список исключений, не допускающий широкого толкования.
Система уголовного права указывает на два наиболее часто встречающихся случая:
а): задержание в соответствии с законом после приговора соответствующего суда и
б): арест или задержание в соответствии с законом с целью привлечения к ответственности перед соответствующей инстанцией по имеющему под собой твердое основание подозрению в совершении преступления.
Положения пункта в) включают в себя указания на арест или задержание в тех случаях, когда считается необходимым предотвратить совершение преступления либо предотвратить побег после совершения преступления.
Статья 5, признавая за государством полномочия на арест и задержание в необходимых случаях в соответствии с уголовным правом, в то же время с целью защиты личности от произвольного применения этих полномочий устанавливает особые процедурные условия, которые должны быть соблюдены, если данные полномочия применяются по закону. Так, пункт 2 статьи 5 требует, чтобы каждый арестованный был безотлагательно проинформирован о причинах своего ареста и о всех обвинениях, выдвигаемых против него. Пункт 3 статьи 5 требует, чтобы каждый арестованный в соответствии с имеющим под собой твердое основание подозрением в совершении преступления либо с целью предотвращения совершения им преступления или побега после совершения преступления, должен быть доставлен к судье или к другому лицу, имеющему соответствующие правовые полномочия с целью установления судом его ответственности в течение определенного срока либо же его освобождения из-под стражи после рассмотрения дела. Безотлагательное судебное обоснование ареста и задержания, как указывается в статье 5, является необходимым в том случае, если механизмы осуществления уголовного права применяются в установленном законом порядке, когда речь идет о заключении под стражу. Эта гарантия судебного обоснования предварительного заключения тесно связана с более широкими гарантиями соответствующего закону судебного преследования по уголовным статьям, которые содержатся в статье 6.
Пункт 1 статьи 5 указывает далее, что другие причины, в соответствии с которыми человек может быть лишен свободы, выходят за рамки уголовного права. Так, пункт в) указывает, что арест или задержание допускается в случае неподчинения суду, либо для обеспечения выполнения требований, предъявляемых законом. Таким образом, суд может выдать санкцию на арест того человека, который отказывается выполнять судебные приказы.
Страсбургский суд постановил, что пункт в) может быть применен только тогда, когда “суд разрешает задержание человека в целях принуждения его к выполнению определенных и конкретных обязательств, которые он до этого отказывался выполнять”.
Эти полномочия, вероятно, распространяются и на должников, которые могут быть подвергнуты тюремному заключению за неуплату долгов: как правило, такая мера не применяется в Великобритании, хотя в юриспруденции существует в виде исключений несколько прецедентов такого рода — например, в тех случаях, когда определенное лицо не платит местного налога, который в соответствии с законом взимается с этого лица.
В пункте 1 статьи 5 рассматриваются три других типа государственных полномочий. Первым является задержание несовершеннолетнего в воспитательных целях либо с целью привлечения его или ее к ответственности перед соответствующей судебной инстанцией. Это, к примеру, распространяется на случаи, в которых необходимо помещение несовершеннолетнего под надзор или наблюдение в целях общественного спокойствия, даже если несовершеннолетний и не совершил никакого уголовного правонарушения. Вторым типом является группа полномочий, обуславливаемых, хотя и не ограничивающихся, необходимостью сохранения здоровья населения — это, в частности, право на задержание лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, лиц с психическими отклонениями, алкоголиков и наркоманов или бродяг. Нет необходимости лишний раз говорить, что точки зрения на то, что сейчас составляет общественно допустимое обращение с такими разнообразными категориями лиц, могут сильно отличаться от позиций 1950 года. Третий тип полномочий составляют права на арест или задержание с целью предотвращения незаконного проникновения в страну (данное полномочие общепризнанно считалось необходимым для иммиграционного контроля) и право на депортацию или выдачу того или иного лица государству, законы которого были данным лицом нарушены.
В статье 5 не содержится никаких указаний на допустимость какого-либо вообще превентивного заключения или содержания под стражей без решения суда. Как это станет ясным из более детального исследования, прилагаемого ниже, государства, вынужденные противостоять различным формам терроризма, сталкивались с определенными сложностями, вызванными невозможностью бороться с терроризмом, опираясь на обычные нормы уголовного права. В случае, когда в 1970 г. в Северной Ирландии британское правительство ввело интернирование, оно использовало право государства-участника Конвенции отступить от Конвенции согласно пункту 1 статьи 15 (меры, необходимые в военное время или во время других чрезвычайных ситуаций, угрожающих жизни нации).
Всепроникающей мыслью статьи 5 является идея о том, что любое посягательство на личную свободу какого-либо лица должно осуществляться не только исходя из государственных интересов, но оно может осуществляться лишь на законных основаниях. Прежде всего, нужно отметить при этом, что такое посягательство должно иметь строгое обоснование согласно действующему в данном государстве законодательству, а также должно осуществляться в законном порядке. Два других положения статьи 5 подчеркивают необходимость соблюдения при этом строгой законности. Во-первых, пункт 4 статьи 5 указывает, что каждое лицо, лишенное свободы, имеет право на разбирательство в суде, в ходе которого суд может незамедлительно решить, является ли задержание данного лица законным и в случае, если оно таковым не является, принять решение о немедленном освобождении. Хотя это выражение и не употребляется в тексте статьи, пункт 4 статьи 5 может быть назван одним из случаев применения правила Habeas corpus, так как в этом пункте излагается как раз существо английского положения Habeas corpus — а именно, быстрый порядок судебного разбирательства, в ходе которого высокий суд должен постановить, является ли задержание того или иного лица законным или нет и в случае, если оно таковым не является, принять решение об освобождении данного лица из-под стражи. (См. ниже раздел Б.)
Во-вторых, необходимость соблюдения законности подчеркивается в пункте 5 статьи 5, который гарантирует каждому лицу, лишенному свободы в нарушение статьи 5, обеспеченное правовой санкцией неотъемлемое право на денежную компенсацию. При этом в пункте 5 не содержится указаний на необходимость скорейшего решения данного вопроса, как в статье 5, пункте 4, так как право на компенсацию принадлежит к числу тех прав, которые могут быть осуществлены не немедленно, но в течение определенного времени в ходе более длительного судебного расследования, нежели вопрос о немедленном освобождении того или иного лица из-под стражи.
Я уже упоминал, что пункт 4 статьи 5 может быть назван одним из случаев применения положения Habeas corpus. В XIX веке английский юрист А. В. Дайси в своем замечательном анализе британского “свода законов” особо отметил, что применение Habeas corpus явилось тем стержнем, с помощью которого “свод законов” охранил личную свободу:
“Заявить о праве на свободу личности не представляет никакой трудности, и в этом заявлении не содержится никакого достижения. Подлинная трудность состоит в том, как добиться выполнения данной декларации. Акт о Habeas corpus смог добиться этого, и таким образом сделал для свободы англичан больше, чем любая декларация о правах”.
В одной из частей своего сочинения Дайси поднимается на вершины высокой риторики, провозглашая:
“Акт о Habeas corpus не декларирует ни одного принципа и не определяет ни одного правового положения, но с практической точки зрения он стоит ста статей конституции, гарантирующих личные свободы”.
В этом отношении некоторое пояснение может оказаться полезным. Habeas corpus происходит от средневекового предписания, изданного по королевскому приказанию, согласно которому тот, кто содержит заключенного под стражей, обязан привести его в королевский суд. Акты о Habeas corpus принимались парламентом в различные периоды (1679, 1816 и 1862 гг.) для того, чтобы улучшить процедуру применения данного положения, делая его более эффективным так, чтобы никакие технические сложности не мешали суду, как этого требовало положение, решить, было ли законным задержание того или иного лица. Важно отметить, что при этом Habeas corpus является не более, чем юридической процедурой, позволяющей высокому суду принять решение о законности задержания того или иного лица.
Согласно традиционному подходу к общему законодательству, данная процедура защищала право личности на свободу, но само право личности на свободу при этом не ставилось на первое место, то есть личность имела право на свободу в том случае, если не было указаний (либо в общем законодательстве, либо в парламентских актах) на возможность задержания этой личности. Что касается вопроса о том, существовали ли определенные полномочия, позволяющие в определенной ситуации осуществлять задержание определенного лица и содержание его под стражей без суда, то можно сказать, что уже с середины XVIII века суды при отсутствии ясных доказательств вины склонялись на сторону защиты свободы личности.
При отсутствии какой-либо формальной конституционной гарантии личной свободы, Парламент мог предоставить исполнительной власти либо полиции новые полномочия по задержанию, не опасаясь того, что такое законодательство может быть отменено по решению суда. Акт Habeas corpus ни расширил, ни ограничил ранее существовавшие полномочия властей по задержанию. Убежденность Дайси в том, что данный акт хорошо защищал свободу личности в Великобритании базировалась при этом на ряде посылок или допущений, а именно:
а) что правосудие будет как бы инстинктивно стремиться защищать свободу личности и где только это возможно будет толковать закон в пользу личной свободы;
б) что правосудие воздержится от принятия законов, предоставляющих широкие дискреционные полномочия исполнительной власти, дающие возможность последним ограничивать свободу личности;
в) что исполнительная власть не будет стремиться к полномасштабному увеличению своих полномочий за счет урезания свободы личности.
Даже если эти допущения вполне могли быть взяты за основу дальнейших рассуждений в XIX веке, в настоящее время на них основываться нельзя. Во время двух последних мировых войн законодательная власть, не колеблясь, наделяла власть исполнительную широкими полномочиями по задержанию и заключению под стражу без суда тех лиц, которые подозревались во враждебных связях, либо имели, как это считали власти, родственников во враждебном государстве. Широкие полномочия предоставлялись также исполнительной власти не только во время мировой войны, как показывает пример Северной Ирландии.
Хотя правительство Соединенного Королевства публично и играло одну из ведущих ролей в принятии в 1949-1950 гг. текста Конвенции, внутри британского кабинета министров не было единодушия по поводу того, стоит ли подвергать законы Великобритании проверке со стороны международных органов Конвенции. Возможно, британское правительство полагало, что минимальные стандарты свободы, заложенные в текст Конвенции, будут способствовать защите европейских государств от жестоких диктаторских режимов, но эти стандарты не будут иметь значения для Великобритании, где они уже соблюдаются.
Какими бы ни были основания для вышеприведенных сомнений, лишь в 1965 г. британское правительство приняло решение предоставить британским подданным право на апелляцию в Страсбургский суд в соответствии со статьей 25, причем решения Страсбургского суда признавались обязательными к исполнению. Тем не менее, начиная с 1965 г. ни один из последовательно сменявших друг друга британских кабинетов министров не согласился с призывами придать Конвенции силу закона на территории британского государства. Для этого потребуется Акт парламента. До тех пор, пока такой акт не будет проведен через парламент, британские суды не смогут апеллировать к Конвенции как источнику правовых норм для Соединенного Королевства.
Полагая, что право на свободу личности являлось краеугольным камнем, на котором базировалась вся традиция британского “свода законов”, можно было предположить, что формальное признание этого права в статье 5 Конвенции не имело никаких юридических последствий для Великобритании, и что лишь незначительное количество исковых заявлений, поступивших в Страсбургский суд из Соединенногrо Королевства, основывались на статье 5. Действительность опровергла эти предположения.
В. Выборочный анализ исковых заявлений из Великобритании по статье 5 и их рассмотрения в Страсбургском суде
В этом разделе мы рассмотрим несколько решений, принятых Страсбургским судом по
поводу заявлений о нарушении статьи 5 в Великобритании. Мы не будем
касаться рассмотрения заявлений о нарушении статьи 5 из других государств.
Мы также не будем разбирать дела, связанные с нарушением права арестованного на
незамедлительное рассмотрение его дела судом или “другим лицом, уполномоченным
по закону осуществлять судебную власть” в течение необходимого в таких случаях
периода времени. Мы также не будем касаться дел, рассматривающих заявления
служащих вооруженных сил о нарушении их права на личную свободу.
1) Применение чрезвычайных полномочий в Северной Ирландии
Вызов, брошенный власти британского правительства Ирландской республиканской армией и другими террористическими группировками в Северной Ирландии, начиная с 1968 года, привел к ряду контрмер, которые явились отступлением от действующего в обычное время законодательства. Причиной для возникновения судебного дела “Ирландия против Соединенного Королевства” явилось решение правительства Великобритании, принятое в августе 1971 г., об использовании долгосрочных чрезвычайных полномочий в Северной Ирландии, позволяющих исполнительной власти арестовывать лиц, подозреваемых в участии в террористических актах и содержать их в заключении без суда в течение неопределенного времени. Хотя законодательство, позволяющее совершение ареста и задержания в чрезвычайных обстоятельствах, никак не высказывалось по поводу применения нижеследующих мер, служба безопасности воспользовалась данными арестами для того, чтобы применить к задержанным допрос с пристрастием (на задержанного надевали капюшон, ставили его к стене, воздействовали на систему органов чувств задержанного с целью лишения его привычных ощущений и т.д.). В конечном итоге, Страсбургский суд постановил, что данные способы допроса представляют собой бесчеловечное и унижающее человеческое достоинство обращение (но не пытку), которое таким образом нарушает статью 3.
Сами по себе задержания и заключение задержанных под стражу представляют собой нарушения нескольких положений статьи 5, ибо
а) полномочия на содержание заключенного под стражей без суда и следствия не входят в список мероприятий, дозволенных пунктом 1 статьи 5;
б) арестованным не сообщалась незамедлительно причина их ареста (пункт 2 статьи 5);
в) заключенные не приводились незамедлительно в суд или иную правомочную судебную инстанцию для рассмотрения их дела (пункт 3 статьи 5); и
г) их права добиваться перед судом рассмотрения законности ареста или задержания, отраженные в национальном британском законодательстве, не являются достаточными для удовлетворения требований, предъявляемых пунктом 4 статьи 5.
Тем не менее, Страсбургский суд постановил, что, так как в соответствии со статьей 15 Соединенное Королевство значительным образом отступило от своих обязательств по статье 5 и факты нарушений выявились на слушаниях в Страсбурге, британское правительство все же при этом действовало в рамках, допустимых согласно статье 15, когда оно применяло практику задержания без суда. Что касается методов ведения допросов, то они были запрещены правительством задолго до того, как дело достигло Страсбургского суда и в любом случае нарушали британское национальное законодательство. Эти способы ведения допросов использовались службой безопасности как средство достижения определенных политических целей и применялись, скорее всего, без какого-либо рассмотрения того, соответствуют ли они нормам закона или нет. Этот эпизод хорошо иллюстрирует то, как осуществляется арбитраж Страсбургского суда, который становится возможным в том случае, если люди теряют право на личную свободу.
Практика интернирования была прекращена в марте 1975 г., хотя право на осуществление таких полномочий сохраняется и по сей день. Проблема безопасности в Северной Ирландии также породила чрезвычайные полномочия, которые были предоставлены полиции. Полиция могла арестовывать людей, подозреваемых в осуществлении, подготовке или подстрекательстве к осуществлению террористических актов. Согласно обычному уголовному законодательству, лица, подозреваемые на серьезных основаниях в совершении правонарушения, за которым может последовать арест, могут быть арестованы и содержаться в полиции до 24 часов (в исключительных случаях — до 36 часов), а затем должны быть доставлены в суд. Согласно положениям закона о чрезвычайном положении, лица, арестованные по подозрению в участии в террористической деятельности, могут содержаться в полиции до 48 часов, а затем их задержание может быть продлено еще на 5 дней по решению министра внутренних дел.
В деле “Броуган против Соединенного Королевства” суд в Страсбурге постановил, что содержание исполнительной властью какого-либо лица под стражей более чем в течение 7 дней является безусловным нарушением пункта 3 статьи 5. Суд заявил, что “Судебный контроль за посягательством со стороны исполнительной власти на личную свободу человека является существенной частью гарантий, предоставляемых статьей 5(3), в целях снижения риска от возможного арбитражного вмешательства. Судебный контроль осуществляется согласно непререкаемости закона, что является одним из фундаментальных принципов демократического общества, на котором зиждется вся Конвенция”.
Согласно пункту 3 статьи 5, любое лицо, задержанное либо арестованное, имеет право на “незамедлительное” рассмотрение своего дела в суде (по-французски, toute de suite, то есть тотчас). Согласно Страсбургскому суду, “рамки интерпретации понятия ”незамедлительность" являются крайне узкими". Суд отверг объяснения правительства, что оно не доставило Броугана и других незамедлительно в суд для рассмотрения их дела по соображениям защиты всего общества от терроризма.
В деле Броугана были затронуты также другие положения статьи 5. К удивлению многих, суд признал, что с точки зрения Европейской Комиссии по правам человека, арест и задержание были основаны на серьезных подозрениях в совершении правонарушения в смысле, понимаемом подпунктом в) пункта 1 статьи 5. Суд также отметил, что в данном деле не просматривалось нарушение пункта 4 статьи 5, так как заключенные могли требовать применения к ним положения о Habeas corpus, таким образом обеспечив себе судебное рассмотрение своего дела, хотя они и предпочли не воспользоваться своим правом. Тем не менее пункт 5 статьи 5 был все же нарушен, так как ни один британский суд не вынес постановления о выплате компенсации за имевшие место нарушения статьи 5.
Последовательность принятия решения по делу Броугана была не совсем обычной, поскольку британское правительство настаивало на том, что а) право исполнительной власти задерживать подозреваемых на семь дней было необходимым в борьбе с терроризмом и б) в то же время не представляется возможным при этом ввести “удовлетворительный порядок судебного рассмотрения дел лиц, подозреваемых в терроризме”. Для того, чтобы и далее продолжать эту практику, в то же время не нарушая Конвенцию, правительство и приняло решение об отступлении от некоторых положений статьи 5 в соответствии с положениями статьи 15, и Страсбургский суд поддержал эту необычную форму отступления от Конвенции.
Далее суд рассмотрел обращение лиц, подозревавшихся в совершении террористического акта (Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Великобритании), которые были задержаны на период от 30 до 44 часов для допроса и затем освобождены. Суд постановил, исходя из представленных фактов, что в данном случае имело место нарушение статьи 5, пункта 1, подпункта в), так как в материалах дела не заключалось достаточных оснований для того, чтобы суд мог сделать вывод о том, что полиция действительно имела веские основания подозревать поименованных лиц в причастности к террористической деятельности. Сам факт допроса о причастности к определенным террористическим актам, как и то, что все они были ранее (за семь лет до того) осуждены за террористическую деятельность, не является доказательством необходимости и правомочности задержания этих лиц.
Опасность, исходящая от террористической деятельности, вынудила правительство принять еще одну меру, также ограничившую свободу личности. Эта мера получила одобрение британского парламента. Имеется в виду принятие так называемых “приказов о недопущении”, которые были направлены на то, чтобы предотвратить передвижение определенного лица из Великобритании в Северную Ирландию или обратно в том случае, если данное лицо (по мнению британского министра внутренних дел) принимало участие в совершении, организации или подстрекательстве к совершению террористических актов. Такие приказы, прежде всего, являются нарушением свободы передвижения, а не “ограничением свободы” согласно статье 5. Но, выполняя подобные приказы, полиция может применять меры по задержанию и допросу лиц, желающих совершить путешествие из Великобритании в Северную Ирландию и обратно. В 1981 г. Европейская Комиссия по правам человека постановила, что такие полномочия в принципе могут подпадать под статью 5, пункт 1, подпункт б), так как обязанность по осуществлению контроля в целях безопасности над лицами, желающими совершить путешествие из Великобритании в Северную Ирландию или обратно, является специфическим и вполне конкретным обязательством. Отдание “приказов о недопущении” может привести к неприятным последствиям и разбирательствам со стороны Страсбургского суда, но в данном случае тем не менее ограничения физической свободы были значительно меньшими, чем когда итальянские власти в нарушение пункта 1 статьи 5 предписали подозреваемому в причастности к мафии лицу проживать под непосредственным наблюдением властей в строго ограниченной территории на острове Асинара.
2) Задержание, освобождение и повторное задержание правонарушителей
Статья 5 пункт 1 подпункт а) устанавливает, что “законным задержанием и содержанием под арестом является лишь такое, которое совершено по приговору соответствующего суда”. В обычном случае, один и тот же суд выносит приговор правонарушителю и назначает ему определенный срок заключения. Но в деле “Викс против Соединенного Королевства” 17-летний юноша с неуравновешенной психикой в 1966 г. ограбил маленький магазинчик и унес собой 35 пенсов (около 50 американских центов), угрожая при этом продавцу игрушечным пистолетом. Вряд ли это было серьезным преступлением, но тем не менее суд решил сделать патерналистский жест особого значения, приговорив юношу к пожизненному заключению. Он, однако, мог быть освобожден по специальному указанию со стороны министра внутренних дел, но мог снова вернуться в тюрьму опять же по указанию министра внутренних дел. Впоследствии Викс был освобожден в 1976 г., затем возвращен в тюрьму за другие правонарушения в 1977 г., освобожден в 1982 г. и возвращен в тюрьму в 1984 г. Суд определил, что возвращение его в тюрьму в 1977 г. было нарушением его личной свободы, но при этом имелась достаточная причинная связь с приговором 1966 г. Тем не менее, первый приговор суда в 1966 г. не соответствовал требованиям, предъявляемым статьей 5 пункт 4 к суду о необходимости дальнейшего контроля за возможными решениями о возвращении прежде осужденного в тюрьму. Хотя независимый консультативный орган, Parole Board (Совет по освобождению под честное слово), время от времени рассматривающий обстоятельства дел приговоренных к пожизненному отбыванию заключения в тюрьме, и выносил определенные заключения, но будучи консультативным органом, он не мог принимать обязывающих решений, а лишь давал рекомендации министру внутренних дел об освобождении того или иного заключенного. К тому же заключенный не имел доступа к материалам слушаний. Таким образом, это было нарушением статьи 5 пункт 4.
Решение Страсбургского суда привело к решению британского правительства отменить в 1987 г. пожизненное заключение для Викса, но тем не менее правительство ничего не сделало для изменения всей системы пожизненного заключения. В 1990 г. Страсбургский суд, рассматривая дело о дискреционных пожизненных приговорах за серьезные преступления на сексуальной почве, вновь подтвердил свое определение по делу Викса. Страсбургский суд постановил, что в тех случаях, когда заканчивается срок пребывания в тюрьме для приговоренного к пожизненному заключению, но существует при этом насущная потребность оградить общество от повторения данного правонарушения в случае его освобождения, правонарушитель в этом случае все равно имеет право на судебное разбирательство его дела. Одно из последствий этого решения — это изменение британского законодательства в сторону большей открытости системы вынесения приговоров. Это решение Страсбургского суда также привело к расширению полномочий Parole Board и к обязательному судебному рассмотрению дел, подобных вышеприведенным. Это только один из показательных примеров того, как Страсбургский суд способствовал либерализации обращения с заключенными в Великобритании и, возможно, опасаясь того, что все равно в противном случае их приговоры будут отменены, британские суды стали следовать указаниям Европейского суда в Страсбурге.
3) Долгосрочное заключение правонарушителей по показаниям психиатрии
За несколько лет до рассмотрения дела Викса внимание Суда в Страсбурге привлекла несколько схожая ситуация, которая могла возникнуть, когда определенные лица подвергались длительному заключению на основании показаний психиатрии. Рассматривая дело “Винтерверп против Нидерландов”, суд в Страсбурге определил, что психически больной человек, который находился на принудительном лечении в течение многих лет, имел право на периодическое повторное рассмотрение своего дела судебными инстанциями. В его деле имелось явное нарушение статьи 5 пункт 4, так как его принудительное пребывание в психиатрической клинике продлевалось на основании решений суда, в котором он не мог принимать участия. В деле “Х. против Соединенного Королевства” заключенный был помещен на принудительное лечение в психиатрическую больницу Бродмур на неопределенный период. Через некоторое время его состояние улучшилось, и он был освобожден. Позднее, когда поступили жалобы на него со стороны жены (имеются свидетельства того, что на самом деле он восстановил нормальное социальное поведение, а данные жалобы не подверглись необходимой проверке), министр внутренних дел приказал вернуть его в Бродмур.
Рассматривая дело Х. Страсбургский суд не имел ни малейших сомнений в том, что здесь была нарушена статья 5 пункт 4 в связи с его предыдущим длительным пребыванием в психиатрической больнице. По существующему законодательству Х. имел право на рассмотрение его дела специальным Трибуналом по пересмотру дел заключенных по показаниям психиатрии, но у данного органа не доставало полномочий чтобы определить, является ли его принудительное лечение законным, и у него были полномочия предоставить министру внутренних дел свои рекомендации по данному делу. Впоследствии закон был изменен, и пациентам, находящимся, как Х, на принудительном лечении, было предоставлено право ежегодно апеллировать перед Трибуналом об освобождении; теперь Трибунал приобретал право распорядиться об освобождении пациента в том случае, если его длительное пребывание в психиатрической больнице не было оправдано соображениями его собственного здоровья либо защитой от него других людей.
4) Эффективность положения Habeas corpus как средства судебного контроля
Признавая историческую роль положения Habeas corpus в деле защиты свободы личности, что было показано в разделе Б выше, в то же самое время следует признать и то, что никакое нарушение статьи 5 пункт 4 вообще невозможно по английскому законодательству, так как любое задержанное лицо (либо член его семьи, либо его друг) может всегда обратиться в высокий суд, требуя своего права на Habeas corpus. Тем не менее, в последние годы правило Habeas corpus снизило свою былую эффективность (например, в случаях задержания иммигрантов), частично из-за того, что законодательная власть предоставила исполнительной достаточно широкие права на задержание и арест. В 1981 г. апелляционный суд даже счел необходимым указать, что “все должны знать, что постановление о Habeas corpus не потеряло свою силу, а является... реальной и доступной мерой судебной защиты”.
В 1991 г. тот же суд заявил: “Применение (положения о Habeas corpus) в надлежащих случаях должно рассматриваться всеми судьями как их первейший долг, так как мы все воспитаны в вере и действительно верим в то, что свобода гражданина, охраняемая законом, является наиболее фундаментальной из всех свобод”.
Тем не менее, именно правило Habeas corpus явилось основанием для отмены Страсбургским судом некоторых решений британских судов. Правда, при рассмотрении дела “Броуган против Соединенного Королевства” Страсбургский суд не нашел нарушений пункта 4 статьи 5, поскольку заключенные могли воспользоваться своим правом на Habeas corpus. Если бы они так поступили, то это дало бы возможность британскому суду рассмотреть не только жалобы чисто процессуального характера, но также и то, были ли подозрения, на основании которых произведены данные аресты, достаточно вескими для совершения арестов, были ли цели, при этом преследуемые властями, законными и было ли законным последовавшее за этим заключение данных лиц под стражу.
Наоборот, перед тем, как дело “Х. против Соединенного Королевства” достигло Страсбурга (это дело психически больного человека, в течение долгих лет находившегося на принудительном излечении), британский суд отверг апелляцию Х. о Habeas corpus для него, высказавшись, таким образом, в поддержку позиции министра внутренних дел. На слушаниях в высоком суде министр внутренних дел ссылался на свое право в соответствии с законодательством вновь подвергнуть Х. задержанию и принудительному помещению в психиатрическое учреждение. При этом он смог убедить высокий суд в том, что он не обязан предоставлять какие-либо объяснения по поводу его вторичного задержания и дальнейшего заключения под стражу. На Страсбургский суд эти заявления не произвели впечатления, и он постановил, что правило Habeas corpus не предоставляет суду возможности вынести заключение как по формальному соблюдению юридической процедуры при аресте и задержании, так и по существу дела. Судебный контроль “такого ограниченного порядка, который был продемонстрирован в этом деле в соответствии с положением о Habeas corpus” не является достаточным основанием для соблюдения прав Х. в соответствии со статьей 5 пункт 4.
В то время как Страсбургский суд принимал решение по делу Броугана, он не ссылался на прежнее свое решение по делу Х, и совместить эти два решения действительно непросто. Одна из причин этого состоит в том, что, когда правительственные юристы защищают законность того или иного задержания в британских национальных судах, они, естественно, будут доказывать, что полномочия суда по пересмотру решений исполнительной власти ограничены в соответствии с положением о Habeas corpus; и они часто находили подкрепление своим доводам в различных сложных процессуальных деталях, связанных с положением о Habeas corpus. Но в то же время, когда те же адвокаты убеждают Страсбургский суд в соблюдении прав человека в Соединенном Королевстве, они, естественно, уверяют, что полномочия национальных британских судов достаточно широкие для того, чтобы предоставить личности полную судебную защиту в соответствии с требованиями закона! Можно представить себе подобное использование прямо противоположных аргументов правительственными адвокатами (в зависимости от того, где они в это время находятся — в Лондоне или в Страсбурге) по поводу о предоставлении компенсации тому или иному лицу за незаконное задержание в соответствии со статьей 5 пункт 5.
5) Дело о задержанных иракцах
В качестве последней иллюстрации существующей угрозы нарушения личных свобод в Соединенном Королевстве, я приведу достаточно свежий пример. Я имею в виду решение британского правительства, которое оно приняло во время войны в Персидском заливе, о задержании 167 иракцев и других выходцев с Ближнего Востока, которые на законном основании находились в Великобритании. Те из них, кто желали покинуть страну, могли это сделать, но большая часть содержалась под стражей (их при этом рассматривали как военнопленных). Эти задержания были осуществлены в соответствии с Иммиграционным актом от 1971 г., так как министр внутренних дел решил, что “в целях общественного блага” для соблюдения интересов национальной безопасности следует депортировать иракских граждан.
На самом деле, ссылка при этом на полномочия, предоставляемые Иммиграционным актом, была несостоятельна, так как не предполагалось при этом, что иракцы будут депортированы в Ирак, а задержания скорее напоминали по характеру операцию по захвату. Иракцы не могли содержаться под стражей в качестве враждебных иностранцев, так как Великобритания не объявила Ираку войны. Тем не менее, была сделана одна попытка добиться их освобождения через апелляционный суд, но она провалилась, так как суд счел, что у судебной власти не существует достаточных полномочий пересматривать решения, касающиеся национальной безопасности, поскольку данные вопросы находятся в ведении исключительно правительства. Задержанные также не пытались добиться освобождения ни на основании Женевских Конвенций 1949 г., ни на основании статьи 5 Европейской Конвенции.
Ранее я уже пытался сделать некоторые предварительные выводы, сейчас я подведу некоторые краткие итоги (кое-какие из них в форме вопросов), которые могут представлять определенный интерес для многих европейских стран в отношении рассмотрения подобных случаев в конституционно-правовой области в этих государствах.
1) Европейская Конвенция делает основной акцент на необходимости тщательного судебного контроля за полномочиями государства, которые включают в себя полномочия по ограничению свободы личности. Может ли контроль со стороны органов Конвенции эффективно заменить действенную национальную систему правовой защиты?
2) Существует еще необходимость тщательной проверки и наблюдения за любыми случаями потери свободы той или иной личностью, так как сама по себе потеря свободы делает личность уязвимой в руках органов государственной власти. Так, например, интернирование лиц, подозреваемых в терроризме в Северной Ирландии подвергло их риску оказаться субъектами применения незаконных методов ведения допроса.
3) Соответствует ли на сегодняшний день и в нынешних условиях статья 5 потребности государства применять определенные специальные меры по борьбе с терроризмом? Могла ли эта статья предусмотреть возможные ограничения, не вытекающие из Конвенции 1950 года?
4) Рассматривая решение, принятое в 1993 г. по делу “Браннигэн против Соединенного Королевства”, зададимся вопросом: не предоставляет ли право на отступление от статьи 5, содержащееся в тексте статьи 15, слишком легкую возможность для государства отступить от своих обязательств по статье 5, причем на селективной основе?
5) Дела, рассмотренные судом в Страсбурге, о нарушениях статьи 5 в Соединенном Королевстве, проливают свет на необходимость приведения в соответствие современным правовым нормам систем юридической защиты прав психически больных лиц, находящихся на принудительном лечении, а также лиц, приговоренных к длительным срокам лишения свободы. Однако, отсутствие физических ограничений лишения свободы со стороны государства не должно означать отказ от необходимости мероприятий по уходу и поддержке со стороны государства, в которых нуждаются, например, несовершеннолетние, психически больные люди и престарелые.
6) И наконец, не испытывают ли в данный момент правовые системы ряда стран Центральной и Восточной Европы затруднения в связи с необходимостью быстрого и эффективного пересмотра со стороны судебных властей решений о тюремном заключении тех или иных лиц?
ПРИЛОЖЕНИЕ
Статья 5 Европейской конвенции по правам человека:
Право на свободу и безопасность
1. Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе, как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
а) законное содержание лица под стражей на основании признания его виновным компетентным судом;
б) законный арест или задержание лица за невыполнение законного решения суда или с целью обеспечения выполнения любого обязательства, предписанного законом;
в) законный арест или задержание лица, произведенные с тем, чтобы оно предстало перед компетентным судебным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения:
г) задержание несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное задержание, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом;
д) законное задержание лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а такие душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг;
е) законный арест или задержание лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче.
2. Каждому арестованному сообщаются незамедлительно на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявленное ему обвинение.
3. Каждое арестованное в соответствии с положениями пункта 1 подпункта в) данной статьи лицо незамедлительно доставляется к судье или к другому должностному лицу, уполномоченному законом осуществлять судебные функции, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может ставиться в зависимость от предоставления гарантии явки в суд.
4. Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержания под стражей, принадлежит право на разбирательство, в ходе которого суд безотлагательно решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление о его освобождении, если задержание незаконно.
5. Каждый, кто был жертвой ареста или содержания под стражей, произведенных в нарушение положений данной статьи, имеет право на компенсацию, обладающую исковой силой.