ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

АССЕНОВ И ДРУГИЕ ПРОТИВ БОЛГАРИИ

 

ЖАЛОБА 90/1997/874/1086

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ[1]

28 октября 1998

 

СТРАСБУРГ

 

 

В деле Ассенов и другие против Болгарии, Европейский Суд по правам человека, заседая, в соответствии со статьей 43 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (“Конвенция”) и уместных здесь положениях Правил Суда A3, Палатой в составе:

Mr R. Bernhardt, Председателя,

Mr L.-E. Pettiti,

Mrs E. Palm,

Mr A.B. Baka,

Mr G. Mifsud Bonnici,

Mr J. Makarczyk,

Mr D. Gotchev,

Mr P. van Dijk,

Mr V. Toumanov,

а также Mr H. Petzold, Секретаря и Mr P.J. Mahoney, Заместителя Секретаря,

Совещаясь в закрытом судебном заседании 29 июня и 25 сентября 1998, выносит следующее решение, которое принято последней указанной датой:

 

ПРОЦЕДУРА

 

1. Данное дело было передано Суду Европейской Комиссией по Правам Человека (“Комиссия”) 22 сентября 1997, в пределах трехмесячного периода, установленного статьей 32 § 1 и статьей 47 Конвенции. Оно было инициировано жалобой ( № 24760/94) против республики Болгария переданной Комиссии по статье 25 тремя болгарскими гражданами, господином Антоном Ассеновым, госпожой Фиданкой Ивановой и господином Стефаном Ивановым, 6 сентября 1993.

 

Заявление в Комиссию ссылалось на статью 44 и 48 и на декларацию, посредством чего Болгария признала обязательную юрисдикцию Суда (Статья 46). Целью запроса было получить решение относительно того, указывают ли факты на нарушение государством ответчиком его обязательств по статьям 3, 5, 6, 13, 14 и 25 Конвенции.

 

2. В ответ на запрос, поданный в соответствии с правилом 33 § 3 (d) Правил Суда A, заявители выразили желание принять участие в судебном разбирательстве и назначили адвоката, который будет представлять их. (Правило 30).

 

3. В состав Палаты вошли господин Д. Готчев ex officio, избранный судья болгарской национальности (Статья 43 Конвенции), и господин Р. Бернхардт, являющийся на то время заместителем председателя Суда (Правило 21 § 4 (b)). 25 сентября 1997, в присутствии секретаря, председателя Суда, господина Р. Риссдала и еще семерых членов, а именно господина Л.- Е. Петтити, госпожи Е. Палм, господина А.Б. Бака, господина Г. Мифсад Бонници, господина Д.Макарцик, господина П. Ван Дийк и господина В. Туманова (Статья 43 Конвенции и Правило 21 § 5).

 

4. Как Председатель Палаты (Правило 21 § 6), господин Р. Бернхардт, действуя через секретаря, консультировался с Представителем Болгарского Правительства (“Правительство”), адвокатом заявителей и Делегатом Комиссии по поводу организации судебного разбирательства. (Правило 37 § 1 и 38). В соответствии с последующим распоряжением, Секретарь получил меморандумы заявителей и Правительства 9 марта 1998.

 

5. 2 и 13 февраля 1998 соответственно, господин Бернхардт дал разрешение представить письменные комментарии перед Европейским Центром по Правам Цыган и Международной Амнистией (Правило 37 § 2). Они были получены Секретарем 29 и 30 апреля 1998.

 

6. В соответствии с решением Председателя, слушания проводились открыто, во Дворце Прав Человека, Страсбург, 25 июня 1998. Суд заранее провел подготовительное заседание.

 

В Суд явились:

 

(a) со стороны Правительства

Госпожа В. Джиджева, советник, Министр Юстиции, Агент;

 

(b) со стороны Комиссии

Господин М.А. Новицки, Делегат;

 

(c) со стороны Заявителей

Госпожа З. Калайджиева, адвокат.

 

Суд заслушал господина Новицки, госпожу Калайджиеву и господина Джиджева.

 

ФАКТЫ

 

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

7. Заявители – семья болгарской национальности, цыганского происхождения, проживают в Шумене, Болгария.

 

Господин Антон Ассенов родился в 1978 году, а его родители, госпожа Фиданка Иванова и господин Стефан Иванов, родились в 1956 и 1952 году соответственно.

 

A. СОБЫТИЯ 19 СЕНТЯБРЯ 1992 И ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЗА НИМИ

 

1. Арест и заключение под стражу

 

8. 19 сентября 1992, играя в азартные игры на рыночной площади Шумена, господин Ассенов (на то время 14-летний) был арестован полицейским, не находившийся при исполнении служебных обязанностей и отведен на автобусную станцию, где офицер вызвал подмогу.

 

9. Затем родители г-на Ассенова, которые оба работали у автобусной станции, пришли и попросили освободить их сына. Г-н Иванов, стараясь показать, что готов применить любую необходимую меру наказания, взял полосу фанеры и ударил своего сына. В то время прибыли еще два полицейских. Заявители утверждают, что эти офицеры били мальчика дубинками. Между родителями мальчика и полицейскими разгорелся спор, хотя сам г-н Ассенов сохранял спокойствие и не предпринимал никаких агрессивных действий. На него и его отца надели наручники и заставили их сесть в машину. Они были доставлены в полицейское отделение, где их продержали два часа, а потом отпустили, так и не предъявив обвинения. Предположительно г-н Ассенов был избит офицерами при помощи рукоятки пистолета и дубинок, а также получил множественные удары в живот.

 

2. Медицинское заключение

 

10. 21 сентября 1992, в первый рабочий день после инцидента, заявители посетили судебного медицинского эксперта. Они объяснили ему, что г-н Ассенов был избит тремя полицейскими при помощи дубинок и рукоятки пистолета, а его мать также была избита дубинкой. Доктор исследовал обоих заявителей и выдал медицинское заключение.

 

 11. В заключении относительно первого заявителя говорится о том, что у него обнаружена гематома около 5 сантиметров в длину и см. в ширину на верхней внешней части правой руки; три гематомы, каждая около 6 сантиметров в длину и 1 см. в ширину на правой стороне груди; ушиб около 4 сантиметров в длину на левой лопатке; гематома 2 сантиметра в диаметре на затылке; и пять царапин около 5 сантиметров длиной на правой стороне груди.

 

В заключении относительно г-жи Ивановой говорится о том, что у нее обнаружен ушиб около 5 сантиметров в длину на левом бедре.

 

Врач заключил, что ушибы могли возникнуть в обстоятельствах, описанных заявителями.

 

3. Следствие районного отдела Министерства внутренних дел

 

12. 2 октября 1992 года второй заявитель подал жалобу в районный отдел Министерства внутренних дел (“МВД”), требуя наказания того полицейского который, по ее утверждению, избил ее сына. (см. п. 58 ниже).

 

13. С жалобой имел дело полковник П., инспектор отдела кадров МВД. 15 октября 1992, полковник П. заслушал всех заявителей и подготовил письменный отчет касательно их устных показаний. Г-н Ассенов был заслушан в присутствии учителя, г-на Г.В, заявители рассказали о событиях, изложенных в п. 8–9 выше.

 

14. Полковник П. также потребовал от трех полицейских, присутствующих на автобусной остановке и офицера, который был в тот день в отделении предоставить письменные объяснения. Они выполнили это 21, 22 и 26 октября 1992.

 

Согласно их заявлениям, сержант Б., не находившийся при исполнении служебных обязанностей и не имевший униформы, проходил мимо автобусной остановки, когда увидел людей игравших в азартные игры. Он арестовал г-на Ассенова и привел его на автобусную остановку, откуда позвонил полицейскому офицеру, находившемуся при исполнении. Вслед за этим появился г-н Иванов, закричал на мальчика и ударил его 2-3 раза по спине полоской фанеры. Он и его жена, которые вскоре прибыли начали протестовать против ареста сына и пытаться вырвать мальчика. Когда прибыли сержант С. и В., отец кричал, ругался и угрожал полицейским, которые пытались успокоить его и добровольно проследовать в полицейское отделение. К тому времени собралась толпа из 15-20 цыган; также присутствовало около 20 водителей с автобусной станции. Г-н Иванов продолжал вести себя агрессивно, и полицейские были вынуждены применить силу, одев на него наручники и отправив его вместе с сыном в отделение.

 

Там офицер С. заполнил форму о конфискации 100 левов у г-н Ассенова, а затем освободил обоих заявителей. Это ложь, что они были побиты в отделении.

 

15. 26 октября 1992 полковник П. также получил письменное заявление от полицейской, регулирующей уличное движение возле автобусной остановки. Она заявила, что полицейский привел мальчика и попросил ее позвонить в полицию, чтобы вызвать машину. Она не вспомнила никаких беспорядков.

 

16. Основываясь на этих показаниях, 6 ноября 1992 полковник П. составил отчет, в котором он собрал все факты и заключил, что мальчик был побит собственным отцом.

 

17. 13 ноября 1992 начальник МВД написал заявителям, сообщая о том, что поведение полицейских было законным, и поэтому он не будет открывать уголовное дело против них.

 

4. Следствие региональной военной прокуратуры

 

18. 12 декабря 1992 заявители обратились в региональную военную прокуратуру в Варне (“the RMPO”) с просьбой об уголовном преследовании предполагаемы правонарушителей.

 

19. 30 декабря 1992 RMPO поручило выполнить просьбу следователю Г. Из военного следственного офиса в Шумене.

 

20. 8 февраля 1993 следователь Г. написал начальнику полиции в Шумене и отдал распоряжение взять показания у заявителей и полицейских, а затем отчитаться об этом. Так как данный запрос уже однажды был выполнен, 15 февраля 1993 DDIA отправило следователю все раннее собранные материалы по делу.

 

21. Остается спорным вопрос о том, заслушивал ли следователь Г. заявителей лично. Правительство утверждает, что да, но никаких записей об этом не было обнаружено.

 

22. 20 марта 1993 следователь Г. составил одностраничный отчет в котором советовал не открывать уголовное дело против офицеров на основании того, что предположения не были подтверждены и свидетельства по делу «говорят об обратном» .

 

23. 24 марта 1993, RMPO решило, на основании совета следователя, не открывать уголовного дела. В решении, в частности, говорилось о том, что г-н Иванов побил своего сына, вырывая его у полицейских, что и привело к аресту заявителей (см. п.55 ниже), и, что показания, взятые у свидетелей, не подтвердили использование полицией физической силы против мальчика.

 

5. Апелляция в генеральную военную прокуратуру

 

24. 15 апреля1993 заявители подали апелляцию в генеральную военную прокуратуру (“GMPO”). Они заявили, что из решения становится ясно, что единственными допрошенными свидетелями были полицейские, находившиеся под подозрением; что медицинские заключения не были приняты в расчет; и что это не правда, что г. Ассенов и его отец не повиновались полицейским приказам.

 

25. Апелляция была подана через RMPO, которое направила ее в GMPO 30 апреля 1993, приложив к ней письмо с советом отклонить жалобу. Копия этого письма была отправлена заявителям.

 

26. 21 мая 1993 GMPO, вероятно после рассмотрения дела, отказалось начинать уголовное судопроизводство против полицейских на тех же основаниях, что и нижестоящие органы прокуратуры. В решении говорилось, в частности:

 

“Из приложенного медицинского заключения становится известно о том, что на детском теле были найдены гематомы вызванные воздействием на тело некоего твердого объекта.

 

Заместитель областного прокурора полагает, что даже если на теле ребенка и были повреждения, то они были результатом неповиновения полицейским приказам. Физическая сила и дополнительные меры принуждения были применены в соответствии с статьей 24(1), п. 1 и 2, ныне действующих Законов Государственной Полиции [см. п. 56 ниже].”

 

6. Дальнейшее следствие региональной военной прокуратуры

 

27. Вероятно в результате продолжающихся жалоб заявителей и под давлением Министерства Юстиции, требующего пересмотреть это дело, 13 июля 1993 GMPO написало в RMPO, заявив, что предварительное расследование предполагаемого неправомерного поведения полиции должно включать в себя допрос независимых свидетелей, и поэтому следствие должно продолжиться.

 

28. 29 и 30 июля 1993 соответственно RMPO приняло заявления от водителя автобуса и работника автобусной станции. Водитель утверждал, что он видел, как цыган ударил своего сына рейкой. Когда прибыла полицейская машина, отец набросился на полицейских и начал драку. Водитель схватил отца за руку, чтобы остановить его. Он не видел, чтобы кто-то из полицейских бил мальчика. Остальные свидетели плохо помнили произошедшее и не могли сказать точно, ударил ли отец своего сына или это сделали полицейские.

 

29. По-видимому, это дополнительное следствие не завершилось до вынесения официального решения. Его результаты не были переданы заявителям.

 

7. Апелляция начальнику Генеральной прокуратуры

 

30. 20 июня 1994 заявители подали апелляционную жалобу начальнику Генеральной прокуратуры Болгарии. Они вновь изложили свою версию событий, также добавив, что избиение господина Ассенова сопровождалось оскорблениями в адрес цыганского происхождения заявителя, и указали на то, что имелось огромное количество свидетелей инцидента, но не было предпринято никаких попыток взять показания у кого-либо из них. Они также указали на противоречие между заключением RMPO о неприменении физической силы и решением GMPO, в котором говорится о том, что физическая сила была применена, но она была законной. Также заявители указали на нарушение Статей 3, 6 и 14 Конвенции..

 

31. Эта апелляция была передана в GMPO, которое 28 июня 1994 написало адвокату заявителей, указав им на недостаток оснований пересмотра предыдущего решения.

 

B. АРЕСТ ГОСПОДИНА АССЕНОВА 27 ИЮЛЯ 1995 И ЕГО ДАЛЬНЕЙШЕЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

 

1. Арест, заключение и следствие

 

32. В январе 1995, господин Ассенов был допрошен прокуратурой Шумена в связи со следствием по ряду краж.

 

33. Он был арестован 27 июля 1995 и на следующий день, в присутствии своего адвоката и прокурора (“K.”), он был допрошен и официально обвинен в 10 или более кражах со взломом, предполагаемо совершенных между 9 января и 2 мая 1995, и в шести грабежах совершенных между 10 сентября 1994 и 24 июля 1995, все с избиением прохожих на улицах. Господин Ассенов признался в большинстве краж, но отрицал совершение им грабежей.

 

Было принято решение заключить его под стражу. Это решение в тот же день было утверждено другим прокурором.“A.” (см. п. 69 ниже).

 

34. 27 июля, 2, 7 и 15 августа 1995, заявитель принял участие в очной ставке, во время которой он был опознан четырьмя жертвами грабежей. Во всех случаях присутствовал адвокат. 28 августа 1995 нанятый следователем эксперт представил отчет касательно стоимости предметов предполагаемо похищенных первым заявителем и его соучастниками. Неуказанной датой, господину Ассенову были предъявлены дополнительные обвинения относительно его соучастия в других кражах.

 

Позже, в ходе следствия, было опрошено приблизительно шестьдесят свидетелей и предполагаемых жертв, но после сентября 1995 не было собрано никаких свидетельств.

 

2. Предварительное заключение, июль 1995–июль 1997

 

35. Между 27 июлем 1995 и 25 мартом 1996, господин Ассенов находился в заключении в полицейском участке Шумена.

 

Между сторонами присутствует разногласие относительно его условий нахождения там. Заявитель утверждает, что его содержали в камере размером 3 на 1.80 метров, которую он время от времени делил с 2-4 другими заключенными; что камера почти целиком находилась ниже уровня земли, поэтому туда попадало очень мало света и свежего воздуха; что он не мог заниматься в этой камере какой-либо деятельностью, и что его выпускали из камеры только дважды в день, в туалет. Правительство же утверждает, что камера была размером 4.60 на 3.50 метров и, что заявитель делил ее только с одним заключенным.

 

36. Заявитель представил большое количество прошений об освобождении органам прокуратуры, ссылаясь, в частности, на тот факт, что дальнейшие свидетельства не собираются и, что он страдает от сердечных проблем, которые усиливаются в условиях заключения, а также на то, что он имеет двоих детей. По-видимому, некоторые из этих заявлений были рассмотрены в индивидуальном порядке, другие же сгруппированы и рассмотрены через несколько месяцев после их подачи.

 

37. 21 августа 1995, господин Ассенов был обследован врачом, который заключил, что он здоров. Он был обследован снова 20 сентября 1995, кардиологом из Областной Больницы Шумена, который заключил, что он “не страдает от каких-либо сердечных заболеваний, ни врожденных, ни приобретенных”, и что “не существует никаких противопоказаний его содержанию в заключении, поскольку его сердечно-сосудистый аппарат в норме”.

 

38. 11 сентября 1995, господин Ассенов подал петицию в Окружной Суд Тюмени, с просьбой о своем освобождении (см. п. 72–76 ниже).

 

19 сентября 1995, в закрытом заседании, петиция была отклонена, так как господин Ассенов обвинен в серьезных преступлениях и, учитывая, что его преступная деятельность была продолжительной, имеются опасения, что при освобождении он может продолжить совершать преступления.

 

39. 13 октября 1995, окружной прокурор отклонил два прошения об освобождении господина Ассенова. Это решение 19 октября 1995 утвердил и региональный прокурор.

 

40. Заявитель подал апелляцию начальнику прокуратуры, утверждая, в частности, что против них идет “кампания” из-за их обращения в Комиссию.

 

В своем решении от 8 декабря 1995, начальник прокуратуры отклонил аргументы заявителя и указал на то, что, хотя следствие и было завершено к сентябрю 1995, необходимость содержать господина Ассенова в заключении существует до сих пор, так как существует явная опасность того, что он возобновит свою преступную деятельность. Однако, была выражена точка зрения, что длительное заключение в полиции Шумена может повредить «физическому и умственному развитию» заявителя и, что, поэтому он должен быть переведен в исправительный дом для несовершеннолетних Boychinovzi.

 

Перевод произошел через три с половиной месяца, 25 марта 1996.

 

41. Неуказанной датой, в 1996, господин Ассенов вновь оспаривал свое заключение перед Окружным Судом Тюмени.

 

28 марта 1996 суд запросил материалы дела у окружной прокуратуры. Отметив, что заявление уже было рассмотрено 19 сентября 1995, он отклонил новую петицию, как неприемлемую (см. п.75 ниже).

 

42. 21 марта 1996 следователь открыл отдельный архив для материалов, связанных с грабежами, в связи с чем он допросил г-на Ассенова и издал приказ о продлении его заключения. На следующий день следователь составил отчет, где он резюмировал факты по делу грабежей и отправил его прокурору, предложив составить обвинительный акт.

 

43. 3 июля 1996, окружной прокурор отправил дело о грабежах обратно следователю, с указанием опросить еще одного свидетеля. 23 августа 1996 следователь вернул дело, потому как данный свидетель умер. 26 сентября 1996, окружной прокурор составил обвинительный акт по делу, и, четыре дня спустя, представил его в Шуменский Окружной Суд. Суд провел слушания 6 февраля 1997, где заслушал четырех свидетелей и отложил слушания на 29 мая 1997 из-за неявки двух других свидетелей.

 

44. Тем временем, 20 сентября 1996, следствие завершило предварительное расследование по делу о кражах. 25 октября 1996, это дело было отправлено в региональную прокуратуру с предложением предъявить обвинения г-ну Ассенову. 31 января 1997 дело о кражах было отправлено обратно для дальнейшего расследования.

 

45. Между 5 июля и 24 сентября 1996, г-н Ассенов вновь содержался в полицейском отделении Шумена, до тех пор, пока его не перевели в Беленескую тюрьму.

 

46. На всем протяжении 1996 заявитель продолжал представлять прошения об освобождении г-на Ассенова органам прокуратуры. Решениями от 21 февраля и 17 июня 1996 эти прошения были отклонены окружным прокурором, на основании того, что заявитель не привел никаких новых аргументов, и до сих пор существовала вероятность повторного нарушение в случае освобождения, а также на основании того, что дело вскоре отправится на судебное разбирательство. 8 октября 1996 региональная прокуратура отклонила еще одно прошение об освобождении.

 

47. 4 ноября 1996, в закрытом судебном заседании было рассмотрена петиция г-на Ассенова об освобождении. Судья отказался освободить г-на Ассенова, принимая в расчет серьезность и количество преступлений, в которых он обвиняется, а также факт близости судебного разбирательства.

 

48. В июле 1997 г-н Ассенов был признан виновным в четырех уличных грабежах и приговорен к 30 месяцам лишения свободы.

 

Согласно доступной суду информации, ему до сих пор не были предъявлены обвинения относительно краж, в которых он подозревался.

 

C. СОБЫТИЯ ПОСЛЕДОВАВШИЕ ЗА ОБРАЩЕНИЕМ В КОМИССИЮ

 

49. Жалоба заявителей была подана в комиссию 6 сентября 1993. В марте 1995 они подписали в присутствии нотариуса заявления о средствах, подготовленные на болгарском языке, и ссылающиеся на их заявления в Комиссию, утверждая, что это было сделано в целях просьбы Комиссии об юридической помощи.

 

50. 15 мая, 23 мая и 8 сентября 1995 две ежедневные газеты напечатали статьи об этом деле. Две статьи, под заголовками, утверждающими, что цыганский картежник “представил Болгарию перед судом Страсбурга», говорили в частности о том, что, в ответ на вопросы журналистов, заявители отрицали свое обращение в Комиссию. В статьях высказывалось предположение о том, что какие-то цыганские активисты протолкнули это дело и сбили с толку Международную Амнистию.

 

51. Неуказанной датой органы прокуратуры или полиция встретились с заявителями и попросили их объявить, подавали ли они заявление в Комиссию. 8 сентября 1995, второй и третий заявитель посетили нотариуса и подписали заявление, в котором они отрицали свое обращение в Комиссию. Далее они упоминали о том, что в 1992 и 1993 подписывали какие-то документы, подготовленные ассоциацией по правам человека. Однако им не были выданы копии документов, и они не знали их содержимое. Один из документов был составлен на иностранном языке.

 

52. По-видимому, позже это заявление было представлено органам прокуратуры. 19 сентября 1995 GMPO написало об этом в министерство иностранных дел.

 

53. Запись допроса г-на Ассенова после его ареста 28 июля 1995 показала, что, говоря о событиях 19 сентября 1992 , он сказал следующее:

 

“В 1992 ... Я был избит полицейскими ... [на автобусной остановке]. После того, как я получил медицинское заключение, мой отец обратился в полицию. Но они не приняли нас всерьез, и тогда он обратился в военную прокуратуру. Там нас также не приняли всерьез. И тогда мой отец услышал, что там были какие-то люди из международной организации по правам человека [в городе]. Мой отец привел меня к ним и показал, как я был избит. Фактически, после моего освобождения, отец сперва привел меня к этим людям и только потом написал в полицию и органы прокуратуры..”

 

Так как на записи слышен только голос г-на Ассенова, не представляется возможным установить, было ли это заявление сделано в ответ на какой-либо вопрос или же нет.

 

ii. УМЕСТНОЕ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО И ПРАКТИКА

 

A. Азартные игры

 

54. Азартные игры являются административным нарушением болгарского права, которое, однако, не распространяется на лица до 16 лет (статья 2(2), Закон против Спекуляции).

 

B. Права полиции относительно арестов и заключений, действующие на 1992 год

 

55. Статья 20(1) Закона о Государственной Полиции (1976), действующая в то время, говорит о том, что полицейские могут забрать в полицейское отделение или местное правительственное учреждение только следующих лиц:

 

“1. Тех, чья личность не может быть установлена;

 

2. Тех, кто ведет себя агрессивно и не подчиняется полиции.

 

3. Тех, кто отказывается добровольно проследовать в полицейское отделение без серьезных причин для отказа, после уведомления по статье 16 настоящего Закона;

 

4. Тех, кто намеренно препятствует выполнению своих обязанностей сотрудниками полиции;

 

5. Тех, кто имеет при себе огнестрельное оружие или любое другое оружие или опасные объекты без законного разрешения на их ношение;

 

6. В других случаях предусмотренных законом.”

 

Согласно статье 20(2) этого Закона, в каждом из вышеуказанных случаев полиция обязана незамедлительно провести следствие и освободить человека в течении трех часов, в том случае, если не существует необходимости предпринять дальнейшие меры в отношении его или ее.

 

56. Статья 24(1) содержит положения о применении силы полицейскими. Использование силы “соответствующей характеру и серьезности нарушения, а также сопротивлению нарушителя ” (статья 24(2)), допустимо в следующих случаях:

 

“1. Чтобы положить конец агрессивному поведению или другому серьезному нарушению общественного порядка;

 

2. В случае явного неподчинения полицейским приказам и запретам;

 

3. Во время ареста или конвоирования, в случае, если существует вероятность побега или угроза жизни арестованного или конвоируемого или же другого человека.”

 

C. Средства защиты против жестокого обращения со стороны полиции

 

1. Уголовные средства защиты

 

57. Статья 190 УПК (1974) гласит:

 

“Необходимо наличие серьезных свидетельств для того, чтобы начать уголовное судопроизводство, когда может быть сделано разумное предположение того, что преступление могло быть совершено.”

 

58. В отношении особо тяжких преступлений и всех преступлений, предполагаемо совершенных государственными служащими при исполнении своих обязанностей, уголовное судопроизводство не может быть начато частным лицом, а только решением прокурора (УПК, Статьи 192 и 282–85).

 

Согласно статье 192 и 194 § 3 УПК, в случае, если прокурор отказывается начать уголовное производство, оно может быть начато вышестоящим прокурором по петиции заинтересованного лица или же ex officio.

 

59. Жертва предполагаемого преступления может присоединиться к уголовному производству в качестве гражданской стороны, в целях получения компенсации (УПК, Часть II, Статьи 60–64).

 

2. Гражданские средства защиты

 

60. Закон об Обязательствах и Контрактах в разделе 45 говорит, что человек, которому был нанесен ущерб может искать восстановления путем подачи иска против человека, по чьей вине этот ущерб был нанесен. Закон Государственной Ответственности за Ущерб указывает на то, что человек, который пострадал в результате незаконных действий государственных служащих может подать иск против государственной власти.

 

61. УПК говорит, в статьях 182(d) и 183, что суд рассматривающий гражданский иск:

 

“182. … должен приостановить производство:

 

(d) когда, в ходе производства, будет обнаружен криминальный элемент, определение которого станет решающим для окончания гражданского спора.

 

183. Приостановленное производство должно быть восстановлено ex officio или по петиции одной из сторон, когда соответствующие препятствия будут устранены...”

 

Статья 222 УПК гласит:

 

“Решения изложенные в финальном постановлении уголовного суда и касающиеся вопроса о том, был ли предполагаемый акт совершен, а также вопроса о его незаконности и вине обвиняемого, ограничивают гражданский суд, когда он рассматривает гражданские последствия преступного деяния.”

 

62. Стороны представили Суду большое количество решений Болгарского Верховного Суда относительно результата вышеизложенного положения.

 

В решении № 3421 по делу № 1366/79 от 18 января 1980, Первое Административное Подразделение Верховного Суда, постановило:

 

“В принципе, факт преступления может быть установлен только посредством процедуры УПК. Поэтому, когда заявленное гражданское право исходит их факта, который, согласно Уголовному Кодексу является преступлением, гражданский суд, в соответствии со статьей 182(d) УПК, обязан приостановить гражданский.

 

Это является необходимым, дабы уважать решение уголовного суда. Это обязательно для гражданского суда независимо от рассматриваемого преступления. Обязательная сила решений уголовного суда изложена в статье 222 УПК.”

 

В своем решении № 12/1966, Пленарное Административное Подразделение постановило следующее:

 

“Решение обвинения закрыть уголовное дело, основанное на признании обвиняемого невиновным в совершении преступления, не ограничивает гражданский суд, который рассматривает гражданские последствия этого действия... Гражданский суд, на основании свидетельств [собранных] в процессе гражданского производства, может прийти к другому фактическому результату, например к тому, что в действительности, гражданское правонарушение было вызвано тем же человеком, уголовное дело против которого закрыли.

 

Если в процессе гражданского производства, после сбора свидетельств, обнаруживаются новые уголовные обстоятельства, определение которых является решающим для вынесения итога гражданского спора, суд обязан приостановить производство в соответствии со статьей 182(d) УПК.”

 

В толковательном решении № 11 от 3 января 1967 (Ежегодник 1967), гражданская коллегия Верховного Суда Болгарии постановила:

 

“… В принципе, гражданский суд может не установить являлось ли конкретное деяние преступлением или нет. Но в случае, если уголовное производство было закрыто по статье 6 § 21 УПК [когда уголовное производство закрывается из-за смерти предполагаемого нарушителя, по истечению срока судебного преследования или при амнистии], уголовный суд не выносит решения о преступности деяния. В таких случаях, право – Статья 97 § 4 УПК – дает гражданскому суду возможность установить отдельной процедурой преступность деяния и определить нарушителя.”

 

В решении № 817 от 13 декабря 1988 по делу №. 725, иск об убытках в результате автомобильной катастрофы, Четвертое Административное Подразделение Верховного Суда, постановило:

 

“Отклонив иск, суд первой инстанции обнаружил, что единственным ответственным за автомобильную катастрофу был истец, который, на расстоянии десяти метров, неожиданно выскочил перед машиной, пытаясь пересечь улицу и вследствие этого, несмотря на все меры предпринятые водителем, столкновения не удалось избежать.

 

Это заключение было основано на факте того, что уголовное дело против водителя было закрыто из-за отсутствия доказательств, необоснованности, недостатка некоторых элементов, составляющих преступление, и отсутствия вины водителя.

 

Суд не обязан основываться на решении обвинения закрыть уголовное дело по статье 222 УПК [см. п. 61 выше], которая говорит о том, что только финальное постановление уголовного суда ограничивает суд, который имеет дело с гражданскими последствиями данного действия. Распоряжение прокурора закрыть уголовное дело не имеет доказательного веса и его/ее решения не ограничивают суд, работающий с гражданскими последствиями деяния. До тех пор пока не существует вердикта уголовного суда о признании обвиняемого невиновным в нанесении ущерба истцу, гражданский суд должен установить, виновен ли ответчик на основании всех свидетельств, допустимых УПК. Таким образом, в данном деле, распоряжение прокурора закрыть дело не имело доказательного веса того, что ответчик не был виновен в автомобильной катастрофе.”

 

D. Преступления, предполагаемо совершенные г-ном Ассеновым в 1994–1995

 

63. В связи с предполагаемыми кражами, г-н Ассенов был обвинен в преступлении, элементами которого являлись: продолжительная преступная деятельность несовершеннолетнего лица, включающая в себя кражи, совершенные при участии сообщников и содержащие в себя взлом запертых помещений с их последующим ограблением на значительную сумму. Максимальным наказанием за такое нарушение является три года заключения (Уголовный Кодекс 1968 (“УК”), статьи 195 §§ 1(3), 1(5) и 2 в соединении со статьями 26 § 1 и 63 § 1(3)).

 

64. В связи с предполагаемыми грабежами, он был обвинен в продолжительной преступной деятельности несовершеннолетнего лица, совершенной при участии сообщников и включающей в себя грабежи, определенные как кража с применением силы или угроз. Наказание – до пяти лет заключения (УК, статья 198 § 1 в соединении со статьями 26 § 1 и 63 § 1(2)).

 

65. В соответствии со статьями 23–25 УК, максимальный срок, который мог получить г-н Ассенов, будучи осужденным по всем обвинениям против него, равнялся шести с половиной годам заключения.

 

E. Органы прокуратуры

 

66. Согласно уместным в данном деле положениям УПК, теории права и юридической практики, прокурор в уголовном производстве выполняет двойную функцию.

 

На предварительном этапе он контролирует следствие. Он также компетентен, в частности, давать обязательные инструкции следствию; участвовать в рассмотрении, розыске или любых других действиях следствия; изымать дело у одного следователя и передавать его другому, или же проводить целое следствие или его части самому. Он также может решать закрывать или нет уголовное дело, назначать дополнительное следствие или же составлять обвинительный акт и представлять дело перед судом.

 

На судебном этапе, ему поручается выступать в качестве обвинителя.

 

67. Следователь имеет определенную независимость от прокурора относительно своих методов работы и отдельных действий следствия, но в целом он выполняет свою функцию по инструкциям и под контролем последнего (УПК, статьи 48 § 2 и 201). Если следователь возражает против инструкций прокурора, то он может обратиться к вышестоящему прокурору, чье решение является окончательным и обязательным.

 

68. По статье 86 УПК, прокурор и следователь обязаны собрать как инкриминирующие, так и реабилитирующие свидетельства. В течение следствия, прокурор должен “проконтролировать законность” (CCP, Article 43).

 

F. Положения касательно предварительного заключения

 

1. Право органов прокуратуры назначать предварительное заключение

 

69. Обвиняемый, в том числе и несовершеннолетний, может быть подвергнут предварительному задержанию посредством решения следователя или прокурора, хотя несовершеннолетни могут быть заключены только в исключительных обстоятельствах. В случаях, когда решение о предварительном заключении было принято следователем без предварительного согласия прокурора, оно должно быть утверждено прокурором в течении 24 часов. Прокурор обычно принимает подобное решение на основании материалов дело, не заслушивая обвиняемого (УПК, статьи 152, 172, 201–03 и 377–78).

 

70. Уголовное дело должно быть закончено в течении двух месяцев. Его продление до шести месяцев может быть разрешено региональным прокурором или же, в исключительных случаях, главный прокурор может продлить срок до девяти месяцев. Если период продляется, прокурор должен принять решение содержать ли обвиняемого и дальше в заключении (УПК, статья 222).

 

71. Не существует никаких законных препятствий, которые могут помешать прокурору, принявшему решение о предварительном заключении или же утвердившему решение следователя, снова выступать в роли обвинителя подсудимого в любом дальнейшем уголовном производстве. На практике такое случается часто.

 

2. Судебный пересмотр предварительного заключения

 

72. Лицо, подвергнутое предварительному заключению, имеет возможность немедленно подать апелляцию против заключения в компетентный суд. Суд должен вынести решение по апелляции в течение трех дней с ее подачи (УПК, статья 152 § 5).

 

73. В соответствие с практикой, существующей на время ареста г-на Ассенова, суд рассматривал апелляцию против предварительного заключения в закрытом заседании, без участия сторон. Если апелляция отклонялась, суд не извещал заключенного о принятом решении.

 

74. Первое Уголовное Подразделение Верховного Суда постановило, что в решении по такой апелляции, задачей суда является не установить существование или отсутствие существенных свидетельств подтверждающих вину заключенного, а только рассмотреть законность заключения. Оно будет законным только в случае, если срок наказания человека, обвиняемого в преступлении, составляет менее десяти лет или если существует «реальная опасность» побега заключенного или же повторного совершения им нарушения (решение № 24 по делу № 268/95).

 

75. В решении от 17 сентября 1992, Первое Уголовное Подразделение Верховного Суда установило, что наложение предварительного заключения может быть оспорено перед судом только один раз. Подача новой апелляции возможна только в том случае, если заключенный был освобожден, а затем задержан снова. В любом другом случае заключенный может подать прошение об освобождении в органы прокуратуры, если обстоятельства изменились (решение № 94 по делу № 754/92).

 

76. Периодический судебный пересмотр законность предварительного заключения допустим только тогда, когда уголовное дело находится на рассмотрении суда, который в таком случае может решать освобождать или нет заключенного.

 

РАССМОТРЕНИЕ ДЕЛА КОМИССИЕЙ

 

77. Заявители обратились в комиссию 6 сентября 1993. В жалобе они ссылаясь на статьи 3, 6 § 1 и 13 Конвенции, на жестокое обращение полиции с г-ном Ассеновым в сентябре 1992 и отсутствие каких-либо эффективных внутригосударственных средств защиты; ссылаясь на статьи 3 и 5 §§ 1, 3 и 4, на его предварительное заключение с июля 1995; и, ссылаясь на статью 25, на меры, предпринятые органами прокуратуры в связи с их обращением в Комиссию.

 

78. Комиссия признала заявление (№ 24760/94) приемлемым 27 июня 1996. В своем отчете от 10 июля 1997 (Статья 31), она выразила свое мнение относительно событий сентября 1992 следующим образом: не произошло нарушения статьи 3 (шестнадцать голосов к одному), произошло нарушение статьи 13 (единогласно), не произошло нарушения статьи 6 (единогласно).

 

В связи с событиями, произошедшими после 1995, она единогласно выразила следующее мнение: не произошло нарушения статьи 5 § 1 и нарушения статьи 3, но произошло нарушение статьи 5 §§ 3 и 4, и Болгария не выполнила свои обязательства по статье 25.

 

Полный текст заключения Комиссии и особое мнение, содержащиеся в этом отчете, представлены в качестве приложения к этому постановлению.

 

ФИНАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПЕРЕД СУДОМ

 

79. В своих меморандумах и на устных слушаниях, Правительство просило Суд отклонить иск заявителей.

 

Г-н Ассенов просил Суд определить нарушение статей 3, 5, 6, 13 и, совместно с родителями, 25 Конвенции, и все три заявителя просили представить им компенсацию по статье 50.

 

ВОПРОСЫ ПРАВА

 

i. Заявители

 

80. На слушаниях перед Судом, представитель заявителей разъяснил, что, хотя, с целью слушаний перед Комиссией, родители г-на Ассенова присоединились к его жалобам, но они сделали это только потому, что на то время г-н Ассенов был несовершеннолетним, и его правоспособности были ограничены болгарским законом. На данное же время, г-н Ассенов был единственным заявителем по всем жалобам кроме жалобы по статье 25 Конвенции, которую он подал совместно с родителями.

 

81. Следовательно, Суд будет рассматривать все жалобы кроме жалобы по статье 25 только в отношении прав г-на Ассенова. Относительно жалобы по статье 25, также будет рассмотрена позиция г-на Иванова и г-жи Ивановой.

 

ii. СОБЫТИЯ 19 СЕНТЯБРЯ 1992 И ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЗА НИМИ

 

A. Предварительные возражения правительства

 

1. Предполагаемое не исчерпание внутригосударственных средств защиты

 

82. Правительство утверждало, что жалоба г-на Ассенова по статье 3 относительно событий 19 сентября 1992 должна была быть признана неприемлемой по причине не исчерпания внутригосударственных средств защиты, согласно статье 26 Конвенции, которая гласит:

 

“Комиссия может иметь дело с вопросами только после того, как все внутригосударственные средства защиты были исчерпаны, в соответствии с нормами международного права …”

 

По словам Правительства, в дополнение к просьбе открыть уголовное дело против полицейских, заявитель также мог открыть гражданское производство согласно разделу 45 Закон об Обязательствах и Контрактах или же административное производство в соответствии с Законом Государственной Ответственности за Ущерб.

 

83. На слушаниях перед Судом, заявитель утверждал, что ему было сложно понять, какие еще шаги он мог предпринять, чтобы израсходовать все средства защиты, доступные согласно болгарскому праву.

 

84. В своем решении о приемлемости, Комиссия указала на то, что одной гражданской компенсации недостаточно, когда нарушена статья 3. Она установила, что, в подав жалобы в районное УВД и в различные органы прокуратуры, заявители сделали все, что могли чтобы добиться начала уголовного производства против полицейских, таким образом, передав свои жалобы в руки властей наиболее компетентных в этом.

 

85. Суд напоминает, что правило об исчерпании национальных средств правовой защиты, о которых говорит статья 26 Конвенции, обязывает тех, кто пытается возбудить иск против государства в международном судебном или арбитражном органе, сначала использовать такие средства защиты, предоставляемые национальной правовой системой. Соответственно, государства свободны от ответственности перед международным органом за свои действия, пока они имеют возможность исправить положение в рамках своей собственной правовой системы. (cм. Аксой против Турции от 18 декабря 1996, Reports of Judgments and Decisions 1996-VI, п. 2275–76, §§ 51–52).

 

86. Суд указал на то, что, согласно болгарскому закону, заявителю не представляется возможным возбудить уголовное дело относительно нарушения, совершенного государственными служащими при исполнении своих обязанностей (см. п. 58 выше). Он также отметил, что заявители обращались в большое количество органов прокуратуры различных уровней с просьбой провести полное расследование по делу предполагаемого жестокого обращения со стороны полиции (см. п.. 12–31 выше).

 

Он заключил, что, исчерпав все доступные ему возможности в пределах системы правосудия, заявитель не был обязан, в связи с отсутствием уголовного преследования по его жалобе, предпринимать другую попытку восстановления, подавая гражданский иск об ущербе.

 

Следовательно, предварительные возражения Правительства должны быть отклонены.

 

2. Предполагаемое злоупотребление процессом

 

87. Кроме того, Правительство утверждало, что заявления претендента не были обоснованы и предназначались для того, чтобы ввести в заблуждение Комиссию, таким образом, составляя злоупотребление правом петиции. Следовательно, заявление должно быть отклонено по статье 27 § 2 Конвенции, которая гласит:

 

“Комиссия должна считать неприемлемым любую жалобу … которая несовместима с условиями … Конвенции, явно необоснованна, или же является злоупотреблением права на подачу жалобы.”

 

88. Рассмотрев жалобы заявителя, Комиссия, в своем решении о приемлемости, пришла к выводу, что они поднимают серьезные вопросы факта и права, которые требуют полного рассмотрения по существу дела.

 

89. Суд не нашел оснований считать, что данное дело было представлено перед Комиссией в злоупотребление правом подачи жалобы.

 

Следовательно, эти предварительные возражения Правительства отклонены.

 

B. По существу дела

 

1.       Предполагаемое нарушение Статьи 3 Конвенции

 

90. Г-н Ассенов утверждает, что события, состоявшиеся 19 сентября 1992 года являлись нарушением Статьи 3 Конвенции, которая провозглашает:

 

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

 

Он утверждает, что Статья была нарушена на двух основаниях. Во-первых, он просил Суд, чтобы тот сам обследовал медицинские свидетельства и показания свидетелей, которые, как он утверждает, демонстрировали тот факт, что он был жестоко избит полицейскими.

 

Во-вторых, при поддержке сторон, вступивших в процесс как amicus curiae, он просил Суд заявить, что во всех тех случаях, когда были все основания предполагать, что были совершены акты пытки и бесчеловечного и унизительного обращения, компетентные национальные органы не предприняли незамедлительного и беспристрастного расследования, а этот факт сам по себе уже означает нарушение Статьи 3.

 

91. Правительство подчеркнуло, что медицинское свидетельство заявителя не было достоверным, так как оно было выдано по прошествии двух дней со дня происшествия. В любом случае, описанные в нем повреждения, а также отсутствие свидетельства на имя г-на Иванова соответствовали показаниям свидетелей о том, что отец избил сына тонкой деревянной палкой.

 

92. При предварительной оценке доказательств Комиссия полагалась на тот принцип, что, когда жалобы относятся к повреждениям, которые были получены потерпевшим во время нахождения под стражей, правительство является обязанным предоставить полные и достаточные объяснения по поводу того, каким образом эти повреждения возникли (см. решение по делу „Рибич против Австрии” от 4 декабря 1995 года, Серия А, № 336б с. 25-26, параграф 34, а также решение по делу Аксой, параграф 61). Комиссия приняла, кроме прочего, версию о том, что на автобусной станции возникла ссора между г-ном Ивановым и полицейскими, что г-н Иванов ударил сына палкой, чтобы показать, что он сам накажет мальчика, и что оба заявителя были потом задержаны и провели под стражей два часа. Однако по прошествии четырех с половиной лет со времени инцидента, за отсутствием достаточно независимого и своевременного расследования национальными органами правосудия, Комиссия была не в состоянии решить, какая из версий была более достоверной. Таким образом, нарушения Статьи 3 не было установлено.

 

93. Статья 3, как Суд уже отмечал неоднократно, воплощает одну из важнейших ценностей демократического общества. Даже в самых трудных обстоятельствах, таких, как борьба с терроризмом и преступностью, Конвенция в полной мере запрещает пытки и бесчеловечное и унизительное обращение или наказание в любой их форме. В отличие от большинства основополагающих положений Конвенции и Протоколов №№ 3 и 4, Статья 3 не допускает никаких исключений из этого правила и не позволяет отклонятся от него, согласно Статье 15 даже при чрезвычайном положении, представляющем угрозу для существования нации (см. вышеупомянутое решение в деле Аксой, параграф 62).

 

94. Суд напоминает, что жестокое обращение должно доходить до минимального уровня суровости для того, чтобы подпадать под действие Статьи 3. Оценка этого минимума является относительной; она зависит от всех обстоятельств дела, в частности, от продолжительности жестокого обращения, его последствий для физического и/или умственного состояния пострадавшего, а, в некоторых случаях - от пола, возраста и состояния здоровья жертвы. Применение физической силы в отношении человека, лишенного свободы, не обусловленное крайней необходимостью из-за ненадлежащего поведения этого человека, унижает человеческое достоинство, и в принципе, является нарушением права, гарантированного в Статье 3 Конвенции (см. решение по делу „Текин против Турции” от 9 июня 1998 года, Протоколы 1998-IV, с. 1517-18, параграфы 52 и 53).

 

95. Суд считает, что степень телесных повреждений, обнаруженных доктором, который осматривал г-на Ассенова, показывает, что повреждения более позднего происхождения, нанесенные его отцом или полицейскими, были достаточными серьезными и подпадали под определение бесчеловечного обращения по Статье 3 (см. например, решение по делу „А. против Соединенного Королевства” от 23 сентября 1998 года, параграф 21 и вышеупомянутое решение по делу Рибича, сс. 9 и 26б параграфы 13 и 39). Остается пока открытым вопрос о том, является ли Государство ответственным за нанесенные повреждения по Статье 3.

 

(а) Предполагаемое жестокое обращение со стороны полиции

 

96. Суд напоминает, что Комиссия была не в состоянии на основании существующих доказательств определить, каким образом пострадавшему были нанесены телесные повреждения (см. п. 92 выше).

 

97. Суд замечает, что врач, который осматривал г-на Ассенова через два дня после того, как его освободили из-под стражи, пришел к выводу, что синяки на его теле свидетельствуют о том, что его били твердым предметом. (см. п. 26 выше) Заявитель утверждает, что синяки были последствием избиения его полицейскими, которые применяют резиновую дубинку..

 

98. Суд считает, что поскольку не является спорным тот факт, что заявитель является жертвой чьего-то насилия, которое имело место 19 сентября 1992 года, и поскольку нет свидетельств о том, что насилие имело место и дальше, в период между инцидентом и посещением врача, вполне справедливо предположение о том, что он получил эти повреждения 19 сентября 1992 года.

 

99. Далее Суд отмечает, что офицер, производивший арест, свидетельствовал в своих показаниях о том, что он видел, как г-н Иванов ударил 2-3 раза своего сына по спине тонкой деревянной палкой (см. п. 14 выше). Заявитель не отрицал, что г-н Иванов ударил г-на Ассенова сам, хотя отрицал факт того, что удары были нанесены с такой частотой и силой, чтобы вызвать появление таких синяков, которые были описаны в медицинском отчете. Вслед за жалобой г-на Иванова 2 октября 1992 года, агент РУВД провел допрос заявителя и получил вышеупомянутое письменное показание у арестовавшего его офицера и показания двух друг офицеров, имевших отношение к происшедшему, ни один из которых не присутствовал тогда, когда г-н Иванов ударил г-на Ассенова. Единственный независимый свидетель, к которому обратился следователь РУВД, не помнил, чтобы на автобусной станции вообще что-либо происходило. (см. п. 15 выше)

 

В июле 1993 года были получены свидетельские показания у двух присутствовавших в тот момент на автобусной станции людей, что было фактом, неизвестным для заявителя. Один из них только очень смутно мог припомнить происходившее, а другой, водитель автобуса, вспомнил, что г-н Иванов ударил г-на Ассенова фанерой, но не мог вспомнить, как долго избиение продолжалось или насколько тяжким оно было. (см. п. 28 выше)

 

Ни один из свидетелей, за исключением заявителей, не сказал, что они видели, как полицейские били потерпевшего.

 

100. Суд, как и Комиссия, нашел, что на основе существующих доказательств не является возможным определить, были ли повреждения нанесены полицейскими, как это им инкриминировалось.

 

б ) Адекватность расследования

 

101. Однако Суд считает, что медицинское свидетельство, показания г-на Ассенова, тот факт, что он находился в задержании в течение двух часов в полиции и отсутствие показаний свидетелей о том, что г-н Иванов бил г-на Ассенова достаточно сильно, для того, чтобы причинить ему такие синяки, то есть все эти факты порождают подозрение о том, что повреждения могли быть нанесены полицией.

 

102.  Суд также считает, что в таких обстоятельствах, когда заявитель выдвигает спорную претензию на предмет того, что он незаконно и вразрез со Статьей 3 подвергался жестокому обращению со стороны полицейских или каких-либо других должностных лиц, это положение, читаемое вместе с положением об основных обязательствах Государства согласно Статье 1 Конвенции „обеспечивать всем гражданам в рамках их юрисдикции права и свободы, определенные в ... Конвенции” налагает на государство обязательство предпринять серьезное официальное расследование. Это расследование, согласно Статье 2, должно быть в состоянии привести к выявлению и наказанию виновных (см. относительно Статьи 2 Конвенции, решение по делу „МакКанн и другие против Соединенного Королевства” от 27 сентября 1995 года, Серия А, № 324, с.49, параграф 161, решение по делу „Кайа против Турции” от 19 февраля 1998 года, параграф 86 и решение по делу „Йаса против Турции” от 2-го сентября 1998 года, параграф 98). Без такого расследования запрещение в праве пыток и бесчеловечного, унизительного обращения, несмотря на свою фундаментальную важность(...), будет на практике неэффективным и тогда в отдельных случаях некоторые должностные лица смогут злоупотреблять правами тех, кто находится у них под контролем и при этом избегать наказания.

 

103. Суд отмечает, что после жалобы г-жи Ивановой государственные органы действительно произвели некоторое расследование в связи с утверждениями заявительницы, но Суд далеко не убежден в том, что это расследование было достаточно тщательным, для того чтобы отвечать вышеупомянутым требованиям Статьи 3. Особенно неудовлетворительным Суд считает тот факт, что следователь РДВД был готов к заключению о том, что телесные повреждения г-на Ассенова были вызваны побоями его отца(...), несмотря на недостаток доказательств того факта, что отец избивал сына с той суровостью, которая была необходима, для того чтобы вызвать синяки, описанные в медицинском свидетельстве. Хотя этот инцидент произошел на людях на автобусной станции, то есть на глазах от 16 до 20 цыган и 20 шоферов автобуса, не было предпринято никаких попыток найти этих людей и допросить их сразу же после происшедшего, когда их память еще была свежа. Напротив, в этот момент допрошен был только один независимый свидетель, который был не в состоянии вспомнить произошедшие события.

 

104. Первоначальное расследование, произведенное региональной военной прокуратурой (РВП) и затем второе - генеральной военной прокуратурой (ГВП) были еще более поверхностными. Суд считает наиболее возмутительным тот факт, что ГВП могла прийти к заключению о том, что „даже если было несколько ударов по телу несовершеннолетнего, то эти удары явились следствием его неповиновения приказам полицейских” (...) без всяких на то доказательств, что г-н Ассенов не подчинялся приказам полиции и без всяких объяснений касательно характера этого якобы неповиновения. Такое предположение противоречит принципу Статьи 3 о том, что прибегать к физической силе в отношении человека, лишенного свободы, только если это не продиктовано его собственным поведением, означает лишить его человеческого достоинства и в принципе является нарушением его прав.

 

105. Суд отмечает, что в июле 1993 года ГВП решила, что в случаях предполагаемого ненадлежащего поведения полицейских необходимо брать показания у независимых свидетелей (...). Однако, допрос двух свидетелей, один из которых имел только смутное представление о происшедших событиях, был недостаточным, чтобы восполнить недостатки и пробелы в расследовании до этого момента.

 

106. В свете этого и ввиду недостатка тщательного и эффективного расследования спорной жалобы заявителя, предпринятого полицейскими, Суд постановил, что в этом деле имело место нарушение Статьи 3 Конвенции.

 

2. Предполагаемое нарушение статьи 6 § 1 Конвенции

 

107. Г-н Ассенов заявил, что ему было отказано в эффективном доступе к суду, в нарушение статьи 6 § Конвенции, которая гласит, в частности:

 

“Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях …, имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона…”

 

108. Заявитель утверждает, что решение органов прокуратуры не начинать уголовное производство против полицейских, которые предположительно жестоко обращались с ним, в действительности, имело целью отказать ему в доступе к суду относительно его гражданского иска о возмещении убытков, являющегося результатом того же инцидента. Таким образом, поскольку уголовное производство не было начато, он не имел возможности присоединиться к нему в качестве гражданской стороны, в целях получения компенсации (см. п. 59 выше). Более того, хотя теоретически он знал о возможности подачи иска о возмещении убытков в гражданский суд, но, в действительности, поскольку данный убыток был причинен в результате предполагаемого преступного действия, гражданский суд был бы обязан, согласно статье 182(d) УПК (см. п. 61–62 выше), отсрочить рассмотрение любых таких исков до тех пор, пока не будет установлена уголовная ответственность. Учитывая вероятность задержки, свойственной Болгарскому уголовному процессу, эта отсрочка могла бы стать практически бесконечной.

 

109. Комиссия, как и Правительство (см. также п. 82 выше), указала на то, что Закон об Обязательствах и Контрактах и Закон о Государственной Ответственности За Ущерб говорят о подаче иска о возмещении убытков в гражданский суд, в связи с предполагаемыми актами жестокости со стороны полиции. Если бы заявитель подал подобный иск, то гражданский суд рассмотрел бы его на основании имеющихся свидетельств, не устанавливая сначала уголовную ответственность. Согласно Болгарскому прецедентному праву, гражданский суд должен был бы приостановить производство по статье 182(d) УПК только в случае обнаружения новых «преступных элементов», например, фактов, которые прежде не были обнаружены органами прокуратуры. Комиссия не считает, что данная процедура была произведена для того, чтобы нарушить право доступа к суду в деле заявителя.

 

110. Суд обращает внимания, что любой иск о возмещении убытков поданный заявителем и основанный на предполагаемом жестоком обращении со стороны полиции вовлекал бы “определение его гражданских прав”. Он согласился, что, по этой причине, статья 6 § 1 применима в данном случае.

 

111. Далее Суд отмечает, что заявитель не отрицает тот факт, что как Закон об Обязательствах и Контрактах, так и Закон о Государственной Ответственности за ущерб говорит о подаче исков, которые позволят начать производство в гражданских судах. Однако он утверждает, что любые такие иски были бы отсрочены на неопределенное время по статье 182(d) УПК.

 

112. Учитывая болгарское прецедентное право, которое было представлено ему сторонами (см. п. 62 выше), Суд отмечает, что Верховный Суд, в случае с автомобильной катастрофой, постановил, что гражданский суд не ограничен решением органов прокуратуры о закрытии уголовного дела. Заявитель же утверждал, что это право не применимо в его случае, основываясь на том, что преступное деяние намного серьезней, чем неосторожное вождение. Однако, все это только предположения, так как г-н Ассенов не пытался начать гражданское производство. В данных обстоятельствах, нельзя сказать, что ему был отказан доступ к суду или же, что он был лишен справедливого разбирательства его гражданских прав.

 

113. Следовательно, не имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции.

 

Предполагаемое нарушение Статьи 13 Конвенции

 

114. Заявитель также утверждал, что ему отказали в эффективном средстве правовой защиты, что является нарушением Статьи 13, которая гласит:

 

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве".

 

Он утверждал, что в случаях жестокого обращения в нарушение Статьи 3, государственные органы должны были расследовать дело незамедлительно и беспристрастно в согласии с обязательствами по Статье 13.

 

115.  Правительство утверждало, что у заявителя были эффективные средства защиты в связи с его утверждениями о том, что он подвергался жестокому обращению в полиции. Это обстоятельство было проиллюстрировано с помощью того факта, что до представления документов в Комиссию заявитель подал жалобу в региональное отделение МВД в Шумене, в РВП в Варне и в ГВП в Софии. Рассмотрев доказательства, прокуратура решила, что они были недостаточными для того, чтобы возбудить уголовное дело. В этом отношении необходимо подчеркнуть, что заявитель не представил достаточного обоснования своим утверждениям и не назвал свидетелей, которые могли бы принять участие в расследовании.

 

116. Комиссия нашла, что у заявителя была вполне обоснованная жалоба по поводу того, что с ним жестоко обращались в полиции. Официальное расследование не было достаточно тщательным и независимым, для того чтобы соответствовать Статье 13.

 

117. Суд отмечает, что Статья 13 гарантирует существование в национальном праве правовых средств, защищающих права и свободы, записанные в Конвенции, независимо от формулировок этих прав в национальном праве. Отсюда следует требование, чтобы компетентные национальные инстанции были оправомочены рассматривать жалобы о нарушении Конвенции, и предоставлять соответствующее возмещение, хотя государства-участники и имеют определенную свободу действий в отношении способов выполнения своих обязательств по Статье 13. Объем обязательств по Статье 13 может варьироваться в зависимости от характера жалобы. Если индивидуальное лицо имеет обоснованную жалобу на предмет того, что с ним жестоко обращались в нарушение Статьи 3, понятие эффективной правовой защиты включает в себя, кроме тщательного и эффективного расследования такого характера, требуемого Статьей 3 (см. параграф 102 выше), также и доступ заявителя к процессу расследования и выплату компенсации, где это необходимо (см. вышеупомянутое решение по делу Аксой, параграфы 95 и 98).

 

118.  Суд ссылается на свои вышеупомянутые выводы, что г-н Ассенов имел обоснованную жалобу в связи с тем, что должностные лица жестоко обращались с ним и что расследование внутри страны не было достаточно тщательным и эффективным.

 

Из этого также следует, что имело место нарушение Статьи 13 Конвенции.

 

ii. СОБЫТИЯ ИЮЛЯ 1995 И ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЗА НИМИ

 

A. Предварительные возражения правительства

 

1. Предполагаемое не исчерпание внутригосударственных средств защиты

 

119. Правительство заявило Суду, что жалоба относительно событий июля 1995 и последующих за ними должна была быть признана неприемлемой по статье 26 Конвенции (см. п. 82 выше), так как уголовное производство против заявителя до сих пор не закончено. Более того, заявитель не подавал апелляцию против отказа об его освобождении от 8 декабря 1995 (см. п. 40 выше) Генеральному Прокурору.

 

120. Комиссия, в своем решении о приемлемости, установила, что заявитель использовал все средства защиты, доступные в связи с его жалобами по статье 5.

 

121. Суд отметил, что жалобы г-на Ассенова касаются различных аспектов его заключения, начиная с июля 1995. Таким образом, тот факт, что уголовное производство против него еще продолжалось на время обращения в Комиссию, не является существенным, так как это производство не снабдило его никакими средствами защиты относительно предполагаемой незаконности его предварительного заключения.

 

122. Далее Суд указал на то, что г-н Ассенов и его родители, действуя от его имени, подали множество прошений об его освобождении в органы прокуратуры и Окружной Суд Шумена. В данных обстоятельствах, это означает, что заявитель удовлетворил все требования статьи 26 Конвенции (см. п. 85 выше).

 

Следовательно, предварительные возражения правительства должны быть отклонены.

 

 

2. Предполагаемое злоупотребление процессом

 

123. Далее Правительство утверждало, что заявления относительно событий июля 1995 и последующих за ними должны были быть признаны неприемлемыми по статье 27 § 2 Конвенции (см. п. 87 выше), так как они не являлись частью первоначальных заявлений в Комиссию и не ссылались на них.

 

124. На слушаниях перед Судом, делегат Комиссии указал на то, что Правительство не представляло никаких возражений относительно отсутствия связи между различными жалобами заявителя на стадии рассмотрения приемлемости, поэтому эти возражения также не должны быть представлены перед Судом. Делегат также заявил, что, в любом случае, заявители имеют право жаловаться на любые нарушения их конвенционных прав; вопрос же о том, будут ли жалобы рассмотрены совместно или отдельно является чисто процедурным вопросом.

 

125. Суд согласился с тем, что, поскольку предварительные возражения Правительства касательно злоупотребления процессом не были подняты на стадии рассмотрения приемлемости перед Комиссией, то они так же не должны быть подняты и перед Судом (см., среди других, Лойзиду против Турции, 23 марта 1995, (предварительные возражения), Series A no. 310, p. 19, § 44).

 

126. Правительство также утверждало, что заявления относительно предполагаемого нарушения права на подачу жалобы Государством по статье 25 Конвенции не были доказуемыми и соответственно явно необоснованными.

 

127. Суд не обнаружил свидетельств злоупотребления правом подачи жалобы в связи с данными жалобами.

 

Следовательно, Суд отклоняет предварительные возражения Правительства.

 

B. По существу дела

 

1. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции

 

128. В контексте его жалобы по статье 5 § 1 (см. п. 137 ниже) заявитель жаловался на его условия содержания в Шуменском полицейском отделении. Он утверждал, что делил с 2-4 взрослыми заключенными камеру 3 на 1.8 метров, которая была расположена ниже уровня земли, имела только одну кровать и ограниченный доступ воздуха и света. Он также заявил, что его выпускали из камеры только дважды в день, на полчаса, чтобы сходить в туалет.

 

129. Правительство утверждало, что камера, в которой содержался г-н Ассенов имела размеры 4.6 на 3.5 метров, и он делил ее только с одним заключенным.

 

130. Комиссия решила, что жалоба заявителя относительно условий его заключения, изначально поданная по статье 5, также должна быть рассмотрена и относительно статьи 3. Изучив все факты, она пришла к заключению, что требуемый уровень серьезности для нарушения статьи 3 не был достигнут.

 

131. Суд отметил, что заявитель не подавал никаких жалоб по статье 3 Конвенции (см. п. 90 выше) в связи с условиями, в которых он содержался после его ареста в июле 1995. Однако он сделал несколько заявлений относительно его содержания там в контексте своей жалобы о законности его заключения по статье 5 § 1.

 

132. Комиссия могла рассмотреть жалобы заявителя относительно его содержания в заключении в свете гарантий против жестокого обращения, предусмотренных в статье 3.

 

133. Суд обратил внимание на то, что г-н Ассенов, на то время семнадцатилетний, был подвергнут предварительному заключению почти на 11 месяцев в полицейском отделении Шумена. Он отметил существование спора между заявителем и правительством относительно точных условий содержания, в частности относительно размеров камеры и числа заключенных, деливших ее. Он также отметил, что Комиссия не обнаружила никаких точных сведений относительно этих фактов.

 

134. Суд указал на то, что, будучи несовершеннолетним, заявитель почти 11 месяцев содержался в условиях, которые, по мнению начальника прокуратуры, могли нанести ущерб его физическому и умственному развитию в случае их продления. Более того, также стоит отметить, что, даже после принятия решения об его переводе, прошло еще три с половиной месяца до того, как г-н Асссенов был переведен в исправительный дом для несовершеннолетних Boychinovzi (см. п. 40 выше).

 

135. Задачей суда, однако, является, оценить были ли условия достаточно тяжелыми для того, чтобы признать нарушение статьи 3 (см. п. 94 выше). В данном деле необходимо учесть все обстоятельства, такие как размер камеры и степень ее переполненности, санитарные условия, возможности отдыха и занятий, медицинский уход и контроль, а также состояние здоровья заключенного.

 

136. Помимо утверждений сторон, Суд не располагает никакой объективной информацией относительно условий заключения заявителя. Он отметил, что Комиссия произвела полную оценку и не признала условия заключения заявителя достаточно тяжелыми для того, чтобы отнести их к статье 3. Далее он указал на то, что единственным медицинским заключением относительно заявителя на тот период, 21 августа 1995, после того как он содержался в заключении приблизительно месяц, было установлено, что он здоров и, несмотря на родительские опасения, не существовало никаких противопоказаний его заключению (см. п. 37 выше).

 

В данных обстоятельствах, Суд не обнаружил никаких свидетельств того, что условия заключения г-на Ассенова были достаточно тяжелыми для того, чтобы признать нарушение статьи 3 Конвенции.

 

2. Предполагаемое нарушение статьи 5 § 1 Конвенции

 

137. Г-н Ассенов заявил, что его заключение было незаконным по статье 5 § 1 Конвенции, которая гласит:

 

“Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

 

…

 

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;

 

…”

 

Он не оспаривал тот факт, что первоначально он был задержан с целью представления его перед судом в соответствии со статьей 5 § 1 (c). Однако он указал на то, что следствие по предполагаемо совершенному им преступлению было завершено в сентябре 1995 и его дальнейшее предварительное заключение являлось формой наказаний, что противоречит презумпции невиновности. Кроме того, он напомнил Суду, что согласно болгарскому закону, несовершеннолетни могут содержаться в заключении только в исключительных случаях (см. п. 69 выше).

 

138. Комиссия отметила, что сроки, указанные в статье 222 УПК ограничивают продолжительность любого предварительного следствия, но не предварительного заключения (см. п. 70 выше). Статья 222 требует, чтобы предварительное заключение было утверждено после продления следствия. Продолжительное заключение заявителя соответствует этому требованию, так как оно было утверждено Окружным Судом 19 сентября 1995, а также множеством решений органов прокуратуры между октябрем 1995 и октябрем 1996. Следовательно, согласно болгарскому закону, заключение не являлось незаконным и не нарушало статью 5 § 1.

 

139. Суд напоминает, что выражения “законный” и “в случаях и в порядке, установленном законом” в статье 5 § 1 по существу отсылают к внутригосударственному праву и провозглашают обязательство следовать его процессуальным нормам; но они также требуют того, чтобы любое лишение свободы было совершено с целями, указанными в статье 5, чтобы предотвратить лишение человека свободы произвольным образом (см., к примеру, Эркало против Нидерландов, 2 сентября 1998, Reports 1998-VI, п. 2477, § 52).

 

140. В данном случае Суд, как и Комиссия, не обнаружил никаких свидетельств того, что заключение заявителя было незаконным согласно болгарскому закону. Кроме того, не вызывает сомнений тот факт, что г-н Ассенов был заключен по разумному подозрению в совершении нарушения, как и предусмотрено статьей 5 § 1 (c).

 

141. Следовательно, Суд не обнаружил никаких нарушений статьи 5 § 1 Конвенции.

 

3. Предполагаемое нарушение статьи 5 § 3 Конвенции

 

142. Г-н Ассенов, который был лишен свободы на срок около двух лет, жаловался на нарушение его прав по статье 5 § 3 Конвенции, которая гласит:

 

“Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.”

 

143. Как указано выше, заявитель не оспаривал тот факт, что его заключение, по крайней мере, изначально, попадало под статью 5 § 1 (c). Следовательно, здесь можно применить статью 5 § 3.

 

Сначала, Суд рассмотрит можно ли сказать, что г-н Ассенов был “незамедлительно доставлен к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью”. Затем, он рассмотрит, было ли совершено “судебное разбирательство в течение разумного срока”, включая то, должен ли он был быть освобожден до суда.

 

(a) право быть незамедлительно доставленным к судье или к «иному должностному лицу»

 

144. Правительство утверждало, что различные прокуроры, которые рассматривали заявления об освобождении г-на Ассенова были “должностными лицами, наделенными, согласно закону, судебной властью” в соответствии со статьей 5 § 3, так как по болгарскому закону прокуроры являются полностью независимыми, обязаны защищать общественные интересы и принимать решения по множеству вопросов уголовного производства, включая и то, заключать ли обвиняемого.

 

145. Комиссия, с которой согласен и заявитель, заметила, что, хотя, согласно болгарскому закону, следователи являлись независимыми, на практике же они были подвержены контролю прокурора относительно всех вопросов, касающихся проведения следствия, включая и то заключать ли подозреваемого. Следовательно, существует объективная видимость того, что следователь, который вел дело г-на Ассенова, не был в достаточной мере независим от органов прокуратуры, которые в последствии выступали в качестве противной стороны в уголовном производстве.

 

146. Суд повторяет, что судебный контроль за вмешательством исполнительной власти в право каждого на свободу является существенной чертой гарантий, воплощенных в статье 5 § 3 (см. вышеупомянутое дело Аксой против Турции. 2282, § 76). Прежде чем “должностное лицо” сможет осуществлять “судебную власть” в пределах значения этого условия, он или она должны удовлетворять определенным условиям, предусматривающим гарантию заключенному человеку против любого произвола или несправедливого лишения свободы (см. Счиессер против Швейцарии, 4 декабря 1979, Series A no. 34, п. 13, § 31).

 

Таким образом, “должностное лицоr” должно быть независимым от исполнительной власти и от сторон (там же). В этом отношении, объективная видимость на время решения относительно заключения существенна: если существует возможность того, что «должностное лицо» может в дальнейшем вмешаться в уголовное производство от имени органов прокуратуры, то его независимость и беспристрастность может быть поставлена под сомнение (см. Хубер против Швейцарии, 23 октября 1990, Series A no. 188, п. 18, § 43 и Бринкат против Италии, 26 ноября 1992, Series A no. 249-A, п. 12, § 21). “Должностное лицо” должно лично заслушать лицо, представленное перед ним и пересмотреть, согласно критериям закона, является ли заключение справедливым или нет. Если нет, то “должностное лицо” должно иметь власть издать приказ об освобождении заключенного (см. вышеупомянутое Счиессер против Швейцарии, пп. 13–14, § 31, и Ирландия против Великобритании, 18 января 1978, Series A no. 25, п. 76, § 199).

 

 147. Суд отметил, что заявление г-на Ассенова об его освобождении не было рассмотрено судьей до 19 сентября 1995 (см. п. 38 выше), т.е. в течение трех месяцев заключения. Это явно не соответствует термину «незамедлительно», употребленному в статье 5 § 3 (см., Броган и другие против Великобритании, 29 ноября 1988, Series A no. 145-B, п. 33, § 62).

 

148. Суд напоминает, что 28 июля 1995, г-н Ассенов предстал перед следователем, который допросил его, официально предъявил ему обвинение, и принял решение подвергнуть его предварительному заключению (см. п. 33 выше). Он отметил, что, согласно болгарскому закону, следователь не уполномочен принимать законные решения, такие как решение о заключении или освобождении подозреваемого. Вместо этого, любое решение следователя может быть отменено прокурором, который также может изъять дело у следователя, если будет неудовлетворен работой последнего (см. п. 66-69 выше). Следовательно, следователь не достаточно независим для того, чтобы называть его “должностным лицом, наделенным, согласно закону, судебной властью”, в пределах значения статьи 5 § 3.

 

149. Г-н Ассенов не был заслушан лично прокурором A., который утвердил решение следователя (см. п. 33 выше), или любым другим прокурором, которые позже решали продлять его заключение. В любом случае, так как все эти прокуроры впоследствии выступали против заявителя в уголовном процессе (см. п. 66 выше), то они не были достаточно независимы и беспристрастныё как этого требует статья 5 § 3.

 

150. Таким образом, Суд полагает, что имело место нарушение статьи 5 § 3 на основании того, что заявитель не был представлен перед “ должностным лицом, наделенным, согласно закону, судебной властью”.

 

(b) право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда

 

151. Правительство заявило, что предварительное следствие было сложным и отнимающим много времени. Оно включало в себя допрос множества предполагаемых сообщников и свидетелей, а также рассмотрение заключения эксперта. 31 января 1997 у органов прокуратуры появилась необходимость направить дело на дальнейшее расследование и повторный опрос свидетелей, когда конфликт интересов между г-ном Ассеновым и его предполагаемыми сообщниками стал очевиден. На протяжении всего следствия, заявитель и его родители неоднократно подавали заявления с просьбами об его освобождении, и каждый раз следствие приостанавливалось на время рассмотрения заявления. При таких обстоятельствах, нельзя сказать, что г-н Ассенову было отказано в судебном разбирательстве в течение разумного срока

 

152. Комиссия, придавая особое внимание тому факту, что между сентябрем 1995 и сентябрем 1996 предварительное следствие практически бездействовало, заключила, что г-н Ассенов, который был заключен более, чем на двадцать три месяца, был лишен права на судебное разбирательство в течение разумного срока. Заявитель согласен с этим заключением.

 

153. Суд обращает внимание на то, что период, принимаемый в расчет, начался 27 июля 1995, когда г-н Ассенов был арестован и продолжался до неопределенного дня в июле 1997, когда он был признан виновным в четырех грабежах (см. п. 33 и 48 выше). Таким образом, его заключение до суда продолжалось приблизительно два года.

 

154. Суд напоминает, что в первую очередь государственные судебные власти должны гарантировать, что заключение обвиняемого до суда не превысит разумный срок. С этой целью, они должны рассмотреть все обстоятельства и привести доводы за или против существования необходимости соблюдения общественных интересов, учитывая презумпцию невиновности, отступление от права на уважение личной свободы и изложить все это в своем решении по заявлению об освобождении. На основании аргументов, данных в этих решениях и фактов, упомянутых заявителем в его заявлении об освобождении, Суд может принимать решение о том, имело ли место нарушение статьи 5 § 3.

 

Постоянная сохранность разумных подозрений в том, что арестованный человек совершил нарушение является необходимым требованием, чтобы признать обоснованность продолжительного заключения, но, по истечению определенного промежутка времени, этого больше не достаточно: тогда Суд должен установить имеются ли другие основания, приведенные судебными властями, для продолжения лишения свободы. Если такие основания имеются, и они являются “существенными” и “обоснованными”, то Суд также должен убедиться и в том, было ли компетентными государственными властями проявлено “особое усердие” в ведении судебного процесса (см. Тоф против Австрии, 12 декабря 1991, Series A no. 224, п. 18, § 67).

 

155. Суд напоминает, что в двух случаях, когда законность заключения г-на Ассенов была пересмотрена судом, ему было отказано в освобождении на основании того, что он был обвинен в значительном числе серьезных преступлений и, что его преступная деятельность была постоянной, давая опасения того, что в случае освобождения, он может повторить нарушение (см. п. 38 и 47 выше).

 

 156. Суд отметил, что 28 июля 1995, г-н Ассенов был обвинен в шестнадцати или более кражах и грабежах, последние с применение насилия (см. п. 33 выше). Несмотря на то, что впервые он был допрошен в связи со следствием по этой серии краж в январе 1995 (см. п. 32 выше), некоторые из преступлений, в которых он был обвинен, были совершены позже; последний грабеж имел место 24 июля, за три дня до его ареста.

 

В данных обстоятельствах, Суд считает, что государственные власти не были неразумными в своих опасениях того, что заявитель может повторить преступление в случае освобождения.

 

157. Однако, Суд хотел бы упомянуть, что заявитель был несовершеннолетним и таким образом, согласно болгарскому закону, должен был быть подвергнут предварительному заключению только в исключительных обстоятельствах (см. п. 69 выше). Следовательно, власти должны были проявить большее усердие в том, чтобы он предстал перед судом в разумный срок.

 

Правительство заявило, что потребовалось два года, чтобы представить дело перед судом, так как оно было очень запутанным и потребовало долгого следствия. Однако, исходя из информации, доступной Суду, в течение одного года, с сентября 1995 по сентябрь 1996, не было предпринято практически никаких действий в связи со следствием: не было собрано никаких новых свидетельств и г-н Ассенов был допрошен только один раз, 21 марта 1996 (см. п. 34 и 42). Кроме того, учитывая важность права на свободу, и возможность, к примеру, копировать необходимые документы, а не отправлять властям оригиналы, многие заявления об освобождении, поданные заявителем, не должны были задержать следствие, таким образом отлагая судебное разбирательство (см. вышеупомянутое дело Тофа, п. 21, § 77).

 

158. На фоне этого, Суд заключает, что заявитель был лишен права на “судебное разбирательство в течение разумного срока”, в нарушение статьи 5 § 3.

 

4. Предполагаемое нарушение статьи 5 § 4 Конвенции

 

159. Далее заявитель указал на то, что государство ответчик не выполнило свои обязательства по статье 5 § 4 Конвенции, которая гласит:

 

“Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.”

 

 

 

 

160. Правительство указало на то, что г-н Ассенов использовал данную ему законом возможность обратиться в суд с апелляцией о пересмотре законности его заключения. Несмотря на то, что слушания не проводились открыто, Окружной Суд Шумена рассмотрел письменные заявления сторон, содержащиеся в материалах дела.

 

Они также сообщили Суду о том, что 8 августа 1997 закон был исправлен и теперь такие слушания проходят открыто и в присутствии сторон.

 

161. Комиссия, также как и заявитель, считает, что тот факт, что заявитель был несовершеннолетним и что основной причиной его продолжительного заключения был риск повторного нарушения, предположила, что слушания должны были быть проведены. Вместо этого, Окружной Суд Шумена, который, кроме того, не был уполномочен рассматривать вопрос того, основывались ли обвинения против г-на Ассенова на серьезных доказательствах (см. п. 74 выше), рассмотрел этот вопрос без участия сторон (см. п. 38 и 73). После этого заявления, он не имел возможности просить судебного пересмотра его заключения до тех пор, пока дело не было передано в суд (см. п. 41, 47 и 75). В последствии, в нарушение статьи 5 § 4, первый личный контакт между заявителем и беспристрастным судебным органом, имеющим право пересмотреть законность его заключения, состоялся только 6 февраля 1997, спустя почти девятнадцати месяцев после его ареста.

 

162. Суд напоминает, что, согласно статье 5 § 4, арестованный или заключенный человек имеет право на судебный пересмотр судом процессуальных и материально-правовых условий, соблюдающих “законность” по статье 5 § 1 (см. п. 139 выше), его или ее лишения свободы (см. вышеупомянутое дело Броган и другие, п. 34, § 65).

 

Несмотря на то, что не всегда существует необходимость того, чтобы уголовный или гражданский процесс по статье 5 § 4 выполнял те же гарантии, что указаны в статье 6 § 1 Конвенции (см. Мегьере против Германии, 12 мая 1992, Series A no. 237-A, п. 11, § 22), он должен иметь юридический характер и предоставлять гарантии соответствующие данному виду лишения свободы. В деле человека, чье заключение попадает под статью 5 § 1 (c), требуется проведение слушаний (см. дело вышеупомянутого Счиессера, п. 13, §§ 30–31, the Санчез-Рейзе против Швейцарии, 21 октября 1986, Series A no. 107, п. 19, § 51, и Кампанис против Греции, 13 июля 1995, Series A no. 318-B, п. 45, § 47).

 

Кроме того, статья 5 § 4 требует того, чтобы заключенный человек имел возможность участвовать в слушания, проводимых по вопросу законность его заключения в разумных интервалах (см. Безичери против Италии, 25 октября 1989, Series A no. 164, пп. 10–11, §§ 20–21). Согласно Конвенции, такой заключение должно быть строго ограниченной продолжительности (см. п. 154), и периодически пересматриваться в короткие интервалы времени (см. вышеупомянутое дело Безичери).

 

163. Суд отметил, что Окружной Суд Шумена рассмотрел просьбу г-на Ассенова об освобождении в закрытом заседании, не заслушав его лично (см. п. 38 и 73). В дальнейшем правовая норма, распространяющаяся на данный факт была исправлена, чтобы обеспечить устное слушание в таких случаях (см. п. 160), тем не менее требуется ограничить его оценку фактов дела заявителя (см. Финдли против Великобритании, 25 февраля 1997, Reports 1997-I, п. 279, § 67).

 

164. Кроме того, Суд заметил, что, согласно болгарскому закону, заключенный имеет право на пересмотр судом законности его заключения только один раз (см. п. 75). Таким образом, 19 сентября 1995 на этом основании было отклонено Окружным Судом Шумена второе подобное прошение (см. п. 42).

 

165. В свете невозможности для заявителя, в течение двух лет его предварительного заключения более чем один раз потребовать пересмотра законности его заключения судом и так как суд не провел устных слушаний по этому делу, Суд постановляет, что имело место нарушение статьи 5 § 4 Конвенции.

 

5. Предполагаемое нарушение статьи 25 § 1 Конвенции

 

166. Все три заявителя утверждали, что Государство препятствовало эффективному выполнению их права на жалобу, что противоречит статье 25 § 1 Конвенции, которая гласит:

 

“Комиссия может принимать жалобы, направленные Генеральному секретарю Совета Европы от любых лиц, неправительственных организаций или групп лиц, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон прав, изложенных в Конвенции, при условии, что Высокая Договаривающаяся Сторона, против которой подана жалоба, признает компетенцию Комиссии получать подобные жалобы. Та Высокая Договаривающаяся сторона, которая сделала такое заявление, обязуется не препятствовать каким бы то ни было способом эффективному исполнению этого права ”.

 

167. В своем выступлении перед Судом, Правительство отрицало существование каких-либо доказательств, поддерживающие утверждение заявителей о том, что они чувствовали себя вынужденными государственными агентами подписать любое заявление перед нотариусом.

 

168. Комиссия не обнаружила никакой возможности установить, был ли г-н Ассенов, после его ареста в июле 1995, допрошен относительно его обращения в Страсбург. Однако она отметила, что его родители в связи с этим встретились с представителями полиции или органов прокуратуры в то время, когда их сын находился в заключении. Комиссия заключила, что единственным вероятным объяснением слов заявителей под присягой было то, что они находились под давлением из-за их заявлений и хотели умиротворить власти.

 

169. Суд напоминает, что обязательство государства по статье 25 п. 1 не препятствовать эффективному осуществлению права лица на подачу жалобы обусловливает процессуальное по своей природе право заявителя, которое может быть применено в судебном процессе по Конвенции. Для надлежащего функционирования системы подачи индивидуальных жалоб исключительно важно, чтобы заявители или потенциальные заявители могли свободно общаться с Комиссией, не испытывая давления со стороны властей с целью заставить их отозвать или изменить свои жалобы (см. Акдивар и другие против Турции, 16 сентября 1996, Reports 1996-IV, пп. 1218 и 1219, §§ 103 и 105, и Курт против Турции, 25 мая 1998, Reports 1998-III, пп. 1205–06, § 159).

 

170. Понятие "давление" включает в себя не только прямое принуждение и вопиющие случаи запугивания заявителей, возможных заявителей, а также их ближайших родственников, но и недопустимые косвенные действия или контакты, призванные разубедить заявителей или воспрепятствовать осуществлению их права на защиту в соответствии с Конвенцией (см. вышеупомянутое решение по делу Курта, p. 1206, § 160).

 

Вопрос о том, действительно ли контакты между властями и заявителями эквивалентны недопустимой практике с точки зрения Статьи 25, должен быть определен в свете конкретных обстоятельств (там же). В данном случае, Суд хотел бы отметить, что жалобы заявителей в Комиссию содержали серьезные заявления о неправомерном поведении полиции и органов прокуратуры. В то время, г-н Ассенов находился в заключении и, учитывая факты, по которым Суд признал нарушение статей 5 § 3 и 5 § 4 Конвенции, его родители вполне законно могли посчитать, что существует опасность того, что органы прокуратуры могут причинить ему ущерб. Власти также должны понимать, что заявители были членами группы меньшинства и объектами обсуждения прессы (см. п. 60), что способствовало восприимчивости к оказываемому на них давлению.

 

171. Учитывая все обстоятельства, Суд заключил, что опрос г-на Иванова и г-жи Ивановой представителем или представителями властей, который привел к тому, что заявители под присягой отрицали свое обращение в Комиссию (см. п. 51), приравнивается к неправомерному давлению в нарушение права на петицию.

 

Следовательно, имело место нарушение статьи 25 § 1 Конвенции.

 

iv. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 50 КОНВЕНЦИИ

 

172. Заявитель просил справедливой компенсации по Статье 50 Конвенции, которая гласит:

 

“Если Суд обнаруживает, что решение или меры предпринятые судебной или любой другой властью Высокой Договаривающейся Стороны полностью или частично противоречат обязательствам, провозглашенным в ... Конвенции, и, если внутригосударственное право упомянутой Стороны позволяет лишь частично исправить последствия этого решения или меры, то Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.”

 

A. Моральный ущерб

 

173. Г-н Ассенов потребовал компенсации ущерба, причиненного ему многочисленными нарушениями его конвенционных прав. Г-н Иванов и г-жа Иванова потребовали возмещения материального ущерба в отношении давления со стороны властей, которое они испытали в нарушение статьи 25 § 1.

 

174. Правительство заявило, что согласно статье 50, компенсация не должна быть присуждена.

 

175. Суд считает, что, учитывая количество и тяжесть нарушений, обнаруженных в этом деле, г-ну Ассенову должна быть присвоена компенсация, хотя он придерживается мнения, что обнаружение нарушения статьи 25 § 1 само по себе является удовлетворением морального ущерба г-на Иванова и г-жи Ивановой.

 

Совершив расчеты на справедливой основе, он присуждает г-ну Ассенову 6,000,000 Болгарских левов.

 

B. Расходы и издержки

 

176. Заявители требовали 14,860 фунтов стерлингов в отношении их болгарских представителей и 7,600 фунтов стерлингов в отношении их адвоката в Великобритании.

 

177. На слушаниях, советник Правительства заявил, что эти требования чрезмерны.

 

178. Суд, учитывая число вопросов поднятых в данном деле и их сложность, удовлетворил требования заявителей в полном объеме за вычетом суммы, которая уже была выплачена в Совете Европы. Сумма, присужденная болгарским представителям г-на Ассенова должна быть конвертирована в болгарские левы по курсу на день выплаты.

 

C. Процентная ставка

 

179. Согласно информации доступной Суду, установленный законом уровень процентов на дату принятия данного решения составляет 5.08% в год , а в Великобритании 7.5% в год.

 

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД:

 

1. Единогласно отклонил предварительные возражения Правительства;

 

2. Установил восемью голосами против одного, что имело место нарушение статьи 3 касательно заявления г-на Ассенова о жестоком обращении со стороны полиции;

 

3. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции касательно отсутствия официального эффективного следствия по заявлению г-на Ассенова о жестоком обращении со стороны полиции;

 

4. Установил единогласно, что не имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции;

 

5. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 13 Конвенции;

 

6. Установил восемью голосами против одного, что не имело место нарушение статьи 3 Конвенции касательно условий заключения г-на Ассенова, начиная с июля 1995;

 

7. Установил единогласно, что не имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции;

 

8. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 5 § 3 Конвенции относительно того, что г-н Ассенов не был незамедлительно представлен перед судьей или иным должностным лицом, наделенным согласно закону судебной властью;

 

9. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 5 § 3 Конвенции относительно того, что г-н Ассенов был лишен права на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда;

 

10. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 5 § 4 Конвенции;

 

11. Установил единогласно, что имело место нарушение статьи 25 § 1 Конвенции в отношении всех трех заявителей;

 

12. Установил единогласно, что государство-ответчик обязано выплатить в течение трех месяцев:

 

(a) первому заявителю, в отношении морального ущерба, 6,000,000 (шесть миллионов) болгарских левов;

 

(b) всем трем заявителям, в качестве компенсации расходов и издержек, 14,860 (четырнадцать тысяч восемьсот шестьдесят) фунтов стерлингов, подлежащих конвертации в болгарские левы по курсу на день выплаты и 7,600 (семь тысяч шестьсот) фунтов стерлингов, минус 38,087 (тридцать восемь тысяч восемьдесят семь) французских франков подлежащих конвертации в фунты стерлингов по курсу на день выплаты, плюс любые налоги на добавленную стоимость;

 

(c) что простые проценты по годовому уровню 5.08% должны подлежать оплате на вышеуказанные суммы, присужденные в болгарских левах, и 7.5% относительно вышеуказанных Сум, присужденных в фунтах стерлингов по истечению вышеупомянутых трех месяцев;

 

13. Отклонил единогласно остальные требования о компенсации.

 

Совершено на английском и французском языке, и постановлено на открытом слушание во Дворце Прав Человека, Страсбург, 28 октября 1998.

 

Герберт Петзольд                                                  Рудольф Бернхардт

Секретарь                                                               Председатель

 

 

В соответствии со статьей 51 § 2 Конвенции и Правил 53 § 2 Правил Суда A, частично не совпадающее мнение г-на Мифсада Бонничи прилагается.

 

 

ЧАСТИЧНО НЕ СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ МИФСАДА БОННИЧИ

 

1. Я согласен с моими коллегами судьями по всем вопросам, кроме двух по статье 3 Конвенции.

 

2. Антону Ассенову было 14 лет, когда, в сентябре 1992, во время инцидента с полицией, он получил повреждения различной степени тяжести, которые суд посчитал “достаточно серьезными, чтобы отнести их к жестокому обращению по статье 3” (п. 95 постановления). Однако Суд не счел возможным определить на основании имеющихся свидетельств были ли эти повреждения причинены заявителю полицией, как он утверждал или нет (п. 100).

 

Что касается меня, я придерживаюсь мнения, что, раз уж было сделано предположение о том, что эти повреждения были нанесены полицией при помощи их дубинок в связи с арестом г-на Ассенова, то Правительство обязано было “предоставить полные и достаточные объяснения того, каким образом эти повреждения были нанесены”, как установлено юриспруденцией Суда и указано в п. 92 данного постановления..

 

Болгарские власти не предоставили полных и достаточных объяснений того, как 14-летний мальчик получил эти серьезные повреждения. Конечно, его отец признал, что он “взял полосу фанеры и ударил своего сына” (п. 9), чтобы показать, что он не одобряет поведение сына, но фанера не могла нанести таких серьезных повреждений, какие были обнаружены врачом через два дня после данного инцидента. Полицейские дубинки, однако, легко могли вызвать подобные повреждения.

 

3. Также я считаю, что то, как с заявителем (теперь почти семнадцатилетним) обращались в заключение между июлем 1995 и мартом 1996, как описано в п. 35 постановления, является жестоким обращением, особенно учитывая, что мы имеем дело с несовершеннолетним, с которым в сущности обращались как со взрослым преступником и держали в закрытой камере с другими взрослыми преступниками.

 

4. Все эти факты вынудили меня прийти к выводу, что в отношении молодого человека между 14 и 17 годами, болгарские власти нарушили статью 3 Конвенции.

 

Перевод с английского: Лада Великоредчанина