ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

 

Дело Михеев против России

 

жалоба Номер 77617/01

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

 

СТРАСБУРГ

 

26 января 2006

 

 

Это ПОСТАНОВЛЕНИЕ станет окончательным по настоящему делу в порядке, предусмотренном Статьей  44 § 2 Конвенции. Оно может быть подвергнуто редакционной правке.

 

По делу Михеев против России, Европейский Суд по Правам человека (Первая Секция), заседая Палатой, в составе:

г. C.L. Rozakis, Президент,

г. P. Lorenzen,

г-жа. S. Botoucharova,

г. A. Kovler,

г. K. Hajiyev,

г. D. Spielmann,

г. S.E. Jebens , судьи,

и г. S. Nielsen, Секретарь (Грефье) Секции,

 

рассмотрев вышеупомянутую жалобу в совещательной комнате 5 января 2006, выносит следующее Постановление, принятое в тот же день:

ПРОЦЕДУРА

1. 1. Настоящее дело инициировано по жалобе Номер 77617/01, поданной  16 ноября 2001 против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека на основании Статьи 34 Конвенции о Защите Прав человека и Основных Свобод (“Конвенция”), господином Алексеем Евгеньевичем Михеевым (заявитель), гражданином России.

2. Заявитель, которому предоставили юридическую помощь, был представлен госпожой О. Shepeleva, г-ном И. Сидоровым, адвокатами, практикующими в Москве и Нижнем Новгороде, и госпожой V. Вандова, юристом "Международная правозащита" (название переведено весьма приблизительно – примечание Финкова Е. В.), Великобритания. Российские Власти (“Власти”) было представлены г. П. Laptev, Представителем Российской Федерации в Европейском Суде по Правам человека.

3. Заявитель утверждал, в частности, что во время содержания под стражей он был подвергнут пытке, которой его принуждали признаться в изнасиловании и убийстве несовершеннолетней девушки. В результате, он выпрыгнул из окна отделения полиции и сломал позвоночник. Он также жаловался, что расследование этих событий было неэффективно. Он ссылался на Статьи 3 и 13 Конвенции в обоснование жалобы.

4. жалоба была распределена в Первую Секцию Суда (Статья 52 § 1 Регламента). В составе Секции была сформирована Палата для рассмотрения данной жалобы (согласно Статьи 27 § 1 Конвенции), в порядке, предусмотренном Статьей 26 § 1 Регламента.

5. 24 мая 2004 в Суд поступило ходатайство британской неправительственной правозащитной организации, «Международная правозащита» о представлении письменных объяснений в качестве третьего лица. Президентом Палаты ходатайство было отклонено. В то же время Президент проинформировал «Международная правозащита» о возможности подачи этого же ходатайства в случае объявления жалобы приемлемой.

6. 7 октября 2004 Суд объявил жалобу приемлемой.

7. Заявитель и Власти представили свои объяснения по существу жалобы согласно Статьи 59 § 1 Регламента. Кроме того, «Международная правозащита» повторно представило свои письменные комментарии. Одновременно в Суд поступили обращения от группы российских неправительственных организаций, - Общественный Фонд Вердикт, народный Центр, Йошкар-олинская  неправительственная организация «Человек и Закон», и Казанский Центр по Правам человека. В декабре 2004 этим организациям предоставлено Президентом Палаты право вступить в процесс в качестве третьих лиц (Статья 36 § 2 Конвенции и Статья 44 § 2 Регламента). После того, как комментарии третьих лиц были получены, и заявитель, и Власти представили свои ответные объяснения (Статья 44 § 5 Регламента).

8. Палата решила, после консультации со сторонами, что очного разбирательства дела по существу не требовалось (Статья 59 § 3 в конце).

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

A. Уголовные обвинения, выдвинутые против заявителя

9. Заявитель родился в 1976 и проживает в Нижнем Новгороде. Во время рассматриваемых событий он служил полицейским в дорожном отделе движения. 8 сентября 1998, в свободное от работы время, он и его друг F. встретили девушку-подростка, в Bogorodsk, в Нижегородской области. Заявитель подвез девушку в своем автомобиле в Нижний Новгород.

10. 10 сентября 1998 мать девушки обратилась в Bogorodsk муниципальную полицию с заявлением об исчезновения ее дочери. В 16:00 в тот же самый день, заявитель был арестован. F был также арестован и доставлен в Bogorodsk отделение полиции. Заявитель и F были допрошены полицейскими относительно исчезновения девушки. Тем не менее, никаких обвинений им не было предъявлено. После допроса, полиция изъяла удостоверение личности заявителя и другие документы и поместила его под стражу.

11. Вечером 10 сентября 1998 начальник по службе заявителя посетил его в камере и вынудил его подписать заявление об отставке, составленное задним числом - 17 августа 1998.

12. 11 сентября 1998 полиция обыскала квартиру заявителя, дачу, гараж и автомобиль. Они нашли три патрона от огнестрельного оружия в его автомобиле.

13. 12 сентября 1998 три работника Bogorodsk муниципальной полиции, N, T и D, подали  “административный рапорт о правонарушении” судье Bogorodsk Городского Суда. В рапорте утверждалось, что вечером 11 сентября 1998 заявитель и F “нарушили общественный порядок” на железнодорожной станции. В тот же самый день судья приговорил заявителя и F к административному аресту на пять дней с 11 сентября 1998.

14. Согласно заявителю, во время содержания под стражей в Bogorodsk отделении полиции, он неоднократно расспрашивался об исчезновении девушки, но он отрицал какую бы то ни было причастность к ее исчезновению. Он утверждает, что неоднократно требовал предоставить ему адвоката, но в этом было отказано.

15. 16 сентября 1998 полиция возбудила уголовное дело в отношении патронов, найденных полицией в ходе обыска 11 сентября 1998 (уголовное дело Номер 68205). К этому времени срок административного ареста заявителя истек, и заявитель был помещен под стражу в связи с уголовным делом. Он был перемещен в другое помещение предварительного заключения, на территории Leninskiy полицейского отдела, которое расследовало его уголовное дело.

16. Заявитель утверждал, что после его перемещения допросы стали более интенсивными и жесткими. Например, несколько раз полицейские ударили его и угрожали ему пыткой, чтобы вынудить признание, что он убил девушку. В частности, они угрожали подвергнуть его воздействию электрическим током или поместить в камеру с “отпетыми преступниками”, которые убьют его, если узнают, что он был полицейским.

17. 17 сентября 1998 заявитель был посещен адвокатом, нанятым матерью заявителя несколькими днями ранее в связи с уголовным делом Номер 68205. Согласно заявителю, в ходе беседы с адвокатом он сказал ей, что действительной причиной его ареста было исчезновение девушки. Тем не менее, адвокат ответила, что она не может участвовать в деле, за которое ей не заплатили. На следующий день, согласно заявителю, полицейский следователь запретил все посещения его адвокатом.

18. Тем временем, F дал свидетельские показания в полиции, что он видел, как заявитель изнасиловал и убил девушку, он указал следователям место, где они предположительно скрыли тело девушки, группа полицейских выехала в это место, но ничего не было найдено.

19. 19 сентября 1998 заявитель был допрошен в Leninskiy отделении полиции в присутствии нескольких полицейских и должностных лиц судебного следствия, включая I (старший полицейский следователь), S (заместитель руководителя местного отделения Министерства внутренних дел), Г. (заместитель областного прокурора), Bogorodsk городского прокурора, и множества работников Leninskiy полицейского отделения.

20. Заявитель утверждал, что он был подвергнут пытке с целью принудить его подтвердить показания F. Согласно заявителю, в то время как он сидел с надетым наручники на стуле, полицейские инспекторы К и O подвергли ударам электрическим током его уши через металлические зажимы, связанные проводами с коробкой. Заявитель несколько раз был подвергнут этой пытке. Заявитель также подвергался угрозам серьезных избиений и применения  электрического тока к его гениталиям. Один из полицейских сказал ему, что силой тока можно заставить его язык западать назад в его горло, до такой степени, что он может быть извлечен только посредством английской булавки.

21. Согласно заявителю, должностные лица прокуратуры не присутствовали в комнате, где он подвергался пыткам электродами. Однако он был дважды доставлен в другую комнату в отделении полиции, где он допрашивался этими должностными лицами, особенно Г. Заявитель жаловался Г. на пытки, но последний не реагировал, и когда заявитель снова отказался признаваться в убийстве девушки, Г. приказал, чтобы полицейские вернули заявителя “назад туда, откуда он был доставлен”.

22. Заявитель утверждал, что, будучи не в силах выносить пытки, как только он был оставлен без присмотра на мгновение, он вырвался и выпрыгнул из окна второго этажа отделения полиции, чтобы совершить самоубийство. Он упал на полицейский мотоцикл, припаркованный во внутреннем дворе и сломал свой позвоночник.

23. Заявитель, сопровождаемый инспектором К, был немедленно доставлен в Больницу Номер 33 Новгородской Области, где он был исследован Доктором М., который установил различные повреждения, вызванные его падением из окна, в особенности перелом его позвоночника и нарушения двигательной системы.

24. В тот же самый день заявитель был перемещен в Больницу Номер 39. Его мать посетила больницу и попросила Доктора К отметить ожоги на ушах заявителя в его медицинском  заключении. Однако в этом ей было отказано. Она также подала заявления Доктору С, лечащему врачу заявителя, и главному врачу больницы, прося зарегистрировать ожоги. Она не получила никакого ответа на свои заявления.

25. 19 сентября 1998, в день падения заявителя из окна, пропавшая девушка возвратилась домой невредимой. Она объяснила, что ночью 8 сентября 1998 заявитель предложил ей поездку в его автомобиле. Она согласилась. Когда они прибыли в Нижний Новгород, он предложил, что она может провести ночь у него, но она отказалась, и заявитель позволил ей уйти. Девушка ушла к друзьям, живущим в Нижнем Новгороде, где она провела несколько дней, не сообщив своей матери где она находится.

26. 21 сентября 1998 арест с заявителя была формально снят. 22 сентября 1998 заявитель подвергся операции на спине. Он оставался в больнице до 3 февраля 1999. 25 сентября 1998 уголовное дело Номер 22346 относительно предполагаемого изнасилования и убийства девушки было закрыто. Однако заявитель стал подозреваемым в другом уголовном деле - Номер 22414, в котором он был обвинен в похищении той же девушки.

27. 1 марта 1999 уголовное дело о незаконном хранении патронов оружия было прекращено, на том основании, что во время их обнаружения заявитель был полицейским и, поэтому, имел право хранить боеприпасы. 1 марта 2000 (Власти указал другую дату - 10 мая 2000), дело относительно предполагаемого похищения девушки было также прекращено на том основании, что заявитель освободил девушку по ее просьбе.

B. Официальные расследования утверждения о пытках

28. 21 сентября 1998 исследователь Leninskiy прокуратуры района возбудил уголовное дело по факту падения заявителя из окна отделения полиции 19 сентября 1998 (дело Номер 68241).

29. Следователь допросил пять полицейских из полиции Leninskiy района, которые участвовали в допросе 19 сентября 1998. Они заявили, что они плохо не обращались с заявителем и не видели, чтобы кто-то с ним плохо обращался. Полицейские сказали, что, в ходе допроса, инспектор К сказал заявителю, что его друг F. дал свидетельские показания о том, что заявитель изнасиловал и  убил девушку, и что со стороны заявителя будет разумно признаться в этом. Допрос был тогда прерван для того, чтобы попить чая. В то время как полицейские были заняты приготовлением чая, заявитель внезапно вскочил со стула, подбежал к окну, разбил стекло и выпрыгнул.

30. Следователь также допросил F, который утверждал, что никакое давление на него не было оказано, чтобы заставить дать ложные показания против заявителя. F заявил, что он оговорил заявителя из опасения быть самому обвиненным в исчезновении девушки.

31. Следователь далее расспросил Доктора К из Больницы Номер 39, который осматривал заявителя после несчастного случая 19 сентября 1998. Доктор подтвердил, что в день несчастного случая мать заявителя просила обратить внимание на несколько следов электрических ожогов на ушах ее сына. Однако все повреждения заявителя были вызваны его падением из окна. Согласно медицинскому заключению, у заявителя не имелось никаких электрических ожогов на ушах.

32. B, посещавший заявителя в Больнице Номер 39, был также подвергнут допросу  следователем. B сказал, что видел ожоги и следы трения на ушах заявителя, которые, возможно, были вызваны электрическим током. B заявил, что он работал электриком и поэтому знает как выглядят ожоги от электрического тока.

33. Следователь заказал судебную медицинскую экспертизу заявителя. Экспертное заключение, составленное 26 октября 1998, гласило, что заявитель имел раны на верхней части головы, царапины на лбу и следы укуса на языке. Никакие ожоги или другие следы использования электрического тока не были обнаружены.

34. 21 декабря 1998 следователь прекратил уголовное дело полицейских из-за отсутствия доказательств преступления. Следователь пришел к выводу, что заявитель был арестован 10 сентября 1998 в связи с исчезновением девушки, 11 сентября 1998 полиция произвела обыск автомобиля заявителя и нашла три патрона от огнестрельного оружия. В тот же самый день заявитель и F были освобождены. Однако вскоре после этого инспектор N Bogorodsk полиции обнаружил некоторые фактические противоречия в их письменных показаниях. Инспекторы Н и D стали искать заявителя и нашли его на железнодорожной станции города. Заявитель приставал к  прохожим, обращаясь к ним с нецензурными выражениями. В результате заявитель был арестован снова, и в следующий день был подвергнут административному аресту за нарушение общественного порядка. 16 сентября 1998 новое уголовное дело было открыто против заявителя относительно патронов от огнестрельного оружия, найденных в его автомобиле. 19 сентября 1998 содержание под стражей заявителя был продлено на основании этого нового уголовного дела. В тот же самый день он был перемещен в отделение полиции Leninskiy района, где он был допрошен несколькими полицейскими, включая инспекторов К и O. После допроса заявитель внезапно вскочил со стула, разбил окно и выпрыгнул. Он был немедленно доставлен в Больницу Номер 39. В тот же самый день пропавшая девушка возвратилась домой.

35. Следователь далее сослался на показания полицейских и Доктора К, медицинские заключения из Больницы Номер 39 и судебное медицинское экспертное заключение от 26 октября 1998. Он также упомянул мнение С, который заявил, что применение электрического тока могло бы оставить ожоги на коже. Исследователь проигнорировал показания B на основании, что последний “не является специалистом в медицинской области”. Следователь пришел к выводу, что утверждения заявителя о пытке были необоснованны, расценив их как “защитную реакцию” в то время как на самом деле он предпринял попытку самоубийства.

36. 25 января 1999 областная прокуратура повторно открыла уголовное дело и вернула его тому же самому следователю для нового расследования. 25 февраля 1999 следователь, ссылаясь на те же доказательства что и прежде и используя идентичную формулировку, закрыл дело снова. Он добавил, что следственные мероприятия, предписанные упомянутым старшим прокурором в его постановлении от 25 января 1999 уже были проведены в 1998. Учитывая состояние здоровья заявителя, было невозможно выполнить новые следственные мероприятия, типа очных ставок или судебных экспертиз.

37. 1 декабря 1999 тот же самый работник прокуратуры повторно открыл дело и предписал провести ряд дополнительных следственных действий, включая медицинскую экспертизу заявителя и проведение очной ставки между заявителем и полицейскими, которые предположительно пытали его. Дело было поручено другому следователю. 24 февраля 2000 следователь прекратил расследование, обосновав это теми же доводами, что и при закрытии дела 21 декабря 1998.

38. 10 марта 2000 тот же самый работник прокуратуры третий раз открыл дело и поручил его другому следователю.

39. На сей раз мать заявителя была опрошена. Она заявила, что 19 сентября 1998 она прибыла в больницу и увидела, что уши ее сына были повреждены. Она просила, чтобы эти повреждения  были зарегистрированы, но в этом ей отказал доктор больницы, потому что “им дали инструкции так поступать”.

40. Следователь также допросил дежурного врача больницы и четырех докторов из Больницы Номер 39, все они отрицали, что заявитель имел иные повреждения кроме тех, что были вызваны его падением из окна. Один из пациентов в Больнице Номер 39, куда заявитель был привезен после несчастного случая, подтвердил, что заявитель говорил ему о пытке с электродами; однако, пациент заявил, что он не видел никаких следов каких-либо повреждений на ушах заявителя. F, который посетил заявителя в больнице, показал, что заявитель говорил ему о пытке, но F не видел никаких следов пытки на нем.

41. Еще один свидетель, высокопоставленный чиновник отдела полиции движения, в которой заявитель служил перед его арестом, сообщил следователю “психологический портрет” заявителя, описав заявителя как человека со слабым характером. Следователь также получил результаты психологического обследования, которому заявитель подвергся при его поступлении в полицию движения. В материалах обследования было указано, что заявитель “склонен избегать конфликтов и является внушаемым человеком, восприимчивым к внешним влияниям”.

42. 21 июля 2000 дело было прекращено. Следователь заключил, что заявитель выпрыгнул из окна по собственному желанию, “движимый его личной оценкой ситуации, основанной на определенных психологических особенностях его личности”.

43. 10 ноября 2000 дело было повторно открыто другим работником прокуратуры. F был подвергнут допросу снова. На сей раз F свидетельствовал, что, во время пребывания в Bogorodsk отделении полиции, он был избит инспектором в попытке добиться признания в убийстве девушки. Между 16 и 19 сентября 1998 F неоднократно подвергался допросам в Leninskiy районном отделении полиции в Нижнем Новгороде. В ходе допроса I, старший полицейский следователь, ударил его и запугивал. I также обещал, что F будет подвернут пытке электродами, если не признается в совершении преступления. F был также допрошен Г., заместителем прокурора области. 18 сентября 1998 F подписал признание и даже указал на карте место, где он и заявитель предположительно скрыли тело погибшей девушки.

44. После этого инцидента, F посетил заявителя в больнице. Заявитель рассказал ему о пытке с электродами. В ответ F описал заявителю чиновника, который угрожал ему такой же пыткой, и заявитель подтвердил, что это был тот же самый чиновник, который участвовал в его допросе от 19 сентября 1998. Позже в том году он подтвердил эти показания следователю, расследовавшему дело Номер 68241; однако, эти показания не были приобщены к делу.

45. 29 декабря 2000 расследование было снова прекращено следователем прокуратуры. По жалобе заявителя от марта 2001, Nizhegorodskiy районный суд Нижнего Новгорода аннулировал постановление о закрытии дела, обязав провести новое расследование. Суд отметил, среди прочего, что показания заявителя были последовательны и детальны, и что дело должно быть исследовано более тщательно. Суд обязал допросить других пациентов больницы, в которую заявитель был помещен после несчастного случая. Суд также посчитал необходимым, чтобы заявитель был обследован экспертами в области психиатрии и психологии.

46. Дело было возобновлено. На сей раз следователь допросил Доктора М., который работал в Больнице Номером 33 в тот день, когда заявитель поступил сразу же после несчастного случая. Доктор заявил, что он не заметил никаких повреждений ушей заявителя. Те же самые показания были повторены Доктором К и Доктором С. Они оба подтвердили, что мать заявителя просила их осмотреть уши заявителя несколько раз, но что они не обнаружили никаких повреждений. Пять пациентов из Больницы Номер 39 свидетельствовали, что заявитель рассказал им о том, что он быть подвергнут пытке с электродами, но что они не видели никаких признаков каких-либо повреждений на ушах заявителя. Те же самые показания дал F.

47. Следователь также назначил психологическую и психиатрическую экспертизу заявителя. Экспертиза показала, что заявитель был психически нормален, но был травмирован несчастным случаем, и имел стойкую физическую неспособность в результате этого. В экспертном заключении психическое состояние заявителя было характеризовано эйфористическими реакциями, дружелюбием, эмоциональностью и зависимостью от более сильной личности, а именно его матерью. У него не было обнаружены никакие нарушения. Эксперты заявили, что невозможно дать какую-либо оценку психического состояния заявителя во время несчастного случая.

48. 19 мая 2001 дело было закрыто следователем на тех же самых основаниях что и прежде.

49. Письмом от 5 августа 2002 Нижегородская областная прокуратура сообщила заявителю, что расследование было повторно открыто и дело направлено в Leninskiy прокуратуру с указаниями о проведении дополнительного расследования. Заявитель требовал, чтобы следствие допросило V, один из пациентов Больницы Номер 39.

50. 5 сентября 2002 следственный орган прекратил расследование, придя к выводу, что признаков преступления не выявлено, и указав, среди прочего, что было невозможно найти V по  его месту жительства. Следователь заключил, что утверждения заявителя о пытке подтверждаются только его собственными показаниями, которые, в свете других доказательств, полученных в ходе расследования, не подтвердились.

51. Зная, что V был инвалидом, прикованным к инвалидному коляске, представители заявителя вошли в контакт с V и узнали, что проведение допроса V было поручено инспектору О, который был одним из тех полицейских, которые участвовали в предполагаемой пытке. Инспектор О сообщил, что несколько раз пытался допросить V, но не смог найти его по его месту жительства. 26 сентября 2002 V рассказал представителям заявителя, что некто, представившись как  следователь позвонил ему однажды по телефону и сказал, что он должен допросить его. V согласился дать показания, но этот человек никогда больше к нему не обращался.

52. 28 октября 2002 Нижегородская областная прокуратура отменила постановление от 5 сентября 2002. 28 ноября 2002 прокуратура Leninskiy района прекратила расследование все на тех же основаниях. Заявитель обжаловал решение о прекращении расследования. Письмом от 24 июля 2003 заявитель был проинформирован, что Нижегородская областная прокуратура не нашла оснований для отмены постановления о прекращении расследования.

53. Согласно Властям, прокурор области повторно открыл дело 6 ноября 2003 и передал его в прокуратуру Leninskiy района. Очевидно, к концу декабря 2003 дело было закрыт снова. 19 января 2004, согласно заявителю, расследование было возобновлено снова. 26 января 2004 дело было передано из прокуратуры Leninskiy района  в отдел областной прокуратуры, занимающийся расследованиями дел особой важности.

54. F был подвергнут допросу еще раз. Он свидетельствовал, что, будучи допрошен в Leninskiy отделении полиции района в связи с исчезновением девушки, он был побит полицейскими. Они также угрожали мучить его с электродами.

55. 19 февраля 2004 следователь этого отдела закрыл дело снова, заключив, что никаких доказательств жестокого обращения с заявителем не имеется и что действия полицейских были законны. 4 марта 2004 дело было повторно открыто, чтобы быть закрытым снова 4 июля 2004. 3 августа 2004 дело было повторно открыто областной прокуратурой. 6 сентября 2004 дело было закрыто. Оно было повторно открыто, и, согласно утверждению Властей, закрыто снова 20 октября 2004. 22 ноября 2004 прокурор области повторно открыл дело. Согласно Властям, крайний срок для нового расследования установлен до 2 апреля 2005.

56. В неуказанную дату в 2005 прокуратура предъявила обвинения двум полицейским, K и SM, которые участвовали в допросе заявителя 19 сентября 1998. Материалы этого дела, вместе с обвинительным заключением, были, в конечном счете, отправлены в Leninskiy районный суд Нижнего Новгорода для рассмотрения.

57. В ходе судебного процесса суд допросил большое количество свидетелей. Были заслушаны K, SM, и пятнадцать других полицейских, которые участвовали в допросе 19 сентября 1998 или были в Leninskiy отделении полиции в тот день. Они все отрицали, что они пытали заявителя или слышали что-либо о такой пытке. Суд далее допросил VK, бывшего полицейского следователя, которая вела дело заявителя, но не приняла участие в его допросе. Она свидетельствовала, что она слышала от своих коллег, что заявитель выпрыгнул из окна, потому что был подвергнут пытке  электродами.

58. Суд также заслушал показания заявителя, его матери, F, девушки (в убийстве которой обвинялся заявитель) и доктора из больницы, куда заявитель был помещен после инцидента. Они подтвердили свои первоначальные показания. Был допрошен эксперт. Он свидетельствовал, что при определенных условиях электрический ток может не оставить никаких следов на человеческом теле. Суд также допросил VZ, который в августе 1998 был доставлен в Leninskiy отделение полиции по подозрению в воровстве. Согласно VZ, два полицейских допросили его и затем пытали его электродами тем же самым способом, который описал заявитель.

59. Суд заслушал других свидетелей и исследовал доказательства и материалы, собранные в ходе предварительного расследования. Таким образом, суд зачитал вслух показания B, V, и S, ухаживавших за заявителем в Больнице Номер 39, и исследовал результаты медицинских и психиатрических экспертиз заявителя. Суд также исследовал часть бумаги, которая была найдена в ходе обыска помещения, в котором заявитель был допрошен 19 сентября 1998. Она представляет собой незаконченный документ, описывающий события начиная с 10 сентября 1998, когда исчезла девушка, и озаглавлена “Добровольное признание”. Весь текст был написан заявителем.

60. На основе вышеупомянутых доказательств суд установил, что 19 сентября 1998 заявитель был доставлен в Leninskiy отделение полиции, где он был допрошен несколькими должностными лицами из полиции и прокуратуры. Они просили его признаться в том, что он изнасиловал и убил девушку и показать им, где он захоронил труп. Чтобы добиться признания от заявителя, полицейские К и SM воздействовали ударами током на заявителя, используя устройство, подключенное к его ушам. Суд отметил, что в своих первоначальных показаниях заявитель свидетельствовал, что он был подвергнут пытке инспекторами К и O. Однако в дальнейшем  заявитель указал на инспектора SM, как на одного из двух чиновников, которые пытали его. Неспособный противостоять боли, заявитель согласился признаться, но, будучи оставленным на мгновение без присмотра, сделал попытку самоубийства, выскочив из окна. Он упал на мотоцикл, припаркованный во внутреннем дворе отделения полиции и сломал свой позвоночник.

61. 30 ноября 2005 Leninskiy Окружной суд Нижнего Новгорода признал K и SM виновными на основании Статьи 286 § 3 (a) и (в) Уголовного кодекса (злоупотребление служебным положением, связанное с использованием насилия или повлекшее тяжелые последствия). Они были приговорены к заключению на четыре года с запрещением в последующие три года поступать на службу в правоохранительные органы. Согласно информации, доступной Суду, приговор от 30 ноября 2005 еще не вступил в силу.

C. Неофициальное расследование событий 10 - 19 сентября 1998

62. Летом 1999 два активиста из региональной неправительственной организации по правам человека (Нижегородский Комитет против Пыток) взяли интервью у нескольких человек о событиях сентября 1998, на которые жаловался заявитель. Их показания были записаны на видеозаписи.

63. В этих показаниях, F заявил, что он был арестован 10 сентября 1998. В то время как он находился в заключении, ему угрожали и ударили несколько раз, чтобы добиться признания в убийстве девушки, 17 сентября 1998 он был допрошен старшим полицейским следователем, который пнул его и угрожал поместить его в “подземную камеру”, где он будет избит и подвергнут пытке электродами, пока его глаза не закровоточат.

64. 18 сентября 1998 была устроена очная ставка между F и заявителем. F утверждал, что он видел ушибы на шее заявителя. Вечером F был допрошен снова, на этот раз в присутствии заместителя областного прокурора Г. и Bogorodsk городского прокурора, и нескольких полицейских. Г. угрожал запереть F в камере с “сумасшедшими несовершеннолетними преступниками”, которые изнасилуют его, или поместить его в камеру с зараженными туберкулезом задержанными. Он также угрожал что, если F выживет в камере, он будет приговорен к заключению на 25 лет или к смертной казни.

65. F признался в изнасиловании и убийстве девушки вместе с заявителем. На вопрос Г., F назвал место, где они предположительно скрыли труп. Следователи осмотрели это место, но не нашли ничего. 20 сентября 1998, после того, как девушка пришла домой, F был выпущен.

66. Согласно B, ухаживавшего за заявителем в Больнице Номер 39, доставленный в больницу заявитель рассказал ему об обстоятельствах его ареста и, в частности о пытке электродами. Заявитель показал B ожоги на своих ушах, которые напоминали “раздетые пузыри”. Согласно показаниям М., другого пациента в больнице, прежде чем заявитель был доставлен в больницу, полиция предупредила персонал, что заявитель был опасным преступником. Пациенты были обязаны скрывать все острые металлические предметы. М. также вспомнил, что было кое-что красное на ушах заявителя, “как будто кто-то тянул его уши”. М. также помнил, что мать заявителя попросила докторов исследовать его уши, но что они ответили, что все было нормально. V подтверждал, что, во время пребывания в больнице, он слышал от заявителя о пытке и видел, что мать заявителя просила, чтобы доктор исследовал его уши. V также подтверждал, что уши заявителя были повреждены, но сказал, что это не напоминало пузыри, насколько он мог вспомнить.

67. Активисты неправительственной организации также взяли интервью у L и K, которые были понятыми при обыске автомобиля заявителя.

68. В декабре 2000 активисты неправительственной организации опросили F еще раз с целью устранения несоответствий между его показаниями в ходе официального расследования и его утверждений, сделанных активистам неправительственной организации и в СМИ. F заявил, что следователи, при допросе его по уголовному делу, игнорировали его заявления о причастности заместителя областного прокурора Г. в событиях сентября 1998.

D. Другие разбирательства, возбужденные заявителем относительно событий 10 - 19 сентября 1998

69. В неустановленную дату в 1998 прокурор подал жалобу в порядке надзора на приговор от 12 сентября 1998, которым заявитель был приговорен к административному аресту на пять дней. 2 декабря 1998 Председатель Нижегородского Областного Суда отменил этот приговор. Председатель отметил, что приговор основан на информации полицейских Bogorodsk отделения полиции, которые утверждали, что они арестовали заявителя на железнодорожной станции 11 сентября 1998. Однако, в это время заявитель в действительности содержался под стражей в связи с исчезновением девушки.

70. 23 марта 2000 прокурор возбудил уголовное дело против трех Bogorodsk полицейских за дачу ложных показаний относительно предполагаемого ареста заявителя на железнодорожной станции (уголовное дело Номер 310503). Следователь подтвердил, что заявителя не было на железнодорожной станции 11 сентября 1998, на самом деле он содержался под стражей. Однако, 3 ноября 2000 обвинения против полицейских были сняты “ввиду изменившихся обстоятельств” поскольку один полицейский был уволен со службы, в то время как другие два были переведены на другие должности в органах Министерства внутренних дел.

71. Власти заявили, что 25 мая 2001 уголовное дело Номер 310503 было повторно открыто и передано в Pavlovsk городскую прокуратуру для дальнейшего расследования. 20 октября 2002 уголовное дело было закрыто вследствие истечения сроков для уголовного преследования полицейских. Это решение было аннулировано городским прокурором, и дело было повторно открыто снова. 1 апреля 2004 уголовное дело против этих трех полицейских было отправлено в суд первой инстанции вместе с обвинительным актом. 27 апреля 2004 слушания дела были прекращены вследствие истечения установленного законом срока для уголовного преследования ответчиков. 19 ноября 2004 Нижегородский областной Суд отменил это решение и вернул дело в  суд первой инстанции. Согласно Властям, слушания дела все еще продолжаются.

72. 19 декабря 2001 заявитель подал гражданский иск в Leninskiy районный суд Нижнего Новгорода, требуя возмещение за незаконное привлечение к уголовной ответственности, потерю им работы, обыск в его жилом помещения, за арест и жестокое обращение со стороны полиции. Адвокат заявителя ходатайствовал перед судом об истребовании из прокуратуры материалов уголовных дел номер 68241, 310503 и 68341. Заявитель и его представитель утверждали, что материалы уголовных дел, собранные следователями прокуратуры было необходимо исследовать при рассмотрении его гражданского иска. 22 апреля 2002 Leninskiy районный суд Нижнего Новгорода истребовал  материалы из соответствующих прокуратур. 6 июля 2002 материалы дела Номер 68241 были доставлены в суд. Они были возвращены три дня спустя обратно в прокуратуру. 27 июля 2002 дело было опять доставлено в суд. 1 августа 2002, по прокурорскому запросу, дело было опять возвращено в прокуратуру. 23 октября 2002 представитель заявителя попросил суд приостановить рассмотрение гражданского иска.

73. Рапорт заявителя об увольнении, датированный 17 августа 1998 был отменен, и заявитель был восстановлен в его должности. Чиновники, ответственные за его увольнение, проведенное задним числом, были подвергнуты дисциплинарным взысканиям. Однако, вследствие полной не трудоспособности заявителя, он вынужден был уволиться из полиции дорожного движения.

E. сегодняшнее положение заявителя

74. Заявитель является инвалидом и получает пенсию от Государства на этом основании. Власти указали, что в связи с несчастным случаем он также получил компенсацию в виде страховой суммы от Государства в размере 60 302 российских рублей единовременно (приблизительно 1 740 евро по текущему обменному курсу).

75. Заявитель представил заключение, составленное 29 ноября 2004 Доктором L. Магнатовым, специалист в области судебной медицины. В Заключении указано, что заявитель страдает от остеомиелита, его ноги парализованы, он полностью нетрудоспособен, и что он страдает от серьезной дисфункции тазовых органов и потери сексуальной функции. Он прикован к постели и  постоянно нуждается в помощи медсестры для мочеиспускания и дефекации. Существует опасность возникновения сепсиса у Заявителя. Ему показаны лечение в стационарных условиях,  с периодичностью по крайней мере два или три раза в год.

II. ПРИМЕНИМОЕ ВНУТРЕННЕЕ ПРАВО

A. право требования возмещения вреда, причиненного противоправными действиями государственных должностных лиц

76. Гражданский Кодекс Российской Федерации, вступивший в силу с 1 марта 1996, предусматривает компенсацию за ущерб, причиненный действием или бездействием со стороны Государства (Статья 1069). Статьи 151 и 1099-1101 Гражданского Кодекса предусматривают компенсацию морального вреда. Статьей 1099 предусмотрено, в частности, что компенсация морального вреда производится независимо от того, возмещен ли материальный вред.

B. Уголовная ответственность за противоправные действия государственных должностных лиц

77. Статья 117 § 2 (f) Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за жестокое обращение в виде лишения свободы до семи лет. Статья 110 Кодекса предусматривает ответственность за  доведение до самоубийства в виде лишения свободы до пяти лет. Согласно Статьи 286 § 3 (a) и (в) злоупотребление служебным положением с использованием насилия или повлекшее серьезные последствия наказывается лишением свободы до десяти лет.

C. расследование преступлений

78. Согласно Статьям 108 и 125 Уголовно-процессуального Кодекса 1960 года (действовал до 2002), уголовное расследование могло быть возбуждено следователем по требованию частного лица или по собственной инициативе органов следствия. Статьей 53 Кодекса установлено, что человек, пострадавший в результате преступления, получает статус потерпевшего и может участвовать в уголовном расследовании как гражданская сторона. В ходе расследования потерпевший вправе представлять доказательства, делать заявления, и как только расследование окончено, потерпевший получает доступ ко всем материалам дела.

79. Согласно Статьям 210 и 211 Кодекса, прокурор несет ответственность за полноту расследования. В частности прокурор вправе принять меры к проведению любого следственного действия, передавать расследование от одного следователя к другому, или повторно открывать уголовное дело.

80. Согласно Статьи 209 Кодекса, следователь, проведший расследование, вправе закрыть дело в случае недоказанности преступления. Закрытие дела могло быть обжаловано старшему следователю или в судебном порядке. Суд мог обязать провести повторное открытие уголовного дела, если пришел к выводу, что расследование было проведено неполно.

81. Статьей 210 Кодекса установлено, что дело могло быть повторно открыто прокурором, "если есть основания”, для этого. Только если срок привлечения к уголовной ответственности по данному виду преступления истек, повторное открытие дела невозможно.

82. Статьей 161 Кодекса предусмотрено, что, как правило, информация, полученная в ходе расследования, является закрытой для свободного доступа. Раскрытие этой информации может быть сделано следственными органами по решению суда, если раскрытие ее не препятствует надлежащему проведению расследования и не нарушит права и законные интересы лиц, проходящих по делу. Информация относительно частной жизни сторон, проходящих по уголовному делу, не может быть обнародована без их согласия.

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

83. Заявитель жаловался на жестокое обращение во время содержания под стражей в полицейском отделении, особенно во время допроса в Leninskiy отделении полиции 19 сентября 1998, и на отсутствие эффективного расследования в этом отношении. Он ссылался на Статью 3, которой предусмотрено:

Статья 3 - Запрещение пыток

“Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. ”

A. Предварительное возражение Властей

84. Власти утверждали, что расследование событий по настоящему делу все еще проводится, и никакое окончательное решение на внутреннем уровне еще не вынесено. В связи с этим, они утверждали, что заявитель не исчерпал внутренние средства защиты относительно его жалобы на жестокое обращение. На этом же основании Власти полагают, что подача данной жалобы и в части отсутствия эффективных внутренних средств правовой защиты, является преждевременной.

85. Заявитель, возражает против этого. Он утверждал, что ко времени его обращения в Европейский Суд по правам человека уголовное дело было прекращено и повторно открыто семь раз. Никаких новых доказательств не может быть получено, и все дальнейшие попытки расследовать дело будут абсолютно бесполезны. Расследование продолжалось больше чем семь лет, и, в конце концов, оказалось неэффективным. Поэтому, заявитель полагает, что он не обязан ждать завершения расследования.

86. Суд напоминает в этом отношении, что, если физическое лицо заявляет о том, что с ним недопустимым образом обращалась полиция, проведение уголовного расследования такого заявления может быть расценена как адекватное средство правовой защиты по смыслу Статьи 35 § 1 Конвенции (см. Ассенов и другие v. Болгарии, Номер 24760/94, 27 июня 1996, 86-B DR, p. 71). Действительно, как правило, Государству нужно дать возможность расследовать такой случай и выяснить обоснованность утверждения о жестоком обращении. В то же самое время “заявитель не обязан использовать такие средства, которые теоретически являются средствами защиты, но использование которых в действительности не обеспечивает никакого шанса на возмещение предполагаемого нарушения” (Yoyler v. Турция, Номер 26973/95, 13 января 1997; см. также Akdivar и Другие v. Турции Постановление от 30 августа 1996, Сборник Постановлений и Решений 1996-IV, p. 1210, § 68). Если выбранное средство было адекватно в теории, но, с течением времени, выяснилось, что оно неэффективно, заявитель более не обязан полностью исчерпать это средство защиты (см. Tepe v. Турция, 27244/95, решение Комиссии от 25 ноября 1996).

87. Суд отмечает, что обстоятельства падения заявителя из окна дает заявителю право “сделать заявление” о жестоком обращении, далее, он использовал возможность прибегнуть к уголовному расследованию действий полицейских, подав жалобу в государственные органы, которые были компетентны расследовать эти события, и что дело по жалобе заявителя все еще находится на рассмотрении. На этом основании Суд, полагает, что возражение Властей против приемлемости жалобы должно быть оценено позже в ходе рассмотрения жалобы по существу.

88. Суд полагает, что предварительное возражение Властей содержит доводы, которые необходимо рассмотреть в свете тех положений Конвенции, на нарушение которых ссылается заявитель. Соответственно эти доводы будут рассмотрены позже.

89. 29 декабря 2005 Власти сообщили Суду о вынесении приговора от 30 ноября 2005, вынесенного Leninskiy районным судом Нижнего Новгорода по уголовному делу относительно жестокого обращения с заявителем со стороны полиции (см. параграф 61 выше). Власти указали, что приговор еще не вступил в силу, и что они будут информировать суд относительно любых дальнейших событий.

90. Хотя Власти и не ссылаются на это, Суд самостоятельно исследовал, затрагивает ли это новое развитие событий по делу статус заявителя как жертвы нарушения Конвенции по смыслу Статьи 34 Конвенции. В этом отношении Суд напоминает, что не каждое решение или мера, благоприятная для заявителю в принципе, достаточны для того, чтобы лишить его статуса "жертвы", если национальные власти не признали, или явно или по существу допущенное ими нарушение, и затем не предоставили возмещение адекватное нарушению Конвенции (см., например, Amuur v. Франция, Постановление от 25 июня 1996, Сборник Постановлений и решений 1996-III, p. 846, § 36, и Dalban v. Румыния [GC], Номер 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI). В рассматриваемом случае Суд обращает внимание, во-первых, на то, что приговор от 30 ноября 2005 еще не вступил в силу, и может быть полностью изменен путем обжалования. Во-вторых, хотя факт жестокого обращения был признан судом первой инстанции, заявителю не была предоставлена никакая компенсация в этом отношении. В-третьих, приговор от 30 ноября 2005 касается только непосредственно жестокого обращения, а вопрос о предполагаемых недостатках в уголовном расследовании, который является одним из главных в жалобе заявителя по настоящему делу при этом не рассматривался. Поэтому, хотя этот приговор является  необходимым этапом процесса расследования несчастного случая, он не лишает, в сложившейся ситуации заявителя статуса «жертвы» относительно нарушений, на которые он жалуется.

B. Предполагаемая неэффективность расследования

1. Власти

91. Власти не представили никаких возражений по существу жалобы. Кроме того, в ответ на запрос Суда о предоставлении дополнительной информации и документов, Власти отказалось предоставить Суду материалы расследования дела относительно предполагаемого жестокого обращения с  заявителем со стороны полиции и инцидента, случившегося 19 сентября 1998. Они сослались на то, что согласно Статье 161 Уголовно-процессуального Кодекса, материалы предварительного расследования могут быть обнародованы только с согласия следственных органов при условии, что это допускают интересы следствия и не приведет к нарушению прав других участников уголовного дела.

2. Заявитель

92. Заявитель жаловался, что Государство не выполнило свою обязанность расследовать происшедший с ним несчастный случай, как это предусмотрено Статьей 3. Обстоятельства падения заявителя из окна обязывают, по крайней мере, самым серьезным образом, отнестись к его утверждению о предполагаемом жестоком обращении. Государство-ответчик обязано было провести эффективное и всестороннее расследование его утверждения. Однако на самом деле сделано было очень немногое для расследования этого дела, и меры, которые были предприняты, оказались неадекватными и неэффективными.

93. Заявитель указал на многочисленные недостатки в официальном расследовании. Так, например, медицинская экспертиза была выполнена только 26 октября 1998, то есть спустя более чем один месяц после событий. Принимая во внимание, что визуальные признаки такого рода  пытки исчезают очень быстро, экспертиза была  проведена запоздало. Невидимые повреждения кожи после применения электродов могли быть установлены биологическим анализом в течение двух недель после инцидента. Однако медицинская экспертиза заявителя свелась к простому визуальному осмотру.

94. Далее, следователь не провел очную ставку между заявителем и полицейскими, которые плохо обращались с ним. Она была проведена спустя приблизительно два года после инцидента. Единственные два независимых свидетеля, которые были допрошены на первой стадии расследования, были B и Доктор К. В течение длительного периода времени (с 21 сентября 1998 по 24 января 2000) следствие отказывалось установить и допросить другой персонал и пациентов Больницы Номер 39. Это было сделано только после многочисленных жалоб заявителя и его представителей, вследствие чего события сентября 1998 почти исчезли из памяти свидетелей.

95. Заявитель обращает внимание Суда на недостаток независимости следственных органов, вследствие того, что органы прокуратуры и проводили расследование его дела, и они же осуществляли надзор за надлежащим проведением этого расследования. В случае заявителя ситуация была осложнена тем фактом, что работник прокуратуры Г., который контролировал допрос заявителя 19 сентября 1998, являлся заместителем Нижегородского областного прокурора. Соответственно, работники районной и городской прокуратур получали распоряжения от Г. Заявитель, упомянул показания F от 7 декабря 2000, когда он сказал, что в течение предыдущего допроса следователи проигнорировали его заявления о причастности Г. к событиям от 10-19 сентября 1998. Г. не был ни разу допрошен за все время расследования и уже никогда не  сможет быть допрошен, так как он умер летом 2002.

96. В августе 2002 заявитель требовал допросить V, одного из пациентов Больницы Номер 39, но безуспешно. 5 сентября 2002 уголовное расследование было прекращено, на основании того, среди прочего, что было невозможно найти V по его месту жительства. Зная, что V является инвалидом, прикованным к инвалидной коляске, представители заявителя вошли в контакт с V и обнаружили следующее. Следователь Н, который расследовал дело заявителя, поручил Leninskiy полиции найти V. Выполнение этого поручения было возложено на O, одного из полицейских, предположительно участвовавших в жестоком обращении с заявителем. O сообщил, что несколько раз он пытался найти V, но не обнаружил его по месту жительства. 26 сентября 2002 V рассказал представителям заявителя, что кто-то, представившись следователем, позвонил по телефону ему однажды и объяснил, что он должен допросить его. V выразил готовность дать показания, но после телефонной беседы, этот человек никогда больше к нему не обращался.

97. По мнению заявителя недостаток независимости следствия виден и в том как собирались доказательства по делу и в том, как они оценивались следователями. Например, следователь проигнорировал показания B, ухаживавшего в больнице за заявителем. Он не дал оценки показаниям других пациентов из больницы. Расследование не было проведено достаточно полно, чтобы отвечать условиям Статей 3 и 13 Конвенции, и не показало никакого серьезного усилия со стороны властей, чтобы выяснить, что же в действительности произошло во время содержания заявителя под стражей. Напротив, представляется, что все усилия были направлены к затемнению картины происшедшего и на защиту ответственных должностных лиц.

98. Наконец, заявитель утверждал, что отказ Властей представить возражения по существу жалобы, в свете нежелания Властей представить Суду материалы уголовного расследования, должно быть расценено как признание обоснованности утверждений заявителя и по существу и с процессуальной точки зрения по смыслу Статьи 3 Конвенции.

3. Объяснения  третьих лиц и ответ на них Властей

99. В их письменных объяснениях «Международная правозащита» напомнило некоторые общие правила, установленные Европейским Судом и другими международными организациями в области запрета пыток и других форм жестокости. Далее, и «Международная правозащита» и группа российских неправительственных организаций в области прав человека утверждают, что российская система уголовного расследования испытывала недостаток во множестве необходимых процедурных гарантий, которые, прежде всего, гарантировали бы права подозреваемых и, во вторых, предотвратили бы возможность применения пыток и возможного жестокого обращения со стороны следственных органов. Они подчеркнули, что практически эффективность официальных расследований утверждений о жестоком обращении со стороны должностных лиц правоохранительных органов была очень низка, главным образом, потому что расследование утверждений о пытках часто выполнялись теми же самыми органами следствия, которые, предположительно саами же и допустили жестокое обращение. Они указали другие факторы, которые, на их взгляд, снизили эффективность расследования утверждения о жестоком обращении, допущенном в ходе предварительного расследования дела.

100. Власти возражали против участия вышеупомянутых неправительственных организаций в слушании дела Судом в качестве третьих лиц, и просили Суд отклонить их заключения, как являющиеся абстрактными и не относящимися к делу. Власти далее сообщили Суду что, вопреки тому, что утверждают третьи лица, юридические механизмы, направленные на защиту граждан от жестокого обращения в России существуют и улучшаются. Прежде всего, российская Конституция запретила любую форму жестокости. Далее, Статья 9 Уголовно-процессуального Кодекса предусматривает, что, лица, привлеченные по уголовному делу не должны быть подвергнуты никакому насилию или угрозе насилия. Кроме того, Уголовный кодекс России предусматривает наказание за истязание (Статья 117), превышение служебных полномочий (Статья 286) и принуждение в даче показаний (Статья 302). Наконец, Статья 1070 Гражданского Кодекса предусматривает, что в случае если ущерб вызван незаконными действиями органов дознания, следствия, прокуратуры или суда, то Государство обязано предоставить пострадавшему компенсацию независимо от той ответственности, к которой были привлечены виновные лица.

101. Наконец, Власти утверждали, что существующие законные механизмы по предотвращению подобных нарушений эффективно применяются на практике. Так, например, в 2003 - 2004 годах прокуроры раскрыли 685 нарушений закона правоохранительными органами, в результате чего 350 должностных лиц были подвергнуты дисциплинарным мерам наказания. Между 2000 и 2004 годами органами прокуратуры возбуждено пять уголовных дел на основании Статьи 117 § 2 (d) (пытка) против должностных лиц правоохранительных органов, четыре из которых переданы в суд. В течение того же периода времени, возбуждено 42 дела на основании Статьи 302  Кодекса (принуждение в даче показаний), 25 из которых были переданы в суд. Кроме того, 3 388 дел возбуждено  в отношении злоупотребления должностными полномочиями, по этим основаниям осуждено 4 204 должностных лица. Власти привели выдержки из двух приговоров, которые, с их точки зрения, подтверждают эффективность вышеупомянутых средств. Власти также упомянули другие случаи, когда полицейские успешно преследовались по суду и затем были осуждены внутренними судами за то, что допустили жестокое обращение, запрещенное Статьей 3 Конвенции.

4. Оценка Суда

a) Оценка Судом доказательств по настоящему делу

102. Суд напоминает что, утверждения о жестоком обращении должны подтверждаться соответствующими доказательствами (см., mutatis mutandis, Klaas v. Германия, Постановление от 22 сентября 1993, Series A no 269, стр. 17-18, § 30). При оценке таких доказательств, Суд руководствуется критерием “не вызывают разумное сомнение”. Однако, когда обжалуемые события оспариваются сторонами полностью, или в значительной степени, бремя доказывания надлежащего обращения с людьми, содержащимися под стражей (как в рассматриваемом деле), в случае сильных повреждений, возникших во время, когда эти люди находились в полном распоряжении Властей, лежит на Государстве-ответчике. В таких случаях именно Государство-ответчик обязано представить удовлетворительное и убедительное объяснение того, как это произошло (см. Salman v. Турция [GC], Номер 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). В случае не представления такого объяснения Суд вправе сделать выводы, которые могут быть неблагоприятными для Государства-ответчика (см. Orhan v. Турция, Номер 25656/94, § 274, 18 июня 2002).

103. В настоящем деле, ввиду необходимости дать жалобе заявителя оценку по существу, и ввиду характера утверждений, Суд запросил у Властей копии материалов уголовного дела, в частности уголовного дела Номер 68241. Власти, ссылаясь на Статью 161 Уголовно-процессуального Кодекса (процитирована выше), отказались предоставить Суду запрошенные материалы. Власти также не представили какие-либо возражения по существу жалобы.

104. Суд отмечает, что Статья 161 Уголовно-процессуального Кодекса, упомянутая Властями, оставляет вопрос разглашения данных предварительного следствия на усмотрение органов следствия. Ею также установлено, что раскрытие этих данных не должно препятствовать надлежащему поведению расследования или привести к нарушению прав и законных интересов лиц, проходящих по делу. Власти не объяснили, каким образом раскрытие запрошенных у них материалов могло бы нанести ущерб интересам расследования, или лицам, проходящим по делу. Они не представили никаких других объяснений своему отказу представить запрошенные документы и информацию, которые явно находятся в их распоряжении.

105. В этих обстоятельствах Суд полагает, что он вправе сделать соответствующие выводы из поведения Властей и рассмотреть дело по существу на основе объяснений заявителя и материалов, имеющихся в деле, даже притом, что материалы и информация, представленная заявителем  оставляют некоторые факты неясными. Суд также примет во внимание показания данные при слушании дела в Leninskiy районном суде Нижнего Новгорода 30 ноября 2005.

b) Предполагаемая неэффективность расследования инцидента от 19 сентября 1998

 

i. Общие принципы

107. Суд повторяет, прежде всего, что, отсутствие результата такого рода расследования, само по себе, не подразумевает автоматически, что оно было проведено неэффективно: обязанность расследовать “не предполагает обязанность получить результат” (см. Пауль и Одри Эдвардса v. Великобритания, Номер 46477/99, § 71, ECHR 2002-II). Не каждое расследование должно обязательно быть успешным или прийти к выводу, который совпадает с мнением участника событий; однако оно должно проводиться таким образом, чтобы в принципе было возможным выявление всех фактов, необходимых для раскрытия дела и, если утверждения лица жалующегося на недопустимое обращение, подтвердятся, были бы установлены и привлечены к ответственности виновники такого обращения (см., mutatis mutandis, Mahmut Kaya v. Турция, Номер 22535/93, § 124, ECHR 2000-III).

108.Следовательно, расследование убедительных утверждений о жестоком обращении должно быть проведено полно. Это означает, что власти обязаны приложить серьезные усилия, чтобы узнать, что же случилось на самом деле и не должны на основании поспешных или необоснованных заключений закрывать такие расследования или выносить решения (см. Ассенов и Другие v. Болгария, суждение от 28 октября 1998, 1998-VIII Сообщения, § 103 и seq.) . Они должны предпринять все разумные шаги, доступные им, чтобы установить полную картину инцидента, включая, среди прочего, допросы свидетелей, судебные расследования, и т. д. (см., mutatis mutandis, Salman v. Турция, процитировано выше, § 106, ECHR 2000-VII; Tanrıkulu v. Турция [GC], Номер 23763/94, ECHR 1999-IV, § 104 и seq.; и Gül v. Турция, Номер 22676/93, § 89, 14 декабря 2000). Любое упущение в ходе такого расследования, которое затрудняет установление причины повреждений или установление людей ответственных за такие повреждения, подвергает такое расследование риску того, что оно не будет отвечать вышеуказанному критерию (см. параграф 102 – примечание Финкова Е. В.).

109. Далее, расследование таких утверждений должно проводиться незамедлительно. В случаях жалоб на нарушение гарантий Статей 2 и 3 Конвенции, если возникал спор относительно эффективности официального расследования, Суд часто оценивал ее с учетом того - реагировали ли Власти без промедления на такие жалобы (см. Labita v. Италия [GC], Номер 26772/95, § 133 и seq., ECHR 2000-IV), при этом принималось во внимание – когда начато расследование, задержки в принятии таких заявлений (см. Timurta ş v. Турция, Номер 23531/94, § 89, ECHR 2000-VI; и Tekin v. Турция, Постановление от 9 июня 1998, 1998-IV Сообщения, § 67), и сколько времени понадобилось для начала расследования (см. Indelicato v. Италия,  Номер 31143/96, § 37, 18 октября 2001).

110. Наконец, Суд повторяет, что для того, чтобы расследование предполагаемого жестокого обращения со стороны Государственных служащих, было бы эффективным, оно должно быть независимым (см. Öğur v. Турция, [GC], Номер 21954/93, ECHR 1999-III, §§ 91-92; см. также Mehmet Emin Yüksel v. Турция, Номер 40154/98, § 37, 20 июля 2004). Суд признавал, что расследование не было независимым, если оно проводилось тем же органом или учреждением, работники которого предположительно допустили  жестокое обращение (см. Güleç v. Турция, Постановление от 27 июля 1998, 1998-IV Сборник, §§ 80-82). Независимость расследования подразумевает не только отсутствие иерархической или установленной иным способом подчиненности, но также и независимость в проведении необходимых мероприятий (см., например, Ergi v. Турция, Постановление от 28 июля 1998, 1998-IV Сборник, §§ 83-84, где прокурор, исследующий смерть девочки во время предполагаемого столкновения между силами безопасности и боевиками PKK показал недостаток независимости вследствие чрезмерного доверия к информации, представленной жандармами, участвовавшими в инциденте).

ii. Применение вышеизложенных принципов к настоящему делу

111. Прежде всего, нельзя утверждать, что Власти оставались абсолютно пассивными в рассматриваемом деле. Например, следователь допросил несколько чиновников Leninskiy отделения полиции, работников и пациентов Больниц Номер 33 и 39, получил медицинское заключение о состоянии здоровья заявителя и заключение судебной экспертизы о его физическом и умственном состоянии, и т. д. Однако, в отсутствие материалов дела по этому расследованию, Суд не имеет возможности оценить качество этих мероприятий, то есть не известно, когда и каким образом эти доказательства были получены, какие задавались вопросы свидетелям и экспертам, насколько точно ответы на эти вопросы были отражены в материалах дела, и т. д.

112. Во-вторых, материалы, имеющиеся в распоряжении Суда, а именно Постановления следователей о  прекращении уголовных дел, показывают множество существенных упущений в официальном предварительном расследовании. Например, неясно, предпринимались ли усилия по установлению того помещение, где заявитель был предположительно подвергнут пыткам, и каков результат этих усилий. То, что такой поиск был выполнен и важная часть документа, относящегося к делу (признание, собственноручно написанное заявителем), была обнаружена, упомянуто только в Постановлении от 30 ноября 2005. Следователь не пытался установить и допросить лиц, содержащихся под стражей одновременно с заявителем в Bogorodsk и Leninskiy отделениях полиции между 10 и 19 сентября 1998, которые, возможно, обладали полезной информацией о поведении заявителя перед попыткой самоубийства; и неясно допрашивался ли когда-либо V, один из тех, кто ухаживал за заявителем в больнице.

113. В-третьих, множество следственных мероприятий было предпринято очень запоздало. Заключение судебной медицинской экспертизы заявителя, например, датировано 26 октября 1998, то есть спустя более чем через пять недель после предполагаемого жестокого обращения. Полицейские, подозреваемые в жестоком обращении, были представлены заявителю для опознания только спустя приблизительно два года после инцидента. Мать заявителя была допрошена только в 2000, а Доктор М. из Больницы Номер 33 только в 2001, несмотря на то, что они были первыми свидетелями, которые увидели заявителя после несчастного случая. Следователь не допросил персонал и пациентов в Больнице Номер 39 до января 2000 (за исключением B и Доктора К, которые были допрошены в самом начале расследования). Наконец, психиатрическая экспертиза заявителя была выполнена только в 2001, несмотря на то, что его умственное состояние представлено Властями как главное объяснение его попытки самоубийства, и как основание для прекращения уголовного расследования.

114. Суд также обращает внимание, что все Постановления, предписывавшие повторное расследование дела, обоснованы необходимостью в дальнейшем и более полном расследовании. Однако, эти указания не всегда выполнялись следователями, которым было поручено это дело. Например, постановление о закрытии дела, датированное 25 февраля 1999 базировалось на тех же самых основаниях, что и постановление от 21 декабря 1998. Постановление от 24 февраля 2000 снова базировалось на почти идентичном основании. Только в 2000, после передачи дела другому следователю, расследование продвигается, и новые доказательства и информация появляются в постановлениях следователей. Однако, драгоценное время было потеряно, и, на взгляд Суда, это не могло не иметь отрицательное воздействие на успех расследования.

115. В-четвертых, Суд обращает внимание, что существует очевидная связь между должностными лицами, ответственными за расследование и должностными лицами, предположительно причастными к жестокому обращению. Суд напоминает, что в день инцидента заявитель был допрошен в отделении полиции Leninskiy Района Нижнего Новгорода. Допрос проводился в присутствии старшего полицейского следователя, заместителя начальника местного отделения Министерства внутренних дел и двух должностных лиц прокуратуры - Bogorodsk городской прокуратуры и заместителя областного прокурора, Г. Согласно заявителю, хотя Г. не присутствовал в комнате, где заявитель был подвергнут пытке с электродами, он не реагировал на жалобы заявителя о жестоком обращении. Кроме того, когда заявитель отказался признаваться в убийстве девушки, Г. возвратил заявителя полицейским, которые, по его словам, пытали его. Кроме того, хотя было известно, что Г. участвовал в допросе от 19 сентября 1998, и предположительно не реагировал на жалобы заявителя на жестокое обращение, расследование дела было поручено прокуратуре Leninskiy Района Нижнего Новгорода, которая находится в непосредственном подчинении областной прокуратуры, в которой Г. занимал важную должность. Несколько лет расследование велось той же самой прокуратурой района, несмотря на то, чтобы в это время дело закрывалось и повторно открывалось в много раз. Только в 2004 дело было отправлено  в отдел по расследованию особо важных преступлений; однако, и тогда оно все еще оставалось в пределах юрисдикции областной прокуратуры.

116. Также доказано, что в ходе расследования давались поручения сотрудникам Leninskiy отделения полиции. Например, инспектору О, указанному заявителем как один из чиновников, которые пытали его в 1998, было поручено  найти свидетеля V. O сообщил в прокуратуру, что он пытался найти V в его месте места жительства, но не нашел. Позже V свидетельствовал, что никто из полиции никогда не пытался посетить его в его доме. Следовательно, важный шаг в официальном расследовании был поручен одному из двух главных подозреваемых.

117. Суд обращает внимание на выборочный и противоречивый подход к оценке и собиранию доказательств прокуратурой. Первое постановление о закрытии дела, датированное 21 декабря 1998, базировалось главным образом на показаниях полицейских, которые участвовали в допросе заявителя 19 сентября 1998, и которые, поэтому, не могут быть расценены как беспристрастные свидетели. Следователь, в то же время, проигнорировал показания, сделанные B, ухаживавшим за заявителем в больнице. Показания B были отклонены исследователем, потому что B не имел специального медицинского образования и, по мнению следователя, не мог отличить электрические ожоги от повреждений, вызванных падением заявителя из окна. В то же самое время следователь принял во внимание мнение относительно заявителя его начальника в полиции движения, которая заявила, что заявитель имел слабый характер. Это доказательство было принято следователем как достоверное, и, кроме того, использовалось как решающее доказательство, хотя лицо, высказавшее его не было профессионалом в области психологии или психиатрии.

118. Далее, хотя медицинская экспертиза заявителя 26 октября 1998 не нашла никаких электрических ожогов на его ушах, она, однако установила, что заявитель имел следы укуса на его языке. Следователь не выяснил, были ли раны вызваны падением заявителя из окна. В ходе неофициального расследования инцидента от 19 сентября 1998 (см., параграф 62 выше), F свидетельствовал, что следователи проигнорировали его заявления о том, что заместитель областного прокурора Г.  причастен к событиям сентября 1998.

119. Суд особенно поражен одной частью постановления следователя от 21 декабря 1998. Следователь утверждал, что 11 сентября 1998 заявитель был освобожден из-под стражи, но в тот же день якобы арестован снова за нарушение общественного порядка на железнодорожной станции. Однако, к тому времени было официально установлено, что рапорта инспекторов Н, T и D (которые предположительно арестовали заявителя на железнодорожной станции), были сфабрикованы, и что в это время заявитель находился в руках полиции. Однако это же изложение хода развития событий было повторено и в постановлении о прекращении расследования дела от 25 февраля 1999. Этот факт, на взгляд Суда, явно дискредитирует достоверность официального расследования в глазах любого независимого наблюдателя.

120. Суд подчеркивает, кроме того, что дело было доведено до суда только спустя семь лет после того, как была подана жалоба. Предварительное расследование было закрыто и затем повторно открыто пятнадцать раз, и ясно, что в течение некоторых периодов времени процесс расследования был не больше, чем формальностью с предсказуемым результатом. Наконец, Суд обращает внимание на то, что приговор от 30 ноября 2005 еще не вступил в силу.

121. В свете очень серьезных недостатков, указанных выше, в отношении проведения расследования, Суд заключает, что оно не было проведено адекватно или достаточно эффективно. Суд, таким образом, отклоняет возражение Правительства, основанное на не исчерпании внутренних средств правовой защиты и считает, что было допущено нарушение Статьи 3 Конвенции в части того, что расследование жалобы на предполагаемое жестокое обращение было проведено неэффективно.

C. Предполагаемое жестокое обращение с заявителем

1. Власти

122. Власти не представили никаких возражений в этом отношении.

2. Заявитель

123. Заявитель утверждал, что с ним плохо обращались и подвергли пыткам работники полиции в нарушение Статьи 3 Конвенции. В доказательство своего утверждения он представил расшифровки стенограммы устных показаний F (подозреваемый в соучастии в предполагаемом убийстве девушки), B, М. и V (ухаживавшие за ним в Больнице Номер 39) взятых у них двумя активистами по правам человека в 1999 в ходе неофициального расследования событий сентября 1998 (результаты этого расследования см. выше в разделе "Факты"). Далее, заявитель утверждал, что возражения, сделанные полицейскими в ходе расследования его заявления о жестоком обращении, были существенно противоречивы, они излагали неверную версию событий, с которой, тем не менее, согласились органы следствия. В поддержку своих утверждений заявитель также ссылается на множество документов из материалов официального дела по расследованию, к которым он не имеет никакого доступа в настоящее время.

124. Заявитель добавил, что также имеется много косвенных доказательств жестокого обращения. В частности он указал, что перед его арестом его физическое и умственное состояние было нормально. Он не имел никаких признаков психических отклонений или проблем, которые могли бы подтолкнуть его к попытке самоубийства, также у него не было никаких физических повреждений. Перед поступлением на службу в полицию движения он подвергся психологической экспертизе, которая нашла, что он был уравновешен и психически нормален. Однако, после нескольких дней содержания под стражей он согласился признаться в убийстве и изнасиловании несовершеннолетней девушки, несмотря на то, что он не совершал это ужасное преступление (это убедительно выяснилось после того, как якобы убитая им девушка обнаружилась живой и невредимой), а затем попытался совершить самоубийство.

125. Далее, изложение заявителем событий 10-19 сентября 1998 не оспаривается Властями. Власти отказались предоставить материалы уголовного дела, которые, возможно, помогли бы Суду составить картину событий. Интерпретация Властями Статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса неправильна, и, кроме того, несовместима с их обязательствами, вытекающими из Статей 34 и 38 § 1 (a) Конвенции.

126. Заявитель также обратил внимание Суда к обстоятельствам его ареста, содержания под стражей и допроса, которые, на его взгляд, доказывают игнорирование нормальных процедур, обеспечивающих гарантии против злоупотребления, составление подробных протоколов, доступ к  адвокату и т.д.

3. Оценка Суда

127. Суд рассмотрел много дел, в которых рассматривалась проблема обязательства Государства обеспечить физическую неприкосновенность людей, содержащихся под стражей. В случае если лицо арестовано в хорошем состоянии здоровья, но затем, после его освобождения обнаружится, что он травмирован, то именно на должностных лицах Государства лежит обязанность выяснить какой причиной вызваны эти повреждения (см. Ribitsch v. Австрия, Постановление от 4 декабря 1995, Ряд Номер 336, § 34; см. также, mutatis mutandis, Salman v. Турция [GC], Номер 21986/93, § 100, ECHR 2000-VII). В противном случае, утверждения пострадавшего о применении к нему пытки или жестоком обращении с ним могут считаться доказательством нарушения гарантий Статьи 3 Конвенции.

128. Суд обращает внимание, что стороны не оспаривают тот факт, что заявитель получил серьезные повреждения, выпрыгнув из окна отделения полиции, и что он сделал это самостоятельно. Однако, взаимоисключающие версии того, что заставило заявителя предпринять попытку самоубийства, были выдвинуты сторонами. Власти утверждали, что допрос от 19 сентября 1998 велся законным способом, и что собственные психологические проблемы заявителя подтолкнули его к  попытке самоубийства. Заявитель возражает против этого. Он подчеркнул, что перед инцидентом он не имел никаких признаков умственного расстройства, и что он попытался убить себя исключительно потому что он не мог вынести пытку и стремился прекратить свои страдания.

129. Суд отмечает в этом отношении, что на всех стадиях расследования заявитель представил последовательное и детальное описание того, кто его пытал и как. Этот факт был также отмечен внутренним судом 27 марта 2001. Далее, утверждения заявителя подтверждаются показаниями B и матери заявителя, которые свидетельствовали, что они видели электрические ожоги на его ушах и голове. V и М., другие пациенты в больнице, также подтверждали, что уши заявителя были повреждены. Наконец, согласно судебной экспертизе заявителя от 26 октября 1998, заявитель имел следы укуса на его языке - рана, которая может косвенно говорить в пользу утверждений заявителя. F свидетельствовал, что, находясь в руках полиции, он подвергся угрозам применения того же самого вида пытки как описывает заявитель. F свидетельствовал далее, что, во время нахождения под стражей, его ударили, и что он находился под угрозой насилия и пытки с электродами (см. параграф 58 выше). В течение очной ставки с заявителем, F видел ушибы на шее заявителя.

130. С другой стороны, судебная медицинская экспертиза заявителя 26 октября 1998 не выявила никаких других повреждений кроме вызванных его падением из окна. Далее, доктора и медработники, которые осматривали заявителя в Больницах Номер 33 и 39, не сделали записей о наличии следов, оставленных электродами. Несколько пациентов больницы свидетельствовали, что они не заметили никаких ожогов на голове заявителя или ушах, хотя заявитель сообщил им, что он был подвергнут пытке электродами.

131. Поэтому, на основании материалов, имеющихся в распоряжении Суда, трудно прийти к твердому заключению, отвечающему критерию “вне разумного сомнения” относительно того, что именно произошло в Leninskiy отделении полиции 19 сентября 1998. В то же самое время Суд обращает внимание, что его неспособность достигнуть окончательного результата в этом отношении происходит от отказа Властей провести эффективное и адекватное расследование и от отказа Властей предоставить материалы расследования.

132. Суд отмечает, что перед несчастным случаем заявитель не имел никаких очевидных психических проблем относительно его психологического состояния, известно, что один из его прежних коллег описал его как имеющего слабый характер. Кроме того, психологическое обследование перед поступлением на  работу показало, что заявитель был склонен избегать конфликтов и был чувствительным человеком. Однако, эти характеристики не обязательно подразумевают, что заявитель был предрасположен к самоубийству, как утверждают Власти. Напротив, подлинная попытка самоубийства может требовать некоторого личного мужества. Суд далее обращает внимание, что судебная экспертиза, выполненная в 2001 (см. параграф 47 выше), была не в состоянии выявить существование каких-либо  отклонений у заявителя во время несчастного случая. В отсутствии более подробной  информации от Властей в этом отношении, Суд приходит к заключению, что заявитель перед несчастным случаем не страдал от какого-либо психического нарушения, которое могло бы привести к такому результату в этом деле.

133. Действительно, заявитель попал в очень напряженную ситуацию, будучи неправомерно заподозрен в таком ужасном преступлении. Однако, никаких объяснений не было представлено относительно того, почему заявитель - который знал, что он невиновен, сделал попытку самоубийства, если, как уверяют Власти, никакому давлению он не подвергся.

134. Кроме того, Суд принимает во внимание доказательства, которые были представлены в  Leninskiy районном суде. Районный суд опросил свидетеля VZ, который дал показания, что он был подвергнут пытке электрическим устройством таким же самым способом как и заявитель. Далее, суд допросил VK, которая подтвердила, что она получила известие от ее коллег, что заявитель предпринял попытку самоубийства, потому что он был подвергнут пытке. Наконец, суд исследовал "признание", собственноручно написанное заявителем, которое также косвенно подтверждает его версию событий.

135. В этих обстоятельствах, несмотря на тот факт, что приговор от 30 ноября 2005 еще не вступил в силу, Суд признает, что, во время содержания под стражей с заявителем серьезно плохо обращались Государственные должностные лица, с целью вынудить от него признание или информацию о преступлениях, в которых он подозревался. Жестокое обращение, которому он подвергся, причиняло такое серьезное физическое и психическое страдание что он сделал попытку самоубийства, что привело к полной и постоянной физической инвалидности. На основании прецедентного права по такого рода делам и, в особенности с учетом серьезности и цели жестокого обращения (см., среди других, İlhan v. Турция [GC], Номер 22277/93, § 85, ECHR 2000-VII), Суд приходит к выводу, что жестокое обращение по рассмотренному делу представляло собой пытку по смыслу Статьи 3 Конвенции.

136. Следовательно было допущено нарушение Статьи 3.

D. Другие жалобы на нарушение Статьи 3

137. Заявитель утверждал, что жестокое обращение с ним стало возможным, среди прочего, из-за серьезных процессуальных нарушений в ходе уголовного расследования, по которому он проходил в качестве подозреваемого в связи с исчезновением девушки. Тем не менее, ввиду сделанных выше выводов, Суд не считает необходимым рассмотреть эту часть жалобы отдельно.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

138. Заявитель также утверждал, что он был лишен эффективного внутреннего средства правовой защиты относительно его жалоб на жестокое обращение, в нарушении Статьи 13, которой установлено:

Статья 13 Право на эффективное средство правовой защиты

“Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве. ”

Заявитель утверждал, что, в случае предполагаемого жестокого обращения в нарушение Статьи 3, Государственные власти обязаны согласно Статье 13, провести быстрое и беспристрастное расследование.

139. Аргументы Властей на эту часть жалобы не отличаются от их возражений на нарушение гарантий  Статьи 3 Конвенции.

140. Суд напоминает, что Статья 13 Конвенции требует в случае возникновения спора о нарушении одного или нескольких прав, находящихся под защитой Конвенции, предоставление лицу, которое утверждает, что является жертвой этих нарушений, внутреннего средства правовой защиты для того, чтобы установить государственных должностных лиц или органов, виновных в этом нарушении. Высоким Договаривающимся Государствам предоставлено поле усмотрения относительно того, как они организуют исполнение этого обязательства, удовлетворяющего  этому положению Конвенции. Как правило, если какое-либо средство правовой защиты взятое отдельно полностью не удовлетворяет требованиям Статьи 13, то это может быть совокупность средств, предусмотренных внутренним законодательством (см., среди многих прочих, Kudła v. Польша [GC], Номер 30210/96, § 157, ECHR 2000-XI; см. также Čonka v. Бельгия, Номер 51564/99, § 75, ECHR 2002-I).

141. Однако, конкретизация этой обязанности Государства, предусмотренного Статьей 13, изменяется в зависимости от характера жалобы заявителя, и в некоторых ситуациях соблюдение Конвенции требует предоставление специальных средств правовой защиты. Например, в случаях о подозрительной смерти или жестокого обращения, учитывая фундаментальную важность этих прав, защищенных Статьями 2 и 3, Статья 13 требует (в дополнение к выплате соответствующей компенсации) полного и эффективного расследования, способного установить и привлечь к ответственности виновных лиц (см. Ангуелову v. Болгария, Номер 38361/97, §§ 161-162, ECHR 2002-IV; Ассенов и Другие v. Болгария, процитировано выше, § 114 и seq.; Süheyla Aydın v. Турция, Номер 25660/94, § 208, 24 мая 2005).

142. На основании доказательств имеющихся по настоящему делу, Суд пришел к выводу, что Государственные Власти ответственны за нарушение гарантий Статьи 3 Конвенции за увечья, полученные заявителем 19 сентября 1998. Жалобы заявителя в этом отношении поэтому подпадают под действие Статьи 13 (см. Boyle и Рис v. Великобритании Постановление от 27 апреля 1988, Series A, no 131, p. 23, § 52). Власти таким образом имели обязательство провести эффективное расследование обстоятельств падения заявителя из окна. По причинам, изложенным выше (см. Раздел I Части "ПРАВО" Постановления) есть основания признать, что расследование уголовного дела по этому несчастному случаю не было проведено эффективно. Суд находит поэтому, что заявитель был лишен достаточно эффективного средства внутренней правовой защиты относительно расследования жестокого обращения со стороны полиции, и таким образом, ему был прегражден доступ к другим доступным для него средствам защиты, включая требование о выплате  компенсации.

143. Следовательно, было допущено нарушение Статьи 13 Конвенции в этом отношении.

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 34 И 38 КОНВЕНЦИИ

144. В своих объяснениях, представленных после признания жалобы приемлемой, заявитель также жаловался, что неразглашение материалов расследования Властями несовместимо с их обязательствами, предусмотренными Статьями 34 и 38 § 1 (a) Конвенции. Статья 34 читается следующим образом:

“Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции или Протоколах к ней. Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права. ”

 

Статья 38 § 1 (a) читается следующим образом:

“1. Если Суд объявляет жалобу приемлемой, он:

(a) продолжает рассмотрение дела с участием представителей заинтересованных сторон, и если это необходимо, осуществляет исследование обстоятельств дела, для эффективного проведения  которого заинтересованные государства создают все необходимые условия”.

145. Ввиду сделанных выше выводов о нарушении гарантий Статей 3 и 13 Конвенции, Суд полагает, что нет необходимости исследовать жалобу отдельно с точки зрения Статей 34 и 38 Конвенции.

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

146. Статья 41 Конвенции читается следующим образом:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне. ”

A. Требования заявителя справедливой компенсации

147. Прежде всего, заявитель требовал возмещения денежных убытков, вызванных продолжительным лечением болезней, возникших вследствие несчастного случая, происшедшего 19 сентября 1998. Он указал, что с 1998 различные благотворительные организации и частные лица оплачивали затраты на его лечение. Однако, он не может ожидать, что они будут поддерживать его в течение многих последующих лет. Поэтому, он должен найти другие источники. Согласно заключению Доктора L. Магнатова (см. выше), стоимость каждого пребывания заявителя в больнице, в которую он должен ложиться, по крайней мере, два или три раза в год, составляет RUR 60 000. Кроме того, заявитель должен тратить RUR 300 - 500 ежедневно на лекарства и личные средства гигиены. Следовательно, общая сумма его расходов для медицинских целей составляет RUR 362 500 ежегодно. Основываясь на этом предположении, заявитель просил RUR 23 562 500, что покроет его будущие медицинские расходы до достижения возраста 65 лет.

148. Заявитель далее указал, что ему официально предоставили статус инвалида первой степени нетрудоспособности. Он неспособен работать и зарабатывать деньги, нуждается в постоянном уходе и, так как его семейство неспособно нанять работника для таких услуг, его мать должна была оставить ее работу, чтобы заботиться о нем. Потеря ее дохода, должна быть расценена как материальные убытки. Далее, заявитель требовал возмещения его собственного потерянного дохода. Базируя свои вычисления на официальных статистических данных относительно среднего заработка в России в течение рассматриваемого периода, заявитель просил RUR 2 736 384 в счет компенсации за его потерянный доход и RUR 513 072 в счет компенсации за потерянный доход его матери.

149. В общей сумме, заявитель требовал RUR 27 351 812 в счет возмещения материальных убытков (примерно EUR 794 000 по текущему официальному обменному курсу).

150. Заявитель также требовал компенсацию морального вреда. Он указал, что был подвергнут пытке электрическим током в отделении полиции, что причинило ему серьезное физическое и нравственное страдание. Кроме того, его падение из окна закончилось очень серьезной и болезненной травмой. Его ноги парализованы, он может передвигаться только в инвалидной коляске, и никогда не будет иметь детей. Всю остальную часть его жизни заявитель будет зависеть от других людей. Он не может работать и получить профессиональное развитие и продвижение в его карьере. Здание, где он проживает, не имеет никакого подъемника, и он должен предпринимать напряженные усилия каждый раз, когда он желает выйти. Большинство общественных зданий в России не имеют специальных приспособлений для обеспечения доступа пользователей инвалидной коляски. В результате, его передвижения и социальные контакты очень ограничены. Все эти факторы причиняют ему постоянное и серьезное нравственное страдание.

151. Наконец, его страдания были усугублены последовательно негативным отношением Властей к нему и их отказом признать свою ответственность за несчастный случай. Он третировался как человек вздорного характера, который пытается оправдать свою попытку самоубийства, необоснованно обвиняя полицейских. Это заставило заявителя чувствовать себя несчастным, беспомощным и ничтожным.

152. На основе выше приведенных соображений заявитель требовал RUR 22 530 000 в счет возмещения морального вреда (приблизительно EUR 654 000 по текущему официальному обменному курсу).

B. Позиция Властей относительно справедливой компенсации

153. В ответ на требования заявителя о справедливой компенсации, Власти отметили, что гражданский процесс, начатый заявителем в Leninskiy районном суде Нижнего Новгорода все еще продолжается. Этот процесс приостановлен по ходатайству самого заявителя, до завершения рассмотрения уголовного дела. Срок для завершения расследования продлен до 2 апреля 2005 Заместителем Генерального Прокурора. Следовательно, Власти делают вывод что, так как разбирательство его дела на национальном уровне еще не закончено, заявитель имеет возможность получить компенсацию во внутренних судах. Поэтому, его требования о справедливой компенсации преждевременны.

154. Альтернативно, Власти расценили суммы, требуемые заявителем как чрезмерные и необоснованные.

C. Оценка Суда

1. Материальные убытки

155. Прежде всего, Суд полагает, что тот факт, что заявитель может все еще получить компенсацию материального вреда в результате внутреннего разбирательства, не лишает его права требовать компенсацию на основании Статьи 41 Конвенции. Суд вправе рассмотреть этот вопрос, даже если аналогичные внутренние разбирательства все еще продолжаются; любая другая интерпретация Статьи 41 Конвенции делает ее неэффективной (смотри, mutatis mutandis, De Wilde, Ooms и Versyp v. Бельгия (прежняя Статья  50), Постановление от 10 марта 1972, Series A no 14, § 14 и seq.).

156. Суд далее повторяет, что должна быть явная причинная связь между компенсацией, требуемой заявителем и нарушением Конвенции и что она, в соответствующем случае, может включать компенсацию утраченного дохода (см. Barberà, Messegué и Jabardo v. Испания (прежняя Статья  50), Постановление от 13 июня 1994, Series A, no 285-C, §§ 16-20).

157. Суд нашел, что заявитель был подвергнут пытке, в результате которой он попытался покончить с собой самоубийством. Власти, таким образом, ответственны за последствия, возникшие вследствие инцидента 19 сентября 1998. Заявитель теперь не способен работать, и значительная денежная сумма  тратится на его лечение. Следовательно, имеется причинная связь между нарушением, и сокращением дохода заявителя и его будущих медицинских расходов (см., как противоположный пример, Berktay v. Турция, Номер 22493/93, § 215, 1 марта 2001, где никакая причинная связь между жестоким обращением и текущими психологическими проблемами заявителя не была установлена Судом).

158. Суд далее отмечает что точное вычисление сумм, соответствующих полной компенсации (restitutio в integrum) причиненного заявителю материального вреда затрудняется самим характером ущерба, вызванного нарушением Конвенции (см. Young, Джеймс и Вебстер v. Великобритания (прежняя Статья} 50), Постановление от 18 октября 1982, Series A, no 55, § 11). Тем не менее, компенсация должна быть предоставлена, несмотря на большое количество непредсказуемых последствий несчастного случая могущих выявиться в будущем, хотя с течением времени связь между нарушением Конвенции и ущербом становится все более отдаленной (см. Orhan v. Турция, Номер 25656/94, § 426 и seq., 18 июня 2002). Проблема, которую необходимо решить в таких случаях, заключается в определении размера справедливой компенсации, с учетом любых убытков, имевших место в прошлом и могущих возникнуть в будущем, что и должно быть определено Судом по его усмотрению, исходя из соображений справедливости (см. Sunday Times v. Великобритания (прежняя Статья 50), Постановление от 6 ноября 1989, Series A, no 38, p. 9, § 15, и Lustig-Prean и Beckett v. Великобритания (Статья 41), номера 31417/96 и 32377/96, §§ 22-23, ECHR 2000).

159. Суд обращает внимание, что требование заявителя в части будущих медицинских расходов и потери дохода базировались на заключении Доктора L. Магнатова, в котором указана оценка  ежегодной стоимости лечения заявителя, официальных данных относительно средней зарплаты в России и предположения, что он продолжил бы работать до возраста 60 и что его продолжительность жизни будет 65 лет. Власти не привели никакого альтернативного вычисления относительно предполагаемых будущих расходов или потери дохода.

160. Суд отмечает, что в некоторых предыдущих делах, где потеря будущего дохода была спорная, Суд основывал свои вычисления на размере страховых выплат, необходимых для поддержания некоторого уровня дохода заявителя (см. Akta ş v. Турция, Номер 24351/94, § 350, ECHR 2003-V, и Orhan v. Турция, процитировано выше, § 433). Тот же самый подход может быть применен к вычислению будущих расходов. В рассматриваемом случае, однако, общая сумма компенсации, требуемая заявителем, была рассчитана просто путем умножения его ежегодных медицинских расходов на среднюю продолжительность жизни в России. Сумма, требуемая в качестве возмещения потери будущего дохода, была рассчитана тем же самым способом.

161. Поэтому, даже предполагая, что все вычисления и данные, представленные заявителем являются правильными, Суд считает, что метод вычисления, примененный им в настоящем деле не согласуется с обычным подходом Суда к вычислению будущих потерь. Кроме того, расчет его потерянного дохода не включает суммы, которые он получает как пенсию по инвалидности. Поэтому, Суд не может принять общую сумму, требуемую по этому основанию заявителем.

162. Тем не менее, имея в виду нестабильность в ситуации заявителя, тот факт, что он страдал и будет бесспорно страдать, то, что он несет существенные материальные потери в результате его полной нетрудоспособности и нуждается в постоянном лечении, Суд полагает, что размер компенсации причиненных материальных убытков, надо определить на основании собственной оценки ситуации (см., mutatis mutandis, Avşar v. Турция, Номер 25657/94, § 442, ECHR 2001-VII; Z и Другие v. Великобритания [GC], Номер 29392/95, § 127, ECHR 2001-V; и Orhan v. Турция, процитировано выше, § 438). Учитывая серьезность состояния заявителя, потребность в специализированном и непрерывном лечении и его полной неспособности работать в будущем, Суд присуждает ему EUR 130 000 по этому основанию, плюс любой налог, который может быть наложен на эту сумму.

2. Моральный ущерб

163. Суд повторяет что во время несчастного случая, заявитель был здоровым молодым человеком, имеющим постоянную работу. Будучи в руках полиции он был подвергнут пытке, которая причинила ему серьезное нравственное и физическое страдание. После несчастного случая, он перенес несколько операций на позвоночнике. Теперь он потерял свою подвижность, сексуальную и тазовую функцию, и не способен работать и иметь детей. Он должен проходить регулярные медицинские обследования и лечение, и риск ухудшения его состояния сохраняется. Учитывая исключительно серьезные последствия инцидента от 19 сентября 1998 для заявителя, Суд присуждает ему EUR 120 000 в счет компенсации морального вреда, плюс любой налог, который может быть наложен на эту сумму.

D. Процент просрочки платежа

164. . Суд полагает возможным применить процент просрочки платежа равный ставке ссудного процента Европейского Центрального банка, к которому должны быть добавлены три %.

ПО ЭТИМ ПРИЧИНАМ, СУД ЕДИНОДУШНО

1. Отклоняет возражение Правительства относительно не исчерпания внутренних средств правовой защиты и подтверждает статус заявителя как жертвы предполагаемого нарушения;

 

2. Постановляет, что было допущено нарушение Статьи 3 Конвенции путем отказа провести эффективное расследование обстоятельств падения заявителя из окна отделения полиции 19 сентября 1998;

 

3. Постановляет, что было допущено нарушение Статьи 3 Конвенции жестоким обращением, которому подвергся заявитель во время нахождения в руках полиции;

 

4. Постановляет, что, ввиду вышеизложенных выводов, нет необходимости исследовать другие жалобы, представленные заявителем по Статье 3 Конвенции;

 

5. Постановляет, что было допущено нарушение Статьи 13 Конвенции из-за не представления эффективных средств правовой защиты относительно расследования жалобы на жестокое обращение;

 

6. Постановляет, что нет никакой потребности исследовать отдельно жалобу заявителя по Статьям 34 и 38 § 1 (a);

 

7. Постановляет

(a) что Государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, в которую Постановление вступит в силу в соответствии со Статьей 44 § 2 Конвенции, EUR 130 000 (сто тридцать тысяч евро) в счет возмещения материального вреда и EUR 120 000 (сто двадцать тысяч евро) в счет возмещения морального вреда, которые должны быть конвертированы в российские рубли по официальному обменному курсу на день выплаты, плюс любой налог, который может быть наложен на эти суммы;

(b) что по истечении вышеупомянутых трех месяцев, на присужденные суммы подлежит начислению простой процент в размере ставки ссудного процента Европейского Центрального банка в течение всего периода невыплаты плюс три %;

 

8. Отклоняет остальную часть требования заявителя о справедливой компенсации.

Совершено по-английски, стороны уведомлены в письменной форме 26 января 2006, в соответствии со Статьей 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Søren Nielsen                                                                                        Christos Rozakis

Секретарь (Грефье)                                                                                        Президент