Костовский против Нидерландов

 

Решение Европейского Суда по правам человека от 20 ноября 1989г.; А. 166)

 

Осуждение по уголовному делу, наступившее главным образом

на основании показаний анонимных свидетелей

 

Гражданин Югославии Слободан Костовский много раз наказывался за разные серьезные преступления, в частности, за вооруженное нападение на ювелирный магазин в Амстердаме. За это он был приговорен к тюремному заключению сроком на шесть лет. В ноябре 1980 г. нидерландский суд согласился на выдачу Ростовского Швеции, где его ждал процесс по обвинению в попытке убийства в Стокгольме. Несколько месяцев спустя он бежал из тюрьмы в Амстердаме, вместе с неким Стэнли Хиллзом и несколькими другими лицами.

В январе 1982 г. трое замаскированных мужчин напало с оружием в руках на банк в Барне, где они заграбили большую сумму денег. Полиция заподозрила в нападении Стэнли Хиллза и других бежавших из тюрьмы. После побега они скрывались и нуждались в деньгах. Тем временем несколькими годами раньше Хиллз совершил подобное нападение на тот же самый банк. Подозрение подтвердил телефон от анонимного лица, сообщившего, что виновником нападения был именно Хиллз. Он совершил нападение вместе с сообщниками. Одним из них был Костовский. На следующий день в отделение полиции в Гааге явился мужчина, сообщивший о месте пребывания лиц, напавших на банк. Опасаясь мести, он решил сохранить анонимность и сообщил свои личные данные только беседовавшему с ним работнику полиции. Анонимный осведомитель опознал в полицейском альбоме Костовского и Хиллза. Обыск на квартире, где оба они пребывали, позволил установить лишь отпечатки их пальцев.

Несколько недель спустя в полицейское отделение в Гааге явился другой мужчина. Он описал подробности нападения на банк. Также и он остался анонимным.

В апреле 1982 г. Костовский и Хиллз были арестованы. У Костовского был обнаружен заряженный револьвер. Судебные следователи допросили первого из анонимных свидетелей с участием полицейских, но в отсутствие прокурора, Костовского и его защитника. Эти следователи не знали персональных данных свидетеля. Они сочли, однако, обоснованным страх перед местью. Поэтому они учли пожелание свидетеля дать ему возможность не сообщать своей фамилии. Свидетель подтвердил свое заявление, сделанное ранее. Следователи передали адвокатам обвиняемых копии доклада, который они составили после допроса свидетеля. Они информировали адвокатов, что те не смогут принять участия в допросе свидетеля, но смогут сформулировать вопросы письменно. Адвокат Костовского решил поставить четырнадцать вопросов, но получил ответы лишь на два из них. Ответы на остальные вопросы означали бы раскрытие личности свидетеля.

В ходе разбирательства дела перед судом в Утрехте были приняты показания судебных следователей, допрашивавших одного из анонимных осведомителей, а также работников полиции, перед которыми оба осведомителя сделали заявления сразу после того, как они явились в полицейское отделение в Гааге. Суд допросил свидетеля по предложению защитника. Однако он отклонил вопросы, целью которых являлось раскрытие личности свидетеля.

Костовский и его защита обратились в Европейский Суд с жалобой на то, что их дело было рассмотрено с нарушением Конвенции, с точки зрения требований ст. 6 абз. 1 в соединении с абз. 3 (d).

Суд установил, только один из авторов оспариваемых заявлений, а конкретно лицо, донесения которого были зачитаны в ходе разбирательства, с точки зрения нидерландского права считалось „свидетелем". Суд по правам человека обратил, однако, внимание на существование автономного толкования этого понятия в связи с Конвенцией (решение по делу Бониш против Австрии от 6 мая 1985 т., А.92). Согласно этому толкованию, обоих осведомителей следует рассматривать как „свидетелей" в понимании ст. 6 абз. 3 (d) Конвенции, так как их заявления, независимо от того, были ли они зачитаны на процессе, были представлены суду и им учтены.

В принципе любое доказательство должно представляться в присутствии обвиняемого во время публичного судебного разбирательства, для того, чтобы было возможным предъявление противоположных доводов. Это не означает, однако, что доказательством могут быть только показания свидетелей на процессе. Признание доказательством показаний, сделанных в ходе следствия, само по себе не противоречит предпосылкам абз. 1 и абз. 3 (d) ст. 6, при условии уважения права на защиту. Оно требует, чтобы у обвиняемого были соответствующие возможности оспаривать утверждения свидетелей, показывающих против него, и задавать им вопросы в ходе дачи показаний или в последующей фазе разбирательства.

Костовскому не позволили это сделать, хотя не подлежит сомнению, что он хотел полемизировать с тем, о чем говорил осведомитель, показания которого были зачитаны судом. У него имелись и вопросы к нему. Это лицо не только не было допрошено на процессе, но ни у Костовского, ни у его защитника не было возможности принять участие в его допрашивании судебным следователем. Защитник мог только перед судом первой инстанции, в апелляции, задать вопросы работнику полиции и обоим судебным следователям, которые ранее допрашивали осведомителей. Ему, правда, была дана возможность передать вопросы одному из осведомителей письменно, через посредство судебного следователя. Однако объем этих вопросов был в большой мере ограничен необходимостью охраны анонимности осведомителей.

Если защите не известна личность свидетеля, она лишена многих подробностей, на основании которых она могла бы убеждать, что он предвзят либо враждебно настроен по отношению к обвиняемому, или недостоверен по другим причинам. Показания могут быть ложными или ошибочными, а защита, из-за неимения данных, связанных с личностью свидетеля, не сможет эффективно обратить на это внимание суда - ведь она лишена возможности оспаривать его достоверность. Опасность серьезного злоупотребления в такой ситуации является очевидной.

Ввиду отсутствия осведомителей на процессе ни один из судов, вынесших решения по делу, не имел возможности наблюдать их поведение в ходе дачи показаний и их реакций на задаваемые вопросы. Итак, судьи не имели возможности составить себе правильное мнение о достоверности свидетелей. Суды представили доказательство на основании этих показаний согласно нидерландскому праву и оценивали их с должной осторожностью. Это, однако, не смогло заменить непосредственного контакта суда со свидетелями.

Один из осведомителей был допрошен судебными следователями. Суд по правам человека обратил, однако, внимание, что эти следователи сами не знали его личности. Это не могло остаться без влияния на оценку достоверности свидетеля. Другой из свидетелей сделал заявление только в полиции.

В этих обстоятельствах нельзя считать, что трудности и ограничения, с какими имела дело защита в следствии, были компенсированы в судебном разбирательстве.

Нидерландское правительство подчеркнуло, что все более частые нападения на свидетелей вынуждают использование показаний анонимных осведомителей, что представляет собой проявление стремления к равновесию между общественными интересами и интересами обвиняемого и свидетеля. Свидетели по делу Ростовского имели основания, чтобы бояться мести.

Суд по правам человека констатировал, что понимает необходимость борьбы с организованной преступностью. Аргументы нидерландского правительства, хотя они и не лишены основания, в этом деле не имеют, однако, решающего значения. Рост опаснейшей преступности требует применения соответствующих мер. Однако следует полагать, что правительство Нидерландов не придавало должного значения тому, что адвокат Ростовского описал как право на надлежащую судебную процедуру. Право на справедливое судебное разбирательство занимает столь важное место в демократическом обществе, что нельзя отдавать приоритет скорости и эффективности производства. Конвенция не запрещает использования анонимных осведомителей в уголовных делах. Однако иначе обстоит дело с принятием их показаний в качестве доказательства, являющегося основанием для обвинительного приговора. С этим связаны ограничения права на защиту, которых невозможно совместить с гарантиями, содержащимися в ст. б Конвенции.

Костовскому не было обеспечено справедливое судебное разбирательство. Наступило нарушение ст. 6 абз. 1 и абз. 3(d) Конвенции. Суд был в этом единодушен.

В феврале 1990 г. нидерландские власти сообщили, что выразили согласие на уплату Костовскому компенсации в сумме 150 тыс. гульденов. Суд по правам человека констатировал, что компенсация является справедливой.

Изменения:

 

На основании закона от 11 ноября 1993 г. (вступившего в силу 1 февраля 1994 г.) введены изменения в уголовно-процессуальный кодекс и новые правила, касающиеся охраны свидетелей. Они могут остаться анонимными, существуют, однако, добавочные гарантии для обвиняемого в ситуации, когда их показания предполагается принять во внимание в уголовном производстве. В период до вступления в силу этих правил эти решения введены в судебную практику в силу решений Верховного суда.