©"Литературная
газета", 2003;
при
полном или частичном использовании материалов
"ЛГ"
ссылка
на www.lgz.ru обязательна.
ДЕЛО ПРАВОЕ
Как автомобилю
необходим для движения двигатель, так и демократическому государству правовые механизмы. Иначе бесконечно можно,
под одобрительные кивания Запада, указывать на макет: Посмотрите, движется!
Право же, движется! Но смешно ожидать, что поедет нарисованный автомобиль.
Кирилл ПОДРАБИНЕК, ветеран правозащитного
движения, бывший политзаключённый
Нарушение прав
человека в современной России носит, как ни прискорбно, массовый характер. По
сравнению с советскими временами увеличилась незащищённость рядового гражданина
перед властью и криминалом. Да и кто их сейчас отличит друг от друга?
Правоохранительные органы, силовые структуры ныне более опасны, чем банальная уголовщина.
Решить
общественные проблемы может только само общество. А бесценную помощь ему в этом
деле могли бы оказать правозащитники. Но вот ведь незадача: куда подевалось так
громко заявлявшее о себе ещё совсем недавно правозащитное движение это удивительное сообщество противников
режима, последовательно выступавших в защиту прав человека? Сообщество без
командиров и подчинённых, добровольное и неформальное, в котором индивидуальная
инициатива и личная ответственность каждого за свои действия сочетались с
коллегиальностью и взаимопомощью. Ведь ещё не стёрты в нашей памяти шумные
кампании в защиту Синявского и Даниэля, в защиту Виктора Орехова.
Правозащитники
составляли открытое сообщество. Каждый порядочный человек мог туда войти
(немногие стремились!). Большинство правозащитников не старались извлечь из
своей деятельности моральные дивиденды (известность, признание и т.п.), тем более материальные блага. Каждый действовал по собственной
инициативе, все вместе составляли некое целое. Правозащитники в первую очередь
апеллировали к общественному мнению, пускай оно и не могло быть открыто выражено.
Отсутствие командиров и подчиненных вовсе не означало отсутствия моральных
авторитетов. Главным условием авторитета являлись личная порядочность и
стойкость. Правозащитное движение состояло из людей разных политических
взглядов, мировоззрений. Но объединяло их безусловное уважение к человеку и его
правам, готовность за права других жертвовать своим благополучием.
Правозащитники чувствовали свою личную ответственность за происходящее в
правозащитном движении, стране, иногда и мире. Почитая своим
долгом, иметь собственное мнение, отстаивать его, доводить до сведения
других. Горькая история деградации и исчезновения правозащитного движения
заслуживает отдельного разговора. Ясно одно
без этого института не может быть сильного правового государства.
Ныне
сервильные средства информации пытаются внушить общественности: мол, да, были
инакомыслящие, попивавшие чаёк на кухне и ведущие вольнодумные разговоры. Даже
30 октября, День политзаключённого, теперь ухитрились превратить в День памяти
жертв политических репрессий. Хотя известно, что День политзаключённого был
установлен самими политзаключёнными мордовских и пермских лагерей в 1974 году в
ознаменование массовых акций протеста. Мысль хитроумная: растворить сотни
(может быть, несколько тысяч) действительно политзаключённых в миллионах жертв
советских репрессий. Безусловно, жаль старых, некогда безвинно пострадавших от
террора людей, собирающихся у Соловецкого камня на Лубянке. Жаль миллионов
погибших. Но всё-таки, в отличие от них, политзаключённые не жертвы режима, это
режим их жертва. Так исподволь, через подручные средства информации, власть
пытается убедить: дело в пострадавших от режима, а не в сопротивлении ему.
Впрочем, общество готово подыгрывать власти: Ну да, конечно, были диссиденты,
несколько громких имён. А как же, вот некоторые литераторы поплатились:
исключены из Союза писателей, иных даже выдавили за
границу какое зверство! Забывая при этом самое
главное: что кроме инакомыслящих были инакодействующие
и инакоживущие. Свидетельство о нарушении прав
человека в СССР, передача информации за границу, распространение самиздата,
публичные акции протеста вот основные
составляющие правозащитной деятельности в то время. Тем самым правозащитное
движение использовало механизмы давления на власть через общественное мнение,
властные и общественные институты Запада. Жила в правозащитниках вера в силу
свободного слова. Был у властей страх перед свободным словом. И вера, и
страх наивные,
как видно теперь. Что не уменьшает самоотверженности одних и подлости других.
Что же ныне?
Да, имеются сегодня правозащитники-одиночки. Пытающиеся в славных традициях
прошлого индивидуально защищать права человека. Но их мало, они разобщены, их
усилия безразличны обществу. В современных условиях правозащитная деятельность
принимает форму юридических кампаний, судебных тяжб. При нежелании прокуратуры
и судов исполнять законы такие тяжбы по достаточно значимым
делам обречены на провал. Если параллельно не подключать прессу, не
апеллировать к общественному мнению, международным организациям. Но пресса,
международные организации, общество в целом глухи к голосам
правозащитников-одиночек. Кроме того, допустим, правозащитник работает на
заводе в Москве, а его подзащитный томится в тюрьме Красноярска. Как туда
поехать и на какие деньги? Достойное дело помочь конкретному человеку. Но
ложкой моря не вычерпать.
Для изменения
ситуации с правами человека необходима консолидация индивидуальных усилий. Что
затруднительно для не имеющих организационных ресурсов правозащитников-одиночек.
Их племя вымирает.
Но ведь есть,
скажут, и правозащитные организации. Официально зарегистрированные, получающие
зарубежные гранты или субсидии властей (иногда одновременно). Сотрудники таких
организаций имеют зарплату. Поскольку денег никогда не бывает много,
разгорается конкуренция и между организациями, и между сотрудниками. В
результате правозащитное сообщество приобретает закрытый характер. Эдакая, самодостаточная
корпорация, в которую посторонних не допускают. Естественно, правозащитные
мероприятия форумы, конференции и
т.п. тоже только для своих.
Умильная
картина получается: мудрые правозащитники просвещают несколько темные (в
области прав человека), но добросовестные власти. Понятно, чем чаще власти
предержащие встречаются с правозащитниками, чем больше последних набивается во
всяческие комиссии, чем громче о том сообщают пресса и телевидение, тем кажется всем конструктивнее их
деятельность. Исходя из такой политики и подбирается
кадровый состав правозащитных организаций, который, естественно, вполне
подходит редакционному составу западных радиостанций, вещающих на Россию.
Великое дело в такой правозащитной деятельности представительство и отчёты.
Куда ни позвони, кого ни спроси улетел в Страсбург, прилетел из Страсбурга.
Все едут защищать права человека в Страсбург, никто не едет в Магадан! Ну и
отчёты: должен же знать грантодатель, как тратятся
его деньги. Допустим, некая правозащитная организация занята положением
заключённых. Если пытаться реально защищать права заключённых, надо постоянно
судиться с лагерными администрациями, конфликтовать с прокуратурой, привлекать
к ответственности судей. Сплошные столкновения! А что же писать в отчётах:
вчера ругались с министерством юстиции, сегодня бранимся с прокуратурой, завтра
выясняем отношения с судом? Грантодатель не поймёт.
Гораздо проще сохранять со всеми хорошие отношения. Тогда и на зону пустят с
гуманитарным грузом для зэков. И в отчёте галочка. Так и работают
правозащитники Санта-Клаусами. При таком подходе сотрудникам не надо разбираться
в специфике дела. Вот и получается, что заключёнными занимаются люди, никогда
не сидевшие, солдатами никогда не
служившие, свободой слова и строчки не написавшие вопреки цензуре. В общем, грантодатель услышит то, что хочет услышать от грантополучателя, он же сам его и подбирал. Так отсекается
возможность быть услышанным тому, кто имеет своё собственное, выстраданное
мнение.
Но и без
организующей воли грантодателя дело обстояло бы
подобным же образом. Если на кону приличная, хорошо оплачиваемая (по российским
меркам) работа, некоторая известность, поездки за границу, иногда упоминания в
прессе, заметность на политическом и общественном небосклоне самые пластичные окажутся в правозащитных
организациях. И все, разумеется, будут сторонниками сотрудничества с властями.
Объекты защиты
тоже вполне соответствуют духу правозащитных организаций. Финансовые магнаты,
высокопоставленные военные и т.д. люди
заметные. Да и сама такая правозащитная деятельность не требует каких-то
специальных знаний, нелёгкого жизненного опыта, риска.
Общественность
не слепая. Она замечает тенденции в деятельности правозащитных организаций. Их
закрытость, относительное благополучие, склонность защищать избранных, неплохие
отношения с властями, т.е. конформизм. В результате понятие “правозащитник”
девальвируется и скоро упадёт так же низко, как и понятие “демократ”. Тем более
что и коммунисты, и так называемые
демократы используют одну и ту же правозащитную риторику.
Безусловно,
диалог с властями полезен, но равноправный. Сотрудничество с властями
допустимо, но с позиции силы, а не слабости. А то все бегут (впереди паровоза!)
сотрудничать с властью. Кто же будет с ней конфликтовать? По самой своей сути
правозащитная деятельность означает противостояние власти как источнику
нарушений прав человека. Компромиссы необходимы. Но компромисс не должен быть
тайным и тем более за счёт третьих лиц. Есть такая мода в политике и
правозащитных делах. А в результате такой сделки никто ни за что не отвечает.
Без
использования реальных механизмов давления на власть правозащитная деятельность
неэффективна. Поиск таких механизмов и есть сегодня насущная задача
правозащитных организаций. Нужно постараться сделать права человека фактором
политики. Чтобы каждая партия, каждый политик оценивались избирателями в
соответствии с их позициями по проблемам прав человека. Главное заставить власть, в первую очередь юстицию,
соблюдать законы. Нужно, чтобы каждое заявление имело последствия, и
правозащитники не были сторонними наблюдателями. Где списки мирных жителей,
уничтоженных в Чечне? Где списки убитых в казармах солдат? Где списки граждан,
замученных в милицейских участках? Где чёрные списки убивающих,
пытающих? Прокуроров, не возбудивших уголовные дела; следователей, незаконно
дела закрывших; судей, вынесших заведомо неправосудные решения? Многое можно и
нужно делать в правозащитной сфере. Иначе пространство права и свободы станет
неумолимо скукоживаться. И снова придётся вольнодумствовать по кухням.
http://narod.yandex.ru/com_forum/?com_id=55336