В КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

Заявитель:    ОАО «Нижнекамскнефтехим»        

 423574, г.Нижнекамск-4, ОАО «Нижнекамскнефтехим»

       

 

Должностное лицо (орган),

подписавшее акт,

конституционность которого

подлежит проверке:                                 

Президент Российской Федерации,

г.Москва, Кремль

 

                                                           

Орган, принявший акт,

подлежащий проверке:                

          

Государственная Дума Федерального

Собрания Российской Федерации,

103265, г.Москва, ул.Охотный Ряд, д.1.      

 

Заявление

о  нарушении конституционных прав ст. 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации,  принятого Государственной Думой  23 октября 2002 г.,  и одобренного Советом Федерации 30 октября 2002 г.

 

Источник официального опубликования акта:

Текст ГПК РФ опубликован в "Российской газете" от 20 ноября 2002 г. N 220.

 

1. Поводом и основанием для обращения в Конституционный суд вызвано возникшей неопределенностью по поводу соответствия статьи 389 Гражданско-процессуального кодекса РФ, предусматривающую возможность внесения в Президиум Верховного Суда РФ представления о пересмотре вступивших в законную силу судебных постановлений в порядке надзора Председателем Верховного Суда РФ или его заместителем в целях единства судебной практики без установления какого-либо ограничительного срока для внесения такого представления Конституции РФ и международно-правовым обязательствам РФ (п.3 настоящего заявления), примененной в определениях и представлениях Заместителя Председателя Верховного суда РФ Карпова А.И., стороной по которым выступало ОАО «Нижнекамскнефтехим», и коммандитное товарищество «Нижнекамскнефтехим и компания».

            Статья 389 ГПК РФ была применена в представлениях заместителя Председателя Верховного Суда Карпова А.И. в которых предлагалось отменить вступившие в законную силу судебные акты, которыми была внесена правовая определенность в правоотношения с участием ОАО «Нижнекамскнефтехим». Причем по большинству дел истек годичный срок, для осуществления надзорного производства установленный ч.2 ст.376 ГПК РФ.

            Кроме того, насколько нам известно, статья 389 ГПК РФ была применена в 2 (возможно больше) определениях  заместителя Председателя Верховного Суда Карпова А.И. об истребовании дел.

 

Ниже краткое описание дел в которых имело место применения ст.389 ГПК РФ и были внесены представления и определения. 

               

 Надо отметить, что из всех дел только в ряде дел выиграло ОАО «Нижнекамскнефтехим», но все эти дела внесли правовую определенность во взаимоотношения сторон. И на основе данных решений уже построены другие правоотношения. Предложение заместителя Председателя Верховного суда РФ аннулировать судебные процессы, некоторые из которых длились около 2 лет, и закончившиеся вынесением судебных решения, вступивших в законную силу, на наш взгляд аннулирует право на справедливую судебную защиту.

 

2. Статья 389 ГПК РФ устанавливает  право Председателя Верховного суда РФ или его заместителя внесения мотивированного представления в Президиум Верховного Суда РФ:

«Статья 389. Пересмотр судебных постановлений в порядке надзора по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации или заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации

Председатель Верховного Суда Российской Федерации или заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации имеет право внести в Президиум Верховного Суда Российской Федерации мотивированное представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности».

 

Из смысла статьи следует, что данное право не зависит от волеизъявления сторон и по своей сути мотивированное представление практически совпадает с правом на принесение протеста, имевшегося в ГПК РСФСР.

В связи с приведением процессуального законодательства в соответствии со стандартами Европы в УПК РФ и в АПК РФ нормы, предусматривающих дискреционные полномочия Председателя Верховного суда РФ или его заместителей инициировать надзорное производство не были сохранены.

 

3. Полагаем, что статьей 389 ГПК РФ создается нормативная предпосылка для нарушения закрепленных Конституцией Российской Федерации принципов и положений, относящихся к осуществлению правосудия, - права каждого на судебную защиту (статья 46, части 1 и 2), в том числе на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом (статья 47, часть 1),  верховенства права, равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1), подчинения судей только Конституции РФ и законам (ст.120) осуществления надзора Верховным судом РФ в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах (статья 126) осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3). Не соответствует общепризнанным принципам международного права, и положениям международно-правовых обязательств РФ о справедливом правосудии, которые в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции РФ являются составной частью правовой системы РФ. 

В частности из статей 8 и 29 Всеобщей декларации прав человека, а также пункта 2 и подпункта "а" пункта 3 статьи 2 и пункта 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, следует, что государство обязано обеспечить осуществление права на судебную защиту, которая должна быть справедливой, компетентной, полной и эффективной.

 

4. Этот вывод основан, прежде всего на том, что в нарушение общепризнанного принципа res judicata, решения суда, рассмотренные с участием ОАО «Нижнекамскнефтехим» и вступившие в законную силу и исполненные в настоящий момент подвергаются пересмотру на основании ст.389 ГПК РФ с целью отмены. Тем самым, нарушается принцип правовой определенности, стабильности правовых отношений и судебные процессы, окончившиеся и вступившие в законную силу могут быть аннулированы. Вместо уважения, вступивших в законную силу решений и их обязательности, имеет место попытка их отмены с аннулированием вступившего в законную силу решения .

  «Применительно к судебному решению правовая определенность и эффективность могут проявляться прежде всего в том, что судебное решение низовых (1 и 2) инстанций должно иметь известную «устойчивость» и может быть пересмотрено в исключительных и редких случаях, не содержащих субъективного элемента и основанных на строго определенных правилах(законах).

Такая позиция Европейского суда неоднократно повторялась в решениях – Маркс против Бельгии от 13.06.1979г., Брумареску против Румынии от 28.10.1999 и др. Например, по мнению судьи К.Розакиса, высказанному в деле Брумареску: «правовая определенность – не теоретический постулат, но  и ожидание того, что окончательное судебное решение будет уважаться».[1]

 

5. Частью первой ст.17 Конституции РФ установлено: в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией.

Российская Федерация присоединилась к Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод» и признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека (далее ЕСПЧ).

ЕСПЧ вывод о том, что право на справедливый суд в соответствии с п. 1 ст.6 Европейской конвенции о защите основных прав и свобод человека (далее Европейской конвенции) может быть нарушено пересмотром окончательного (вступившего в законную силу) решения, делало также и в делах против России.

Согласно сложившейся прецедентной практике ЕСПЧ нарушением закрепленного в п.1 статьи 6 Европейской конвенции «права на справедливый суд» признается каждая из нижеследующих ситуаций или их совокупность:

1. Отсутствие в процессуальном законодательстве государства пресекательного срока для возбуждения производства в высшей («последней») судебной инстанции;

2. Предоставление дискреционных полномочий высшим должностным лицам судебной системы и органов прокуратуры по инициированию действий по отмене вступивших в законную силу решений.[2]

 

Статья 389 ГПК РФ предоставляет  должностным лицам возбудить надзорное производство не в силу того, что затронуты их права и законные интересы  и не в силу того, что они участвовали в рассмотрении дела, а что называется, «Ex officio» (по должности) и полномочие их не зависит от волеизъявления участников процесса[3]. При ознакомлении с делами, назначенными на 23 ноября 2005 в Президиуме Верховного суда РФ, никаких жалоб и заявлений не было, а было лишь представление заместителя председателя Верховного суда РФ Карпова А.И. .

Что противоречит правовым позициям, изложенным в определении Конституционного Суда РФ от 13.06.2002 №166-О.

 Поскольку статья 376 ГПК РФ предусматривает годичный срок для подачи надзорной жалобы, а право Председателя Верховного суда РФ и его заместителя не связано подачей надзорной жалобой, то многими юристами делается вывод, что право, предоставленное руководителям Верховного Суда РФ никакими сроками не ограничено. В нашем случае, по многим делам мотивированное представление заместителем Председателя Верховного суда РФ Карповым А.И. внесены за пределами годичного срока.  

            Таким образом, можно сделать вывод о том, что статья 389 ГПК РФ, как не ограничивающая срок возбуждения надзорного производства и предоставляющая дискреционные полномочия руководителям Верховного суда РФ, нарушает принципы верховенства права и вытекающего из него принципа правовой определенности, справедливого правосудия.    

           

6. В деле Рябых против России Европейский суд по правам человека дал следующую оценку ситуации, когда вступившее в законную сил решение было отменено актом вышестоящего суда по инициативе должностного лица:

«51. Относительно сути жалобы Европейский Суд напомнил, что право на судебное разбирательство, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции, должно толковаться в свете Преамбулы к Конвенции, в которой, в соответствующей ее части, верховенство права признается частью общего наследия Договаривающихся Государств. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии", § 61).

52. Правовая определенность предполагает уважение принципа res judicata (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии", § 62), то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела. Принцип закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера.

53. Однако в случае с заявителем постановление от 8 июня 1998 г. было отменено 19 марта 1999 г. президиумом Белгородского областного суда на том основании, что судья Новооскольского районного суда Л.Ф. Лебединская неправильно истолковала применимые нормы права. Президиум отказал в удовлетворении требований заявителя и закрыл дело, аннулируя, таким образом, весь процесс судебного разбирательства, который завершался принятием решения, имеющим обязательную юридическую силу в соответствии со ст. 208 Гражданского процессуального кодекса, и по которому было начато исполнительное производство.

54. Европейский Суд отметил, что пересмотр судебного постановления от 8 июня 1998 г. в порядке надзора был инициирован председателем Белгородского областного суда, который не являлся стороной в судебном разбирательстве, обладающей указанными полномочиями в силу положений ст. 319 и 320 Гражданского процессуального кодекса. Как в ситуации, связанной с правом Румынии в деле "Брумареску против Румынии", осуществление председателем областного суда этого полномочия не было ограничено во времени, так что судебные постановления могли быть оспорены на протяжении неопределенного срока.

55. Европейский Суд напомнил, что п. 1 ст. 6 Конвенции закрепляет за каждым в случае спора о его гражданских правах и обязанностях право на разбирательство дела судом. Таким образом, это положение закрепляет право на "разбирательство дела судом", в котором право на доступ к правосудию, то есть право на подачу в суд иска по гражданским делам, составляет лишь один из аспектов. Однако это право было бы иллюзорным, если бы в правовой системе Договаривающейся Стороны было бы закреплено, что окончательное, имеющее обязательную юридическую силу судебное постановление являлось бы недействующим в ущерб одной из Сторон. Немыслимо, чтобы в п. 1 ст. 6 Конвенции были бы детально описаны процессуальные гарантии, предоставляемые сторонам в справедливом, публичном и безотлагательном судебном процессе, и не защищался бы процесс приведения судебных постановлений в исполнение; составление ст. 6 Конвенции таким образом, чтобы она регулировала бы только доступ к правосудию и процесс судопроизводства, вероятно, привело бы к ситуации, несовместимой с принципом верховенства права, который Договаривающиеся Государства обязались соблюдать, когда ратифицировали Конвенцию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хорнсби против Греции" (Hornsby v. Greece) от 19 марта 1997 г., Reports 1997-II, р. 510, § 40).

56. Европейский Суд посчитал, что право стороны в процессе на судебное разбирательство также было бы иллюзорным, если бы в правовой системе Договаривающейся Стороны было бы закреплено, что окончательное, имеющее обязательную юридическую силу судебное постановление могло бы быть отменено вышестоящим судом по заявлению государственного должностного лица».

 

7. В постановлении ЕСПЧ от 05.04.2005 по жалобе Волковой против России оценил возражения России, которая мотивировала отмену вступившего в силу решения интересами законности, желанием исправить предполагаемые нарушения:

     A.  Процедура судебного надзора: правовая определенность

     1.  Доводы сторон

     30.  Правительство утверждало, что постановление Президиума Волгоградского областного суда было отменено Верховным Судом в порядке судебного надзора в марте 2002г. Это производство служило для того, чтобы исправить предполагаемые нарушения, дело заявителя не было окончательно определено на национальном уровне, и жалоба, следовательно, не может быть рассмотрена Судом.

         31.  Заявитель просила Суд продолжать рассматривать ее жалобу. Ссылаясь на постановления Суда: Brumarescu v. Romania, Sovtransavto Holding v. Ukraine и Ryabykh v. Russia, заявительница утверждала, что отмена решения суда, вынесенного в ее пользу, через год после того как оно вступило в законную в силу, нарушила принцип правовой определенности и лишила ее права доступа к суду (смотри Brumarescu v. Romania [GC], № 28342/95, 28 октября 1999; Sovtransavto Holding v. Ukraine, № 48553/99, ECHR 2002-VII; Ryabykh v. Russia, № 52854/99, 24 июля 2003). Она также сообщила, что последующие решения Верховного Суда от 4 марта 2002г. и Волгоградского областного суда от 12 апреля 2002г., также принятых в порядке судебного надзора, которые отменили все судопроизводство, были в нарушение принципа правовой определенности.

     2.  Выводы Суда

     32.  Что касается доводов Правительства, Суд отмечает, что жалоба заявителя по Статье 6 § 1 имеет отношение к отмене более раннего решения суда, вынесенного в пользу заявителя. Вопрос стоит в том, может ли такая процедура, позволяющая отменять вступившее в силу решение суда, считаться совместимой со Статьей 6, и, в частности, был ли этим нарушен принцип правовой определенности.

        33.  Тот факт, что постановление Президиума областного суда впоследствии было отменено по надзорном протесту, не может сказать, что он улучшает правовую определенность в деле заявителя и это положение не затрагивает судебные разбирательства, которые рассматриваются на национальном уровне.

     34.  Суд считает, что это дело подобно вышеупомянутому делу Ryabykh v. Russia, где было сказано, в применимой части к данному делу…(далее следует цитата из дела Рябых против России приведенная в п. 6 настоящей жалобы)

     35.  Более того, Суд в этом отношении установил в своем вышеупомянутом постановлении Sovtransavto Holding v. Ukraine, § 77:

     "…юридические системы, характеризуемые процедурой протеста, и, следовательно, риском отмены вступивших в силу решений судов неоднократно, как произошло в данном деле, как таковые несовместимы с принципом правовой определенности, которая является одним из фундаментальных аспектов верховенства права по смыслу Статьи 6 § 1 Конвенции, в свете Brumarescu…"

     36.  Суд отмечает, что в данном деле в июле 2000г. Председатель Волгоградского областного суда внес протест на решение Советского районного суда Волгограда от 22 июня 1999г., которые вступило в законную силу и стало обязательным для исполнения, и в отношении которого было завершено исполнительное производство. 17 июля 2000г. это решение было отменено, а дело был возвращено на новое рассмотрение постановлением Президиума Волгоградского областного суда. В дальнейшем надзорное производстве было осуществлено Верховным Судом и Президиумом Волгоградского областного суда в двух случаях, в марте и апреле 2002г.

     37.  Суд не находит каких либо причин уклоняться от своих вышеупомянутых постановлений. Суд считает, что было нарушение Статьи 6 § 1, что касается отмены вступившего в силу и обязательного для исполнения решения суда, вынесенного в деле заявителя.

 

            8. В деле Науменко против Украины, рассмотренным Европейским судом по правам человека (постановление от 09 ноября 2004 по жалобе № 41984/98), Украинские власти оправдывали отмену вступившего в законную силу решения, по инициативе должностного лица суда тем, что процедура надзора была направлена на исправление судебных ошибок. Но Европейский суд по правам человека не принял данные доводы, как основание нарушения принципа правовой определенности:

     «89.  Правительство подчеркнуло, что даже если данное дело и имеет отношение к отмене вступившего в силу решения суда, оно, все таки, отличается от дела Brumarescu v. Romania ([GC], № 28342/95, ECHR 1999-VII), так как протест был внесен Заместителем председателя Одесского областного суда, а не прокурором. Процедура судебного надзора была явно отрегулирована Гражданским процессуальным кодексом. Она содержала гарантии справедливого судебного разбирательства, эта процедура использовалась гражданами Украины для защиты своих прав и была нацелена на исправление судебных ошибок. Судебный надзор не противоречил нормам права, а также принципам правовой и законной уверенности. Процедура была прозрачной, предсказуемой и была эффективным правовым механизмом обжалования гражданами ошибочных судебных решений.
     90.  Правительство отметило, что решение Президиума не повлияло на статус заявителя, так как дело было возращено на новое рассмотрение и суды, в конечном счете, постановили в ее пользу.

     b.  Выводы Суда

     91.  Суд считает, что это дело аналогично делу Ryabykh v. Russia (№ 52854/99, постановление от 24 июля 2003), которым было постановлено, применительно к данному делу…(далее следует цитата из дела Рябых против России приведенная в п. 6 настоящей жалобы)
     92.  Суд отмечает, что в данном деле Заместитель Председателя Одесского областного суда внес протест в порядке надзора 28 августа 2000 на решение Ильичевского районного суда Одессы от 3 мара 1994, которое было вступившим в силу и обязательным для исполнения. Решением Президиума Одесского областного суда от 6 сентября 2000, это решение суда было отменено, а дело был возвращено на новое рассмотрение. Кроме того, Суд уже установил нарушение в этом отношении в своем постановлении в деле Sovtransavto Holding v. Ukraine (Sovtransavto Holding v. Ukraine, № 48553/99, § 77, ECHR 2002-VII):

     "Суд считает, что юридические системы характеризуемые процедурой протеста, и, следовательно, риском отмены вступивших в силу решений судов неоднократно, как произошло в данном деле, как таковые несовместимы с принципом правовой определенности, который является одним из фундаментальных аспектов нормы права по смыслу Статьи 6 § 1 Конвенции, в свете Brumarescu…"

     Суд не видит причин уклоняться от вышеупомянутых постановлений. Суд, следовательно, считает, что было нарушение Статьи 6 § 1, что касается отмены вступившего в силу и обязательного для исполнения решения суда, вынесенного по делу заявителя».

 

9. В деле Трегубенко против Украины, власти Украины пытались обосновать возможность отмены вступивших в законную силу решений интересами укреплений законности и порядка, защитой прав и интересов граждан и организаций, соблюдением юридических принципов в отправлении правосудия, однако данный довод ЕСПЧ не воспринял:

«32.  Правительство указало, что процедура судебного надзора просуществовала в Украинском гражданском процессуальном законодательстве до 21 июня 2001. По мнению Правительства, эта процедура была нацелена на "укрепление законности и порядка, защиту прав и законных интересов граждан и организаций, и соблюдение юридических принципов в отправлении правосудия." Правительство доказывало, что, в отличие от дела Brumarescu v. Romania ([GC] № 28342/95, постановление от 28 октября 1999), в данной жалобе протест был внесен не прокурором, а Заместителем Председателя Суда. Правительство далее сообщило, что процедура судебного надзора активно была использована гражданами и рассматривалась ими как эффективное средство правовой защиты. В данном деле, с точки зрения Правительства, решение Президиума Верховного Суда Украины исправило неверное применение закона, действующего в 1991. Следовательно, не было никакого нарушения права заявителя на справедливое разбирательство по Статье 6 § 1 Конвенции.
     33.  Заявитель возражал, указывая, что отменив вступившее в силу и обязательное для исполнения решение суда, вынесенное в его пользу, Верховный Суд нарушил принцип законной (правовой) уверенности и его право на справедливое разбирательство.

     2.  Выводы Суда

     34.  Суд отмечает, что в то время Заместитель Председателя Верховного Суда Украины имел полномочия согласно Статьи 328 Гражданского процессуального кодекса внести надзорный протест на вступившее в силу решение суда. Осуществление этого полномочия не подлежало какому либо предельному сроку, таким образом решения могли подлежать пересмотру неопределенно долго.
     35.  Суд отмечает, что удовлетворяя внесенный протест согласно этому полномочию, Верховный Суд Украины аннулировал весь юридический процесс, который закончился окончательным и обязательным для исполнения юридическим решением и, таким образом принципом res judicata (решенного дела), и, которое (решение суда), кроме того, было частично исполнено.
     36.  Поскольку Правительство оспаривало, что данное дело отличается от постановления Brumarescu v. Romania ([GC] № 28342/95, от 28 октября 1999), так как протест в порядке надзора был внесен не прокурором, как должностным лицом, а судьей, Суд отмечает, что процедура судебного надзора существовала во многих Высоких Договаривающихся Сторонах и имела общие признаки, включая круг лиц, уполномоченных внести надзорный протест: прокуроры и председатели судов, а также их заместители. Европейский Суд ранее рассматривал дела о судебном надзоре, инициированный как прокурорами, так и судьями. Например, как в постановлении Ryabykh v. Russia (№ 52854/99, 24 июля 2003), где надзорный протест был внесен также и судьей, Суд считает, что вопрос должен быть рассмотрен как вопрос о правовой определенности, а не просто нарушение должностным лицом.
     37.  Суд считает, что используя процедуру судебного надзора, чтобы отменить решение суда от 14 апреля 1993, Президиум Верховного Суда Украины нарушил принцип правовой определенности и "право заявителя на суд" по Статье 6 § 1 Конвенции.

Таким образом, предоставление ст. 389 ГПК РФ права руководителям Верховного суда РФ инициировать надзорное производство с целью отмены вступившего в законную силу решения в интересах законности и обеспечения единства судебной практики не соответствует принципу правовой определенности в толкованиях Европейского суда по правам человека в вышеизложенных постановлениях.

 

10. В ряде дел государства, участники Европейской конвенции признали, что отмена окончательного решения вышестоящим судом по инициативе должностных лиц не совместима с принципом правовой определенности (см. Полтараченко против Украины Постановление ЕСПЧ  от 18.01.2005, Рошка против Молдовы Постановление ЕСПЧ   от 22.03.2005). Следовательно,  последующая практика применения п.1 статьи 6 Европейской конвенции, создала обязательства по ее применению участниками в данном толковании (ст.31 Венской Конвенции о праве международных договоров).

Таким образом, Российская Федерация присоединившись к Европейской конвенции взяла на себя обязательства, включая право на справедливый суд. В частности из этого обязательства вытекает обязанность России не допускать возможности отмены окончательного судебного решения вышестоящим судом по инициативе должностных лиц, имеющих дискреционное право на возбуждение надзорного производства.

В соответствии с положениями Венской Конвенции о праве международных договоров (Вена, 23 мая 1969 г.)  о соблюдении, применении и толковании договоров:

Каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться (статья 26).

Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора (статья 27)
            Поэтому наличие в ст.389 ГПК РФ положений создающих  возможность отмены окончательного судебного решения вышестоящим судом по инициативе должностных лиц, имеющих дискреционное право на возбуждение надзорного производства, при том неограниченное никакими сроками, вопреки международно-правовым обязательства РФ, является нарушением ч.4 ст.15. Конституции РФ, общеправовому критерию определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекающему из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1 Конституции Российской Федерации) и международным обязательства России.

 

11. Россия, выступая по делу как ответчик, после вынесения решения европейским судом по делу «Рябых против РФ», «Волкова против России» и др., обязана в целях предотвращения новых нарушений обязана привести в соответствие российскую правовую систему с нормами конвенции.

Российская федерация обязана предпринять эффективные действия по недопущению новых нарушений Конвенции.

Для более полного понимания отношения Европейского суда по правам человека к отмене решений в порядке надзора процитируем частично не совпадающее, частично особое мнение судьи И.Кабрала Баррето по делу «Совтрансавто против Украины»:

 «Я первым признаю, что процедура принесения протеста является одним из наиболее тяжких и вопиющих нарушений принципа обязательности судебных решений, принципа, который сам по себе является одной из основополагающих ценностей демократического общества, вытекающей из принципа верховенства права, закрепленного в Конвенции».

            Причем ответственность за принятие эффективных мер лежит на государстве, включая и его судебные органы.

В широко разрекламированном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" было указано:

«…10. Разъяснить судам, что толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 31-33).

Согласно пункту "b" части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования.

Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней"). Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

11. Конвенция о защите прав человека и основных свобод обладает собственным механизмом, который включает обязательную юрисдикцию Европейского Суда по правам человека и систематический контроль за выполнением постановлений Суда со стороны Комитета министров Совета Европы. В силу пункта 1 статьи 46 Конвенции эти постановления в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов.

Выполнение постановлений, касающихся Российской Федерации, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, с тем, чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Если при судебном рассмотрении дела были выявлены обстоятельства, которые способствовали нарушению прав и свобод граждан, гарантированных Конвенцией, суд вправе вынести частное определение (или постановление), в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на обстоятельства и факты нарушения указанных прав и свобод, требующие принятия необходимых мер».

Однако, в нарушение данных положений заместитель Председателя Верховного суда РФ побуждает Президиум Верховного Суда РФ нарушить право на справедливый суд в толкованиях ЕСПЧ, внеся представление на основании ст.389 ГПК РФ и предлагая нарушить принцип res judicata.

И в настоящий момент  Конституционный суд РФ является единственным органом, который мог, рассмотрев настоящую жалобу предотвратить новые нарушения Конвенции.

 

12.  Законодателем  в ст. 377 ГПК РФ установлена инстанционная подсудность в надзорном производстве. Согласно данной статьи Президиуму Верховного суда РФ подсудно рассмотрение надзорных жалоб на вступившие в законную силу решения и определения Верховного Суда Российской Федерации, принятые им по первой инстанции; на определения Кассационной коллегии Верховного Суда Российской Федерации; на определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, вынесенные ею в кассационном порядке; на определения Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации, вынесенные ею в кассационном порядке; жалобы, представления прокурора на определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации и Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации, вынесенные ими в надзорном порядке, при условии, что такие определения нарушают единство судебной практики.

Статья  389 ГПК РФ предоставляет Председателю Верховного суда РФ и его заместителю, дискреционные полномочия по передаче в Президиум Верховного суда РФ любого судебного акта, не связанного положениями ст.377 ГПК РФ. То есть, позволяет должностному лицу произвольно изменить установленную законом подсудность. Что не соответствует положениям ст.47 Конституции РФ.

 

13.  В Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 февраля 2004 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности пункта 10 статьи 75 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и части первой статьи 259 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Верховного Суда Российской Федерации" возможность изменения подсудности признана противоречащей Конституции РФ:

«4. Закрепленное статьей 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации право на судебную защиту предполагает наличие конкретных гарантий, которые позволяли бы обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости.

В соответствии со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 14 Международного пакта о гражданских и политических правах все равны перед законом и судом; каждый при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, имеет право на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Указанные положения, как относящиеся к общепризнанным принципам и нормам международного права, согласно статье 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации. По смыслу этих положений, право каждого на судебную защиту, обеспечиваемое путем рассмотрения его дела законным, независимым и беспристрастным судом, означает, в частности, что рассмотрение дел должно осуществляться законно установленным, а не произвольно выбранным судом; признание же суда законно установленным требует, чтобы его компетенция по рассмотрению данного дела определялась законом. Поэтому статья 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации гарантирует, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.

Сформулированное как субъективное право каждого, требование Конституции Российской Федерации об определении подсудности дел законом означает, что в таком законе должны быть закреплены критерии, которые в нормативной форме (в виде общего правила) заранее, т.е. до возникновения спора или иного правового конфликта, предопределяли бы, в каком суде подлежит рассмотрению то или иное дело. Иное не позволяло бы суду, сторонам и другим участникам процесса избежать неопределенности в этом вопросе, приводило бы к необходимости устранять ее посредством правоприменительного решения, т.е. дискреционным полномочием правоприменительного органа или должностного лица, и тем самым определять подсудность дела уже не на основании закона.

Изложенная правовая позиция сформулирована в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 16 марта 1998 года по делу о проверке конституционности статьи 44 УПК РСФСР и статьи 123 ГПК РСФСР. Конституционный Суд Российской Федерации признал содержащиеся в этих статьях нормы - в той мере, в какой ими допускается передача дела из одного суда, которому оно подсудно, в другой суд во внесудебной процедуре при отсутствии указанных в самом процессуальном законе оснований (обстоятельств), по которым дело не может быть рассмотрено в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, - не соответствующими статьям 46 и 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации.

Приведенная правовая позиция согласуется с неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации правовой позицией, согласно которой общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1 Конституции Российской Федерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства и верховенства закона (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 года по делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР, от 15 июля 1999 года по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О Государственной налоговой службе РСФСР", законов Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции", от 11 ноября 2003 года по делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 81 Закона Челябинской области "О бюджетном устройстве и бюджетном процессе в Челябинской области")».

 

Ст.389 ГПК РФ позволяет Председателю Верховного суда РФ и его заместителю действовать на основании субъективных представлений и принимать решение об изменении инстанционной подсудности, фактически вне рамок судебной процедуры. Исключив возможность судебного обжалования изменения подсудности. Тем самым, создается нормативная предпосылка для нарушения закрепленных Конституцией Российской Федерации принципов и положений, относящихся к осуществлению правосудия, - права каждого на судебную защиту (статья 46), в том числе на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом (статья 47, часть 1); равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1); осуществления правосудия только судом посредством соответствующего вида судопроизводства (статья 118); независимости судей (статья 120).

 

14. Статья 389 ГПК РФ противоречит ст.47 Конституции РФ, поскольку в полномочия Президиума Верховного суда РФ не входит обязанность рассмотрения мотивированных представлений Председателя Верховного суда РФ и к его подсудности не отнесено (о компетенции Президиума ВС РФ см. п.13 жалобы). В ГПК РФ нормы относящей к компетенции Президиума ВС РФ рассмотрение решений первой и вторых инстанций, равно представлений должностных лиц – руководителей Верховного суда РФ нет.

В отсутствие нормы закона относящего рассмотрение дела в надзорном порядке в Президиуме ВС РФ, ст.389 ГПК РФ создает ситуацию, когда недостаточно продуманная норма права, создает предпосылку для нарушения ст. 47 Конституции РФ.

 

15. Системный  анализ положений ГПК РФ о надзорном производстве подтверждает инородность положений ст.389 ГПК РФ в системе надзорного производства.

Отсутствие в ст.389 ГПК РФ необходимости для возбуждения надзорного производства жалобы стороны спора или заинтересованного лица, фактически аннулирует требования ст.376-384 ГПК РФ, ст.387-388 ГПК РФ. Ст.389 ГПК РФ аннулирует конституционный принцип равенства сторон при рассмотрении дел в надзорной инстанции, поскольку в надзорной инстанции уже рассматривается не надзорная жалоба, а представление должностного лица – заместителя Председателя Верховного суда РФ, члена Президиума Верховного суда РФ. То есть, имеет место уже спор не со стороной по делу, а с членом Президиума Верховного суда РФ, заместителем Председателя Верховного суда РФ, что также низводит демократичный порядок рассмотрения надзорной инстанции, установленной ст.386 ГПК РФ до фикции. Тем более, что она также не предусматривает порядка рассмотрения представлений в порядке ст.389 ГПК РФ. О чем в частности свидетельствует п.5 ст.386 ГПК РФ в которой говорится от том, что первым дает объяснение лицо подавшее надзорную жалобу.[4]

То есть, ст.389 ГПК РФ предоставляет ничем  не ограниченное дискреционное право заместителю председателя Верховного суда РФ право инициировать надзорное производство, причем абсолютно не связанное процессуальными нормами, и процессуальными формами. Ст.389 ГПК РФ не предусматривает никаких сроков для возбуждения надзорного производства, ни требований к представлению вносимому в соответствии со ст.389 ГПК РФ.

Отсутствие требований процессуальной формы для представлений, внесенных в порядке ст.389 ГПК РФ (являющейся частью надзорного производства), нарушает требования ст.126 Конституции РФ, в которой указано, что Верховный Суд РФ осуществляет судебный надзор в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах. 

 

16. В соответствии с частью 2 статьи 118 Конституции РФ «Судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства».

Гражданское судопроизводство регулируется ГПК РФ и АПК РФ и в данных кодексах может иметь место определенное  различие, вызванное спецификой рассматриваемых дел. Однако, фундаментальные основы, принципы отправления правосудия должны быть идентичны, иначе нарушался бы принцип равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1).

Поскольку в АПК РФ лица, участвующие в процессе более защищены от отмены вступившего в законную силу решения по инициативе должностных лиц и защищены трёехмеcячным сроком на обращение о пересмотре дела в порядке надзора, который может быть продлен только не позднее чем через шесть месяцев со дня вступления в законную силу последнего оспариваемого судебного акта, принцип равенства при включении в ГПК РФ статьи (ст.389), позволяющей без ограничения какого-либо срока, ничем неограниченное дискреционное право председателя Верховного Суда РФ или его заместителя возбудить надзорное производство не соблюден. 

Причем, установленный статьей 19 Конституции РФ принцип равенства не ограничен гарантиями равенства прав и свобод гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения,  имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям. Статья 19 гарантирует равенство и при других обстоятельствах. И равенство прав участников на справедливый суд, принцип определенности должно обеспечиваться несмотря на наличие двух ветвей гражданского судопроизводства и права лиц, чьи дела рассмотрены судами общей юрисдикции, на окончательность судебного процесса и  на правовую определенность, должны быть обеспечены не в меньше мере чем права лиц, чьи дела рассмотрены арбитражными судами.

В АПК РФ не имеется положений, наделявших председателя или его заместителя дискреционным правом принимать решение о возбуждении надзорного производства.

 

17. Надо отметить, Высший Арбитражный суд  РФ занимает жесткую позицию в отношении возможности отмены решения за пределами срока для подачи надзорной жалобы и несоответствия принципам справедливого суда возможности возбуждать надзорное производство на основании дискреционных полномочий Председателя или заместителя суда высшей инстанции.  Об этом в частности свидетельствует ответ Председателя Высшего арбитражного суда РФ г-на Иванова А.А., высказанный на Интернет-конференции 06.06.2005 :

«Что касается наделения должностных лиц Высшего Арбитражного Суда – Председателя и заместителей – полномочиями по внесению (в исключительных случаях) по собственной инициативе в Президиум Высшего Арбитражного Суда мотивированных постановлений по пересмотру судебных актов в порядке надзора, то с этим вопросом мы уже разобрались. Такие полномочия раньше были у Председателя и заместителей, но они рассматриваются международной практикой, в том числе Европейским судом по правам человека, как дискреционные полномочия, т.е. такие полномочия, которые осуществляются по воле соответствующих должностных лиц и вне установленной процессуальной формы. К тому же они позволяют пересматривать дела, которые уже рассмотрены коллегиально. Так что здесь в этом смысле есть много минусов. Ведь все судьи должны быть равны с точки зрения их полномочий. И сейчас наше арбитражное процессуальное законодательство это равенство обеспечивает. У нас Председатель в сфере процессуальной деятельности  не имеет особых прав, как и его заместители. Факт наличия дискреционных полномочий у Председателя и заместителей Председателя нарушает принцип равенства процессуальных прав судей и фактически позволяет по воле одного человека пересматривать коллегиальные решения. Данная практика подвергается критике со стороны европейских институтов, в которых мы участвуем, и в свое время была отвергнута.

Что касается пересмотра решений в виде исключения, то здесь важно, чтобы жестко применялись сроки, в течение которых эти решения могут быть пересмотрены. В противном случае не будет стабильности судебных решений. У нас сейчас такие сроки существуют, судебная ошибка в рамках этих сроков может быть устранена. Но за пределами этих сроков устранение судебной ошибки, даже если она выявлена, невозможно. Возможен только пересмотр дела по вновь открывшимся обстоятельствам»[5].

 

18. Возможность возбуждения надзорного производства Председателем Верховного суда РФ или его заместителем, установленная в ст.389 ГПК РФ находится в прямом противоречии с принципами диспозитивности и конституционными принципами состязательности и равноправия сторон (часть 3 статьи 123 Конституции РФ).

Как следует из правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных им в постановлениях от 14 февраля 2002 года по делу о проверке конституционности статьи 140 ГПК РСФСР и от 28 ноября 1996 года по делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, «присущий гражданскому судопроизводству принцип диспозитивности означает, что процессуальные отношения в гражданском судопроизводстве возникают, изменяются и прекращаются главным образом по инициативе непосредственных участников спорного материального правоотношения, которые имеют возможность с помощью суда распоряжаться своими процессуальными правами, а также спорным материальным правом; конституционный принцип состязательности предполагает такое построение судопроизводства, при котором правосудие (разрешение дела), осуществляемое только судом, отделено от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, и потому не может принимать на себя выполнение их процессуальных (целевых) функций».

Конкретизация гарантированных Конституцией Российской Федерации гражданских прав, обусловила диспозитивное начало гражданского судопроизводства, что нашло выражение в гражданском процессуальном законодательстве  (статья 4 ГПК РФ).

Во исполнение указанного принципа диспозитивности в новом Гражданском процессуальном кодексе РФ от 14 ноября 2002 г. N 138-ФЗ был изменен порядок рассмотрения дел в надзорной инстанции, если в Гражданском процессуальном кодексе РСФСР от 11 июня 1964 г. в надзорной инстанции рассматривались протесты должностных лиц (в том числе судей – председателей Верховного суда РФ и его заместителей), то в новом ГПК предметом рассмотрения в надзорной инстанции становится надзорная жалоба лица участвующего в деле и других лиц, если их права и законные интересы нарушены судебными постановлениями (ст.376 ГПК РФ).

Таким образом, принципы состязательности и диспозитивности воплощенные в нормах статей 4 и 376 ГПК РФ, предполагают, что возбуждение производства по гражданскому делу в надзорной инстанции может быть инициировано только подачей надзорных жалоб лицами участвующими в деле и другими лицами, если их права и законные интересы нарушены судебными постановлениями.

Единственным исключением из общего порядка производства в надзорной инстанции, предусмотренного новым ГПК РФ, который в целом соответствует Конституции РФ, являются нормы ст. 389 ГПК РФ, которая позволяет судьям - должностным лицам (Председатель Верховного Суда Российской Федерации или заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации) по собственной инициативе инициировать  возбуждение производства по гражданскому делу в надзорной инстанции, внеся в Президиум Верховного Суда Российской Федерации мотивированное представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора. При этом предметом рассмотрения в надзорной инстанции становится не надзорная жалоба лица участвующего в деле, а указанное в статье 389 ГПК РФ «мотивированное представление» судьи.

            Следовательно, суд, в лице судей занимающих должности Председателя Верховного Суда РФ или его заместителя, в случае реализации норм ст. 389 ГПК РФ, принимает на себя функции лица участвующего в деле, возбуждая производство в надзорной инстанции, и заменяя надзорную жалобу своим представлением.

Указанные выше принципы осуществления правосудия на основе беспристрастности, равноправия и справедливости, подразумевают, что в гражданском судопроизводстве недопустимы не только какие-либо действия суда направленные на выполнение процессуальных функций одной из сторон, но и даже создание условий для возможности усомниться в беспристрастности и справедливости правосудия.

            Из позиции Конституционного суда РФ, проявленной в Постановлении от 28 ноября 1996 года по делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР,  следует, что когда «под угрозу ставится внутренняя независимая позиция судьи по делу, а, следовательно, оказывается нарушенным гарантируемое статьей 120 Конституции Российской Федерации право человека на рассмотрение его дела независимым и беспристрастным судом. Кроме того, наносится серьезный ущерб доверию, которое должны внушать органы правосудия в демократическом обществе».

 

19. Применение ст.389 ГПК РФ, во-первых, является активным действием суда, фактически выполняющим процессуальную функцию одной из сторон, во-вторых, такое активное действие способно оказывать влияние на состав надзорной инстанции, что может стать основанием для сомнений в независимости и беспристрастности суда, так как степень возможного субъективного воздействия на мнение судей надзорной инстанции представления, внесенного лицами, занимающими высшие должности в органах судов общей юрисдикции, несомненно выше, чем надзорной жалобы лица участвующего в деле.

В прецедентном праве Европейского суда по правам человека давно признается, что процессуальное равноправие, или равенство правовых средств (equality of arms) составляет неотъемлемый элемент справедливого судебного разбирательства( X v Germany (1963) 6 Yearbook 520).

В гражданском процессе принцип равенства правовых средств,  согласно прецедентного прав Европейского суда по правам человека, выступая одним элементов более широкого понятия справедливого разбирательства, требует обеспечения каждому участнику разбирательства разумной возможности представить свое дело в условиях, которые не ставят его в существенно худшее положение по сравнению с противной стороной (Dombo Beheer BV Netherlands (1994) 18 EHRR 213; Ankeri v Switzerland (1996) Reports 1996-V)

                В деле Morel против Франции Европейский суд по правам человека повторил*: «..право на состязательный процесс предполагает возможность сторон в процессе, гражданском или уголовном, знакомиться со всеми доказательствами или замечаниями, приобщенными к делу, комментировать их… Принцип равенства сторон – составной элемент более широкого понятия справедливого судебного разбирательства – требует, чтобы каждой из сторон была предоставлена разумная возможность представить свое дело в таких условиях, в которых ни одна из сторон не имеет явного преимущества»(*ранее о данном принципе было указано в деле Нидерост против Швейцарии в постановлении от 18 02.1997).

Принцип равенства правовых средств не может быть соблюден при внесении Председателем Верховного суда РФ или его заместителем «мотивированного представления» на основании ст.389 ГПК РФ, так как я как, гражданин могу противопоставить лишь свой отзыв или отзыв, написанный адвокатами, при том, что другая сторона фактически представлена авторитетным мнением руководителя высшей судебной инстанции, либо его заместителя. 

 

20.  Вопрос независимости и беспристрастности в случае внесения протеста в Президиум Суда, членом этого Президиума и заместителем председателя Суда подробно был рассмотрен Европейским Судом по правам человека в деле Науменко против Украины (постановление от 09 ноября 2004 по жалобе № 41984/98):

 
     95.  Суд повторяет, что для того, чтобы установить, может ли суд считаться "независимым" по смыслу Статьи 6 § 1, должен быть рассмотрен, между прочим, способ назначения членов судебного заседания и их срок полномочий, существование гарантий от внешнего давления и вопрос, влияло ли его присутствие на независимость (смотри, среди прочего, Findlay v. The United Kingdom, постановление от 25 февраля 1997, Сборник 1997-I, стр. 281, § 73). Что касается вопроса беспристрастности, его существование, по смыслу Статьи 6 § 1, должно быть определено согласно субъективной проверке, которая лежит в основе личного убеждения и поведения конкретного судьи в данном деле, а также согласно объективной проверке, то есть, установить, отвечал ли судья соответствующим гарантиям, чтобы исключить любое законное сомнение в этом отношении (смотри, среди прочего, Bulut v. Austria, постановление от 22 февраля 1996, Сборник 1996-I, стр. 356, § 31, и Thomann v. Switzerland, постановление от 10 июня 1996, Отчеты 1996-III, стр. 815, § 30).
     96.  В данном деле оказывается, что вопрос возникает относительно субъективной беспристрастности Заместителя Председателя Одесского областного суда. Суд рассмотрит только этот вопрос.
     97.  Суд отмечает, что протест Заместителя Председателя Одесского областного суда был внесен в Президиум того же самого суда. Заместитель Председателя Одесского областного суда рассматривал протест, который он внес в Президиум, членом которого он был, а также Заместителем Председателя, вместе со своими коллегами заседал в Президиуме. По мнению Суда, эта практика несовместима с "субъективной беспристрастностью" судьи, рассматривающего данное дело, поскольку никто не может быть ни истцом ни судьей в своем собственном деле.
     

Таким образом, Европейскому суду по правам человека было вполне достаточно того,  что протест был внесен Заместителем председателя суда в Президиум суда, членом которого он является, и что он принимал участие в Рассмотрении протеста вместе со своими коллегами для установления нарушения прав на справедливый суд. Таким образом, положения статьи 389 создают нормативную предпосылку для нарушения права на справедливый суд и нарушения Россией международных обязательств.

По своей природе «мотивированное представление»  фактически ничем не отличается от протеста.

 

21. Кроме того, практика рассмотрения дел в порядке ст.389 ГПК РФ показывает, что Президиум Верховного суд РФ считает возможным, рассмотрение мотивированного представления, внесенного заместителем Председателя Верховного суда РФ, в судебном составе, включающем данного заместителя Председателя Верховного суда РФ.

Это видно из опубликованных постановлений Президиума Верховного суда РФ от 15 сентября 2004 года №82пв03, №85пв03, №6пв04 в справочно-правовой системе Консультант и  определении Президиума Верховного суда РФ от 11. 02.2004 [6]

 

22.  Не удивительно, что данная тема стала предметом обсуждения на Интернет-конференции Совета Европы и Европейского Суда по правам человека "Европейские стандарты защиты прав человека. Обеспечение доступа в Российской Федерации" состоявшейся 12 февраля 2002 г. в Москве, ЦИТ МГУ

В частности, Ковлер Анатолий Иванович - судья от Российской Федерации в Европейском Суде по правам человека, давая краткий обзор жалоб из России, также обратил внимание на данную ситуацию:

«…еще один момент, на котором я бы хотел заострить внимание, - это то, что в последнее время появились жалобы на надзорную процедуру. Когда председатель областного суда (или зам. председателя областного суда) выносит протест и сам же председательствует при его рассмотрении. Вот эта нелепая абсурдная ситуация выплескивается в Страсбург, и я думаю, что в ближайшие недели Суд выскажется по этому вопросу. Это будет неприятный подарок нашим судебным органам на фоне тех прогрессивных изменений, которые происходят в недрах российской судебной системы».

А Лаптев Павел Александрович - уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, прокомментировал следующим образом:

«Я хочу сказать, что и нас настораживает тот момент, который возник при надзорном рассмотрении жалоб. Я об этом уже говорил на Всероссийском совещании председателей краевых, областных и республиканских судов».

 

23. Причем данный вопрос уже давно разрешен в пользу недопустимости оказывания влияния авторитета руководителя на судебный процесс. В частности Германский федеральный конституционный суд в решении №1BvR 478/55 от 20 марта 1956 пришел к выводу:

«Право человека быть судимым судьей, назначенным в соответствии с законом, не должно нарушаться не только вследствие того, что судебные функции берут на себя, которым они не принадлежат, но вследствие того, что должностные лица судов своим авторитетом оказывают влияние на конкретное содержание судебных действий»[7]. 

 

24. Однако, поскольку в ст. 389 ГПК РФ не определен порядок рассмотрения «мотивированных представлений», а сложившаяся судебная практика (см. п.18 настоящей жалобы) противоречит принципам справедливого правосудия, не урегулированность данного вопроса создает нормативную предпосылку для нарушения моего права на судебную защиту. Данная ситуация противоречит принципу правовой определенности. Приведенная ситуация не согласуется с неоднократно выраженной Конституционным Судом Российской Федерации правовой позицией, согласно которой общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1 Конституции Российской Федерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями. Неопределенность содержания правовой нормы, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства и верховенства закона (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 года по делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР, от 15 июля 1999 года по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О Государственной налоговой службе РСФСР", законов Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции", от 11 ноября 2003 года по делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 81 Закона Челябинской области "О бюджетном устройстве и бюджетном процессе в Челябинской области")».

 

25. Принцип правовой определенности является общепризнанным принципом права. А один корифеев правовой науки России г-н Покровский И.А в своей книге «Основные проблемы гражданского права» дал следующую оценку принципу правой определенности:

 Одно из первых и самых существенных требований, которые предъявляются к праву развивающейся человеческой личностью, является требование определенности правовых норм. Если каждый отдельный человек должен подчиняться праву, если он должен приспособлять свое поведение к его требованиям, то очевидно, что первым условием упорядоченной общественной жизни является определенность этих требований. Всякая неясность в этом отношении противоречит самому понятию правопорядка и ставит человека в весьма затруднительное положение: неизвестно, что исполнять и к чему приспособляться. И естественно, что чем более развивается индивидуальная самодеятельность, тем более растет эта потребность в определенности права. Пока гражданско-правовая жизнь течет вяло, движимая инерцией исстари заведенного порядка, пока индивидуальное творчество в этой области еще не играет заметной роли, до тех пор известная неясность или неопределенность правовых норм не дает себя больно чувствовать. Но дело решительно меняется с того момента, когда возникает потребность в большей личной энергии и в большей личной инициативе, тогда определенность права становится непременным условием этих последних, становится вопросом самой личности. Индивид, поставленный лицом к лицу с обществом, государством, имеет право требовать, чтобы ему было этим последним точно указано, чего от него хотят и какие рамки ему ставят. Логически это право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком "праве" не может быть речи.

 

Принцип правовой определенности неотъемлемо присущ праву Европейской конвенции.[8] И ЕСПЧ при применении принципа «предусмотрено законом», указывает, что действия властей должны быть предусмотрены во внутреннем праве, а также, что закон должен быть доступен для заинтересованного лица, сформулирован с достаточной степенью точности и конкретности и не противоречить принципу верховенства права[9]. 

Позволим себе процитировать часть выступления на 6-м Всероссийском съезде судей Председателя Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькина "Качество правосудия – это вопрос конституционный".

«… В этой связи надо сказать и об изъянах нашего процессуального законодательства. Российские процессуальные кодексы по сравнению с некоторыми зарубежными аналогами прописывают судебные процедуры менее подробно, а порой лишь в самой общей форме. Но именно процессуальные подробности, точность, детальность и скрупулезность процессуальных норм, четкость требований и определенность правил гарантируют равенство сторон в процессе и объективность судебной власти».[10]

 

26. Тот факт, что целью внесения мотивированного представления является обеспечения единства судебной практики и законности ни в коей мере не может являться основанием для лишения участников процесса правовой определенности. Прецеденты Европейского суда по правам человека, по данному поводу приведены в пунктах 6, 7, 8 ,9 настоящей жалобы.

Кроме того, того, обозначенная в статье 389 ГПК РФ цель находится в противоречии с положениями ст. 2, 18, ч.2 ст.55 Конституции РФ, поскольку  именно права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием. И право человека на окончательность судебного процесса, права на правовую определенность не может быть принесено в жертву публичному интересу обеспечения «единства судебной практики и законности». 

            Желание обеспечить «единство судебной практики и законность» не являются в соответствии с частью 3 статьи 55 Конституции РФ основанием для ограничения прав человека на окончательность судебного процесса и на правовую определенность. Иная позиция противоречила бы принципу охраны достоинства личности (часть 1 статьи 21 Конституции РФ).

           

27. Да и сам термин «единство судебной практики и законности» законом не раскрыт, что фактически предоставляет Председателю Верховного суда РФ и его заместителю неограниченную свободу усмотрения, что является нарушением принципа правовой определенности (см. п. 12, 20, 21 настоящей жалобы).

 Заместитель Председателя Верховного Суда РФ В.М. Жуйков в своей статье «Принцип состязательности в гражданском судопроизводстве» ("Российская юстиция", N 7, июль 2003 г.) подтверждает неопределенность данного термина:

«Во всяком случае, Верховному Суду РФ предстоит еще выработать практику ее применения и дать толкование формулировки "обеспечение единства судебной практики и законности».

И предлагает не раскрывать ее в законе, а дать определение данному термину через толкование самим же Верховным Судом РФ, которому и подлежит ее применять. То есть, Верховный суд РФ фактически не будет связан нормой права, а только своим толкованием. Насколько это соотносится с принципом законности? И подчинения судей только Конституции РФ и законам (ст.120 Конституции РФ)?

На наш взгляд, это противоречит принципу законности и принципу правовой определенности и создает нормативную предпосылку для произвола и нарушения наших прав.

 

28. Тот факт, что статья 389 ГПК РФ не направлена на защиту участников процесса и имеет свою особую цель не связанную с защитой прав подтверждается анализом норм ГПК РФ о надзорном производстве[11].

Надзорное производство инициируется лицами, участвующими в деле, и другими лицами, если их права и законные интересы нарушены судебными постановлениями(ч.1 ст.376 ГПК РФ).

Установлен  годичный срок для обжалования в суд надзорной инстанции (ч.2 ст.376 ГПК РФ).

Определен порядок подачи надзорной жалобы и инстанционная подсудность (ст.377 ГПК РФ), содержание надзорной жалобы и порядок действий суда надзорной инстанции (ст.378, 379). А также иные процессуальные действия связанные в поступлением надзорной жалобы ст.380 -388, 390, 391 ГПК РФ.

Надзорная жалоба на решение городского суда подается в Президиум суда субъекта Федерации (например Верховный суд Республики Татарстан)(п.1 ч.2 ст.377 ГПК РФ). Если же судьей надзорной инстанции будет вынесено определение об отказе в передаче дела для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции, заявитель надзорной жалобы имеет право обратиться к Председателю данного суда с ходатайством о передаче дела для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанцию и председатель данного суда вправе не согласиться с определением  и вынести свое определение(ч.6 ст.381 ГПК РФ).

Далее заявитель вправе обратиться в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного суда РФ (п.3. ч.2 ст.377 ГПК РФ).

Но даже получив определение судьи  Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ, сторона может обратиться либо к Председателю Верховного суда РФ, либо его заместителю, которые вправе не согласиться с определением  и вынести свое определение(ч.6 ст.381 ГПК РФ).

Более того, заявитель имеет право обжаловать надзорное определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда в Президиум Верховного суда РФ (ч.4 ст.377 ГПК РФ).

Таким образом, законодатель предоставил более чем достаточное возможность защиты своих прав в надзорном порядке. Что вызывает законные вопросы о необходимости стольких надзорных инстанций:

Однако вызывает сомнения целесообразность сохранения одновременно трех надзорных инстанций в рамках судов общей юрисдикции. Не ясно - почему такое недоверие сохраняется, например, у Президиума ВС России в отношении судебных актов судей Судебных коллегий этого же суда, которые также наделены полномочиями надзорной инстанции.  В. Ярков, д.ю.н. ("ЭЖ-ЮРИСТ", N 4, январь 2003 г).

                И ситуация, когда  Председатель Верховного суда РФ и его заместитель имея право не согласиться с определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ, вынесенного в порядке рассмотрения надзорной жалобы, еще наделяются дискреционными полномочиями по возбуждению надзорного производства явно несовместима с  принципами диспозитивности, равенства сторон и состязательности.

 

29. Причем ст.389 ГПК РФ фактически никак не регламентировала деятельность Председателя Верховного суда РФ и его заместителя, ни установлены ни процессуальные сроки, ни порядок внесения, ни содержание мотивированного представления, ни основания для изменения инстанционной подсудности надзорного производства, ни права на ознакомление с мотивированным представлением, и права представить отзыв, возражения. Да и сам порядок рассмотрения мотивированного представления в Президиуме Верховного Суда РФ в ГПК РФ не установлен. 

Что является нормативной предпосылкой неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, а значит - к нарушению принципов равенства и верховенства закона (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 года по делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР, от 15 июля 1999 года по делу о проверке конституционности отдельных положений Закона РСФСР "О Государственной налоговой службе РСФСР", законов Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" и "О федеральных органах налоговой полиции", от 11 ноября 2003 года по делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 81 Закона Челябинской области "О бюджетном устройстве и бюджетном процессе в Челябинской области")».  (См.п.12, 21, 23 настоящей жалобы).

 

30. Причем если исходить из того, что гражданские процессуальные правоотношения – это урегулированные нормами гражданского процессуального права общественные отношения между судом и любыми другими участниками процесса, направленные на достижение задач гражданского судопроизводства, то полномочия по внесению мотивированного представления Председателем Верховного суда РФ выходят за рамки данных правоотношений в связи с их неурегулированностью (см.п.25 настоящей жалобы).

Так например, д.ю.н Треушников М.К. в книге «Гражданский процесс» (М. Городец 2003 стр. 86) пишет, что

…Особенность гражданских процессуальных отношений заключается в том, что они возможны только в правовой форме. В отличие от материальных отношений они не могут существовать как фактические, т.е не урегулированные нормами гражданского процессуального права. 

            Однако, в настоящее время Председатель Верховного суда РФ и его заместитель практически ничем не ограничены при реализации прав предоставленных им ст. 389 ГПК РФ, их деятельность никак не регламентирована. Деятельность за пределами гражданских процессуальных отношений не может признаваться соответствующей принципам верховенства права, соответствующей  принципам справедливого правосудия в толкованиях Европейского суда по правам человека, и Конституционного суда РФ.

 В частности   толкованиям, данным в Постановлении Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. N 15-П:

«…2. Конституция Российской Федерации закрепляет право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статья 45, часть 2). Одним из таких способов является судебная защита, которая согласно статье 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации гарантируется каждому. Право на судебную защиту, как следует из данной нормы во взаимосвязи со статьей 17 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, относится к основным неотчуждаемым правам и свободам человека и гражданина. Равным образом оно распространяется и на организации как объединения граждан, выступая одновременно в силу статьи 18 Конституции Российской Федерации гарантией всех других принадлежащих им прав и свобод.

3. В соответствии с Конституцией Российской Федерации (статья 19, части 1 и 2; статья 123, часть 3) стороны в судебном процессе равны перед законом и судом - вне зависимости от того, в какой организационно-правовой форме выступают данные участники судопроизводства, а возникший между ними спор разрешается на основе принципов состязательности и равноправия сторон. Этим установлениям корреспондируют положения статей 7, 8 и 10 Всеобщей декларации прав человека, пункта 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которые гарантируют равенство всех перед законом и судом, право каждого на справедливое разбирательство спора о его гражданских правах и обязанностях независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Названные положения, как относящиеся к общепризнанным принципам и нормам международного права, согласно статье 15 (часть 4) Конституции Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации.

Конституция Российской Федерации гарантирует свободу экономической деятельности, признание и защиту равным образом частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности, право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (статья 8; статья 34, часть 1; статья 35, части 1 и 2). На этих конституционных предписаниях основаны положения Гражданского кодекса Российской Федерации о равенстве участников гражданских правоотношений, свободе договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, свободном установлении своих прав и обязанностей на основе договора (пункты 1 и 2 статьи 1, пункт 1 статьи 2 и пункт 1 статьи 9)».

 

31. Вопрос соответствия существующей надзорной системы был также предметом обсуждения на страницах Российского ежегодника гражданского и арбитражного процесса. В частности госпожа Терехова Л.А. в своей статье «О концепции надзорного производства в новом ГПК РФ»[12] указала:

«…Неопределенность многократно усиливает правило ст.389 ГПК РФ, предоставившее широкие и неоправданные полномочия  Председателю Верховного суда РФ (или его заместителю): это право внесения в Президиум Верховного суда РФ представления о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности.

Зачем тогда было выстраивать такую сложную и многоэтапную систему пересмотра, зависящую, как нам хотели показать в ст.376 ГПК РФ, только от заинтересованных лиц? От них ничего не зависит в принципе, если Председатель Верховного суда РФ, не имея к тому же четких критериев, может любое дело подвергнуть надзорному производству. Существенно и то, что сроков для этого не установлено, а возможность использования в этой ситуации срока, установленного в ч.2 ст. 376 ГПК РФ, вызывает сомнения.

Между тем, обратившийся в суд гражданин должен быть абсолютно точно уверен, что в определенный момент все его тяжбы закончатся и больше никто и никогда данного судебного дела не возобновит. И таким моментом должно быть вступление решения в законную силу. Такое решение приобретает свойства неопровержимости и исполнимости. Оно должно быть устойчивым. Поэтому возможность дальнейшего обжалования, особенно если она не основана на четких критериях, данную устойчивость разрушает.

Таким образом, если взглянуть на систему надзорного пересмотра судебных актов с позиции лиц, участвующих в деле, она не может быть признана ни соответствующей критерию эффективности, ни соответствующей понятию «защита».

 

32. Российская Федерация ратифицировав Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод взяла на себя обязательства по предоставлению эффективных средств защиты( статья 13 Конвенции), и предусмотрела в ст.35 Конвенции, условие в качестве приемлемости жалобы исчерпание всех внутренних средств правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права.

Европейский Суд по правам человека   рассматривая  жалобу №33408/03 Денисова против России 6 мая 2004 года сделал следующий вывод:

«… Суд… считает, что процедура судебного надзора, как только она запущена, может стать неопределенной. Следовательно, если ее считать средством правовой защиты, которое нужно исчерпать, то созданная надзорной процедурой неопределенность сделает бессмысленным правило шестимесячного срока.

В этих обстоятельствах, Суд считает, что надзорная жалоба сродни жалобе о повторном слушание дела и аналогична средствам правовой защиты, которые не должны обычно быть приняты во внимание как средство правовой защиты по Статье 35 § 1 Конвенции. Суд не находит никакие особых обстоятельств, которые могли бы оправдать другой вывод.»

Таким образом, Европейским судом по правам человека надзорное производство, предусмотренное в том числе ст.389 ГПК РФ, не отнесено к правовым средствам защиты соответствующим общепризнанным нормам международного права. В соответствии со ст.17 Конституции РФ в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. 

На основании вышеизложенного, на наш взгляд ст.389 ГПК РФ не соответствует Конституции РФ и признание данной статьи неконституционной никоим образом не нарушит действующей системой надзора, поскольку ст.389 ГПК РФ не находится в правовой связи с другими статьями главы 41 ГПК РФ и будет способствовать выполнению РФ своих обязательств, вытекающих из факта присоединения к Европейской Конвенции и вынесения решений против РФ Европейским судом по правам человека.

 

На основании вышеизложенного и части 4 ст.125 Конституции Российской Федерации, п.3) ст.3, п.2) ст.100 Федерального конституционного закона от 21.07.94г. № 1-ФКЗ «О Конституционном суде Российской Федерации»

 

ПРОШУ:

 

Признать  ст.389 ГПК РФ противоречащей Конституции РФ и международно-правовым обязательствам РФ,  как позволяющей Председателю Верховного суда РФ и его заместителю нарушить принцип правовой определенности и право участников процесса на справедливый суд, путем осуществления  дискреционных полномочий на истребование дела без ограничения права такого истребования какими-либо сроками, и дискреционным полномочием на внесение представления без соблюдения процедур, порядка и процессуальных форм, установленных процессуальным законодательством для надзорного производства, дискреционным полномочием на изменение инстанционной подсудности надзорного производства.

33. Приложение:

1). Текст ст.389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (на 1 листе).

2). Копия судебных актов на __листах

4). Документ об оплате пошлины.

5). Копии Обращения (жалобы) и указанных приложений: в    экз. каждый –   всего на       листах.

Генеральный директор

 ОАО «Нижнекамскнефтехим»                                                            В.М.Бусыгин