В Конституционный Суд Российской Федерации

103132, г. Москва, ул. Ильинка, д. 21

 

Заявитель жалобы: Гафиятуллин Ильдус Жавитович

Адрес: 423570, г. Нижнекамск, ул. Спортивная,

д. 19, кв. 58

Паспорт: 92 01 №674447, выдан Ахтубинским ОВД

г. Нижнекамск 19.11.2001 г.

 

Органы, принявшие и подписавшие оспариваемый нормативный акт:

Государственная Дума Федерального

Собрания Российской Федерации

103265, г. Москва, ул. Охотный ряд, д. 1

Совет Федерации Федерального Собрания

Российской Федерации

121295, г. Москва, ул. Моховая, д. 7

Президент Российской Федерации

103132, ул. Старая площадь, д.4

 

Акт, проверяемый на соответствие Конституции РФ:

Гражданско-процессуальный кодекс РФ,

принят Государственной Думой РФ 23.10.2002 г.,

одобрен Советом Федерации РФ 30.10.2002 г.,

подписан Президентом РФ 14.11.2002 г.

опубликован в Российской газете №220

от 20.11.2002 г.

 

Жалоба (обращение) на несоответствие ст. 389 Гражданско-процессуального кодекса РФ статьям 2, 15, 19, 46, 55 Конституции Российской Федерации.

 

            Настоящее обращение вызвано возникшей неопределенностью по поводу соответствия статьи 389 Гражданско-процессуального кодекса РФ, предусматривающую возможность внесения в Президиум Верховного Суда РФ представления о пересмотре вступивших в законную силу судебных постановлений в порядке надзора Председателем Верховного Суда РФ или его заместителем в целях единства судебной практики без установления какого-либо ограничительного срока для внесения такого представления, статьям 15, 19, 46 Конституции РФ.

 

            22 января 2004 г. Нижнекамским городским судом Республики Татарстан были удовлетворены мои исковые требования о признании незаконным бездействия ООО «ИК АйБиЭйч» по выдаче свидетельства о моем участии в Коммандитном товариществе "Нижнекамскнефтехим и компания". Судом фактически было восстановлено мое нарушенное право на участие в коммандитном товариществе и установлена обязанность по выдаче мне свидетельства об участии в товариществе. В возникшую спорную ситуацию была внесена определенность.

            Однако 18 июля 2005 года заместителем председателя Верховного суда Российской Федерации в соответствии со статьей 389 ГПК РФ было вынесено определение об истребовании гражданского дела по моему исковому заявлению для пересмотра вынесенного решения в порядке надзора в целях обеспечения единства судебной практики и законности.

            Данное определение было вынесено по истечении годичного срока, предусмотренного для возбуждения надзорного производства: 9 февраля 2004 года решение вступило в законную силу, таким образом, срок на надзорное обжалование был пропущен. Полномочия, предоставленные статьей 389 ГПК РФ Председателю Верховного суда РФ и его заместителю, являются ничем иным как нарушением моих прав, гарантированных Конституцией РФ. Истребование дела из суда, вынесшего оспариваемое решение, повлекло за собой внесение представления о пересмотре вступившего в законную силу решения суда в надзорном порядке. Рассмотрение поданного заместителем Председателя Верховного суда РФ представления назначено на 23 ноября 2005 года[1].

 

   Согласно статье 2 Конституции РФ «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».

В соответствии с частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Гарантия судебной защиты нарушенных прав и свобод выражается в праве каждого подать заявление (жалобу) в соответствующий суд и обязанность суда принять по заявлению (жалобе) законное, справедливое и обоснованное решение.

            Помимо всего прочего гарантией реализации права на судебную защиту также является право заинтересованного лица обжаловать состоявшийся судебный акт по делу в установленном процессуальным законом порядке. Так, ГПК РФ предусматривает возможность подачи апелляционных жалоб (представления) на решения мировых судей, кассационных жалоб (представления) на решения суда первой инстанции не вступивших в законную силу, право пересмотра вступивших в законную силу судебных актов в надзорном порядке.

            Учитывая тот факт, что судебная система России строится на принципах независимости и самостоятельности судей, вынесения судебных решений строго в соответствии с Конституцией, законом и на основании внутреннего правосознания, при вынесении судебных решений предполагается отсутствие судебных ошибок. Однако, Конституция РФ не только не запрещает, а, наоборот, предполагает исправление судебных ошибок.  Существование возможности обжалования (пересмотра) состоявшихся по делу судебных актов объясняется тем, что государство должно гарантировать право каждого на судебную защиту его прав и свобод путем создания такого механизма, который позволял бы исправлять судебную ошибку, закрепленную в вынесенном судебном акте.

            Однако, предоставляя возможность заинтересованным лицам обратиться в суд вышестоящей инстанции с жалобой об оспаривании вынесенного решения, с которым податель жалобы не согласен, законодатель также предусмотрел при этом некоторые требования, основным из которых является соблюдение срока на подачу такой жалобы.

            Для субъектов гражданского и экономического оборота необходимым является внесение определенности в неопределенную ситуацию как можно в более короткие сроки. Этим и объясняется существование процессуальных сроков не только на подачу жалобы (представления), но и вообще для всего производства по конкретному делу.

            Эффективность судебной защиты также во многом зависит от реального исполнения судебных решений. Поэтому гражданско-процессуальный закон содержит определенные временные рамки для обжалования вынесенного решения. Иная ситуация представляла бы собой опасность для правовой стабильности и определенности, которые выражаются в том, что вступившее в законную силу решение суда не должно пересматриваться по одному лишь желанию некоторых сутяжников. Вступившие в законную силу решения определяют конкретные права и обязанности для участников правоотношения, внося тем самым определенность в их взаимоотношения друг с другом.

            Согласно части 2 статьи 55 Конституции РФ в России не должны издаваться законы, умаляющие или ограничивающие права и свободы человека и гражданина. Статья 389 ГПК РФ, предоставляющая  неограниченные права должностным лицам судебной системы независимо от временных рамок, ущемляет мое право на реальное исполнение вступившего в законную силу решения суда, тем самым, посягая на эффективность судебной защиты нарушенных прав, что в свою очередь является ограничением права каждого на судебную защиту нарушенных прав и свобод.

            При этом цель, указанная в статье 389 ГПК РФ, к достижении которой стремится должностное лицо судебной системы, вносящее представление о пересмотре в порядке надзора, не раскрыта. Таким образом, единство судебной практики и законность могут быть растолкованы по-разному, что может привести к злоупотреблению со стороны указанных должностных лиц, а вовсе не к единству судебной практики и законности.

 

            Теория пресекательных сроков в гражданском процессе (в частности в случае пересмотра вступившего в законную силу решения в порядке надзорного судопроизводства) берет свое начало еще с дореволюционного гражданско-процессуального права. По Уставу гражданского судопроизводства 1864 года предполагалось, что по истечении десятилетнего срока вступившее в законную силу решение уже не могло быть ни пересмотрено, ни отменено. Применяя данное положение к нашему времени, можно определить основное назначение такого срока – создание правовой стабильности и определенности правовой системы государства.

            В соответствии с мнением Европейского суда по правам человека, выраженным в его решениях, под правовой определенностью понимается стабильность правового регулирования и существующих правоотношений. Это, как точность и конкретность правовых норм, необходимо для того, чтобы участники соответствующих отношений могли в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав и обязанностей.   Так, например, решение Европейского суда по правам человека по делу «Брумареску против Румынии» от 28 октября 1999 года. В нем была высказана точка зрения, согласно которой принцип правовой определенности требует, чтобы судебное решение, в котором определенный вопрос получил окончательное разрешение, не ставилось под сомнение[2].

В постановлении от 24.07.2003 г. по делу «Рябых против Российской Федерации» Европейский суд указал, что право на судебное разбирательство, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, в которой, в соответствующей ее части, верховенство права признается частью общего наследия Договаривающихся государств. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено.

Правовая определенность предполагает уважение принципа res judicata, то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела. Принцип закрепляет, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера.

            Не только международно-правовые акты и решения Европейского суда по правам человека содержат высказывания по поводу правовой определенности, но и ученые-процессуалисты с давних времен разрабатывали и обосновывали необходимость правовой определенности и стабильности, обеспечиваемых существованием пресекательных сроков в процессуальном праве.

            Так, еще в советской правовой литературе встречались высказывания, согласно которым «установление подобных сроков способствовало бы укреплению стабильности вступивших в законную силу судебных решений, пресечению случаев подачи сутяжниками необоснованных надзорных жалоб».[3]

            В 1948 году В. Тадевосян говорил следующее: «Едва ли … можно признать правильным такое положение в нашем гражданском процессе, что дело может пересматриваться в порядке надзора в независимости от срока, прошедшего со дня постановления (а нередко и исполнения) решения, вступившего в законную силу. Срок возбуждения надзорного производства … необходимо ограничить одним годом или другим, более кратким временем … В таком случае граждане будут уверены в устойчивости и непоколебимости постановленных судом решений.[4]» Согласно точки зрения М.С. Шакарян, «протесты в порядке надзора должны приноситься своевременно, чтобы как можно раньше предотвратить исполнение и иные последствия неправильного судебного решения[5]».

            Кроме того, по мнению судей Европейского суда по правам человека, нарушение принципа правовой определенности нарушает не только право на судебную защиту, но и право на исполнение судебного решения. Право на доступ к правосудию был бы иллюзорным, если бы правовая система государства позволяла окончательному, обязательному судебному решению оставаться недействующим, нанося тем самым ущерб одной из сторон (решение Европейского суда по правам человека по делу «Хорнсби против Греции» от 19 марта 1997 года)[6]. Также невозможно было бы считать право на судебную защиту нарушенных прав реализуемым и реализованным, если вступившее в законную силу решение суда – окончательное, обязательное и возможно даже исполненное -  можно было отменить в любое время по требованию любого лица (и даже государственного органа).

            Это привело бы к фактически «пожизненной» спорности возникших правоотношений. Что в свою очередь привело бы к неблагоприятным последствиям гражданского оборота, например, к его нестабильности.

           

Все вышесказанное можно отнести и на положения статьи 389 ГПК РФ. Следует сказать, что право председателя Верховного суда РФ вносить представления о пересмотре вступившего в законную силу решения суда в надзорном порядке независимо от каких-либо временных рамок, предусмотренное оспариваемой статьей 389 ГПК РФ, берет  свои истоки еще с советских времен. Так, согласно ГПК РСФСР 1923 года возбуждение надзорного производства при пропуске годичного срока на подачу надзорной жалобы могло произойти только при вмешательстве народного  комиссара юстиции, председателя Верховного Суда или прокурора. Во время действия ГПК РСФСР 1964 года срок опротестования судебных постановлений в порядке надзора также не был ограничен никакими сроками. Таким образом, какого-либо ограничения во времени для указанных выше должностных лиц не существовало. Однако данная позиция соответствовала тому времени и отвечала его требованиям, в настоящий же момент такое положение процессуального закона противоречит не только Конституции России, но и международно-правовым стандартам. Наличие в ГПК РФ такого права для председателя Верховного суда РФ или его заместителя представляет собой ничто иное как пережиток советского процессуального права, не совместимый с настоящей действительностью.

            Вступление Российской Федерации в Совет Европы и ратификация ею многих международных актов в области прав и свобод человека, неизменно приводит к тому, что внутреннее законодательство не должно противоречить общепризнанным международно-правовым нормам. Все это в совокупности с решениями Европейского суда по правам человека (обязательность толкования Европейской конвенции и протоколов к ней которого была признана Российской Федерацией в связи с ратификацией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод[7]) привело к необходимости обратить внимание на недостатки и пробелы гражданско-процессуального законодательства. Поэтому для современной России самым эффективным средством соблюдения и гарантии права на судебную защиту (включая не только право на обращение в суд с соответствующим заявлением, принятием по делу мотивированного решения, но и право на его своевременное исполнение) является установление сроков для подачи (принесения) надзорной жалобы (представления).

            Так, в статье 376 ГПК РФ содержится указание на  годичный срок для подачи жалобы в целях возбуждения производства по пересмотру вступившего в законную силу постановления суда в надзорном порядке.

            Сложившаяся практика Европейского суда по правам человека свидетельствует о том, что закрепленное в части 1 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод право на справедливое разбирательство дела, нарушается в случае отсутствия в процессуальном законодательстве государства пресекательного срока для возбуждения производства в высшей («последней») судебной инстанции и в случае предоставления неограниченных дискреционных полномочий высшим должностным лицам судебной системы и органов прокуратуры.

            И если пресекательный срок, равный одному году, для возбуждения надзорного производства в ГПК РФ все же был установлен, неограниченные полномочия для должностных лиц судебной системы, в частности для Председателя Верховного суда РФ и его заместителя, исключены не были и в настоящее время содержатся в статье 389 ГПК РФ.

           

Статья 15 Конституции РФ в части 4 устанавливает верховенство принципов и норм международного права над внутренним национальным законодательством России. Таким образом, положения, закрепленные не только в Европейской конвенции, но и оценка правовой ситуации, данная в решениях Европейского суда по правам человека, должны иметь для Российской Федерации основополагающее значение, нормы национального законодательства должны соответствовать им.

            Так, в уже упоминавшемся решении Европейского суда по правам человека по делу «Брумареску против Румынии», Европейским судом была дана оценка ситуации, сложившейся вокруг полномочий Генерального прокурора Румынии, предполагающих возможность требования им, независимо от времени, отмены окончательного судебного решения. Европейский суд посчитал норму ГПК Румынии, закрепляющую такие полномочия, не соответствующей части 1 статьи  6 Европейской Конвенции, закрепляющей право каждого на «справедливое судебное разбирательство его дела». При этом принцип правовой определенности был воспринят как элемент права на справедливое судебное разбирательство дела.

            В силу обязательности решений Европейского суда по правам человека для России, при принятии Гражданско-процессуального кодекса 2002 года необходимо было учесть факт несоответствия Европейской конвенции положений, предоставляющих должностным лицам судебной системы неограниченные права в инициировании надзорного производства по пересмотру вступившего в законную силу окончательного решения суда, так как это неизбежно ведет к нарушению принципов правовой определенности и стабильности государства, дискриминации права каждого на судебную защиту своих нарушенных прав, на справедливое судебное разбирательство по делу и на реальное исполнение вступившего в законную силу решения суда.

            Из этого вытекает невозможность бесконечного обжалования решения суда, так как другая сторона, в интересах которой это решение было вынесено, будет постоянно находиться в неизвестности относительно своего положения в возникшем правоотношении. Отсутствие какого-либо определенного срока, в течение которого можно было бы пересмотреть решение в надзорном порядке, представляет собой опасность для субъектов по делу, так как никаких гарантий того, что их спорное материальное правоотношение не будет вновь вынесено на рассмотрение теперь уже надзорной инстанции, их положение можно было бы назвать в некотором роде «подвешенным» во времени, говорить об определенности и стабильности в этом случае не приходится.

 

            Статьей 19 Конституции РФ закреплено равенство всех перед законом и судом. В силу этого принципа срок для возбуждения надзорного производства для всех без исключения, кому такое право предоставлено процессуальным законом, должен быть един. Исключений из этого правила быть не должно. Поэтому полномочия Председателя Верховного суда РФ и его заместителя, неограниченные никаким сроком, являются ничем иным как нарушением статей 15, 19, 46 Конституции РФ. Из анализа данного полномочия следует, что указанные должностные лица могут в любой момент поднять вопрос о пересмотре вступившего в законную силу решения суда, руководствуясь лишь единообразием практики, при этом не учитываются некоторые обстоятельства, которые могут препятствовать этому. В частности, решение может быть уже реально исполнено. Пересмотр же и возможная отмена оспариваемого решения могут привести к необратимым последствиям, при этом права и свободы одной стороны будут поставлены в ущерб другой стороне, что является проявлением дискриминации, запрещенной Конституцией РФ, а также нарушением положений Европейской конвенции о правовой определенности.

            Конституционный суд РФ также давал оценку статье 376 ГПК РФ, из которой следует, что «установление в законе сроков для обжалования решений нижестоящих инстанций обусловлено необходимостью обеспечить стабильность гражданского оборота» (Определение КС РФ от 21.04.2005 г. №162-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Миронова Ю.Н. на нарушение его конституционных прав ч. 2 ст. 376 и ч. 4 ст. 380 ГПК РФ»).

            Таким образом, говорить о соответствии статьи 389 ГПК РФ Конституции РФ, не приходится, так как свидетельством нарушения прав и свобод человека и гражданина являются неограниченные ни временем, ни какими-либо дополнительными обстоятельствами, полномочия Председателя Верховного суда РФ и его заместителя во внесении представления в Президиум Верховного суда РФ о пересмотре вступившего решения суда в порядке надзорного судопроизводства. Наличие подобной нормы в процессуальном законе России возвращает ее к временам, когда во главу угла ставились интересы государства, при этом интересы личности не принимались во внимание. В настоящее же время, когда Россия строит правовое демократическое государство, где права и свободы человека и гражданина являются высшей ценностью, предоставление каких-либо неограниченных полномочий должностным лицам судебной системы, невозможно. 

Более того, ни в Арбитражно-процессуальном кодексе РФ 24.07.2002 года, ни в Уголовно-процессуальном кодексе РФ от 18.12.2001 года, нет статей с аналогичным содержанием. И статья 389 ГПК РФ, предоставляющая неограниченные права должностным лицам судебной системы по возбуждению надзорного производства без ограничения во времени, фактически аннулирует весь процесс по делу, являющийся гарантией судебной защиты моих нарушенных прав, тем самым аннулируя само право на доступ к правосудию, посредством которого реализуется право на судебную защиту.

 

На основании изложенного, руководствуясь ст. 2, 19, 46, ч. 2 ст. 55 Конституции РФ, ст. 36, 42, 96 ФЗ «О Конституционном суде Российской Федерации»

 

ПРОШУ

 

1. принять настоящую жалобу к рассмотрению Конституционным судом РФ.
2. признать статью 389 Гражданско-процессуального кодекса Российской Федерации несоответствующей статьям 2, 15, 19, 46, ч. 2 ст. 55 Конституции Российской Федерации.

 

Приложения:

1. копия жалобы и приложенных к ней документов в двух экземплярах.
2. оригинал квитанции об оплате государственной пошлины.
3. распечатка статьи 389 ГПК РФ из СПС «Консультант-Плюс».
4. копия определения Верховного суда РФ от 18.07.2005 г.
5. копия распечатки с официального сайта Верховного суда РФ.
6. копия телеграммы.
7. копия определения КС РФ от 21.04.2005 г. №162-О.

 

 

 

Заявитель жалобы                                                                                Гафиятуллин И.Ж.