ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ

 

БУШЕ (BOUCHET) ПРОТИВ ФРАНЦИИ'

жалоба № 33591/96

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

20 марта 2001 г.

 

Страсбург

 

По делу "Буше против Франции" Европейский Суд по правам чело­века (Третья секция), заседая Палатой в составе:

Л. Лукайдеса, Председателя Палаты,

Ж.-П. Коста,

П. Куриса,

Ф. Тюлькенс,

К. Юнгвирта,

сэра Николаса Братца,

Х.С. Грев, судей,

а также при участии С. Долле, Секретаря Секции Суда,

заседая за закрытыми дверями 11 января и 6 апреля 2000 г. и 6 марта 2001 г., вынес на последнем заседании следующее Постановление:

 

ПРОЦЕДУРА

 

1. Данное дело было инициировано жалобой (№ 33591/96), поданной 9 августа 1996 г. в Европейскую Комиссию по правам человека против Франции гражданином этого государства Жилем Буше (Gilles Bouchet) (далее — заявитель) в соответствии бывшей Статьей 25 Европейской Кон­венции о защите прав человека и основных свобод.

 

2. Интересы заявителя, которому была предоставлена бесплатная юридическая помощь, в Европейском Суде представляла Шамар-Кабибель (Chamard-Cabibel), адвокат коллегии адвокатов г. Пюи-ан-Велэ (Puy-En-Velay). Власти Франции были представлены своим Уполномо­ченным при Европейском Суде по правам человека Ронни Абрахамом (Ronny Abraham), директором Правового департамента Министерства иностранных дел.

 

3. Ссылаясь на пункты 3 и 5 Статьи 5 Конвенции, заявитель, в частности, жаловался на длительность предварительного заключения под стражей.

 

4. 14 января 1998 г. Европейская Комиссия (Вторая палата) решила уведомить власти Франции о жалобах, принесенных согласно пунктам 3 и 5 Статьи 5 Конвенции, предложив им подготовить письменные замечания относительно их приемлемости и обоснованности. Власти Франции представили свои замечания 15 мая 1998 г., заявитель ответил них 10 июня 1998 г.

 

5. Жалоба была передана в Европейский Суд 1 ноября 1998 г., в день вступления в силу Протокола № 11 к Конвенции (пункт 2 Статьи 5 Про­токола № 11 к Конвенции). Она была направлена на рассмотрение Тре­тьей секции Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Суда).

 

6. Решением от 11 января 2000 г. Палата объявила жалобу частично приемлемой и решила поставить перед властями Франции дополнитель­ный вопрос. Власти Франции прислали свои дополнительные замечания 25 февраля 2000 г.

 

ФАКТЫ

 

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

7. 27 мая 1995 г. заявителя вызвали в бригаду жандармерии. Там он был задержан и содержался под стражей в течение двадцати трех часов на основании жалобы об изнасиловании, поступившей от его бывшей по­други, с которой он прожил четыре года.

 

8. 8 января 1996 г. заявитель был задержан и уведомлен о продлении предыдущего заключения под стражу. В тот же день он был допрошен следственным судьей г. Пюи-ан-Велэ в связи преступлением, заключав­шимся в совершении насилия и причинении беспокойства другим лицам путем недоброжелательных звонков по телефону. Заявитель был подверг­нут предварительному заключению. 24 января 1996 г. состоялись очная ставка и психологическая экспертиза.

 

9. 26 февраля 1996 г. заявитель подал ходатайство об освобождении из-под стражи, которое было отклонено следственным судьей 1 марта 1996 г. до поступления заключения психологической экспертизы. Послед­нее было получено 4 марта 1996 г. По просьбе заявителя эксперт дополнил свои выводы мнением, что задержание может иметь отрицательные пос­ледствия для психического состояния заявителя.

 

10. 14 марта 1996 г. заявитель подал новое ходатайство об освобожде­нии из-под стражи. Постановлением от 18 марта 1996 г. следственный судья освободил заявителя, сделав следующую запись:

 

"В дальнейшем предварительном заключении согласно статье 144 Уго­ловно-процессуального кодекса необходимости нет:

 

возможность давления на потерпевшую: С. неоднократно допрошена, состоялась очная ставка;

 

гарантии представительства: рассмотрение возможности трудоустройства (имеет специальность, нет диплома); жилье, трехлетний ребенок;

 

опасность новых правонарушений: в постановлении о судебном контроле предусмотрено наблюдение за ним, которое позволит провести обследова­ние, понять его состояние и избежать рецидива (мнение экспертов);

 

общественный порядок: нарушен не был, поскольку факты не предава­лись гласности".

 

Судья установил в отношении заявителя судебный контроль, запретив ему, в частности, вступать в контакт с потерпевшей. Прокурор Республики обжаловал данное постановление.

 

11. 26 марта 1996 г. Обвинительная палата Апелляционного суда г. Риом (Riom) выдала ордер на новое заключение заявителя под стражу. В ходе слушания защитник заявителя доказывал, что хотя его клиент действительно очень привязан к С. и крайне удручен ее неверностью, на момент заключения под стражу опасности эксцессов с его стороны не существовало. Он представил письмо эксперта в области психиатрии, который по его просьбе уточ­нил, что заявитель страдает психозом на почве ревности, но сумел отделить себя от объекта любовной страсти. Тем не менее, он остается уязвимым, и повторное заключение под стражу чревато нарушением найденного им не­устойчивого душевного равновесия; повторное заключение под стражу может вызвать серьезные психические осложнения и в конечном итоге при­вести к состоянию аутолиза. Обвинительная палата пришла к мнению, что ревнивый и самовлюбленный заявитель представляет собой неуравновешен­ную личность, способную на непредсказуемые поступки. Что касается по­страдавшей, то она является отсталой в эмоциональном и общественном развитии особой, уязвимой и поддающейся определенному влиянию. В то же время у нее нет склонности к фантазированию и мифомании. Палата сочла, что "демонстрируемые Жилем Буше предрасположение к преследо­ванию и агрессивность заставляют опасаться рецидива его действий и дав­ления на пострадавшую и ее окружение" и что "даже установление строгого судебного контроля не представляется достаточным для снижения опасности нарушения общественного порядка...". Наконец, палата не согласилась с тем, что заявитель обращается с требованием о проведении дополнительного об­следования непосредственно к эксперту, считая, что последний не должен давать заключение без личного поручения судьи, и отметила следующее:

 

"Может показаться странным, что одна из сторон разбирательства на­прямую обращается к доктору P. (R.), которого судья назначил экспертом по вопросам психиатрии и которому поручил расширить свое предыдущее за­ключение в части возможных последствий для психики обследуемого его повторного заключения под стражу. Но еще более странным представляется то обстоятельство, что данный эксперт в ответ на подобную просьбу выска­зывает точку зрения, о которой следственный судья его не просил; что данная точка зрения оказывается тенденциозной, поскольку все тот же эксперт в своем заключении от 4 марта 1996 г. указывает на риск рецидива и отнюдь не считает, что тогдашнее предварительное заключение было несовместимо с психическим состоянием Буше и могло повлиять на его душевное равно­весие в той мере, в какой оно создавало бы для него серьезную опасность; что в любом случае тюремной администрации следует обеспечить наблюде­ние за заявителем и уход за ним с учетом его психического состояния, по­скольку не было официально установлено, что данное состояние больше не совместимо с заключением".

 

12. Заявитель, которого опять приняли на работу, был задержан на рабо­чем месте и снова подвергнут предварительному заключению под стражу.

 

13. 26 апреля 1996 г. заявитель подал ходатайство об освобождении из-под стражи. Решением Обвинительной палаты от 14 мая 1996 г. оно было отклонено.

 

14. 28 мая 1996 г. было представлено заключение повторной экспер­тизы. В нем указывалось, что деяния, вменявшиеся заявителю в момент осмотра, были связаны с характеристикой личности, изложенной в по­становлении от 26 марта 1996 г., и что с учетом эмоционального срыва опасность рецидива по-прежнему возможна.

 

15. 13 июня 1996 г. заявитель подал следственному судье новое хода­тайство об освобождении из-под стражи. С учетом своей предыдущей позиции относительно необоснованности такого ходатайства следствен­ный судья предложил заявителю обратиться напрямую в Обвинительную палату (статья 148 Уголовно-процессуального кодекса Франции).

 

16. Решением от 25 июня 1996 г. Кассационный суд отклонил жалобу заявителя на постановление от 26 марта 1996 г., указав следующее:

 

"...Для отмены данного постановления и принятия решения о возобновле­нии первоначального ордера на арест Обвинительная палата, проанализировав факты дела и обвинения в адрес Жиля Буше, а также заключения проведенных в его отношении медико-психологической и психиатрической экспертиз, от­мечает, что в обязанности тюремной администрации входит обеспечение на­блюдения и соответствующего физическому и психическому состоянию лица ухода, поскольку официально не было установлено, что это состояние несо­вместимо с содержанием в заключении, и обращает внимание, что судебный контроль, даже строгий, не является достаточным с учетом длительного нару­шения общественного порядка и возможности рецидива деяний и давления на пострадавшую; с учетом этих положений Обвинительная палата должным об­разом отреагировала на рассмотренный ею меморандум и обосновала свое решение соображениями по фактам и по праву, отвечающими требованиям статей 144 и 145 Уголовно-процессуального кодекса...".

 

17. 25 июня 1996 г. следственный судья дал поручение расшифровать кассету телефонного ответчика заявителя.

 

18. 3 июля 1996 г. заявитель подал ходатайство об освобождении, ко­торое было отклонено Обвинительной палатой 16 июля 1996 г. на том основании, что существовал риск рецидива и давления на потерпевшую со стороны обвиняемого ввиду его неуравновешенного характера и уяз­вимости потерпевшей.

 

19. 2 июля 1996 г. заявитель предпринял попытку самоубийства.

 

20. 25 сентября 1996 г. следственный судья выдал поручение посетить предприятие, где потерпевшая приобрела платье, которое было на ней в день события фактов.

 

21. 30 октября 1996 г. следствие было завершено.

 

22. 21 ноября 1996 г. защитник заявителя направил следственному судье ходатайство об освобождении заявителя. Он отметил, в частности, что против освобождения возражал только прокурор, хотя принятые 18 марта 1996 г. меры позволяли избежать любых осложнений. Защитник заявителя особо подчеркнул, что следствие было завершено, что имела место очная ставка и другие действия, что нарушений общественного порядка больше не было, поскольку даже родители потерпевшей прислали ему в тюрьму письмо с одобрением его действий, что он обеспечивает заявителю представительские гарантии для получения жилья и работы на основе "чистого" судебного дела. Кроме того, адвокат утверждал, что заявитель был "не в себе" по причине заключения под стражу и много­численных связанных с этим проблем профессионального, семейного и эмоционального свойства. Наконец, адвокат подчеркнул, что факты позволяют серьезно усомниться в правдоподобности тезиса об изнасило­вании: в медицинском заключении, составленном сразу после события фактов, никаких следов насилия зафиксировано не было; имеются сомне­ния относительно пенетрации; медицинское заключение свидетельствует об отсутствии повреждений и о наличии обильных женских выделений, смешанных со следами тестированной спермы; никто не слышал криков о помощи, хотя дом пострадавшей был смежным с другим домом, распо­ложенным на том же участке; после происшествия заявитель имел воз­можность спокойно выкурить сигарету и пропустить стаканчик в соседней комнате.

 

23. Решением от 10 декабря 1996 г. Обвинительная палата отклонила данное ходатайство в аналогичных выражениях, что и предыдущие, уточ­нив, "...что гарантии судебного контроля, которые, несомненно, дают заявителю возможность получения гарантий представительства, выглядят недостаточными".

 

24. Постановлением от 11 февраля 1997 г. дело заявителя было пере­дано в Суд присяжных департамента От-Луар (Haute-Loire).

 

25. 16 апреля 1997 г. рассмотрение дела было отложено до одного из последующих заседаний Суда присяжных.

 

26. Постановлением от 7 мая 1997 г. Суд присяжных отклонил хода­тайство заявителя об освобождении из-под стражи на том основании, что обязанности по судебному контролю были недостаточны для снятия риска давления на свидетелей потерпевшей (заявитель не отрицал факт воздей­ствия на пострадавшую с помощью недоброжелательных телефонных звонков на этапе первоначального дознания об изнасиловании; постра­давшая и заявитель имеют легко уязвимые характеры) и уклонения от правосудия (заявитель не смог доказать, что имеет реальную возможность получить стабильную и определенную работу).

 

27. Решением Суда присяжных от 3 июля 1997 г., принятым в итоге слушаний 2—3 июля 1997 г., обвинение в изнасиловании с заявителя было снято, но он был осужден за смежное преступление — нарушение покоя других лиц. Кроме того, Суд присяжных лишил заявителя политических, гражданских и семейных прав сроком на пять лет. В тот же день заявитель был выпущен на свободу.

 

28. 18 декабря 1997 г. в соответствии со статьей 149 Уголовно-процессуального кодекса Франции заявитель обратился в Национальную комиссию по выплате компенсаций за предварительное заключение с требованием вы­платы ему такой компенсации с 8 января 1996 г. по 18 марта 1996 г. и с 26 марта 1996 г. по 3 июля 1997 г. в сумме 550 000 французских франков.

 

29. Решением от 16 октября 1998 г. Комиссия по выплате компенсаций объявила требование заявителя неприемлемым на том основании, что ком­пенсации за предварительное заключение выплачиваются, только если рас­следование по делу заявителя заканчивается прекращением дела до передачи в суд, признанием его невиновным или окончательным его оправданием.

 

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

 

30. Уголовно-процессуальный кодекс Франции устанавливает сле­дующее:

 

"Статья 137

Лицо, в отношении которого ведется следствие, остается на свободе кроме случаев, когда в интересах следствия или в качестве меры безопасности в отношении него устанавливается судебный контроль или, в качестве ис­ключения, он подвергается временному заключению под стражу в соответ­ствии с нижеследующими правилами и условиями".

 

"Статья 138

Следственный судья может назначить судебный контроль, если подслед­ственный заслуживает исправительного тюремного заключения или более сурового наказания. Такой контроль обязывает лицо, к которому он приме­няется, исполнять одну или несколько нижеследующих обязанностей, кото­рые устанавливаются решением следственного судьи:

/.../

 

9. Воздерживаться от приема у себя определенных лиц или встреч с определенными лицами, особо указанными следственным судьей, а также вступления с ними в какие-либо отношения;

 

10. Не противиться обследованию, лечению или уходу...".

 

Часть 1 статьи 139

"Подследственное лицо подвергается судебному контролю по постанов­лению следственного судьи, которое может быть принято на любом этапе следствия".

 

"Статья 144

При расследовании уголовных дел или дел, связанных с исполнением наказаний, если ожидаемое наказание предусматривает лишение свободы сроком на год или более в случае взятия с поличным или два года лишения свободы и других случаях и если обязательства по судебному контролю не­достаточны с точки зрения его соответствия функциональным задачам, оп­ределенным в статье 137, то предварительное заключение под стражу может назначаться или продлеваться:

 

1) когда предварительное заключение подследственного является единст­венным способом сохранения доказательств или материальных улик или пред­отвращения давления на свидетелей или пострадавших, или сговора о даче ложных показаний между подследственными лицами и их сообщниками;

 

2) когда такое заключение под стражу необходимо для защиты заинтере­сованного лица, для пресечения правонарушения или предотвращения его возобновления, для гарантированного обеспечения нахождения данного лица в распоряжении юстиции или для охраны общественного порядка от его нарушения по причине правонарушения...".

 

"Статья 149

Без ущерба для применения положений статьи 505 Гражданского про­цессуального кодекса компенсация может предоставляться лицу, подвергше­муся предварительному заключению под стражу в ходе следствия, завершив­шегося прекращением дела до передачи в суд, признанием лица невинов­ным или окончательным его оправданием, если данное заключение под стра­жу нанесло ему очевидный чрезмерный и особенно серьезный вред".

 

31. Уголовный кодекс Франции устанавливает следующее:

 

"Статья 222-16

Неблагожелательные телефонные звонки или повторяющаяся шумовая агрессия с целью нарушения покоя других лиц наказываются одним годом лишения свободы и штрафом в 100 000 франков".

 

ПРАВО

 

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 3 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

 

32. Заявитель жаловался на чрезмерную продолжительность своего заключения под стражу. Он ссылался на пункт 3 Статьи 5 Конвенции, в соответствии с которым:

 

"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи... имеет право на судебное раз­бирательство в течение разумного срока или освобождение до суда. Осво­бождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд".

 

А. Учитываемый срок

 

33. Рассматриваемые сроки охватывают промежуток времени с 8 ян­варя 1996 г., даты ареста заявителя, по 18 марта 1996 г., даты освобождения его под судебный контроль, и с 26 марта 1996 г., даты повторного заключения заявителя под стражу, по 3 июля 1997 г. при том, что по постановлению Суда присяжных заявитель был лишен свободы сроком на один год. Таким образом, общий срок спорного лишения свободы составляет семнадцать месяцев и семнадцать дней.

 

В. Разумная продолжительность заключения под стражу

 

1. Доводы сторон

 

34. Заявитель считал, что назначение судебного контроля было пол­ностью оправданным с учетом достаточного прогресса следствия (уже были заслушаны основные участники процесса) ко времени его освобож­дения 18 марта 1996 г. Кроме того, он заявил, что предполагаемый риск нарушения общественного порядка и давления на пострадавшую умень­шился за время, истекшее между его задержанием и заключением под стражу (восемь месяцев). То же можно сказать и о периоде между завер­шением следствия и вынесением постановления Суда присяжных.

 

35. Заявитель также утверждал, что его заключение под стражу моти­вировалось необходимостью проведения следствия по факту изнасилова­ния, а не смежным преступлением, которое он никогда не отрицал. Таким образом, он был заключен под стражу на столь длительный срок именно в связи с вменяемыми ему уголовными деяниями, в отношении которых было вынесено оправдательное постановление.

 

36. Подчеркнув для начала незначительную продолжительность пред­варительного заключения заявителя, а именно семнадцать месяцев и сем­надцать дней, власти Франции отметили, что оно является оправданным. Наличие подозрений в отношении заинтересованного лица в рассматри­ваемый период не вызывает никаких сомнений. Что касается других мо­тивов решений компетентных судов, то они представляются уместными и достаточными.

 

37. Так, характер и обстоятельства рассматриваемого преступления, уязвимость пострадавшей и неуравновешенность заявителя, несмотря на отсутствие оглашения спорных фактов, могли в совокупности привести к серьезному и длительному возмущению общественного спокойствия. Кроме того, содержание заявителя в заключении оправдывалось необхо­димостью избежать риска давления на пострадавшую, риска, который существовал до вынесения постановления, опять же в силу психических проблем заявителя и уязвимости его бывшей сожительницы. Наконец, указанные соображения, видимо, были определяющими при принятии решения Обвинительной палатой, стремившейся избежать риска повто­рения деяний. В целом обстоятельства дела оправдывают отказ заявителю в освобождении на период следствия.

 

38. Что касается длительности предварительного заключения, то она была вызвана главным образом сложностью дела по причине недостаточ­ности материальных улик для расследования такого рода агрессии и не­обходимостью выдачи нескольких судебных поручений, ордера на выемку медицинских карт, проведения медико-психологических экспертиз, а также специальных анализов, например, на ДНК. Работа судебных орга­нов была безупречной на всех этапах разбирательства.

 

2. Мнение Европейского Суда

 

a) Принципы, вытекающие из практики Европейского Суда

 

39. Контроль за тем, чтобы длительность предварительного заключения обвиняемого в каждом конкретном случае не выходила за пределы разумного является обязанностью национальных судебных органов. С этой целью им надлежит анализировать любые обстоятельства, могущие указывать на нали­чие или отсутствие общественного интереса, оправдывающего с учетом пре­зумпции невиновности исключение из нормы уважения индивидуальной свободы, и учитывать их в своих решениях по ходатайствам о продлении срока заключения. Именно на базе мотивов, изложенных в этих решениях, а также невымышленных фактов, приведенных заинтересованными лицами в своих жалобах, Европейский Суд должен определить, имело ли место на­рушение пункта 3 Статьи 5 Конвенции.

 

40. Устойчивость веских причин подозревать задержанное лицо в со­вершении преступления является условием sine qua поп правомерности содержания под стражей, однако через определенное время ее становится недостаточно; тогда Европейский Суд должен установить, является ли законным дальнейшее лишение свободы в силу прочих приведенных су­дебными властями мотивов. Когда последние оказываются "уместными" и "достаточными", Европейский Суд, кроме того, выясняет, проявили ли компетентные национальные власти "особое прилежание" при ведении расследования (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Летелье против Франции" (Letellier v. France) от 26 июня 1991 г., Series А, № 207, р. 18, § 35; Постановление Европейского Суда по делу "I.A. против Франции" (I.A. v. France) от 23 сентября 1998 г., Reports 1998-VII, pp. 2978-2979, § 102; Постановление Европейского Суда по делу "Измаил Деббуб он же Хуссейни Али против Франции" (Ismael Debboub alias Husseini AH v. France) от 9 ноября 1999 г., жалоба № 37786/97; По­становление Европейского Суда по делу "Р. В. против Франции" (Р.В. v. France) от 1 августа 2000 г., жалоба № 38781/97; и Постановление Боль­шой Палаты Европейского Суда по делу "Кудла против Польши" (Kudta v. Poland), жалоба № 30210/96, ECHR2QOO, §§ 110-111).

 

b) Применение к рассматриваемому делу

 

41. Первое заключение заявителя в тюрьму (то есть с 8 января по 18 марта 1996 г.) после первого взятия под стражу не нуждается в специ­альном исследовании Суда, поскольку легко себе представить, что оно оправдывалось наличием подозрений в отношении заявителя с учетом уголовного характера вменяемых ему деяний. Так, подобное заключение в тюрьму могло мотивироваться характером подлежащих расследованию правонарушений и потребностями следствия (см., mutatis mutandis, Поста­новление Европейского Суда по делу "Кеммаш против Франции" (Кетmache v. France) от 27 ноября 1991 г., Series А, № 218, р. 24, § 47).

 

42. Впоследствии, начиная с повторного заключения в тюрьму по постановлению Обвинительной палаты Апелляционного суда Риома от 26 марта 1996 г., рассматривавшие дело суды отказались освободить за­явителя, ссылаясь на риск нарушения общественного порядка, повторе­ния деяний по причине его психического состояния и давления на по­страдавшую, которая сама отличалась уязвимым характером.

 

i) Необходимость охраны общественного порядка от волнений, вы­званных преступлением

 

43. Европейский Суд признал, что ввиду особой серьезности и в силу общественной реакции на их совершение некоторые преступления могут вызывать в обществе волнения, оправдывающие предварительное заклю­чение, по крайней мере, на некоторое время. Таким образом, в исключи­тельных условиях данный элемент может приниматься во внимание в контексте Конвенции, во всяком случае в той степени, в какой внутреннее право признает понятие нарушения общественного порядка, вызванного преступлением. Однако его можно считать уместным и достаточным толь­ко тогда, когда он базируется на фактах, способных продемонстрировать, что освобождение задержанного нарушило бы общественный порядок. Кроме того, дальнейшее задержание является законным лишь при нали­чии действительной угрозы сохранению общественного порядка; его про­должение не может служить признаком предстоящего наказания лише­нием свободы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "I.A. против Франции", § 104).

 

Однако в данном случае эти условия не соблюдены. Европейский Суд счел, что риск никогда не был достаточным, чтобы составить существенную мотивацию заключения заявителя. Мягко говоря, кажется парадоксальным, что нарушение общественного порядка в связи с фактами 1995 года рассмат­ривается лишь в январе 1996 года. К тому же, как отметил следственный судья, с марта 1996 года факты преступления никакой гласности не преда­вались. Впоследствии компетентные власти рассматривали риск нарушения общественного порядка абстрактно: в спорных постановлениях упоминается только характер рассматриваемого преступления, обстоятельства его совер­шения и психическое состояние обвиняемого и потерпевшей.

 

ii) Риск повторения деяний и давления на потерпевшую

 

44. Европейский Суд отметил, что названные два мотива являются взаимосвязанными и что они постоянно воспроизводятся компетентными властями, несмотря на позицию следственного судьи, по мнению кото­рого опасность оказания давления на потерпевшую и повторения пре­ступления не существовала после очной ставки сторон и назначения мер по контролю за заявителем.

 

45. Европейский Суд напомнил, что для судей могут иметь значение такие конкретные элементы, как большая длительность периода совер­шения наказуемых деяний, серьезность понесенного вреда и злонамерен­ность заявителя (см. Постановление Европейского Суда по делу "Матцнеттер против Австрии" (Matznetter v. Austria) от 10 ноября 1969 г., Series А, № 9, pp. 32-33, § 9). Он также напомнил о том, что серьезность пре­ступления может заставить власти взять подозреваемого под стражу и подвергнуть его предварительному заключению с целью предотвращения новых правонарушений, если условия дела, в частности, прецеденты и личность заинтересованного лица, делают такую опасность реальной, а меру пресечения адекватной (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клоот против Бельгии" (Clooth v. Belgium) от 12 декабря 1991 г., Series А, № 225, р. 15, §40).

 

46. Европейский Суд отметил, что со времени решения о повторном заключении в тюрьму и до принятия постановления Суда присяжных особая тяжесть преступления и психическое состояние заявителя были главными мотивами лишения его свободы. Европейский Суд подчеркнул, что рассматривавшие дело суды основывались на результатах медико-пси­хологической и психиатрической экспертиз, которые характеризовали за­явителя как страдающего "явным нарциссизмом", "агрессивностью" с признаками "неуравновешенной личности", способной на непредсказуе­мые реакции. Будучи "преследуемым", этот человек продолжал угрожать пострадавшей недоброжелательными телефонными звонками, причем ни разу на этапе следствия не отрицал факт ее преследования. Европейский Суд констатировал, что указанные элементы тщательно учитывались Об­винительной палатой, которая, даже несмотря на признание гарантий явки в суд заявителя в случае освобождения из-под стражи адекватными, сочла риск рецидива по-прежнему реальным с учетом деликатного харак­тера дела. При этом была также учтена уязвимость пострадавшей, отли­чавшейся "аффективной и социальной незрелостью" и нуждавшейся в принятии серьезных мер по ее защите. Уязвимость сторон также стала уместным и долгое время остававшимся актуальным мотивом, оправды­вающим лишение заявителя свободы.

 

47. Кроме того, Европейский Суд отметил, что психическое состояние заявителя не было признано несовместимым с содержанием под стражей и что суды, рассматривавшие дело, позаботились о том, чтобы тюремная администрация могла обеспечить заявителю необходимый уход при его состоянии.

 

48. Учитывая эти элементы и добавив к ним решающее обстоятельство, каковым является кратковременность заключения заявителя под стражу при уголовном характере дела, Европейский Суд пришел к выводу о том, что спорное лишение свободы не нарушало пункт 3 Статьи 5 Конвенции.

 

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 5 СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

 

49. Заявитель посчитал, что имеет право на компенсацию за перене­сенное им заключение под стражу. Он ссылался на пункт 5 Статьи 5 Конвенции, который гласит:

 

"Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нару­шение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

 

50. Европейский Суд напомнил: право на компенсацию по смыслу пункта 5 Статьи 5 Конвенции предполагает, что сначала внутренним ор­ганом либо органами Конвенции должно быть установлено нарушение одного из других пунктов Статьи 5 Конвенции (см., например, Постанов­ление Европейского Суда по делу "Вассинк против Нидерландов" (Wassink v. Netherlands) от 27 сентября 1990 г., Series А, № 185-А, р. 14, § 38, и Решение Европейской Комиссии по жалобе № 24722/94 от 10 апреля 1995 г., D.R. 81-А, р. 135).

 

51. С учетом вывода supra и при отсутствии установленного внутрен­ними властями нарушения (поскольку, в любом случае, компенсация не дается при частичном оправдании, тем более что во время события фактов дела "права" на компенсацию не существовало) Европейский Суд счел, что нарушение пункта 5 Статьи 5 Конвенции отсутствует.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

 

постановил четырьмя голосами против трех, что нарушение пунктов 3 и 5 Статьи 5 Конвенции не имело места.

 

Совершено на французском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 20 марта 2001 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

 

С. ДОЛЛЕ                                                                    Л. ЛУКАЙДЕС

Секретарь Секции Суда                                              Председатель Палаты

 

 

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Пра­вила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается особое мнение судьи Ф. Тюлькенс, к которому присоедини­лись судьи Л. Лукайдес и сэр Николас Братца.

С.Д.

Л.Л.

 

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи Ф. Тюлькенс, к которому присоединились

судьи Л. Лукайдес и сэр Николас Братца

 

Мы сожалеем, что не можем присоединиться к мнению большинства, решившего, что в данном деле не имело места нарушение пунктов 3 и 5 Статьи 5 Конвенции.

 

1. Что касается прежде всего пункта 3 Статьи 5 Конвенции, то, разумеется, длительность предварительного заключения может, на пер­вый взгляд, показаться разумной. Однако вопрос об убедительности мотивов национальных судов должен быть исследован в свете приме­нимого правового положения, а именно статьи 137 Уголовно-процес­суального кодекса Франции.

 

Статья 137 нового Уголовно-процессуального кодекса предусматрива­ет, что свобода является нормой. "Лицо, в отношении которого ведется следствие, остается на свободе". И только "в интересах следствия или в качестве меры безопасности" в отношении этого лица может быть "уста­новлен судебный контроль" или "в' виде исключения оно может быть подвергнуто временному заключению под стражу". Такая "деградация" вмешательства направлена на усиление презумпции невиновности и на ограничение, в меру возможного, предварительного заключения под стра­жу. В этом отношении цель судебного контроля состоит в том, чтобы воздерживаться от заключения под стражу всякий раз, когда в том нет абсолютной необходимости. Как и в большинстве европейских стран, во Франции данная мера является альтернативой предварительному заклю­чению под стражу. Последнее, таким образом, представляется крайним решением и по этой причине оправдано только тогда, когда все другие решения оказались недостаточными.

 

Учитывая содержание данного положения и его применение к рассмат­риваемому случаю, мы считаем, что исследование предполагаемого наруше­ния пункта 3 Статьи 5 Конвенции состоит в выяснении не только того, соответствует или нет, сам по себе, срок предварительного заключения под стражу требованию о разумной его длительности, но и того, действительно ли национальные судебные власти прибегли к предварительному заключению лишь тогда, когда после рассмотрения всех возможных вариантов пред­варительное заключение оказалось абсолютно необходимым[1].

 

В данном деле следственный судья через два месяца после заключения заявителя под стражу распорядился освободить его под судебный контроль, отметив, что все мотивы, которые сначала оправдывали задержание, утрачи­вали свою силу по мере осуществления следственных действий и проверок и что этих мотивов впредь было недостаточно для обоснования лишения свободы. Дополнительно он уточнил, что "меры по уходу, прописанные в постановлении об установлении судебного контроля, позволят разобраться в деле путем обследования заявителя и избежать повторения деяний (мнение экспертов)". Тем не менее, по ходатайству прокурора Обвинительная палата решила вновь заключить заявителя в тюрьму на том основании, что он и пострадавшая являются уязвимыми и неуравновешенными личностями, вследствие чего существует опасность повторения деяний и давления на последнюю. Отнюдь не будучи наказанием за невыполнение обязанностей по судебному контролю, которое обычно имеет результатом отмену послед­него, решение о продлении заключения базируется на недостаточном судеб­ном контроле с точки зрения потребностей следствия.

 

Отсюда необходимость исследовать вопрос, был ли обоснованным с точки зрения преследуемых целей отказ Обвинительной палаты поддер­жать выбор следственного судьи в пользу судебного контроля, который был альтернативой заключению под стражу.

 

Основание, выведенное из опасности повторения деяний в сочетании с установленной обследованием неуравновешенностью личностей заявителя и пострадавшей, до Суда присяжных служило одним из поводов для содержа­ния заявителя под стражей. Однако в связи с этим уместно отметить, что ранее у заявителя вообще не было судимости. Кроме того, он оставался на свободе более семи месяцев после подачи жалобы С., причем за этот период никакими своими действиями не подтвердил тезис Обвинительной палаты. Конечно, в заключении экспертизы, проведенной по указанию следствен­ного судьи, говорится об "уязвимости" заявителя, а в заключении повторной экспертизы, проведенной по заданию того же судьи в мае 1996 года, повто­ряется формулировка о совместимости психического состояния заявителя с заключением под стражу, заимствованная из постановления от 26 марта 1996 г. о повторном заключении под стражу. Однако за все это время — и даже после окончания следствия — компетентные власти ни разу не задались вопросом, произошли ли какие-нибудь изменения в "уязвимости" или "аг­рессивности" заявителя и не следовало ли еще раз проанализировать его поведение, ставшее причиной заключения под стражу: действительно ли он страдает настолько серьезной болезнью, что в отношении него лишение свободы является оправданной мерой. При этом Обвинительная палата не предусмотрела никакого другого решения, например психологического со­провождения заявителя, которое одновременно позволило бы защитить и пострадавшую. Нельзя исключать, что подобное сопровождение могло улуч­шить состояние заинтересованного лица в момент совершения фактов дела, и поэтому нас не удовлетворяет огульное и постоянно повторяемое утверж­дение, что "формально не был установлен факт несовместимости его состо­яния с заключением под стражу".

 

В то же время если говорить о возможности давления на пострадавшую, личность которой тоже была неуравновешенной, то мы снова констатируем, что в период между принесением жалобы и обследованием заявителя экс­пертами никаких проблем в отношениях между ними не возникало. Из ре­шения об установлении судебного контроля от 18 марта 1996 г. также видно, что очная ставка между заинтересованными лицами прошла без проблем, и это частично повлияло на решение следственного судьи.

 

Наконец, поскольку после освобождения заявителя его представитель­ские гарантии продолжали действовать, то не существовало никаких ос­нований для его заключения под стражу. При этом большая часть судеб­ных поручений — во всяком случае, касательно главной статьи обвине­ния, а именно изнасилования — была выдана до освобождения заявителя 18 марта 1996 г. Поэтому мы не считаем, что следственные действия — немногочисленные — требовали заключения заявителя под стражу на столь длительный период времени.

 

В этих условиях мы считаем, что риск, на который ссылаются, мог быть конкретно исследован по отношению к гарантиям, предусмотрен­ным судебным контролем. Профилактические или лечебные, меры судеб­ного контроля могли касаться не только заявителя, обеспечивая ему над­зор и обслуживание (обязательство по уходу), но и пострадавшей, инте­ресы которой, несомненно, тоже должны быть обеспечены. Мы полагаем, что законность предварительного заключения следует рассматривать с учетом всех альтернативных возможностей государства, которое должно избрать наименее ограничительный путь в отношении прав обвиняемого. Право на свободу и безопасность, гарантируемое Статьей 5 Конвенции, сводится к тому, что лишение свободы допускается только тогда, когда в нем есть абсолютная необходимость[2].

 

Остаются недоброжелательные телефонные звонки и причинение бес­покойства пострадавшей на этапе следствия, на которые обращает вни­мание Суд присяжных в своем постановлении от 7 мая 1997 г. Однако мы подчеркиваем, что это постановление было принято раньше постановле­ния по существу дела от 3 июля 1997 г. и что подобные мотивы вообще не отражены в постановлении о повторном заключении под стражу от 26 марта 1996 г. При этом следует отметить, что перенесенное предвари­тельное заключение мотивировалось необходимостью проведения экспер­тизы в связи с изнасилованием, в совершении которого заявитель был признан невиновным; в любом случае оно не могло мотивироваться не­доброжелательными телефонными звонками, поскольку предварительное заключение для этого преступления не предусмотрено (за него может быть назначен максимум один год лишения свободы).

 

Итак, с учетом конкретных обстоятельств дела мы полагаем, что в силу своей чрезмерной продолжительности предварительное заключение за­явителя явилось нарушением пункта 3 Статьи 5 Конвенции.

 

2. Заявитель считает, что он имеет право на компенсацию за перене­сенное заключение. Поскольку во внутреннем праве возможность ком­пенсации не предусмотрена (во всяком случае она невозможна при час­тичном оправдании и тем более поскольку во время события фактов не была "правом"), мы также делаем вывод, что имело место нарушение пункта 5 Статьи 5 Конвенции.

 

Перевод с французского Д. Юзвикова

 

содержание