ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

 ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ

 

ТАНЛИ (TANLI) ПРОТИВ ТУРЦИИ

жалоба № 26129/95

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

10 апреля 2001 г.

 

Страсбург

 

По делу "Танли против Турции" Европейский Суд по правам человека (Третья секция), заседая Палатой в составе:

Ж.-П. Коста, Председателя Палаты,

В. Фюрмана,

Ф. Тюлькенс,

К. Юнгвирта,

сэра Николаса Братца,

К. Трайя, судей,

Ф. Гюльчюклю, судьи ad hoc,

а также с участием С. Долле, Секретаря Секции Суда,

заседая 1 февраля 2000 г. и 20 марта 2001 г. за закрытыми дверями, в последнем заседании вынес следующее Постановление:

 

ПРОЦЕДУРА

 

1. Дело было инициировано жалобой (№ 26129/95) против Турции, поданной в Европейскую Комиссию по правам человека в соответствии с бывшей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод гражданином Турции Мустафой Танли (Mustafa Tanli) (далее — заявитель) 22 декабря 1994 г.

 

2. Интересы заявителя представлял П. Лич (P. Leach), адвокат из Курд­ского проекта по правам человека (далее — КППЧ) в г. Лондон (London). Власти Турции были представлены своим Уполномоченным Калели (Каleli), заместителем постоянного представителя Турции в Совете Европы.

 

3. Заявитель утверждал, что его сын Махмут Танли (Mahmut Tanli) подвергался пыткам и был убит во время содержания под стражей в по­лиции. Заявитель ссылался на Статьи 2, 3, 5, 13, 14 и 18 Конвенции.

 

4. Жалоба была признана Европейской Комиссией приемлемой 5 марта 1996 г. и передана в Европейский Суд 1 ноября 1999 г. в соот­ветствии со вторым предложением пункта 3 Статьи

 

5 Протокола 11 к Конвенции, к указанной дате Европейская Комиссия не завершила рассмотрение дела.

 

5. Жалоба была передана в Третью секцию Европейского Суда в со­ответствии с пунктом 1 Правила 52 Регламента Суда. В данной Секции Палата, рассматривающая дело (пункт 1 Статьи 27 Конвенции), была образована в соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента Суда. Из­бранный от Турции судья Р. Тюрмен отказался от участия в слушании дела (Правило 28 Регламента Суда). Государство-ответчик, соответствен­но, назначило судью Ф. Гюльчюклю (F. Golcuclii) судьей ad hoc (пункт 2 Статьи 27 Конвенции и пункт 1 Правила 29 Регламента).

 

6. Заявитель и власти государства-ответчика представили свои доводы по существу дела (пункт 1 Правила 59 Регламента). После проведения консуль­таций со сторонами Палата вынесла решение, что нет необходимости про­водить слушания по существу дела (пункт 2 in fine Правила 59 Регламента).

 

ФАКТЫ

 

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

7. Обстоятельства дела, касающиеся, в частности, произошедшего с Махмутом Танли, сыном заявителя, в период его содержания под стражей в полиции с 27 по 28 июня 1994 г., являются предметом спора. Однако принимая во внимание время, прошедшее после указанных событий и характер документов, представленных сторонами, Европейский Суд при­нял решение, что проведение расследования дела с участием свидетелей не является целесообразным для решения вопросов, стоящих перед ним. Европейский Суд перешел к рассмотрению жалобы заявителя на основе письменных доводов и документов, представленных сторонами.

 

8. Доводы заявителя и властей государства-ответчика в отношении фактических обстоятельств дела изложены ниже (Разделы А и В). Изла­гается также содержание документов, относящихся к указанным событи­ям и содержание жалоб (Раздел С).

 

А. Доводы заявителя по фактам дела

 

9. Заявитель, курд по национальности, 1933 года рождения, являлся фермером и проживал в деревне Ёртюлю (Ortiilu) округа Догубеязит (Dogubeyazit) на юго-востоке Турции. Его сын Махмут родился в 1972 году.

 

10. 27 июня 1994 г. жандармы Центральной жандармерии округа До­губеязит прибыли в указанную деревню для проведения досмотра. Жители деревни были собраны у мечети. Во время проведения досмотра в деревне сын заявителя сопровождал жандармов. Начальство отряда жандармов допросило заявителя о его сыне, после чего жандармы покинули деревню, забрав с собой Махмута Танли. На тот момент Махмут Танли никаких жалоб на здоровье не высказывал.

 

11. 28 июня 1994 г. заявитель обратился к властям с целью получения информации о своем сыне. В свидании с сыном ему было отказано, после чего он уехал.

 

12. 29 июня 1994 г. около 5:30 утра полицейские прибыли в дом сына заявителя и доставили последнего в полицейский участок, где начальник охраны сообщил ему, что его сын скончался от сердечного приступа во время содержания под стражей. Заявитель ответил, что его сын ничем не болел и, по его предположению, умер от пыток, а также попросил свида­ния с прокурором. Прокурор прибыл в офис начальника охраны и сказал заявителю, что причиной смерти явился сердечный приступ. Заявитель продолжал утверждать, что причиной смерти его сына стали пытки. 13.28 июня 1994 г. было произведено вскрытие трупа двумя врачами — Ихсаном Ёзюу (Ihsan Oziiu) и Айдыном Мазлумом (Aydin Mazlum), — один из которых являлся врачом-педиатром, а другой — работал в кли­нической больнице округа Догубеязит.

 

14. Тело Махмута Танли было доставлено в полицейский участок Улусоя (Ulusoy) 29 июня 1994 г. Все тело было в кровоподтеках, а от левой стороны грудной клетки до брюшной полости был сделан надрез, на который были наложены швы. Полицейские заявили, что надрез был сделан в ходе операции, произведенной в момент, когда у Махмута Танли случился сердечный приступ. Затем полицейские потребовали от заяви­теля подписать некий документ, содержание которого ему было неизвест­но. Заявитель подписал документ из опасений за свою безопасность.

 

15. Махмут Танли не имел судимости и не подозревался в совершении какого-либо преступления. До момента, когда его доставили в полицей­ский участок, диагноз сердечного заболевания ему не ставили, а также не было подозрений в наличии какого-либо сердечного или иного заболева­ния. Заявитель же слишком опасался возможного применения к нему репрессивных мер, а потому не потребовал проведения судебной экспер­тизы тела своего сына.

 

16. 29 июня 1994 г. заявитель сообщил в отделение Ассоциации по защите прав человека округа Догубеязит, что на теле его сына были следы ударов и применения физической силы, которые дают основания пола­гать, что его смерть явилась результатом применения к нему пыток. Ана­логичное сообщение было сделано братом заявителя.

 

17. 29 июня 1994 г. заявитель обратился к Главному прокурору округа Догубеязит с письменным заявлением относительно смерти своего сына, которая, на его взгляд, произошла при подозрительных обстоятельствах. Он также жаловался на необъективность посмертной судебно-медицин­ской экспертизы, которая проводилась людьми, не являющимися специалистами в этой области. Он просил о направлении тела его сына в Ин­ститут судебной медицины, позже он отказался от своей просьбы из-за опасений за свою жизнь.

 

18. 25 июля 1994 г. прокурор опросил иных жителей деревни, ко­торые подтвердили, что ранее Махмут Танли не имел никаких проблем со здоровьем.

 

19. 3 августа 1994 г. Главный прокурор Агри (Agri) возбудил уголовное дело в отношении трех полицейских, допрашивавших Махмута Танли в день его смерти — Али Гюндогду (Аli Giindogdu), Мурата Демирпенче (Murat Demirpense) и Ёккеша Айбара (Okkes Aybar). Производство по делу неоднократно приостанавливалось. 2 февраля 1995 г. суд принял решение направить материалы дела в Институт судебной медицины для получения заключения о причинах смерти. 23 мая 1995 г. Институт принял решение о проведении эксгумации тела, после чего производство по делу было приостановлено до получения заключения Института. 14 мая 1996 г. суд признал, что причину смерти установить не представляется возможным, и оправдал трех обвиняемых.

 

В. Доводы властей государства-ответчика по фактам дела

 

20. Ахмет Аккуш (Ahmet Akkus), бывший член Курдской рабочей пар­тии (далее — РПК), сообщил властям, что Махмут Танли из деревни Ёртюлю является членом боевого отряда партии. Его имя также было в списке членов вооруженного формирования, найденном на теле мертвого члена партии после столкновения. Поэтому Махмут Танли подозревался в участии в РПК и содействии ей.

 

21. Махмут Танли был арестован 27 июня 1994 г. жандармами округа Догубеязит после проведения досмотра в деревне Ёртюлю. В тот же день в 21:00 он был доставлен жандармами в полицейский участок г. Улуйол (Uluyol) для проведения допроса. Ввиду того, что дознаватели проводили допрос иных подозреваемых, проведение допроса Махмута было перене­сено на следующий день.

 

22. 28 июня 1994 г. трое полицейских, Али Гюндогду, Мурат Демир­пенче и Ёккеш Айбар, приступили к допросу Махмута Танли. Сначала он отказывался признавать всякую связь с РПК и утверждал, что это была клевета. После того, как ему были сообщены все сведения, которыми располагает полиция, включая заявление Аккуша, он очень разволновал­ся, начал заикаться и его стала бить дрожь. Он побледнел, его голос изменился, и стало очевидным, что он находился в состоянии шока, после чего допрос был прерван и был вызван врач. Врач Юнус Аграли (Yunus Agrali) прибыл в течение 5-10 минут и установил, что дыхание Махмута Танли было затруднено, а цвет тела был синюшным, после чего он вызвал скорую помощь. В течение трех минут дыхание и сердцебиение прекра­тились, врач с помощью полицейских в течение 20 минут делал ему ис­кусственное дыхание и массаж сердца, но данные меры не помогли.

 

23. О смерти было сообщено прокурору, который вскоре прибыл на место происшествия. Тело было доставлено на машине скорой помощи в больницу вилайета Агра (Agra), где два врача, Ихсан Ёзюу и Айдын Мазлум, в присутствии прокурора произвели вскрытие трупа. В соответствии с протоколом вскрытия на голове не было обнаружено никаких следов телесных повреждений, травм или насилия, а также кровоподтеков. После проведения вскрытия прокурор посоветовал заявителю в целях устране­ния возможных сомнений направить тело сына для проведения более тщательной судебной экспертизы в Институт судебной медицины г. Стам­бул (Istanbul). Изначально заявитель с этим предложением согласился, но затем, посоветовавшись с другими членами семьи, отказался. Прокурор передал семье тело для захоронения.

 

24. Прокурор Халил Эрдем (Halil Erdem) возбудил дело на основании заявления отца Махмута Танли, в котором указывалось, что смерть его сына явилась результатом пыток, примененных к нему в период содер­жания под стражей. Прокурор допросил трех полицейских, а также на­правил запрос в Военный призывной пункт округа Догубеязит относи­тельно медицинской карты Махмута Танли. После проведения тщатель­ного расследования трем полицейским было предъявлено обвинение в совершении преступления на основании статьи 243 Уголовного кодекса Турции. 14 мая 1996 г. после исследования всех доказательств Суд по уголовным делам вилайета Агра вынес оправдательный приговор трем полицейским ввиду отсутствия доказательств. Оправдательный приговор был оставлен в силе Кассационным судом 11 ноября 1996 г., Кассацион­ный суд не удовлетворил также апелляцию заявителя ввиду того, что тот не вступил должным образом в процесс против полицейских.

 

С. Письменные доказательства, представленные сторонами /. Документы, представленные заявителем вместе с жалобой

 

Обращение заявителя в Ассоциацию по защите прав человека (без даты)

 

25. Заявитель указал, что 26 июня 1994 г. жандармы округа Догубеязит и центральное командование проводили досмотр деревни Ёртюлю. Они интересовались его сыном Махмутом, который в тот момент находился с солдатами. Его сын не совершил никакого преступления. Он был убит в результате пыток, примененных к нему в полицейском участке Улуйола округа Догубеязит. Заявитель подал жалобу. Он намеревался направить тело для проведения судебной экспертизы, но не сделал этого из-за опа­сений за свою жизнь. Заявитель жаловался на действия лиц, убивших его сына, вина которого заключалась лишь в том, что он был курдом.

 

Обращение заявителя в Ассоциацию по защите прав человека от 29 июня 1994 г.

 

26. Данное обращение также подписано дядей заявителя Ахметом Танли (Ahmet Tanli). Сын заявителя был арестован Управлением безопас­ности округа Догубеязит 27 июня 1994 г. Заявитель указал, что, по утверж­дению полиции, его сын умер во время содержания под стражей от сер­дечного приступа. Когда он увидел тело сына, то заметил следы побоев и насилия. На теле было множество кровоподтеков, и было очевидно, что смерть произошла в результате пыток. Дядя указал, что видел тело, пол­ностью покрытое синяками. О сердечном приступе не могло быть и речи.

 

Фотографические снимки тела Махмута Танли

 

27. Заявитель представил четыре цветных фотоснимка тела Махмута Танли, сделанных перед похоронами. На снимках изображены грудная клетка, лицо и предплечья. Качество фотографий невысокое. Красные. пятна и царапины видны на руках, теле и бедрах. На грудной клетке от шеи до желудка расположен разрез с наложенными швами.

 

2. Материалы следственного дела

 

Заявление Ахмета Аккуша в полицию от 7 февраля 1994 г.

 

28. Подозреваемый был жителем деревни Ёртюлю. В своем сообщении о контактах с РПК он назвал Махмута Танли, сына Мустафы, как одного из жителей деревни, проводивших там деятельность в соответствии с ука­заниями партии.

 

Протокол осмотра места происшествия от 28 июня 1994 г.

 

29. Протокол подписан прокурором и старшим офицером полиции Али Гюндогду, являющимся начальником Отделения по борьбе с терро­ризмом Управления безопасности округа Догубеязит. В протоколе указа­но, что 28 июня 1994 г. в 22:30 прокурору сообщили по телефону, что у Махмута Танли, подозревавшегося в членстве в РПК, во время допроса в полицейском участке Улуйола случился сердечный приступ. Когда он прибыл в полицейский участок, тело Махмута находилось на скамье. На месте происшествия ничего необычного замечено не было. Махмут Танли был одет, и на его теле следов побоев обнаружено не было.

 

30. Под присягой Али Гюндогду сообщил, что Махмут Танли был достав­лен в полицейский участок примерно 21:00 или 21:30 27 июня 1994 г. До этого он прошел обязательный медицинский осмотр и имел здоровый вид. В тот день он допрошен не был. На следующий день Али Гюндогду и двое других полицейских, Мурат Демирпенче и Ёккеш Айбар, приступили к до­просу Махмута Танли. Али Гюндогду сообщил ему, что его имя фигурирует в заявлении Ахмета Аккуша и других активистов РПК. Махмут Танли все отрицал и называл все обвинения клеветой. Он очень разволновался, и его стала бить дрожь. Когда они поняли, что самочувствие подозреваемого ухуд­шилось, то немедленно вызвали врача. К моменту приезда врача он уже скончался от внезапного шока. Были предприняты попытки его реаними­ровать, но они не увенчались успехом. Подозреваемый побоям и насилию не подвергался. Смерть наступила в результате шока.

 

31. В соответствии с показаниями врача больницы округа Догубеязит Юнуса Аграли смерть подозреваемого наступила, несмотря на проведение ему искусственного дыхания и массажа сердца.

 

32. Было принято решение транспортировать тело в больницу округа Догубеязит для проведения вскрытия.

 

Протокол осмотра тела и проведения вскрытия

 

33. На голове следов ударов и царапин обнаружено не было. На рас­стоянии двух сантиметров от правой ключицы была обнаружена легкая царапина, покрытая коркой, предположительно, на вид двухдневной дав­ности. На спине, предплечьях, руках и ногах никаких следов побоев об­наружено не было. Царапина, предположительно, недельной давности размером 2 на 2 см была обнаружена на левом бедре.

 

34. При проведении вскрытия грудной полости следов ударов и наси­лия обнаружено не было. Ребра и ключицы, так же как и кости грудной клетки, повреждены не были. При осмотре сердечная ткань была светлого цвета, а около верхушки легкого наблюдались кровоподтеки. В передней части была обнаружена свернувшаяся кровь, свернувшаяся кровь была обнаружена и внутри сердца. В легких наблюдались черные пигментные пятна. В брюшной и черепной полостях аномалий не обнаружено. При­чиной смерти явился внезапный сердечный приступ вследствие эмболии кровеносных сосудов сердца. Ввиду того, что в дальнейшем проведении расследования не было необходимости, было принято решение о выдаче похоронного и транспортировочного разрешения.

 

35. Вскрытие производилось врачом-педиатром Ихсаном Ёзюу и док­тором Айдыном Мазлумом, являющимися штатными врачами больницы округа Догубеязит.

 

Обращение заявителя к Главному прокурору округа Догубеязит (дата не установлена)

 

36. В обращении указано, что сын заявителя не имел никаких болезней сердца. Утверждение, что его сын умер вследствие сердечного приступа, вызывает сомнения и является абсурдным. Его сын недавно прошел служ­бу в армии и не имел никаких проблем со здоровьем ни в период про­хождения службы, ни до нее. Насколько он понял, следов насилия обнаружено не было. Однако, возможно, имело место применение иных видов пыток (электрический шок, медицинские препараты, инъекции, облива­ние холодной водой), которые, не оставляя следов на теле, способны оказать воздействие на сердце. Он требовал направления тела в Институт судебной медицины для проведения полного исследования с тем, чтобы виновные лица были наказаны.

 

Похоронное и транспортировочное разрешение от 28 июня 1994 г.

 

37. Было установлено, что смерть наступила в результате сердечного приступа, и было принято решение выдать заявителю разрешение на транспортировку и похороны тела.

 

Заявление заявителя от 29 июня 1994 г.

 

38. Заявитель отказался от требуемого ранее проведения экспертизы в Институте судебной медицины ввиду отсутствия для этого оснований. Заявление было записано прокурором и содержит подпись прокурора и заявителя.

 

Объяснения Али Гюндогду, полученные прокурором округа Догубеязит 30 июня 1994 г.

 

39. Махмут Танли, разыскиваемый полицией в деревне Ёртюлю по подозрению в членстве в РПК, был доставлен в участок около 21:30 27 июня 1994 г. В тот день ввиду отсутствия времени он допрошен не был. Он (Али Гюндогду), Мурат Демирпенче и Ёккеш Айбар приступили к допросу Махмута Танли в комнате для допросов около 21:00 28 июня 1994 г. Они сообщили ему, что его имя фигурирует в заявлении Ахмета Аккуша и что документы, найденные на телах погибших членов РПК, доказывают, что он являлся членом боевого отряда, действовавшего в деревне Ёртюлю, и имел вымышленное имя Агир (Agir). Внезапно Махмут Танли разволновался, его голос изменился, и дрожащим голосом он ска­зал, что никакого имени Агир у него не было и все это ложь. Свидетель повторил, что его имя значилось в документах, после чего Махмут Танли внезапно потерял способность говорить, цвет его лица изменился и он задрожал. Затем он потерял сознание. Свидетель незамедлительно сооб­щил об этом и попросил вызвать врача. Они положили Махмута Танли на пол и открыли ему грудь. Его дыхание было затруднено. Ёккеш Айбар, который имел навыки оказания первой медицинской помощи и прошел соответствующие курсы, начал делать ему массаж сердца. Изменений со­стояния Махмута Танли не было, но они продолжали массаж в течение 10 минут, пока не прибыл врач. Доктор Юнус Аграли сразу же измерил пульс пациента, который в тот момент лежал на полу, послушал сердце­биение и сообщил, что состояние Танли очень тяжелое. В то время, когда он делал массаж сердца, то попросил полицейских сделать искусственное дыхание. Реанимационные мероприятия продолжались 10 минут, но улуч­шения не наблюдалось, после чего врач констатировал смерть. Во время проведения допроса подозреваемого ни коим образом не толкали и не били. Наступление смерти не явилось результатом каких-либо действий с его стороны или со стороны его коллег.

 

Объяснения Ёккеша Айбара, полученные прокурором округа Догубеязит 30 июня 1994 г.

 

40. Свидетель, сотрудник полиции Отделения по борьбе с террориз­мом Управления безопасности округа Догубеязит, во время допроса Махмута Танли 28 июня 1994 г. находился с начальником Гюндогду и Муратом Демирпенче. Допрос не был проведен ранее ввиду отсутствия времени. Ёккеш Айбар самостоятельно допросы не проводил. Они на­чали задавать вопросы задержанному. Начальник Гюндогду сообщил задержанному, что тот разыскивается службой безопасности и что в отношении него они обладают некоторой информацией и документа­ми. Сначала задержанный говорил спокойно, но после слов начальника Гюндогду его голос изменился, задрожал, и он стал заикаться. Ему неожиданно стало плохо, и казалось, что он теряет сознание. Они сразу же положили его на пол и раскрыли грудь, так как ему было трудно дышать. Поскольку свидетель окончил специальные курсы, то обладал навыками оказания первой медицинской помощи. Начальник Гюндог­ду немедленно сообщил о случившемся охране и дал указания офицеру взять лучшую машину и срочно поехать за врачом. Доктор Юнус Аграли прибыл через 10 минут и сразу же измерил пульс пациента и его серд­цебиение и сообщил, что тот находится в тяжелом состоянии. Несколь­ко минут спустя доктор объявил, что пациент умер, но необходимо продолжать искусственное дыхание и массаж сердца. Он велел поли­цейским продолжать делать искусственное дыхание, а сам в это время делал массаж сердца. Однако улучшения состояния не последовало, и врач констатировал смерть. За время нахождения задержанного в уп­равлении службы безопасности ни свидетель, ни его коллеги не сделали ничего, что могло бы повлечь за собой потерю сознания или смерть задержанного.

 

Объяснения Мурата Демирпенче, полученные прокурором округа Догубеязит 30 июня 1994 г.

 

41. Свидетель, сотрудник полиции Отделения по борьбе с терроризмом Управления безопасности округа Догубеязит, указал, что около 21:30 28 июня 1994 г. он, начальник Али Гюндогду и Ёккеш Айбар прибыли в полицейский участок Улуйола для проведения допроса Махмута Танли. Они приступили к допросу в комнате для арестованных. Допрос не был проведен ранее, поскольку они были заняты. В комнате для допросов были только трое офицеров. Начальник Али Гюндогду сначала задал во­прос арестованному, знает ли он причину своего ареста. Когда последний ответил, что причина ему неизвестна, начальник сообщил ему, что его имя упоминается в показаниях Ахмета Аккуша и что его имя есть в спис­ках, найденных на телах 24 террористов, убитых в ходе вооруженного столкновения у деревни Узункайя (Uzunkaya) 9 мая 1994 г., и в списках указано, что он является членом вооруженного формирования РПК, дей­ствовавшего в деревне Ёртюлю. После этого задержанный начал заикать­ся, его стала бить дрожь, он побледнел и неожиданно упал. Начальник сразу же сообщил охране по рации о случившемся и приказал срочно найти врача. Тут же он дал указание офицеру полиции взять машину и съездить за врачом. В этот момент Ёккеш Айбар сказал, что он знает, как оказывать первую медицинскую помощь, положил задержанного на пол, раскрыл его грудь и начал делать массаж сердца. Через 10 минут сотрудник полиции вернулся с доктором Юнусом Аграли, который сразу же измерил пульс пациента, послушал сердцебиение и констатировал, что положение тяжелое. Доктор попросил сотрудника полиции Джафера (Cafer) принести лекарства. Пока врач делал массаж сердца, он велел полицейским делать искусственное дыхание. Это продолжалось в течение нескольких минут, затем врач снова измерил пульс, послушал сердцебиение и сказал, что пациент умер, но необходимо продолжать делать искусственное дыхание и массаж сердца, что и было проведено. Затем врач сказал, что пациент мертв, и больше ничего сделать нельзя. Сотрудники полиции сообщили о случившемся охране по рации. Ни он, ни его коллеги не предприняли никаких действий, способных повлечь смерть задержанного.

 

Объяснения Ахмета Гереза (Ahmet Gerez), полученные прокуро­ром округа Догубеязит 30 июня 1994 г.

 

42. Свидетель — адвокат — показал, что заявитель и другие члены его семьи пришли в офис, рассказали о подозрительной смерти Махмута Танли и интересовались, какие юридические действия они вправе предпринять. Он посоветовал направить тело в Институт судебной ме­дицины, с чем они согласились. Он составил ходатайство на имя про­курора, которое было ими совместно заявлено. Прокурор ответил, что проведение экспертизы возможно, и он собирается изучить дело. Два часа спустя прокурор позвонил свидетелю и сказал, что пошлет тело на экспертизу, для чего необходим специальный гроб. Он пояснил, что такие расходы не предусмотрены в бюджете прокуратуры, но матери­альную помощь возможно получить у губернатора округа. Как сообщил родственникам умершего свидетель, при условии, что они достанут цинковый гроб, прокурор согласен направить тело на экспертизу. Род­ственники покинули офис адвоката и вернулись час спустя. Они объ­яснили, что опасаются трудностей, которые могут возникнуть при транспортировке тела и иных возможных неприятностей. Адвокат на­правился вместе с родственниками к прокурору, где отец умершего сделал письменное заявление, что отказывается от дальнейшей экспер­тизы тела. Прокурор заметил, что проведение экспертизы внесло бы неоценимый вклад в объяснение случившегося и с юридической точки зрения. Заявитель и его семья покинули кабинет прокурора и вернулись через полчаса. Заявитель повторил, что они приняли решение отказать­ся от проведения экспертизы и собираются произвести захоронение тела. Прокурор ответил, что это — их право. Семья получила похорон­ное разрешение, они забрали тело из морга и отвезли в деревню.

 

Объяснения доктора Юнуса Аграли, полученные прокурором ок­руга Догубеязит 30 июня 1994 г.

 

43. Когда свидетель был на рабочем месте в больнице, туда явился полицейский и сказал, что одному пациенту срочно необходима меди­цинская помощь. На полицейской машине они доехали до полицейского участка Улуйола, где врач обнаружил больного, лежащего на скамье. Пульс был 200 ударов в минуту, сердцебиение учащено, дыхание затруд­нено. Состояние больного было тяжелым. Он попросил полицейского достать адреналин. Создавалось впечатление, что пациент спал. Его ды­хание остановилось, сердцебиение не прослушивалось. Врач немедленно приступил к массажу сердца и сказал полицейским, чтобы они делали одновременно с ним искусственное дыхание. Попытки реанимировать пациента продолжались в течение 5—10 минут, но никаких признаков жизни не наблюдалось. Зрачки были довольно расширены и на свет не реагировали. Он понял, что пациент мертв и прекратил оказание первой медицинской помощи, поскольку в этом больше не было необходимости. Однако ввиду того, что проведение искусственного дыхания и массажа сердца можно продолжать в течение получаса, он попросил сотрудников полиции продолжить попытки. Улучшения не последовало.

 

Объяснения заявителя, полученные прокурором округа Догубея­зит 1 июля 1994 г.

 

44. 27 июня 1994 г. жандармы прибыли в его деревню и сказали, что они разыскивают его сына Махмута. Махмута арестовали и увезли. 28 июня заявитель поехал навестить своего сына, но в свидании с ним ему было отказано. 29 июня, когда заявитель находился в доме своего сына Хасана (Hasan), примерно в 5:30 приехала машина полиции, его забрали и привезли в полицейский участок. Начальник полиции сообщил заявителю, что его сын умер. Заявитель ответил, что его сын был здоров, что его смерть очень подозрительна и что, возможно, причиной смерти явились пытки. Он попросил свидания с прокурором. Прокурор прибыл в кабинет начальника полиции и сообщил, что было проведено вскрытие трупа, в ходе которого следов побоев и насилия обнаружено не было, а причиной смерти явился сердечный приступ. Заявитель снова повторил, что его сын, возможно, умер в результате пыток.

45. Заявитель обратился за консультацией к адвокату Ахмету Герезу, который посоветовал ему направить тело в Институт судебной медицины. Адвокат составил для заявителя соответствующее ходатайство, которое они заявили прокурору. Прокурор сообщил, что им необходимо достать гроб из оцинкованного металла. Некоторую сумму денег для этой цели возможно было получить из средств местной администрации. Заявитель, старейшие родственники и другие члены семьи обсудили предстоящую экспертизу и приняли решение отказаться от ее проведения, поскольку это связано с определенными трудностями, и на них, возможно, будет оказано давление. О своем решении они сообщили прокурору, на что тот заметил, что проведение экспертизы могло бы оказать неоценимую по­мощь в установлении истины, и просил их обдумать свое решение снова. Члены семьи обсудили данный вопрос еще раз и при посредничестве адвоката Ахмета Гереза сообщили прокурору, что ими было принято ре­шение не посылать тело для проведения экспертизы. Прокурор выдал похоронное разрешение, и родственники похоронили тело в деревне.

 

46. Заявитель требовал провести расследование смерти его сына, найти и наказать виновных.

 

Объяснения Нихата Аджара (Nihat Aqar), полученные прокуро­ром округа Догубеязит 1 июля 1994 г.

 

47. Свидетель, сотрудник полиции, находился в кабинете начальника Отделения по борьбе с терроризмом, когда начальник Али Гюндогду вмес­те с Ёккешом Айбаром и Муратом Демирпенче направились в комнату для арестованных. Гюндогду попросил дать ему показания Ахмета Аккуша и забрал их с собой на допрос. Через 10—15 минут он вернулся и сказал, что Махмуту Танли стало плохо, и попросил водителя срочно съездить за врачом. Свидетель прошел в комнату посмотреть на задержанного. Ёккеш Айбар раскрыл грудь задержанного и пытался сделать ему искусственное дыхание. Вскоре приехал доктор Аграли и сказал, что необходимо про­вести массаж сердца и сделать искусственное дыхание. Доктор попросил водителя полиции поехать к аптекарю и привести какое-то лекарство, но через несколько минут доктор сообщил, что Махмут Танли умер. Свиде­тель не видел и не слышал, чтобы Махмута Танли били или применяли к нему насильственные меры. С момента, когда его коллеги зашли в ком­нату и вышли из нее, прошел совсем короткий промежуток времени.

 

Объяснения Джафера Йигита (Cafer Yigit), полученные проку­рором округа Догубеязит 1 июля 1994 г.

 

48. Свидетель, водитель полиции, служащий в Отделении по борьбе с терроризмом Управления безопасности округа Догубеязит, в тот вечер был на дежурстве. Начальник Гюндогду и офицеры Айбар и Демирпенче при­были в полицейский участок Улуйола около 21:00. В руках у начальника была папка с документами. Они прошли в комнату, где находился Махмут Танли. Свидетель и другие офицеры остались в кабинете начальника. Через 10 минут начальник вышел и сказал свидетелю, что задержанный себя плохо чувствует и что нужно поехать за врачом. Он поехал за врачом в больницу, которая находится на расстоянии 800—1000 метров, и через 5—10 минут вернулся назад вместе с доктором Аграли. Врач измерил пульс задержанного, прослушал сердцебиение и сообщил, что пациенту необ­ходимо сделать искусственное дыхание и массаж сердца. Он попросил свидетеля поехать и привезти лекарства из ночной аптеки. Свидетель уже почти сел в машину, когда врач сказал, что лекарства больше не требу­ются, поскольку арестованный умер. Свидетель не видел никого, кто бы бил или подвергал задержанного насилию.

 

Объяснения Ёмера Гюзеля (Emег Giizel), полученные прокурором округа Догубеязит 1 июля 1994 г.

 

49. Свидетель, сотрудник разведывательной службы, прибыл в поли­цейский участок Улуойла около 21:00. Он пил чай с другими офицерами, когда трое его коллег направились проводить допрос Махмута Танли. 10 минут спустя начальник Гюндогду вышел и велел водителю срочно по­ехать за врачом, так как задержанному стало плохо. Свидетель в комнату, где находился задержанный, не заходил. Он слышал, как врач говорил водителю, чтобы тот привез лекарства, а потом, некоторое время спустя, что в этом уже не было необходимости. За время его нахождения в поли­цейском участке задержанного никто не бил и насилию не подвергал.

 

Письмо жандармов округа Догубеязит прокурору от 1 июля 1994 г.

 

50. В письме указано, что в соответствии с протоколом места проис­шествия от 13 мая 1994 г. после столкновения террористов с отрядом службы безопасности 24 террориста были арестованы или убиты, и был найден ряд документов. В одном из них — списке членов РПК, на стра­нице 45 было имя Махмута Танли.

 

Объяснения Али Темтека (Аli Temtek), Мусы Сабаша (Musa Sabas), Махмута Ардина (Mahmut Ardin) и Мирсевдина Тимура (Mirsevdin Timur), полученные прокурором округа Догубеязит 25 июля 1994 г.[1]

 

51. В объяснениях жителей деревни указано, что Махмут Танли про­блем со здоровьем не имел, и они никогда не видели и не слышали, чтобы Махмут был чем-либо болен.

 

Письмо от 27 июля 1994 г. из призывного пункта округа Догу­беязит прокурору округа Догубеязит

 

52. На основании запроса, имел ли Махмут Танли какие-либо заболе­вания или проходил медицинское лечение за период прохождения службы в армии, призывной пункт рассмотрел материалы дела Махмута Танли и никаких данных о его здоровье не обнаружил.

 

Обвинительный акт от 3 августа 1994 г., направленный проку­рором вилайета Агра в Суд присяжных вилайета Агра

 

53. Обвинение предъявлено Али Гюндогду, Ёккешу Айбару и Мурату Демирпенче в совершении преступления в соответствии со статьей 243/2 Уголовного кодекса Турции — злоупотребление должностными полномо­чиями, повлекшее за собой смерть Махмута Танли. Обвинительный акт со­держит доказательства, включая заключение, полученное в результате вскры­тия тела, в котором говорится, что смерть наступила в результате сердечного приступа и признаков побоев или насилия не обнаружено. В заключительной части обвинительного акта указано, что суду предстоит определить вину или халатность обвиняемых, повлекшую за собой смерть Махмута Танли, кото­рый, предположительно, подвергался пыткам в виде запугивания.

 

Объяснения заявителя, полученные прокурором округа Догубея­зит 6 июня 1995 г.

 

54. Было установлено, что письмо Министерства юстиции (Управле­ние международного права и международных отношений) (International Law and Foreign Relations Directorate) вместе с приложениями были прочи­таны заявителю вслух.

 

55. Как указал заявитель, ему сообщили, что его сын умер в результате сердечного приступа во время содержания под стражей. Прокурор сооб­щил, что было произведено вскрытие, в результате которого было уста­новлено, что имел место сердечный приступ, и следов насилия обнару­жено не было. Заявитель намеревался направить тело в Институт судебной медицины для проведения более тщательного исследования. Прокурор согласился, и заявитель ушел для того, чтобы купить необходимый гроб. Обсудив данный вопрос со старейшими родственниками, он в результате решил, что перевозка тела будет связана с многочисленными трудностями.

 

56. Заявитель заверил подлинность своего ходатайства, подписи, а также доверенности. Он желал, чтобы лица, виновные в смерти его сына, были найдены и наказаны.

 

3. Производство в Суде присяжных вилайета Агра

 

Протокол судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 12 августа 1994 г.

 

57. Суд принял решение вызвать обвиняемых для дачи показаний и для выяснения наличия у них ранее имевшихся судимостей, а также вы­звать в суд свидетелей (заявителя, доктора Аграли, Ахмета Гереза, Али Темтека, Мусу Сабаша, Мирсевдина Тимура, Ёмера Гюзеля, Джафера Йигита, Нихата Аджара и Ахмета Аккуша).

 

Протокол судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 22 сентября 1994 г.

 

58. Суд заслушал показания ряда свидетелей и двух обвиняемых. Мурат Демирпенче в суд не явился.

 

59. Ёккеш Айбар показал, что они проводили допрос арестованного. Когда начальник Гюндогду ему сообщил, что тот разыскивается как член вооруженного формирования РПК, его речь, голос и выражение лица изменились. Когда задержанный сказал, что он себя плохо чувствует, они положили его на скамью. Так как арестованному было тяжело дышать, они пытались оказать ему помощь и послали за врачом. Через несколько минут после приезда врач сообщил, что арестованный умер. Они никоим образом не применяли к покойному пыток или иного насилия.

 

60. Али Гюндогду показал, что сообщил сыну заявителя об обвинении и свидетельствах, подтверждающих его членство в вооруженном форми­ровании РПК. Состояние его внезапно ухудшилось, он задрожал, и ему стало тяжело дышать. Допрос был окончен, и они попытались оказать ему помощь. В тот же момент они позвонили в больницу. Врач приехал, но несколько минут спустя констатировал смерть арестованного. Соверше­ние преступления Али Гюндогду отрицал.

 

61. Заявитель показал, что его сын был абсолютно здоров и прошел службу в армии без каких-либо проблем со здоровьем. После того, как полицейские убили его сына, заявитель не был вызван в полицию. По его мнению, на врача, который произвел вскрытие, было оказано давление. Обвиняемые замучили его сына до смерти. Отвечая на вопрос, он указал, что не позволил направить тело сына в Институт судебной медицины из-за страха применения к нему санкций. Прокурор посоветовал напра­вить тело для проведения экспертизы, но заявитель опасался, что может быть убит по дороге. Заявитель не согласился с выводами протокола про­ведения вскрытия. По его данным, один из врачей, подпись которого стоит в протоколе, при проведении вскрытия не присутствовал. Возмож­ность смерти сына вследствие сердечного приступа он исключает.

 

62. Житель деревни Ёртюлю Мирсевдин Тимур подтвердил, что Махмут Танли не имел проблем со здоровьем.

 

63. Нихат Аджар, офицер полиции, указал, что не находился в комнате для допросов, когда там были обвиняемые и Махмут Танли. Несколько минут спустя Али Гюндогду вышел и сказал, что задержанному стало плохо, и послал водителя за врачом. Когда свидетель вошел в комнату, сотрудники полиции пытались сделать арестованному искусственное ды­хание. Врач приехал 5 минут спустя. На теле покойного следов побоев не было, и он не видел, чтобы тот подвергался пыткам.

 

64. Житель деревни Махмут Ардин показал, что Махмут Танли про­блем со здоровьем не имел. Он присутствовал при обмывании тела по­койного. На его руках были следы побоев, а по бокам — синяки. Он не сказал об этом в своих предыдущих показаниях, потому что его об этом не спрашивали.

 

65. Полицейский Джафер Йигит показал, что был на дежурстве в полицейском участке, когда обвиняемые прибыли для проведения допро­са арестованного. Через некоторое время Али Гюндогду вышел и сказал, что арестованному стало плохо. Он отправился за врачом, это заняло примерно 5—10 минут. Он не видел и не слышал, чтобы арестованного пытали. Они были рядом с комнатой для допросов и слышали бы все звуки, доносившиеся оттуда.

 

66. Ёмер Гюзель, офицер полиции, не был в комнате, где допрашивали арестованного. Он видел, как обвиняемые и задержанный зашли в ком­нату. Через 10 минут Али Гюндогду вышел и сказал, что арестованному стало плохо, и попросил вызвать врача. Через 5 — 10 минут Джафер привез врача. Он не видел и не слышал, чтобы обвиняемые били задержанного или применяли к нему иные виды насилия. Если бы это имело место, они бы слышали.

 

67. Али Темтек, староста деревни Ёртюлю, в деревне не был и на похоронной панихиде не присутствовал.

 

68. Суд принял решение, inter alia, запросить показания обвиняемых, вызвать в суд Мурата Демирпенче, выдать судебное поручение о прове­дении допроса доктора Аграли и вызвать в суд Ахмета Гереза, Мусу Са­баша и Ахмута Аккуша[2].

 

Протокол судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 20 октября 1994 г.

 

69. Обвиняемый Мурат Демирпенче явился на судебное разбиратель­ство. Он показал, что провел задержанного в комнату для допросов. Он сел на скамью. Начальник Гюндогду спросил, знает ли он причину своего ареста. Когда тот ответил, что нет, начальник ему объяснил. Арестован­ного начало трясти. Его голос изменился, он побледнел, и ему стало плохо. Начальник передал это по рации. Они послали Джафера за врачом, при­бывшим примерно через 10 минут. Врач осмотрел больного и послал Джафера за какими-то лекарствами. Он утверждает, что ни он, ни его коллеги покойного не пытали.

 

70. Заседание суда было отложено до получения, inter alia, результатов судебного поручения и явки в суд остальных свидетелей.

 

Протокол судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 17ноября 1994г.

 

71. В ответе на судебное поручение сообщалось, что доктор Аграли подтверждает ранее данные показания.

 

72. Ахмут Аккуш явился на судебное заседание. Он отказался от по­казаний, данных им 17 февраля 1994 г. Его глаза были завязаны и, под­писывая их, он не знал их содержания. Являлся ли покойный членом РПК, он не знает.

 

73. Житель деревни Муса Саваш (Musa Savas) заявил, что Махмут Танли проблем со здоровьем не имел, а все остальное ему неизвестно.

 

74. Суд решил, inter alia, отложить судебное разбирательство до явки в суд Ахмета Гереза и выдать повторное судебное поручение допросить доктора Аграли относительно заключения по результатам вскрытия.

 

Протокол судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 22 декабря 1994 г.

 

75. Судебное заседание отложено до получения результатов судебного поручения.

 

Протокол судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 12 февраля 1995 г.

 

76. Суд принял решение обойтись без допроса Ахмета Гереза, чей адрес не был установлен, и послать все материалы дела в Институт судебной медицины для получения заключения о причине смерти и поставить во­прос, наступила ли смерть в результате пыток, насилия или побоев.

 

Протоколы судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 16 марта и 13 апреля 1995 г.

 

77. Судебное разбирательство отложено до получения заключения из Института судебной медицины.

 

Протокол судебного заседания Суда присяжных вилайета Агра от 23 мая 1995 г.

 

78. На основании заключения Первого комитета экспертов Института судебной медицины суд принял решение провести эксгумацию трупа Махмута Танли.

 

Протоколы судебных заседаний Суда присяжных вилайета Агра от 13 июля, 14 сентября, 24 октября и 28 ноября 1995 г. и 18 января, 29 февраля и 26 марта 1996 г.

 

79. Судебное разбирательство отложено до получения заключения Ин­ститута судебной медицины. 18 января 1996 г. ввиду задержки суд выдал прокуратуре судебный приказ с требованием представления заключения.

 

Заключение Первого комитета экспертов Института судебной медицины от 13 марта 1996 г.

 

80. В заключении перечислены свидетельства, содержащиеся в материалах дела. В заключении указано, что после эксгумации трупа 9 июня 1995 г. было произведено его вскрытие, на основании чего был составлен протокол 12 июня 1995 г. Протокол проведения вскрытия по­казывает, что тело уже значительно разложилось. Мягкие ткани в области головы полностью исчезли, рентгеноскопия не выявила заслуживающих специального внимания особенностей костной системы или наличия ино­родных металлических объектов. Повреждений на черепе не обнаружено, повреждения размером 3—5 см были обнаружены при проведении предыдущего вскрытия, кости лицевого скелета и зубы не повреждены. Несмотря на разложившиеся и сморщенные ткани сердца было установ­лено, что желудочки были закрыты, значительное разложение не позво­лило исследовать важнейшие коронарные сосуды, в легких и брюшной полости не было обнаружено никаких специфических особенностей. Ос­мотр органов шейной области выявил, что стандартного вскрытия прове­дено не было. Токсикологическая экспертиза не показала наличие ве­ществ, выявление которых было поставлено в качестве задачи.

 

81.В заключении сделаны следующие выводы. Предоставленные ма­териалы свидетельствуют о проведении вскрытия, в том числе вскрытия трех полостей; в сердце и передней части сердечных артерий была обна­ружена свернувшаяся кровь. Причиной смерти явился внезапный паралич сердца в результате эмболии кровеносного сосуда. Однако, как было вы­явлено в ходе проведения постэксгумационного вскрытия, органы не вы­нимались, не разделялись и не исследовались, а желудочки сердца не раскрывались. Таким образом, описанные изменения не являются досто­верными с научной точки зрения. В случае применения пыток травмати­ческие изменения могли бы быть и не обнаружены при внешнем анализе, для обнаружения травматических изменений необходимо расчленение и исследование кожи и глубоких мышц ткани. Что касается возможного применения электрического шока, то для его установления необходимо взятие образцов кожных и подкожных тканей из известных областей: полости рта, носа, ушей, а также необходимо взятие образцов ткани в области гениталий для проведения гистофизиологической экспертизы. Ни одна из указанных экспертиз, перечисленных в Минессотстком про­токоле судебно-медицинского вскрытия трупа, опубликованном Органи­зацией Объединенных Наций, не была проведена. Таким образом, про­цессуальные действия по делу не были доведены до конца.

 

82. Полученные данные указывают на то, что не было причинено никакого повреждения, которое могло бы повлечь за собой перелом кос­тей. Однако ввиду значительного разложения трупа установить, наступила ли смерть потерпевшего в результате применения к нему пыток, насилия либо электрического тока было невозможно.

 

Постановление Суда присяжных вилайета Агра от 14 мая 1996 г.

 

83. Суд подвел итог имеющимся доказательствам. Отмечается, что, по мнению прокурора, нет неопровержимых доказательств, свидетельствую­щих о том, что обвиняемые причинили смерть Махмуту Танли. Показа­ния, полученные от свидетелей, явившихся в суд, не делают возможным вывод о том, что обвиняемые мучили покойного или применяли к нему иные запрещенные законом меры.

 

В соответствии с материалами дела и протоколом осмотра места про­исшествия покойный был арестован жандармами 27 июня 1994 г. по по­дозрению в членстве в вооруженном формировании РПК и был передан полиции в тот же день для допроса. В тот же день допрос проведен не был, поскольку полицейские были заняты; на следующий день в самом начале допроса арестованному стало плохо, и он впоследствии умер, не­смотря на попытки оказания первой медицинской помощи.

 

В соответствии с экспертизой трупа и заключением о проведении вскрытия от 28 июня 1994 г., копии которых находятся в материалах дела, на голове не было обнаружено следов насильственного обращения или повреждений, под правой ключицей была выявлена рана размером 2 см, покрытая коркой, которая, вероятно, была нанесена двумя днями ранее. На спине и руках следов насилия не обнаружено. На левой ягодице были обнаружены покрытые коркой поверхностные раны размером 2 на 2 см, которые, предположительно, были нанесены неделей ранее. На ногах и ступнях следов насилия выявлено не было. Проведено также полное вскрытие тела покойного. На грудной клетке следов насилия установлено не было, ключицы и ребра не повреждены, на шее синяков не обнаружено. В грудной полости скопления крови не наблюдалось, при осмотре сердца сердечная ткань была светлого цвета, а около верхушки легкого наблю­дались кровоподтеки. В передней части была обнаружена свернувшаяся кровь, а также свернувшаяся кровь была обнаружена внутри сердца. В легких наблюдались черные пигментные пятна. В грудной и брюшной полостях скопления крови выявлено не было. Желудок и кишки были в нормальном состоянии. На коже головы и на черепе следов насилия не обнаружено, сломанных костей и отеков также не наблюдалось. Головной мозг без повреждений, на прилежащих тканях кровотечений или иных изменений цвета выявлено не было. Как причина смерти установлена эмболия кровеносных сосудов, повлекшая остановку сердца.

 

Было запрошено мнение Совета судебной медицины, и Первый ко­митет экспертов в своем заключении от 13 марта 1996 г. констатировал, что вскрытие трупа было произведено ненадлежащим способом. Был также сделан вывод, что результаты вскрытия останков трупа, произве­денного после эксгумации тела, являются недостаточными для того, чтобы с точностью заключить, что задержанный был убит в ходе приме­нения к нему насилия, или определить точную причину смерти ввиду того, что мягкие ткани и внутренние органы уже значительно разложились.

 

Определить причину смерти на основании перечисленных документов и протокола проведения вскрытия не представляется возможным. Про­тесты обвиняемых также не были опровергнуты доказательствами. Поэ­тому невозможно с уверенностью утверждать, что обвиняемые совершили данное преступление. Причина смерти не была установлена, а потому не имеется неопровержимых доказательств для того, чтобы доказать при от­сутствии обоснованного сомнения факт совершения обвиняемыми пре­ступления, в котором они обвиняются. Было принято единогласное ре­шение оправдать обвиняемых.

 

Постановление Кассационного суда от Л ноября 1996 г.

 

84. Суд отметил, что 15 мая 1996 г. заявитель подал апелляцию на оправдательный приговор, однако по причине того, что он не подал хо­датайство о вступлении в процесс в качестве третьей стороны, Суд при­сяжных не дал разрешения на апелляцию. Заявитель опротестовал данный отказ 15 июня 1996 г.

 

85. Как единогласно постановил суд, решение Суда присяжных отка­зать в разрешении на апелляцию на основании того, что заявитель не является стороной по делу, было правильным. На этом основании апел­ляция заявителя была отклонена.

 

4. Разное

 

Медицинское заключение доктора Ч. Милроя (С. Milroy) от 20 мая 2000 г.

 

86. Настоящее заключение предоставлено в интересах заявителя док­тором Милроем, являющимся преподавателем судебной патологоанатомии в Шеффилдском университете (University of Sheffield) и патологоана­томом-консультантом в Министерстве внутренних дел.

 

87. В заключении перечислены выводы, сделанные в ходе проведения вскрытия трупа. Отмечается, что в протоколе проведения вскрытия не указаны вес внутренних органов, а также образцы тканей, взятых для проведения токсикологической или гистологической экспертиз. Несмот­ря на то, что в качестве причины смерти установлена сердечная недоста­точность в результате эмболии сердечных сосудов, описания таких при­знаков, обнаруженных при проведении вскрытия грудной клетки, не представлено. Дальнейшая post mortem экспертиза, проведенная в июне 1995 года, показала, что вскрытие сердца проводилось не надлежащим образом, что препарирование с целью выявления травматических изме­нений вследствие применения пыток не проводилось и что не было про­изведено надлежащее препарирование шейного отдела при первичной экспертизе (подъязычная кость и щитовидный хрящ были плотными). Черно-белые фотоснимки тела, сделанные заявителем, не помогли в ус­тановлении наличия ушибов на теле.

 

88. По мнению доктора Милроя, post mortem экспертиза тела Махмута Танли, проведенная после смерти, была произведена абсолютно неком­петентно и ненадлежащим образом. Вывод о сердечной недостаточности как о причине смерти не имеет под собой никаких патологоанатомических обоснований. Имеется указание на эмболию кровеносных сосудов, но нет описания никаких причин данной эмболии, а также не приведено ника­кого описания дисфункции каких-либо органов. В случае, если бы про­водилось препарирование сердца — а выводы вторичной экспертизы по­казали, что такого препарирования проведено не было, — так называемая эмболия предстала бы в виде post mortem скопления крови, но ни в коем случае не была бы свидетельством имевшего место при жизни факта, явившегося причиной смерти. В любом случае, эмболия, или тромбоз, у двадцатидвухлетнего человека явилась бы исключением, и если бы дей­ствительно имела место, то находилась бы в сердечных артериях, а не в венах. Причина смерти, установленная в ходе первой post mortem экспер­тизы, может быть отвергнута как ошибочная и основанная на наблюде­ниях врачей, не имеющих патологоанатомического образования, или, что было бы более точным, как вымышленная, поскольку препарирование сердца произведено не было.

 

89. В то время как при первичной экспертизе свежих ран обнаружено не было ввиду того, что экспертиза проводилась некомпетентными врачами, возникает вопрос, могли ли быть обнаружены еле заметные изменения. Если бы такие изменения и имелись на коже, они не могли бы быть выявлены врачами, проводившими вторичную экспертизу год спустя.

 

90. Предположению, что смерть Махмута Танли наступила в результате применения к нему насилия, следует уделить больше внимания. Такие приемы, как, к примеру, зажим шеи, оставляют еле видимые следы на ней, для обнаружения которых требуется очень тщательное и детальное препарирование, которое проведено не было. Аргумент отсутствия по­вреждений на подъязычной кости и щитовидном хряще не убедителен, поскольку они состоят преимущественно из хрящей, сломать которые было более сложно в этом возрасте, по сравнению с более взрослым человеком. Другим видом насилия могла бы быть скрытая или позици­онная асфиксия, где серьезных патологических изменений обнаружить невозможно или они минимальны, и для их выявления был бы необходим очень тщательный осмотр. Приемы для выявления таких патологий при проведении экспертизы post mortem существуют, но они не применялись. Иным видом насилия является применение электрического тока, после чего на коже остаются едва различимые следы, для обнаружения которых необходим тщательный осмотр. Вскрытие было проведено таким образом, который исключает возможность выявления такого насилия.

 

91. Выводы проведенного вскрытия не поддерживают гипотезу о ес­тественной смерти, и никаких иных причин естественной смерти уста­новлено не было. В отсутствие естественной причины смерти предполо­жения о насильственной смерти требуют серьезнейшего рассмотрения. Однако выводов первого вскрытия было недостаточно для определения специфических изощренных форм пыток или иного насильственного об­ращения, которые могли бы привести к смерти.

 

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА

 

92. Правовые нормы и процедура, относящиеся к ответственности за противоправные деяния, могут быть изложены следующим образом.

 

А. Уголовное преследование

 

93. На основании Уголовного кодекса Турции все формы убийства (статьи 448—455) и покушения на убийство (статьи 61 и 62) составляют преступление. Являются преступлениями также действия должностного лица, заключаю­щиеся в применении к какому-либо лицу пыток или иного насилия (статья 243 устанавливает ответственность за применение пыток, а статья 245 — за насильственные действия). Действиям и бездействию должностных лиц ор­ганов власти в процессе проведения предварительного расследования, совер­шение которых может составить состав преступления, посвящены статьи 151, 152 и 153 Уголовно-процессуального кодекса Турции. О совершенных пра­вонарушениях можно сообщить органам власти или органам безопасности, а также в прокуратуру. Жалоба может быть сделана в устной форме или подана в письменном виде, в случае если жалоба сделана в устной форме, она должна быть записана со слов заявителя сотрудником соответствующего учреждения (статья 151).

 

Если имеются доказательства, подтверждающие неестественную причину смерти, то сотрудники органов безопасности, проинформированные о дан­ном факте, обязаны сообщить о случившемся прокурору или судье суда по уголовным делам (статья 152). В соответствии со статьей 235 Уголовного кодекса Турции сотрудник, не сообщивший в полицию или прокуратуру о преступлении, о котором ему стало известно в ходе исполнения им своих должностных полномочий, подлежит наказанию в виде лишения свободы. Любой прокурор, которому сообщили, независимо от способа сооб­щения, о фактах, дающих основание предположить совершение преступ­ления, обязан расследовать указанные обстоятельства дела для решения вопроса о необходимости уголовного преследования (статья 153 Уголов­но-процессуального кодекса Турции).

 

94. Дела, связанные с террористическими актами, прокурору непод­ведомственны; юрисдикцию по таким делам осуществляет на всей терри­тории Турции особая система государственной безопасности, включаю­щая в себя прокуратуру и суды.

 

95. В случае если подозреваемый является государственным служащим и преступление совершено в процессе исполнения им своих должностных обя­занностей, проведение предварительного расследования регулируется Зако­ном об уголовном преследовании государственных служащих 1914 года, ко­торый ограничивает юрисдикцию прокуратуры ratione personae на данной стадии. По указанным делам предварительное расследование проводится соответствующими местными административными советами (округа или ви­лайета в зависимости от статуса обвиняемого), ими же решается вопрос о необходимости уголовного преследования. Если же решение о возбуждении уголовного дела принято, обстоятельства дела расследуются прокурором.

 

На решение такого совета возможно подать апелляцию в Высший адми­нистративный суд Турции. Если было принято решение не возбуждать уго­ловное дело, то такое дело автоматически передается в указанный суд.

 

96. В силу пункта (i) статьи 4 Декрета № 285 от 10 июля 1987 г. о полно­мочиях губернатора на территории, где объявлено чрезвычайное положение, Закон 1914 года (см. предыдущий параграф) применяется также к сотрудни­кам службы безопасности, подчиняющимся такому губернатору.

 

97. В случае если подозреваемый является военнослужащим, примени­мые законодательные нормы определяются характером совершенного пре­ступления. Соответственно, если речь идет о воинском преступлении, нака­зание за совершение которого устанавливается Военно-уголовным кодексом Турции (Закон № 1632), то в данном случае процессуальные действия долж­ны осуществляться в соответствии с Законом № 353 об учреждении военных судов и их регламенте. Если же военнослужащий обвиняется в совершении преступления невоенного характера, то применяются, соответственно, по­ложения Уголовно-процессуального кодекса Турции (см. часть 1 статьи 145 Конституции Турции и статьи 9—14 Закона № 353).

 

Военно-уголовный кодекс Турции относит к военным преступлениям неисполнение приказа, в результате чего чья-либо жизнь была подвержена опасности (статья 89). В указанных обстоятельствах заинтересованные лица могут подать жалобу тем же должностным лицам, которые перечис­лены в Уголовно-процессуальном кодексе Турции (см. § 93), или лицу, старшему по званию.

 

В. Гражданская и административная ответственность за совершение уголовного правонарушения

 

98. В соответствии со статьей 13 Закона № 2577 об административном процессе каждый, кому в результате действий должностных лиц был причи­нен ущерб, обладает правом в течение одного года с момента, когда такие действия имели место, потребовать выплаты компенсации. В случае откло­нения требований такого лица полностью или частично или если в течение шестидесяти дней не было получено ответа на заявленные требования, по­терпевший вправе инициировать административное разбирательство.

 

99. Части 1 и 7 статьи 125 Конституции Турции предусматривают следующее:

 

"Правомерность всех актов и решений органов власти может быть оспо­рена в судебном порядке...

/.../

Органы власти обязаны возместить ущерб, причиненный их актами или действиями".

 

Настоящее положение устанавливает объективную ответственность государства, которая наступает, если будет доказано, что в конкретных обстоятельствах оно не выполнило своей обязанности по поддержанию общественного порядка, обеспечению общественной безопасности или охране жизни или здоровья населения, причем наличие вины в действиях органа власти доказывать не требуется. В соответствии с данным положе­нием органы власти обязаны возместить ущерб, причиненный в резуль­тате действий неопределенных лиц.

 

100. Статья 8 Декрета № 430 от 16 декабря 1990 г., последнее предло­жение которой по смыслу совпадает с процитированным выше положе­нием Конституции, предусматривает:

 

"Губернатор округа или губернатор вилайета, в котором объявлено чрез­вычайное положение, освобождается от любой уголовной, финансовой или иной юридической ответственности в отношении принятых им решений или совершенных им действий во исполнение полномочий, возложенных на него настоящим Декретом, и ни одно исковое заявление не должно подаваться в связи с этим в какие-либо судебные инстанции. Это не препятствует реали­зации права граждан предъявлять государству исковые требования о возме­щении ущерба, причиненного им в отсутствие юридических оснований".

 

101. В соответствии с Обязательственным кодексом Турции каждое лицо, которому в результате противоправного действия был причинен ущерб, имеет право подать иск о его возмещении (статьи 41—46) и воз­мещении морального вреда (статья 47). Для гражданских судов установ­ленные в ходе уголовного разбирательства факты, а также вердикты уго­ловных судов не имеют преюдициального значения в отношении вины обвиняемого (статья 53).

 

Однако на основании статьи 13 Закона № 657 о государственных служа­щих каждый, кому причинен ущерб действиями этих государственных слу­жащих, совершенными при исполнении ими своих должностных обязаннос­тей, имеет право, в принципе, подать иск только против соответствующего государственного органа, где работает данный служащий, но не против кон­кретного служащего (см. часть 5 статьи 129 Конституции Турции и статьи 55 и 100 Обязательственного кодекса Турции). Данная норма, однако, имеет исключения. Если совершенное действие носит противоправный характер и, соответственно, не является административным актом, гражданские суды могут принять к рассмотрению жалобы на действия конкретных государст­венных служащих, причем потерпевший сохраняет за собой право предъявления иска и к государственному органу на основании принципа солидарной ответственности как к работодателю государственного служащего (статья 50 Обязательственного кодекса Турции).

 

С. Требования, предъявляемые к post mortem экспертизе

 

102. Статья 79 Уголовно-процессуального кодекса Турции преду­сматривает:

 

"Официальная экспертиза трупа должна производиться в присутствии врача. Вскрытие должно производиться в присутствии судьи, а в случаях, где задержка может причинить вред интересам правосудия, вскрытие трупа может производиться двумя врачами в присутствии прокурора, причем, по крайней мере, один из врачей должен быть судмедэкспертом.

 

В обстоятельствах, не терпящих отлагательства, вскрытие может быть произведено врачом единолично".

 

III. ПРИМЕНИМЫЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКЛАДЫ И РУКОВОДСТВА

 

А. Расследование Европейского комитета по предотвращению пыток и бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания

 

103. К концу 1999 года Европейский комитет по предотвращению пыток и бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее — ЕКПП) посетил Турцию восемь раз. Первые два по­сещения были визитами ad hoc как необходимые в связи со значительным числом сообщений, поступивших из различных источников, об имеющих место пытках и иных формах насилия в отношении лиц, содержащихся в местах лишения свободы и в особенности содержащихся под стражей в полиции. Третий визит был совершен в конце 1992 года, дальнейшие визиты имели место в октябре 1994 года, августе и сентябре 1996 года, октябре 1997 года и феврале — марте 1999 года. Доклады ЕКПП по дан­ному вопросу, за исключением двух последних, не были опубликованы, поскольку такая публикация требует согласия соответствующего государ­ства, которое получено не было.

 

104. ЕКПП опубликовал два доклада.

 

105. В своем докладе от 15 декабря 1992 года ЕКПП сделал вывод, что пытки и иные формы жестокого насилия являются характерной чертой ус­ловий содержания под стражей в полиции. Во время визита в Турцию в 1990 году делались постоянные заявления о различных видах бесчеловечного об­ращения, таких, как "палестинское подвешивание", применение электри­ческого шока, избиение по пяткам (фалака), поливание из шланга холодной водой и помещение в очень маленькие, темные и непроветриваемые камеры. Медицинский осмотр потерпевших выявил явные медицинские признаки, свидетельствующие о недавнем применении насилия, как физического, так и психологического характера. Осмотр полицейских участков показал чрез­вычайно низкий уровень условий содержания под стражей.

 

Во время второго визита в 1991 году ЕКПП не отметил уменьшения числа пыток и применения насилия в полицейских участках. Поступило множество жалоб на применение схожих видов насилия, особенно возросло число жалоб на различные виды сексуальных надругательств с ис­пользованием палок и дубинок. И снова при медицинском осмотре по­терпевших на их телах были обнаружены следы, подтверждающие их жа­лобы. Во время третьего визита, имевшего место с 22 ноября по 3 декаб­ря 1992 г., в ЕКПП поступило огромное число жалоб на применение пыток и иного насилия. При проведении медицинского осмотра у многих лиц, подавших жалобы, были обнаружены следы, подтверждающие их обвинения. ЕКПП назвал большое количество таких дел. Во время третье­го визита ЕКПП посетил г. Адана (Adana), где был произведен медицин­ский осмотр лица, содержащегося под стражей и подавшего жалобу на применение к нему пыток. При осмотре на его пятках были обнаружены гематомы и несколько вертикально расположенных на верхней части спины фиолетовых полос (10 см в длину и 2 см в ширину), что подтверж­дает его жалобы на избиение дубинкой по пяткам и спине в период нахождения в полицейском участке под стражей. В полицейском управ­лении г. Анкара (Ankara) и г. Дийярбакир (Diyarbakir) ЕКПП обнаружил оборудование, приспособленное для пыток, иного объяснения такому оборудованию найти трудно. ЕКПП сделал вывод, что "в Турции остается широко распространенной практика применения пыток и иных форм жестокого обращения с людьми, содержащимися под стражей в полиции".

 

106. В своем втором докладе от 6 декабря 1996 г. ЕКПП отметил, что за истекшие четыре года произошли некоторые положительные измене­ния. Однако осмотр во время визита 1994 года показал, что пытки и иные формы жестокого обращения все так же используются полицией. Во время визита в 1996 году ЕКПП снова обнаружил явные свидетельства применения пыток и иного насилия полицией. Ссылаясь на результаты предыдущего визита в 1996 году в полицейские участки в г. Адана, г. Бурса (Bursa) и г. Стамбул, ЕКПП посетил также три тюрьмы, чтобы опросить лиц, содержащихся до этого под стражей в полиции Аданы и Стамбула. У значительного числа лиц, осмотренных судмедэкспертами ЕКПП, были обнаружены следы или состояние, подтверждающие их жалобы на при­менение к ним насилия во время содержания под стражей в полицейских участках, в частности на избиение по пяткам, ладоням и подвешивание за руки. ЕКПП особо указал на семерых лиц, недавно находившихся под стражей в Отделении по борьбе с терроризмом Управления полиции Стамбула, как на наиболее яркие примеры применения пыток. На их телах были обнаружены следы длительного нахождения в подвешенном за руки состоянии, что сопровождалось ухудшением моторных функций и по­нижением чувствительности, у двух потерпевших была нарушена работо­способность обеих рук, причем вероятность, что работоспособность не будет восстановлена, велика. ЕКПП пришел к выводу, что применение пыток и других форм жестокого обращения остается обычной практикой в органах полиции Турции.

 

В. Типовой протокол судебно-медицинского вскрытия трупа Организации Объединенных Наций

 

107. Руководство по эффективному предупреждению и расследованию вне законных, произвольных и суммарных казней, принятое Организа­цией Объединенных Наций в 1991 году, включает в себя Типовой прото­кол судебно-медицинского вскрытия трупа, который содержит рекомен­дации о проведении вскрытия для прокурорских и медицинских работ­ников. В преамбуле к протоколу говорится, что в потенциально спорных делах проведение краткого осмотра и предоставление краткого отчета нецелесообразно, а во избежание упущения или потери важных фактов требуется проведение методического и тщательного осмотра:

 

"Чрезиычайно важно, чтобы в случае наличия спорной причины смерти вскрытие трупа было бы очень тщательным. Документирование и внесение в протокол полученных данных также требует большой основательности во избежание возможного двусмысленного толкования результатов вскрытия".

 

108. В части 2 (с) указывается, что фотосъемка является важной со­ставляющей частью документирования выводов вскрытия. Фотоснимки должны быть объемными по ракурсу, подтверждать наличие всех видимых следов повреждений и болезней и сопровождаться пояснениями в прото­коле проведения вскрытия.

 

ПРАВО

 

I. ОЦЕНКА ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА ЕВРОПЕЙСКИМ СУДОМ

 

А. Общие принципы

 

109. При оценке доказательств по делу Европейский Суд руководст­вуется критерием доказанности "при отсутствии обоснованного сомне­ния". Такая доказанность может быть при наличии как достаточно веских, явных и согласующихся между собой доказательств, так и не опровергну­тых предположений в отношении наличия определенных фактов. В связи с этим следует учитывать поведение сторон в момент собирания доказа­тельств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 янва­ря 1978 г., Series A, № 25, р. 65 § 161).

 

110. Европейский Суд понимает дополнительный характер своей роли и должен быть особенно внимателен при исполнении своей обязанности, ко­торую должен был выполнить судебный орган первой инстанции (см. Реше­ние Европейского Суда по делу "МакКерр против Соединенного Королев­ства" (McKerr v. United Kingdom) от 4 апреля 2000 г., жалоба № 28883/95). После того как состоялось национальное судебное разбирательство, Евро­пейский Суд не может подменять оценку обстоятельств дела, сделанную внутригосударственным судом, своей точкой зрения, и, по общему правилу, оценка доказательств должна также производиться национальным судом (см. Постановление Европейского Суда по делу "Клаас против Германии" (Klaas v. Germany) от 22 сентября 1993 г., Series А, № 269, р. 17, § 29). Не­смотря на то, что решения национальных судов необязательны для Европей­ского Суда, обычно требуются убедительные аргументы для того, чтобы он отверг результаты исследования обстоятельств внутригосударственными су­дами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Клаас против Германии", р. 18, § 30).

 

111. Однако когда жалоба подана на нарушение Статей 2 и 3 Конвен­ции, Европейский Суд должен быть особенно внимательным (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Рибич против Ав­стрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series А, № 336, р. 24, § 32). Если по тем же обвинениям имел место уголовный процесс в национальном суде, следует учитывать, что ответственность в уголовном праве и ответственность в международном праве за нарушение положений Кон­венции — понятия несовпадающие. Компетенция Европейского Суда ог­раничена лишь последним случаем. Ответственность по Конвенции ос­нована на ее нормах, которые следует толковать и применять в соответ­ствии с целями Конвенции и в свете применимых принципов междуна­родного права. Ответственность государства на основании Конвенции, вытекающая из действий его органов или должностных лиц, не следует путать с индивидуальной уголовной ответственностью, закрепляемой на­циональным правом и определяемой национальными судебными инстан­циями. В задачи Европейского Суда в данном случае не входит решение вопросов вины.

 

В. Мнение Европейского Суда

 

1. Справка

 

112. Жандармы округа Догубеязит 27 июня 1994 г. провели досмотр деревни Ёртюлю. После досмотра они покинули деревню, арестовав сына заявителя, двадцатидвухлетнего Махмута Танли. Хотя, по данным Ассо­циации по защите прав человека, первое заявление арестованного дати­ровано 26 июня 1994 г., это, думается, ошибка, поскольку в дальнейших документах, представленных заявителем, фигурирует дата 27 июня 1994 г.

 

11З. Махмут Танли проходил службу в армии с 27 января 1992 г. по 27 июня 1993 г. В его армейском деле не содержится каких-либо данных относительно заболеваний или оказания медицинской помощи. Заявитель и опрошенные жители деревни высказали единогласное мнение, что Мах­мут Танли каких-либо проблем со здоровьем или заболеваний не имел. Власти Турции не представили никакой информации с целью опровер­жения таких данных. Поэтому Европейский Суд придерживается мнения, что в момент ареста Махмут Танли находился в полном здравии и никаких заболеваний ранее не имел.

 

2. Содержание под стражей в полицейском участке г. Улуйол

 

114. В соответствии с показаниями полицейских Махмут Танли был передан жандармами в полицейский участок Улуйола примерно в 21:30 27 января 1994 г. Он подозревался в поддержке РПК, являясь членом ее вооруженного формирования. Европейский Суд обратил внимание на то, что в своих показаниях полицейские ссылаются на признание Ахмута Аккуша от 7 февраля 1994 г., который указал на Махмета Танли как на члена РПК. Заявлялось, что список, содержащий имя Махмута Танли, был также обнаружен на телах членов РПК, убитых во время вооружен­ного столкновения. Ахмут Аккуш впоследствии, когда был вызван в Суд присяжных, отказался от своих заявлений. Заявитель активно отрицал, что его сын был замешан в совершении какого-либо правонарушения. Но решение этого вопроса не входит в круг обязанностей Европейского Суда, данный вопрос должен был быть разрешен в ходе национального уголов­ного разбирательства. Все же Европейский Суд не нашел оснований под­вергать сомнению, что причиной ареста Махмута Танли явилось подозре­ние в членстве в РПК или намерение получить информацию о деятель­ности РПК в данной местности.

 

115. Допрос Махмута Танли проводили трое полицейских: начальник Али Гюндогду, Мурат Демирпенче и Ёккеш Айбар, причем последний заявил, что не принимал участия в проведении допроса. В соответствии с показа­ниями Али Гюндогду (см. протокол осмотра места происшествия, § 30, и его объяснения, § 39) допрос Махмута Танли состоялся не в день ареста, а на следующий день незадолго до того, как он упал в обморок и затем скончался. По этому вопросу показания Ёккеша Айбара и Мурата Демирпенче сходятся (см. §§ 40 и 41). Европейский Суд считал необходимым заметить, что никакие документальные свидетельства не подтверждают показаний в отношении случившегося во время содержания под стражей. Так же было и в деле "Салман против Турции" (Salman v. Turkey) (жалоба № 21986/93, ECHR 2000-VII, § 16), которое тоже касалось смерти лица, находящегося под арес­том в полиции, в материалах дела не было и документальных свидетельств, отражающих время выхода задержанных из камер или время допроса. Однако в деле нет доказательств, дающих основание полагать, что такое изложение фактов было бы в чьих-то интересах и сокращало бы время действительного контакта полицейских с Махмутом Танли.

 

116. В соответствии с показаниями Али Гюндогду и Мурата Демирпенче допрос Махмута Танли начался примерно в 21:00. Далее указаний на время нет до тех пор, пока прокурор не отметил в протоколе с места происшествия и в протоколе проведения вскрытия, что ему сообщили о смерти в 22:30. Что происходило до этого, известно лишь трем полицейским, проводившим до­прос. В соседней комнате были и трое других полицейских, бывших свиде­телями некоторых событий, а также доктор Аграли, прибывший для оказания помощи. Однако в объяснениях доктора Аграли тоже не содержится указания на время его прибытия в полицейский участок.

 

117. Со слов трех полицейских, допрашивавших Махмута Танли, через несколько минут после начала допроса, после того, как ему сообщили о подозрениях относительно его членства в РПК, Махмут сильно развол­новался, побледнел, стал заикаться, упал в обморок и начал задыхаться. Сотрудники полиции Ёмер Гюзель, Джафер Йигит и Нихат Аджар тоже подтвердили, что Али Гюндогду находился в комнате только 10—15 минут, а потом вышел вызвать врача. Они также подтвердили, что примерно через 10 минут Джафер Йигит вернулся вместе с доктором Аграли из близле­жащей больницы округа Догубеязит. Но через несколько минут доктор объявил, что дыхание Махмута Танли прекратилось, массаж сердца и искусственное дыхание оказывались примерно полчаса, но не принесли результатов. Все полицейские утверждают, что насилия, пыток и иного жестокого обращения к задержанному не применялось.

 

118. В протоколе post mortem, составленном в ту ночь, отмечено, что на теле покойного следов насилия не обнаружено и что смерть наступила вслед­ствие сердечного приступа. Недостатки данной экспертизы будут освещены ниже. Вторая экспертиза, проведенная почти через год, не смогла опреде­лить, были ли на теле умершего следы применения пыток, ввиду сильного разложения трупа. Фотографии, представленные заявителем, также неубе­дительны — на них изображены некие следы, которые, возможно, да, а возможно, и нет, являются следами применения пыток; давность этих следов и являются ли изображенные изменения изменениями post mortem, неясны. Не привносят убедительности и утверждения заявителя и его дяди Ахмета Ганли перед Ассоциацией по защите прав человека, согласно которым они видели на теле погибшего свидетельства насилия. Явно, что эти заявления не были повторены ни прокурору, ни перед судом, в то время как в обращении заявителя к прокурору делается особый акцент на видах пыток, которые не оставляют заметные следы (см. § 36).

 

119. Утверждения заявителя, согласно которым причиной смерти его сына явились пытки, основаны в большей степени на том, что он был абсолютно здоров перед арестом и что вероятность смерти двадцатидвухлет­него мужчины от внезапного сердечного приступа минимальна. Следует также обратить внимание, что, по данным ЕКПП, применение пыток к членам РПК, содержащимся под стражей в полиции, являлось в рассматри­ваемое время очень распространенной практикой (см. §§ 103—106).

 

120. Утверждалось, что смерть наступила по причине эмболии сердечных сосудов, однако такое объяснение было подвергнуто суровой критике Ин­ститутом судебной медицины и доктором Милроем, судмедэкспертом, чье заключение было представлено заявителем. Из данного заключения следует:

 

органы не вынимались и не взвешивались;

 

сердце не было препарировано;

 

не был препарирован шейный отдел;

 

не была проведена гистопатологоанатомическая экспертиза, кото­рая могла бы выявить следы

 

применения электрического тока и иных форм насилия;

 

не была проведена токсикологическая экспертиза;

 

не были сделаны фотоснимки трупа;

 

заключение о наличии эмболии сосудов не было должным образом описано и проанализировано; и

 

врачи, проводившие post mortem экспертизу, не являлись судмедэкс­пертами.

 

Иными словами, на основании имеющихся данных сделать вывод о наличии у покойного эмболии сосудов было невозможно.

 

121. Европейский Суд пришел к выводу, что причина смерти не была установлена с медицинской точки зрения в ходе национального судебного разбирательства. В частности, не было доказано, что Махмут Танли умер естественной смертью.

 

122. Стандарт доказанности, применяемый Европейским Судом, — доказанность вне разумных сомнений. Такая доказанность может быть достигнута неопровержимыми фактами. Вопрос, подвергался ли непо­средственно перед смертью Махмут Танли пыткам, непосредственно свя­зан с вопросом об ответственности государства-ответчика за их примене­ние и его смерть в период нахождения под стражей в полиции. Европей­ский Суд рассмотрит в совокупности фактические и юридические вопро­сы, относящиеся к жалобе заявителя на основании Конвенции.

 

3. Расследование

 

123. Расследование проводилось прокурором округа Догубеязит. Про­курор присутствовал при посмертной экспертизе, проводимой двумя вра­чами. Недостатки данной экспертизы были освещены выше. Прокурор взял показания у трех полицейских, проводивших допрос; трех офицеров, находившихся рядом с комнатой для допросов, которые были свидетеля­ми развития событий; доктора Аграли, который оказывал первую меди­цинскую помощь; заявителя и нескольких жителей деревни. Он запросил также справку из военного дела Махмута Танли и получил информацию из жандармерии округа Догубеязит. Он получил и заявление адвоката Ахмета Гереза, который оказывал помощь заявителю при подаче жалобы. Показания других арестованных, содержавшихся вместе с Махмутом Танли в полицейском участке Улуйола, получены не были.

 

124. То, что заявитель по совету своего адвоката попросил прокурора направить тело его сына для экспертизы в Институт судебной медицины в Стамбуле, не оспаривается. Прокурор сообщил, что обязанность обеспечить транспортировку в надлежащем гробу ложится на заявителя. Заявитель, по­совещавшись с семьей, отказался от своей просьбы и сообщил прокурору о своем намерении похоронить тело. Он настаивал на отказе даже после того, как прокурор попросил обдумать данное решение еще раз, поскольку резуль­таты экспертизы очень помогли бы при проведении расследования. Затем прокурор выдал тело с тем, чтобы заявитель произвел захоронение.

 

125. Причины отказа от проведения экспертизы заявитель объяснял в своих заявлениях: в Ассоциации по защите прав человека он сообщил, что опасался ответных санкций; в объяснении от 29 июня 1994 г. ука­зано, что он считал проведение экспертизы бессмысленным; в заявле­нии прокурору от 30 июня 1994 г. он ссылался на возможные трудности и опасался оказания на него давления; на судебном разбирательстве 22 сентября 1994 г. он снова утверждал, что опасался ответных сан­кций; в заявлении, сделанном в связи с подачей жалобы в Европейскую Комиссию, от 6 июня 1995 г. он указывал на сложности осуществления данного мероприятия (см. §§ 25, 38, 45, 55 и 61).

 

Ахмет Герез в своем объяснении от 30 июня (§ 42) связывал отказ с трудностями при транспортировке тела и с иными неопределенными опасениями.

 

126. Европейский Суд удовлетворен объяснением, что заявитель отка­зался от проведения экспертизы как по причине страха перед ответствен­ностью, с которой связано данное мероприятие, так и по причине опасе­ний возможной негативной реакции со стороны определенных лиц.

 

4. Судебное разбирательство

 

127. Обвинительный акт от 3 августа 1994 г. содержит обвинения Ади Гюндогду, Мурата Демирпенче и Ёккеша Айбара в причинении смерти в результате применения насилия, наказание за которое устанавливается ста­тьей 243 Уголовного кодекса Турции. Первое заседание Суда присяжных проходило 12 августа 1994 г., на нем были выданы повестки о вызове в суд свидетелей. 22 сентября 1994 г. Суд присяжных заслушал показания двух обвиняемых (Мурат Демирпенче в суд не явился), заявителя, трех жителей древни и полицейских — Нихата Аджара, Джафера Йигита и Ёмера Гюзеля.

 

128. Показания Мурата Демирпенче были заслушаны судом 20 октяб­ря 1994 г. 17 ноября 1994 г. в суд явился Ахмут Аккуш, еще один житель деревни Ёртюлю, и были получены результаты судебного поручения о проведении допроса доктора Аграли. Иных процессуальных действий не совершалось до 12 февраля 1995 г., когда суд принял решение направить материалы дела в Институт судебной медицины в Стамбуле для получения заключения. 23 мая 1995 г. после получения ответа из Института судебной медицины суд вынес постановление о проведении эксгумации трупа.

 

129. Эксгумация трупа была осуществлена 9 июня 1995 г., и 12 июня 1995 г. была произведена post mortem экспертиза. Протокол осмотра трупа был направлен Первому комитету экспертов для заключения. Судебное заседание было отложено до получения данного заключения, а 18 янва­ря 1996 г. суд поручил прокурору выяснить причины такой долгой задержки. Заключение Института судебной медицины было составлено 13 марта 1996 г., где указывалось, что установить причину смерти невозможно.

 

130. 14 мая 1996 г. Суд присяжных вынес оправдательный приговор трем полицейским на том основании, что причина смерти Махмута Танли не была установлена, и не имелось веских доказательств, свидетельству­ющих о совершении ими преступления, в котором они обвиняются.

 

131. Заявитель попытался подать апелляцию на вынесенный оправда­тельный приговор 15 мая 1996 г. Суд присяжных отказал в разрешении на апелляцию ввиду того, что заявитель не является стороной в процессе. Данное решение Суда присяжных было оставлено в силе Апелляционным судом[3] 11 ноября 1996 г.

 

II. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ ВЛАСТЕЙ ТУРЦИИ

 

132. Власти Турции утверждали, что заявитель подал жалобу в Евро­пейскую Комиссию до момента, когда национальные судебные разбира­тельства были окончены. Власти Турции ссылались на решение Европей­ской Комиссии о приемлемости жалобы от 5 марта 1996 г., в котором критиковались задержки в проведении процесса и отмечалась неэффек­тивность судебного разбирательства. Власти Турции настаивали также на том, что расследование дела и разбирательство дела в суде были проведены внимательно, тщательно и эффективно. Национальные средства судебной защиты не только существовали, но и имели эффективный характер.

 

133. Как отметил Европейский Суд, власти Турции не оспаривали факта, что к настоящему моменту судебные разбирательства завершились, и сред­ства судебной защиты в национальном праве заявителем исчерпаны. Власти Турции возражали главным образом против утверждаемой неэффективности разбирательства и его неспособности удовлетворить жалобу заявителя. Ев­ропейский Суд счел, что данный вопрос должен быть решен в соответствии с положениями Конвенции, на которые ссылается в своей жалобе заявитель.

 

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 2 КОНВЕНЦИИ

 

134. Заявитель утверждал, что его сын Махмут Танли умер в результате применения к нему пыток в полицейском участке Улуйола. Он также жаловался на то, что не было проведено должное расследование обстоя­тельств дела. Он утверждал, что имело место нарушение Статьи 2 Кон­венции, которая предусматривает:

 

"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приго­вора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении кото­рого законом предусмотрено такое наказание.

 

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

 

a) для защиты любого лица от противоправного насилия;

 

b) для осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

 

c)  для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".

 

А. Показания лиц, явившихся в Европейский Суд /. Заявитель

 

135. Заявитель утверждал, что Махмут Танли был убит во время содер­жания под стражей полицейскими, которые пытали его при проведении допроса, и, таким образом, имело место нарушение Статьи 2 Конвенции. Заявитель подкреплял свои утверждения следующими доказательствами: Махмут Танли был абсолютно здоров при аресте и не имел ранее никаких заболевании; он разыскивался службой безопасности по подозрению в членстве  в РПК и допрашивался тремя полицейскими; заявитель, его брат Ахмут Танли (Ahmut Tanli) и житель деревни Махмут Ардин видели следы побоев на теле погибшего; национальное разбирательство было проведено абсолютно неадекватно, в ходе разбирательства не было установлено, что смерть наступила в результате сердечного приступа; существует множество свидетельств, подтверждающих, что в середине 1990-х годов пытки, жестокое обращение и противозаконные казни, осуществляемые с санк­ции должностных лиц государства, были очень распространены.

 

136. Как утверждал заявитель, Статья 2 Конвенции была нарушена также вследствие того, что не было проведено полное и всестороннее расследование причин смерти Махмута Танли. Он заявлял, что вскрытие было проведено недостаточно основательно и исчерпывающе, и ссылался на то, что оно было проведено в отсутствие судмедэкспертов и что в ходе проведения вскрытия не было сделано фотографий. Прокурор не направил тело в Институт судеб­ной медицины, хотя был вправе сделать это, несмотря на отказ заявителя ввиду опасений за свою жизнь. Прокурор не получил и показания всех полицейских, находящихся на службе в период содержания Махмута Танли под стражей, а также врача, осматривавшего его при помещении его под стражу. Что касается полученных показаний, то они не являются подробными и всесторонними. К примеру, не были получены показания доктора Аграли относительно синяков на теле. Судебное заседание было проведено без соблюдения предъявляемых требований, что выразилось в многочисленных сменах состава судей, не было проведено расследование на основании утверждений заявителя, согласно которым на врачей, проводивших post mor­tem экспертизу, оказывалось давление, а проведение эксгумации было на­значено почти через год после смерти.

 

Заявитель утверждал далее, что нарушение Статьи 2 Конвенции выражалось также в отсутствии эффективной системы государственной защиты права на жизнь и в несовершенной защите права на жизнь в националь­ном праве. Он ссылался, в частности, на отсутствие охраны, несмотря на обоснованный риск применения пыток и смерти во время содержания под стражей, а также на то, что полиция не несет ответственности за жизнь лиц, содержащихся под стражей.

 

2. Власти Турции

 

137. Власти Турции утверждали, что нет доказательств, свидетельствующих, что сын заявителя был убит вследствие применения к нему пыток государственными служащими. Результаты вскрытия не показали наличия телесных повреждений, травм или свежих синяков. На основании имеющейся информации было установлено, что Махмут Танли умер в результате сердечного приступа, то есть естественной смертью, а не пыток смененных должностными лицами.

 

138. Власти Турции заявляли, что расследование причин смерти Махмута Танли было незамедлительным, тщательным и всесторонним, ника­кие обстоятельства не скрывались. Они обращали внимание на то, что заявитель не добивался удовлетворения своей жалобы и не вступил в дело, он также отказался от направления тела в Институт судебной медицины. Власти Турции указывали на то, что прокурор был удовлетворен резуль­татами вскрытия, согласно которому Махмут Танли умер вследствие сер­дечного приступа, и рекомендовал направить тело в Институт судебной медицины в интересах заявителя с целью устранения всевозможных со­мнений. При данных обстоятельствах прокурор не был обязан посылать тело для проведения повторной экспертизы. Отказ заявителя не может быть поставлен в вину прокурору, действовавшему добросовестно. Далее, власти государства-ответчика утверждали, что вскрытие проводилось двумя врачами, которые были знакомы с процедурой проведения по­смертной экспертизы и которые отказались бы от ее проведения, если бы не обладали достаточными знаниями. В соответствии с пунктом 2 ста­тьи 79 Уголовно процессуального кодекса Турции в экстренных случаях вскрытие может производиться не двумя врачами, один из которых явля­ется судмедэкспертом, а одним врачом. Власти заявляли, что в мо­мент проведения вскрытия врача-патологоанатома найти не удалось, и вскрытие пришлось проводить в срочном порядке во избежание трупного окоченения.

 

В. Оценка обстоятельств дела Европейским Судом 1. Смерть Махмута Танли

 

139. Статья 2 Конвенции, гарантирующая право на жизнь, содержит перечень обстоятельств, при которых лишение жизни допустимо правом, поэтому данная Статья является одним из основополагающих положений Конвенции, отклонение от которого недопустимо. Вместе со Статьей 3 Конвенции (см. § 155) она закрепляет одну из основных ценностей демо­кратических государств, входящих в Совет Европы. Обстоятельства, при которых лишение жизни допускается правом, должны быть поэтому де­тально истолкованы. Конвенция как акт, преследующий цели защиты прав человека, требует такого толкования и применения Статьи 2, которое бы сделало эффективным ее практическое осуществление (см. Постанов­ление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединен­ного Королевства" (McCann and Others v. United Kingdom) от 27 сентяб­ря 1995, Series A, № 324, pp. 45-46, §§ 146-147).

 

140. Анализ текста Статьи 2 Конвенции показывает, что она при­меняется не только к международным убийствам, но и к ситуациям, где разрешено "применение силы", которое может закончиться не­предумышленным лишением жизни. Предумышленность или намерен­ность применения смертоносной силы является лишь одним из аспек­тов, который необходимо принимать во внимание при определении необходимости самого применения силы. Любое применение силы должно быть "абсолютно необходимым" для достижения одной или нескольких целей, указанных в подпунктах (а) — (с). Данное понятие означает, что анализ необходимости должен быть более строгим и тща­тельным, нежели анализ, применяемый для определения "необходи­мости в демократическом обществе" на основании пунктов 2 Ста­тей 8—11 Конвенции. Следовательно, применяемая сила должна строго соответствовать достижению поставленных целей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства", р. 46, §§ 148—149).

 

141. В свете важности защиты, предоставленной Статьей 2 Конвенции, Европейский Суд должен анализировать факт лишения жизни с большим вниманием, учитывая не только действия должностных лиц, но и сопут­ствующие обстоятельства. Арестованные лица находятся в уязвимом по­ложении, и на органах власти лежит ответственность по их защите. Сле­довательно, если здоровый человек арестован, а затем при освобождении оказывается с телесными повреждениями, на государстве лежит обязан­ность предоставить внушающее доверие объяснение нанесения этих по­вреждений (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сельмуни против Франции" (Selmouni v. France) от 28 июля 1999 г., жалоба № 25803/94, ECHR 1999-V, § 87). Обязанность властей объяснить обращение с лицом во время его нахождения под стражей становится особенно актуальной, если это лицо погибает.

142. При оценке доказательств необходимо руководствоваться таким стандартом доказанности, как "отсутствие разумных оснований для сомнения" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейско­го Суда по делу "Ирландия против Соединенного Королевства", § 161). Такой стандарт доказанности достигается наличием в совокупности достаточно убедительных, явных и согласованных между собой гипотез и неопровержимых фактических презумпций. Когда всей или большей частью информации обладают органы власти, как, к примеру, инфор­мация о лице, содержащемся под стражей, о причине телесных повреж­дений или смерти в период заключения, появляются весьма определен­ные догадки. Несомненно, обязанность по доказыванию ложится на органы власти с тем, чтобы они представили достаточное и разумное объяснение произошедшему (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Салман против Турции", § 100).

 

143. В настоящем деле Европейский Суд отметил, что двадцатидвух­летний Махмут Танли был абсолютно здоров, когда был арестован 27 июня 1994 г. Данных о заболеваниях в медицинской карте не было, он завершил прохождение службы в армии за год до своего ареста, и никаких проблем со здоровьем в этот период не имел. Однако он умер в течение каких-то двадцати четырех или тридцати шести часов с момента ареста во время проведения допроса в полицейском участке Улуйола.

 

144. Официально установленной в ходе посмертной экспертизы при­чиной смерти является эмболия сосудов; экспертиза, проведенная сразу после смерти, показала, что Махмут Танли умер от сердечного приступа. В протоколе проведения вскрытия также указано, что следов насилия на теле обнаружено не было.

 

145. Европейский Суд счел, что экспертиза post mortem имела целый ряд существенных недостатков (см. также §§ 120, 150). Институт судебной меди­цины, в котором проводилась вторичная экспертиза трупа 12 июня 1995 г., отметил, что препарирование сердца при первом вскрытии произведено не было. Европейский Суд пришел к выводу, что при таких обстоятельствах результаты первого вскрытия не имеют никакого научного значения. В за­ключении эксперта, представленном заявителем, также указано, что причина смерти была недостаточным образом аргументирована и описана, ввиду чего не может рассматриваться как точно установленная.

 

146. Результаты вскрытия не опровергают и обвинений заявителя, что его сын умер в результате применения пыток. Не было проведено никаких тестов, способных выявить наличие следов насилия (см. § 150). Как уже указывал Европейский Суд (§ 121), национальные расследования тоже не смогли объяснить истинную причину смерти Махмута Танли. Несомнен­но, причина смерти не может считаться естественной, вопреки утвержде­ниям властей государства-ответчика. Власти не смогли представить убе­дительное объяснение смерти Махмута Танли, здорового двадцатидвух­летнего мужчины, во время нахождения под стражей в полиции.

 

147. На основании вышеизложенных доводов Европейский Суд счи­тал, что власти государства-ответчика не представили объяснения смерти Махмута Танли в период его нахождения под стражей в полиции Улуйола, в связи с чем ответственность за смерть Махмута Танли лежит на властях Турции.

 

Следовательно, нарушение Статьи 2 Конвенции имело место.

 

2. Недостатки проведения расследования

 

148. Европейский Суд напомнил, что обязательство по охране жизни, вытекающее из Статьи 2 Конвенции, толкуемое в свете общей обязаннос­ти государств на основании Статьи 1 Конвенции обеспечивать "каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в ... Конвенции" (см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "МакКанн и другие против Соединенного Королевства", § 161, а также Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Reports 1998-1, р. 329, § 105).

 

149. В связи с этим Европейский Суд отметил, что вышеупомянутое обязательство возникает лишь в случаях, когда очевидно, что убийство произошло по вине должностного лица. Заявитель, отец покойного, подал официальную жалобу о смерти своего сына в компетентные следственные органы, утверждая, что смерть была результатом пыток. Более того, сам факт, что власти были проинформированы о смерти, наступившей во время содержания под стражей, означает ipso facto возникновение обяза­тельства на основании Статьи 2 Конвенции провести всестороннее рас­следование обстоятельств смерти (см. Постановление Европейского Суда по делу "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey) от 28 июля 1998 г., Reports 1998-IV, р. 1778, § 82, а также Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции" (Yasa v. Turkey) от 2 сентября 1998 г., Reports 1998-VI, р. 2438, § 100). Такое расследование предполагает, где это необ­ходимо, проведение вскрытия, которое предоставляет полный и точный перечень возможных следов насилия и телесных повреждений, а также объективный анализ медицинских заключений, включая причину смерти.

 

150. Обращаясь к обстоятельствам рассматриваемого дела, Европей­ский Суд отметил, что проведение вскрытия имело первостепенное зна­чение при определении обстоятельств смерти Махмута Танли. Расследо­вание же, несмотря на то, что было должным образом инициировано прокурором, как оказалось, имело множество существенных недостатков. В частности, органы не были извлечены и взвешены; не было проведено препарирование сердца и шейного отдела; не были проведены гистопатологоанатомическая экспертиза или иное исследование, которое могло бы выявить следы применения электрического тока или других форм насилия; не была проведена токсикологическая экспертиза; не были сде­ланы фотоснимки, а также заключение о наличии эмболии не было долж­ным образом описано и проанализировано. Оказалось, что врачи, проводившие экспертизу post mortem, не являлись квалифицированными суд­медэкспертами вопреки положению Уголовно-процессуального кодекса, которое требует присутствия судмедэксперта при проведении вскрытия. Власти Турции ссылались на пункт 2 Статьи 2 Конвенции, касающийся экстренных случаев. Однако Европейский Суд не удовлетворен объясне­нием, что экстренное проведение вскрытия во избежание трупного око­ченения оправдывает отсутствие при этом судмедэксперта. Важность все­стороннего расследования смерти, наступившей, предположительно, в ре­зультате насилия, обусловливает обязательное присутствие квалифициро­ванного судмедэксперта. Даже если присутствие судмедэксперта непо­средственно после наступления смерти было невозможно, власти государ­ства-ответчика не объяснили, почему такой эксперт не был привлечен для проведения экспертизы в последующие дни.

 

151. Направление тела в Институт судебной медицины в кратчайшие сроки после смерти могло бы восполнить указанные выше пробелы. К моменту проведения второй экспертизы тела в июне 1995 года оно раз­ложилось настолько, что никаких выводов относительно наличия на теле следов насилия и определения причины смерти было невозможно. Власти Турции заявляли, что прокурор не был обязан направлять тело в Институт судебной медицины, поскольку выводы первой экспертизы показали, что смерть была естественной. Власти утверждали, что получение заключения Института судебной медицины было в интересах заявителя, и власти го­сударства-ответчика нельзя осуждать за решение заявителя отказаться от проведения такой экспертизы.

 

152. Европейский Суд считал, что основная обязанность по осущест­влению расследования смерти, наступившей в период содержания под стражей, лежит на соответствующих органах власти. Прокурору не требо­валось согласия заявителя для направления тела на экспертизу. В случае, когда посмертная экспертиза была проведена врачами, не имеющими должной квалификации судмедэксперта, а смерть была prima facie подо­зрительной ввиду возраста и состояния здоровья покойного, а также при наличии заявления семьи об имевших место пытках, прокурор должен был принять меры по организации повторной экспертизы. Тем не менее, легкомысленно полагаясь на результаты первой экспертизы post mortem, прокурор принял вызывающую подозрения причину смерти. В обвини­тельном заключении, однако, смерть связана с возможным страхом, но данное предположение не подтверждено медицинским заключением.

 

153. В свете того, что судебно-медицинская экспертиза имела сущест­венные недостатки, неудивительно, что судебное разбирательство окон­чилось вынесением оправдательного приговора по причине отсутствия доказательств, подтверждающих вину трех полицейских, проводивших допрос Махмута Танли непосредственно перед его смертью. Несмотря на то, что власти государства ссылаются также на то, что заявитель не вступил в процесс, совсем необязательно, что результат судебного разбирательства был бы иным. Даже если бы заявителю было позволено подать апелляцию в Кассационный суд, который мог бы направить дело на повторное су­дебное разбирательство в суд первой инстанции, это не смогло бы внести ясность в обстоятельства смерти.

 

154. Европейский Суд пришел к выводу, что власти не провели долж­ного разбирательства обстоятельств смерти Махмута Танли. Европейский Суд постановил, что нарушение Статьи 2 Конвенции имело место и при проведении разбирательства.

 

IV. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

 

155. Заявитель жаловался на то, что его сын перед смертью подвергался пыткам, и ссылался на Статью 3 Конвенции, которая предусматривает:

 

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или уни­жающему достоинство обращению или наказанию".

 

156. Заявитель утверждал, что его сын подвергался пыткам во время нахождения под стражей, и ему не была оказана своевременная медицинская помощь. Он указывал, что его сын был абсолютно здоров до ареста и никаких заболеваний прежде не имел; Махмут Танли был допрошен полицией, после чего умер. Заявитель и несколько других лиц видели следы побоев на теле погибшего. В ходе расследования не было доказано, что его сын умер естественной смертью, существует также множество свидетельств, что пытки и иное жестокое обращение со стороны должностных лиц являлись широко распространенной и систематической практикой в Турции. Таких заявлений должно быть достаточно, чтобы соответствовать критерию доказанности, принимая во внимание сложность доказывания факта применения пыток в период содержания под стражей в полиции.

 

Заявитель ссылался на Статью 3 Конвенции и в связи с тем, что власти не провели должного и эффективного расследования по факту примене­ния пыток, а также в связи со страданиями и горем, переживаемыми заявителем вследствие смерти сына (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Чакичи против Турции" (Cakici v. Turkey), жалоба № 23657/94, ECHR 1999-V[4], §§ 98-99).

 

157. Власти Турции утверждали, что обвинения в применении пыток не подтверждены никакими конкретными доказательствами, и заявитель осно­вывает свои жалобы главным образом на том, что его сын умер в тюрьме, и на докладах, содержащих данные о практике применения пыток. Надрез на теле и другие следы являются следами проведения вскрытия. Если бы к его сыну действительно применялись электрический ток или пытка в виде об­ливания водой из шланга, на его теле были бы следы, которые не остались бы незамеченными врачами во время проведения первой посмертной экс­пертизы, и были бы отражены в протоколе проведения вскрытия. Все заклю­чения проведенного расследования указывают, тем не менее, что смерть на­ступила в результате естественных причин. Наличие недостатков при прове­дении национального расследования власти Турции оспаривали.

 

158. Европейский Суд отметил, что власти государства-ответчика не пред­ставили убедительных объяснений смерти Махмута Танли, наступившей в период его содержания под стражей, учитывая его явно крепкое здоровье до ареста (см. § 146). В отличие отдела "Салман против Турции" (см. § 115), в материалах рассматриваемого дела нет сведений о следах телесных повреж­дений, которые подтверждали бы обвинения заявителя в применении пыток. Несмотря на то, что заявитель и другие свидетели утверждали, что видели кровоподтеки на теле покойного, в материалах дела нет медицинского обо­снования, согласно которому указанные кровоподтеки являются последст­виями пыток, а не трупными изменениями. Судмедэксперт, к которому обратился заявитель, не смог представить никаких выводов на основании фотоснимков тела, сделанных накануне захоронения тела. Следовательно, в материалах дела не имеется доказательств, за исключением неустановленной причины смерти, подтверждающих факт применения пыток.

 

159. При таких обстоятельствах, а также учитывая вывод в отношении Статьи 2 Конвенции, Европейский Суд не считал уместным делать выводы на основании утверждений заявителя относительно того, имели ли место пытки и жестокое обращение в действительности или нет. Учитывая недо­статки посмертной экспертизы, которые сделали невозможным получение конкретных доказательств применения насилия, а следовательно, и установ­ление и наказание виновных лиц, Европейский Суд счел, что данная жалоба должна рассматриваться на предмет наличия нарушения Статьи 13 Конвен­ции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ильхан против Турции" (llhan v. Turkey), жалоба № 22277/93, ECHR 2000-VII, §§ 89—93). Что касается утверждений заявителя о последствиях, отразивших­ся на нем, Европейский Суд ни в коей мере не ставит под сомнение тяжелые переживания, вызванные утратой сына. Однако Европейский Суд не нашел в данном случае нарушения Статьи 3 Конвенции вопреки ссылке заявителя на прецедентное право Европейского Суда.

 

160. Европейский Суд счел, что нарушение Статьи 3 Конвенции не было доказано. Соответственно, Европейский Суд пришел к выводу, что данное положение Конвенции не нарушено.

 

V. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

 

161. Заявитель считает, что обстоятельства смерти его сына свидетель­ствуют о нарушении Статьи 5 Конвенции, которая предусматривает:

 

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

 

a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;

 

b) законное содержание или заключение под стражу (арест) лица за не­исполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

 

c) законное содержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения...

/.../

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

 

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, су­дебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разум­ного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обуслов­лено предоставлением гарантий явки в суд.

 

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

 

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нару­шение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

 

162. Заявитель утверждал, что арест его сына был произведен в нарушение процедуры, предписанной законом, и не имел под собой правомерных ос­нований, разрешенных Статьей 5 Конвенции. Несовершение властями над­лежащих процессуальных действий при аресте Махмуга Танли является на­рушением требования "правомерности" заключения под стражу. Объектив­ных и достаточных оснований полагать, что Махмут Танли совершил какое-либо преступление, не было, а свидетельские показания Ахмуга Аккуша были получены под давлением, в то время как его глаза были завязаны. "Список", найденный на телах убитых террористов, тоже не может рассматриваться как достаточное основание для подозрения. Его сыну не было незамедлительно сообщено о причине ареста вопреки требованиям пункта 2 Статьи 5 Кон­венции, власти Турции также не предоставили никаких доказательств, под­тверждающих, что причина ареста была незамедлительно сообщена Махмуту Танли 27 июня 1994 г. Он, кроме того, не был незамедлительно доставлен к судье или иному должностному лицу, наделенному судебной властью, как того требует пункт 3 Статьи 5 Конвенции.

 

Заявитель утверждал, что нарушение Статьи 5 Конвенции выразилось и в том, что ему было отказано в доступе к своему сыну, а сын не имел возможности обратиться за получением юридической помощи во время нахождения под стражей. Более того, его сын не имел в дальнейшем возможности обратиться за получением квалифицированной медицин­ской помощи, а также не имел возможности опротестовать правомерность своего заключения под стражу, что является нарушением пункта 4 Статьи 5 Конвенции. Право на компенсацию, как устанавливает пункт 5 Статьи 5 Конвенции, не было предоставлено.

 

163. Власти заявили, что службы безопасности имели достаточные осно­вания для ареста Махмуга Танли, чтобы допросить его относительно членства в РПК и участия в проводимых ею террористических актах. Махмут Танли был доставлен в полицейский участок, что является нормой в таких делах. В данных действиях не содержится нарушения Статьи 5 Конвенции.

 

164. Прецедентное право Европейского Суда придает первостепенное значение среди гарантий, устанавливаемых Статьей 5 Конвенции, защите лица в демократическом обществе от произвольного задержания органами власти. В связи с этим Европейский Суд напомнил, что лишение свободы не только должно соответствовать материальному и процессуальному на­циональному праву, но и равным образом отвечать самой цели Статьи 5 Конвенции, а именно защите человека от произвольного лишения сво­боды. Преследуя цель сократить риск произвольного лишения свободы, Статья 5 Конвенции содержит целый спектр материальных прав, устанав­ливающих обязательное судебное рассмотрение каждого акта лишения свободы, а также ответственность органов власти за свои действия.

 

165. В настоящем деле Европейский Суд обратил внимание на то, что Махмут Танли был арестован жандармами 27 июня 1994 г, и передан в тот же вечер под стражу полиции. Махмут Танли умер спустя примерно двадцать четыре часа 28 июня 1994 г. Из показаний полицейских, из данных жандар­мерии следует, что имелось свидетельское показание от 7 февраля 1994 г. Ахмуга Аккуша, в котором тот указывал на Махмуга Танли как на члена РПК, а также на то, что его имя было в списке сторонников РПК, обнару­женном 13 мая 1994 г. жандармами на теле одного из террористов, убитых в ходе столкновений. Несмотря на то, что в Суде присяжных вилайета Агра Ахмут Аккуш заявил, что не знал содержания документа, который подписы­вал, а также не знал ничего относительно членства Махмуга Танли в РПК, не установлено, какая из двух версий, высказанных Ахмутом Аккушем, в действительности верна. Возможно, его показания в суде были вызваны оправдательными мотивами. В данном деле не существует также никаких оснований, по которым Европейский Суд мог бы отвергнуть версию о списке сторонников РПК как явную фабрикацию. Поэтому Европейский Суд не убежден в том, что сотрудники службы безопасности не имели достаточных оснований для подозрения Махмуга Танли в совершении преступления. Ев­ропейский Суд также не убедили доводы, что "неправомерность" выразилась в отсутствии должного документального оформления ареста. Заявитель не подал никакого запроса в полицию с целью получения протокола проведения следственных действий. В настоящем деле действительно отсутствуют какие-либо сведения о месте и времени ареста Махмута Танли.

 

166. Что касается заявлений о нарушении пункта 2 Статьи 5 Конвенции, в настоящее время невозможно установить, какая информация была сооб­щена Махмуту Танли накануне его смерти. Ввиду отсутствия письменных доказательств нельзя определить, мог ли Махмут Танли предполагать о при­чинах своего ареста. В отношении пункта 3 Статьи 5 Конвенции Европей­ский Суд отметил, что Махмут Танли содержался под стражей 24—36 часов и не был доставлен к судье или к иному должностному лицу, наделенному по закону судебной властью. Европейский Суд согласился с тем, что нет оснований полагать, что он не был бы доставлен к судье, если бы не умер, поскольку в соответствии с законодательством Турции это должно быть сделано в течение 30 дней с момента задержания. Однако ходатайство о продлении срока содержания под стражей не было заявлено, и вывод о возможном нарушении пункта 3 Статьи 5 Конвенции явился бы лишь пред­положением. По указанным причинам Европейский Суд не готов сделать вывод о том, что Махмуту Танли было отказано в возможности опротестовать правомерность его заключения под стражу. В отсутствие установленного нарушения иных положений Статьи 5 Конвенции нет необходимости решать вопрос о целесообразности применения пункта 5 Статьи 5 Конвенции.

 

167. Европейский Суд пришел к выводу, что факт нарушения Статьи 5 Конвенции в данном деле не доказан.

 

VI. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

 

168. Заявитель утверждал, что ему было отказано в эффективных сред­ствах правовой защиты перед национальными властями, что является нарушением Статьи 13 Конвенции, которая предусматривает:

 

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в госу­дарственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, дей­ствовавшими в официальном качестве".

 

169. Заявитель утверждал, что предпринял все возможные действия, чтобы обвинения в применении пыток и смерти его сына были должным образом расследованы государством. Однако ответ властей на его жалобу был крайне неадекватен. Он повторил свои заявления, сделанные в соот­ветствии с процессуальным аспектом Статьи 2 Конвенции (см. § 136). Заявитель далее утверждал, что бездействие властей в отношении отсут­ствия эффективных средств правовой защиты усугубляет нарушение Ста­тьи 13 Конвенции и подкрепляет практику подобного рода нарушений, установленную Конвенционными органами в делах против Турции.

 

170. Власти Турции повторили свое заявление, что ими были пред­приняты все необходимые действия в установленные сроки. Имеющие­ся доказательства, однако, не подкрепляют утверждений заявителя. Прокурор действовал должным образом, а если заявитель желал напра­вить тело для проведения дальнейшей экспертизы, то инициатива должна была исходить от него.

 

171. Европейский Суд напомнил, что Статья 13 Конвенции гарантирует наличие национальных средств правовой защиты прав и свобод, установлен­ных в Конвенции, вне зависимости от возможной формы их защиты. Таким образом, Статья 13 требует предоставления средств правовой защиты в случае подачи жалобы, а также соответствующих средств судебной защиты, хотя Договаривающиеся Стороны обладают некоторой свободой действия при соблюдении данного положения Конвенции. Объем обязательств, вытекаю­щих из Статьи 13 Конвенции, также различается в зависимости от характера жалобы, поданной на основании Конвенции. Тем не менее средства право­вой защиты должны быть "эффективными" как с практической, так и с правовой точки зрения, и в особенности в процессе их применения не долж­ны чиниться неоправданные препятствия посредством действий или бездей­ствия органов власти государства-ответчика (см. Постановление Европей­ского Суда по делу "Чакичи против Турции", lос. сit. § 112, а также иные прецеденты, упоминавшиеся выше).

 

Обозначив приоритет защиты прав на жизнь, Статья 13 Конвенции требует в дополнение к уплате компенсации, где это необходимо, прове­дения всестороннего и эффективного расследования, способного привес­ти к установлению и наказанию лиц, виновных в лишении жизни, причем следственный процесс должен быть открытым для лица, подавшего жа­лобу (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции", pp. 330—31, § 107).

 

172. На основании имеющихся по данному делу доказательств Евро­пейский Суд счел, что власти Турции виновны по Статье 2 Конвенции в смерти сына заявителя, наступившей во время его содержания под стра­жей. Жалобы заявителя поэтому требуют наличия доказательств с целью применения Статьи 13 (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бойл и Раис против Соединенного Королевства" (Boyle and Rice v. United Kingdom) от 27 апреля 1988 г., Series A, № 131, p. 23, § 52, а также упо­минавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайя про­тив Турции", § 107, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Яша против Турции", р. 2442, § ИЗ).

 

173. Таким образом, на власти была возложена обязанность провести эффективное расследование обстоятельств смерти Махмута Танли. Европей­ский Суд напомнил о сделанном ранее выводе относительно недостатков экспертизы post mortem, проведенной после смерти (см. § 150). Данные не­достатки не могли быть устранены в ходе второй экспертизы, проведенной почти год спустя. Таким образом, внутригосударственное расследование не смогло установить причины смерти, наступившей в период содержания под стражей, и сделало неэффективным судебное разбирательство в отношении трех полицейских. По указанным причинам невозможно сделать вывод о том, что было проведено эффективное уголовное преследование в соответ­ствии со Статьей 13 Конвенции, требования которой шире обязательства проведения расследования, содержащегося в Статье 2 Конвенции (см. упо­минавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кайя против Турции", pp. 330-331, § 107). Исходя из этого Европейский Суд счел, что заявителю было отказано в эффективном средстве правовой защиты в связи со смертью сына, а, следовательно, и в иных средствах правовой защиты, которые он мог бы избрать по своему усмотрению, к примеру, требование о выплате компенсации. Европейский Суд не считал уместным делать допол­нительные выводы в отношении утверждений заявителя о практике наруше­ния Статьи 13 Конвенции.

 

174. Соответственно, нарушение Статьи 13 Конвенции имело место.

 

VII. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 14 И 18 КОНВЕНЦИИ

 

175. Заявитель утверждал, что смерть его сына в период содержания под стражей является примером политики дискриминации, проводимой властями в отношении курдского населения, а само наличие такой прак­тики — нарушением Статей 14 и 18 Конвенции.

 

Статья 14 Конвенции предусматривает следующее:

 

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвен­ции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежнос­ти к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам".

 

Статья 18 Конвенции предусматривает следующее:

 

"Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении ука­занных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены".

 

176. Заявитель утверждал, что обстоятельства настоящего дела представ­ляют собой нарушение Статьи 14 Конвенции, а также Статей 2, 3, 5, 13 и 18 Конвенции, что подкрепляется и данными, inter alia, организаций ООН и неправительственных организаций, свидетельствующими о систематическом противоправном обращении с курдами на юго-востоке Турции. Кроме того, отсутствие должным образом оформленного протокола задержания его сына и неэффективное расследование факта его смерти свидетельствуют о том, что власти разрушили гарантии безопасности подозреваемых. Непринятие действенных мер, направленных на пресечение широко распространенных и систематических нарушений, проявившихся в настоящем деле, доказывает нарушение Статьи 18 Конвенции.

 

177. Однако на основании исследованных обстоятельств настоящего дела Европейский Суд не считал, что заявитель обосновал свои обвине­ния, по которым его сын явился умышленной целью политики дискри­минации по признаку этнического происхождения или жертвой ограни­чений, противоречащих целям Конвенции. Соответственно, в этом отно­шении нарушение Конвенции не имело места.

 

VIII. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

 

178. Статья 41 Конвенции предусматривает следующее:

 

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Про­токолов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого на­рушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компен­сацию потерпевшей стороне".

 

А. Материальный ущерб

 

179. Заявитель указал, что у его сына есть дочь, которой сейчас 5 лет. За полтора года до смерти он работал водителем у людей, имеющих машины, но не получивших водительские права. Он работал примерно 5—6 месяцев в году, остальное время проводил со своей семьей. Его средний годовой доход составлял 1 625 000 000 турецких лир. С учетом возраста Махмута Таили и средней продолжительности жизни в Турции, в результате калькуляции на основе актуарных таблиц была получена сумма 38 754,77 фунта стерлингов.

 

180. Власти Турции заявили, что не был доказан ни один факт нару­шения Конвенции, и нет убедительных доказательств убийства Махмута Танли. Оснований для присуждения компенсации не имеется. В любом случае размер заявленной суммы чрезмерен.

 

181. В отношении требования заявителя о возмещении потерянного заработка в прецедентном праве Европейского Суда выработано правило, в соответствии с которым между заявленным заявителем ущербом и на­рушением Конвенции должна быть причинно-следственная связь, и ущерб в случае необходимости может включать компенсацию потерянно­го заработка (см. Постановление Европейского Суда по делу "Барвера, Мессеге и Хавардо против Испании" (Barbera, Messegue and Jabardo v. Spain) от 13 июня 1994 г. (справедливая компенсация), Series А, № 285-С, pp. 57—58, §§ 16—20, а также упоминавшееся выше Постановление Ев­ропейского Суда по делу "Чакичи против Турции", § 127).

 

182. Точная калькуляция сумм, подлежащих выплате в полном объеме (restitutio in integrum), не может быть осуществлена ввиду неопределенного характера ущерба, причиненного заявителю нарушением (см. Постановление Европейского Суда по делу "Янг, Джеймс и Вебстер против Соединенного Королевства" (Young, James and Webster v. United Kingdom) от 18 октября 1982 г. (справедливая компенсация), Series A, № 55, р. 7, § 11). И, тем не менее, выплата может быть произведена, несмотря на неподдающийся оценке ущерб в будущем, хотя чем больше времени прошло, тем сложнее установить связь между нарушением и убытками. В таких делах необходимо определить размер справедливой компенсации как уже понесенного материального ущерба, так и ущерба в будущем, который необходимо возместить заявителю; данный вопрос разрешается по усмотрению Европейского Суда исходя из принципа справедливости (см. Постановление Европейского Суда по делу "Санди Тайме против Соединенного Королевства" (Sunday Times v. United Kingdom) от 6 ноября 1989 г.[5] (справедливая компенсация), Series A, № 38, р. 9, § 15; Постановление Европейского Суда по делу "Лустиг-Прин и Бекетт против Соединенного Королевства" (Lustig-Prean and Beckett v. United Kingdom) от 25 июля 2000 г. (справедливая компенсация), № 31417/96 и № 32377/96, ECHR 2000, §§ 22-23).

 

183. Европейский Суд постановил (см. § 154), что власти Турции ви­новны в нарушении Статьи 2 Конвенции, выразившемся в причинении смерти Махмуту Танли. В связи с этим причинно-следственная связь существует между нарушением Статьи 2 Конвенции и потерей финансо­вой помощи вдове и ребенку, оказывавшейся Махмутом Танли. Как от­метил Европейский Суд, за исключением общего утверждения, что размер заявленной суммы чрезмерен, власти Турции не подвергли сомнению размер материального требования заявителя. Таким образом, учитывая подробные актуарные таблицы, представленные заявителем, на основе которых была произведена калькуляция ущерба, понесенного вследствие смерти Махмута Танли, Европейский Суд присудил заявителю выплату компенсации в размере 38754,77 фунта стерлингов для содержания вдовы и дочери Махмута Танли. Указанная сумма должна быть выплачена в турецких лирах по курсу на день платежа.

 

В. Моральный вред

 

184. Учитывая серьезность и количество допущенных нарушений, за­явитель в качестве компенсации морального вреда требовал выплаты 30 000 фунтов стерлингов для вдовы и дочери своего сына и 10 000 фунтоь стерлингов для себя.

 

185. Власти Турции сочли, что заявленные требования чрезмерны, и потребовали недопущения неосновательного обогащения.

 

186. Европейский Суд напомнил, что признал государство-ответчика виновным в смерти сына заявителя в период нахождения под стражей. Кроме признания факта нарушения Статьи 2 Конвенции Европейский Суд также постановил, что власти государства-ответчика не провели эф­фективного расследования и не произвели должного возмещения, что является нарушением процессуальных обязательств, вытекающих из Ста­тьи 13 Конвенции. Учитывая вышеизложенное, а также принимая во внимание размер выплат, присужденных по аналогичным делам, Евро­пейский Суд на справедливой основе присудил сумму в размере 20 000 фунтов стерлингов в качестве компенсации морального вреда вдове и дочери погибшего и сумму в размере 10 000 фунтов стерлингов в качестве компенсации морального вреда самому заявителю. Указанные суммы под­лежат выплате в турецких лирах по курсу на день платежа.

 

С. Расходы и издержки

 

187. Заявитель требовал выплаты суммы в размере 9760 фунтов стер­лингов в качестве возмещения расходов на юридическую помощь и иных издержек, а также перечисления указанной суммы на банковский счет своего представителя в Соединенном Королевстве. Данная сумма вклю­чает издержки по оплате перевода в размере 375 фунтов стерлингов, ад­министративные расходы и расходы по оплате 42 часов юридических услуг по ставке 100 фунтов стерлингов за один час.

 

188. Власти Турции возразили, что указанная сумма является чрезмер­ной и вымышленной. В частности, они заявили, что такая ставка непри­менима к цене оказания юридических услуг в Турции, а административ­ные расходы не подтверждены должным образом. Власти Турции возра­жали также против перечисления денежных сумм на счет Курдского про­екта по правам человека, роль которого при подаче жалобы фиктивна. Издержки по оплате перевода также завышены.

 

189. Европейский Суд отметил, что представителем заявителя в Евро­пейском Суде выступает П. Лич, адвокат Курдского проекта по правам человека. Ни заявленные ставки и количество оплаченных часов, ни ад­министративные издержки, как и издержки по оплате перевода, не пред­ставляются необоснованными, и заявленные расходы необходимо рас­сматривать как фактически и по необходимости понесенные. Учитывая характер жалоб заявителя, Европейский Суд присудил сумму в размере 9760 фунтов стерлингов, а также налог на добавленную стоимость. Указанная сумма подлежит переводу в фунтах стерлингов на указанный бан­ковский счет в Соединенном Королевстве в соответствии с требованиями о выплате справедливой компенсации, заявленными в жалобе.

 

D. Процентная ставка при просрочке платежей

 

190. Согласно информации, полученной Европейским Судом, годовая процентная ставка, применяемая в Соединенном Королевстве на день принятия настоящего Постановления, составляет 7,5 процента.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

 

1) единогласно отклонил предварительные возражения властей госу­дарства-ответчика;

 

2) постановил шестью голосами против одного, что власти государст­ва-ответчика виновны в смерти Махмута Танли, что является нарушением Статьи 2 Конвенции;

 

3) единогласно постановил, что имело место нарушение Статьи 2 Кон­венции, заключающееся в непроведении властями государства-ответчика эффективного расследования обстоятельств смерти Махмута Танли;

 

4) единогласно постановил, что нарушение Статьи 3 Конвенции не имело места;

 

5) единогласно постановил, что нарушение Статьи 5 Конвенции не имело места;

6) постановил шестью голосами против одного, что имело место на­рушение Статьи 13 Конвенции;

 

7) единогласно постановил, что нарушение Статей 14 и 18 Конвенции не имело места;

8) постановил шестью голосами против одного, что государство-ответ­чик должно в течение трех месяцев со дня, когда настоящее Постановле­ние станет окончательным в соответствии с пунктом 2 Статьи 44 Конвен­ции, выплатить заявителю следующие суммы в турецких лирах по курсу на день сделки:

 

a) в качестве компенсации материального ущерба 38 754 (тридцать восемь тысяч семьсот пятьдесят четыре) фунта стерлингов и 77 (семьдесят семь) пенсов, указанная сума должна быть получена заявителем для вдовы и ребенка его сына;

 

b) в качестве компенсации морального вреда:

 

(i) 20 000 (двадцать тысяч) фунтов стерлингов выплатить заявителю для вдовы и ребенка его сына;

 

(ii) 10 000 (/десять тысяч) фунтов стерлингов лично заявителю;

 

9) единогласно постановил, что государство-ответчик должно возместить заявителю расходы по оплате юридической помощи и иные издержки общей суммой в размере 9760 (девять тысяч семьсот шестьдесят) фунтов стерлингов, а также возможный налог на добавленную стоимость в течение указанного выше трехмесячного срока посредством перевода данной суммы на указан­ный заявителем банковский счет в Соединенном Королевстве;

 

10) единогласно постановил, что по истечении вышеуказанного трех­месячного срока подлежат выплате простые проценты по ставке 7,5 про­цента годовых и до выплаты;

 

11) единогласно отклонил остальные требования заявителя о справед­ливой компенсации.

400

 

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 апреля 2001 г. в соответствии с пунк­тами 2 и 3 Правила 77 Регламента Суда.

 

С, ДОЛЛЕ                                                                              Ж.-П. КОСТА

Секретарь Секции Суда                                                       Председатель Палаты

 

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Правила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прила­гается частично особое мнение судьи Ф. Гюльчюклю.

 

ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи Ф. Гюльчюклю

 

К моему большому сожалению, я не могу согласиться с большинством выводов, сделанных в пунктах 2, 6 и 8 (а) резолютивной части Постанов­ления, по следующим причинам:

 

1. В настоящем деле анализу и оценке в свете Конвенции подлежит только один материальный факт, как справедливо счел Европейский Суд в § 147 данного Постановления. Европейский Суд указывает, что "власти государ­ства-ответчика не представили объяснения смерти Махмута Танли в период его нахождения под стражей в полиции Улуйола", и делает на основании этого вывод, что "ответственность за смерть Махмута Танли лежит на властях Турции". Европейский Суд пришел к выводу, что здесь имело место нару­шение Статьи 2 Конвенции (пункт 2 резолютивной части Постановления).

 

2. Обоснования данного вывода могут быть изложены следующим обра­зом: заявления властей Турции о том, что смерть Махмута Танли наступила в результате сердечного приступа, не убедили Европейский Суд ввиду отсут­ствия надлежащего и эффективного расследования причины смерти.

 

3. Я считаю, что заключения, сделанные Европейским Судом на основании только этого "материального Факта", а именно факта нарушения материального аспекта Статьи 2 Конвенции (§ 147) и Статьи 13 Конвенции (ее процессуального аспекта) (§ 174), являются всего лишь различными гранями одного и того же "объекта", что соответствует концепции уголовного права concours ideal d'infrac­tions (деяния, содержащие признаки различных преступлений).

 

4. Из этого негативного факта (отсутствие тщательного расследования) Ев­ропейский Суд делает положительный вывод, как будто отсутствие эффектив­ного расследования явилось причиной смерти данного лица, что не поддается никакой логике. Между "причиной" и "следствием" нет никакой связи.

 

5. Более того, Европейский Суд не нашел нарушения Статьи 3 Конвенции (пункт 4 резолютивной части Постановления) ввиду отсутствия убедитель­ных доказательств! Обоснования Европейского Суда следующие:

 

"Европейский Суд отметил, что власти государства-ответчика не пред­ставили убедительных объяснений смерти Махмута Танли, наступившей в период его содержания под стражей, учитывая его явно крепкое здоровье до ареста (см. § 146). В отличие от дела "Салман против Турции" (см. § 115), в материалах рассматриваемого дела нет сведений о следах телесных повреж­дений, которые подтверждали бы обвинения заявителя в применении пыток. Несмотря на то, что заявитель и другие свидетели утверждали, что видели кровоподтеки на теле покойного, в материалах дела нет медицинского обо­снования, согласно которому указанные кровоподтеки являются последст­виями пыток, а не трупными изменениями. Судмедэксперт, к которому об­ратился заявитель, не смог представить никаких выводов на основании фотоснимков тела, сделанных накануне захоронения тела. Следовательно, в материалах дела не имеется доказательств, за исключением неустановленной причины смерти, подтверждающих факт применения пыток" (§ 158).

 

И добавляет:

 

" При таких обстоятельствах, а также учитывая вывод в отношении Статьи 2 Конвенции, Европейский Суд не считал уместным делать выводы на ос­новании утверждений заявителя относительно того, имели ли место пытки и жестокое обращение в действительности или нет. Учитывая недостатки по­смертной экспертизы, которые сделали невозможным получение конкретных доказательств применения насилия, а, следовательно, и установление и на­казание виновных лиц, Европейский Суд счел, что данная жалоба должна рассматриваться на предмет наличия нарушения Статьи 13 Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ильхан против Турции" (llhan v. Turkey), жалоба № 22277/93, ECHR 2000-VII, §§ 89-93). Что касается утверждений заявителя о последствиях, отразившихся на нем, Европейский Суд ни в коей мере не ставит под сомнение тяжелые пережи­вания, вызванные утратой сына. Однако Европейский Суд не нашел в данном случае нарушения Статьи 3 Конвенции вопреки ссылке заявителя на преце­дентное право Европейского Суда" (§ 159).

 

Нет ли противоречия между тем, что, с одной стороны, не было уста­новлено, что Махмут Танли подвергался жестокому обращению и умер в результате пыток, и сделанным выводом, с другой стороны, согласно которому власти Турции виновны в смерти, и, таким образом, имело место нарушение материального аспекта Статьи 2 Конвенции? Более того, большинство судей безоговорочно признают в § 159 настоящего Поста­новления, что единственный вопрос, который должен рассматриваться на основании Конвенции, относится к процессуальному аспекту Статьи 2 Конвенции, и поясняют, что данная жалоба должна рассматриваться также на предмет наличия нарушения Статьи 13 Конвенции.

 

6. Соответственно, отдельного вопроса, возникающего в связи с ма­териальным аспектом Статьи 2 Конвенции, в данном деле не возникает.

 

В связи с этим я полагаю, что отсутствие эффективного расследования не является нарушением материального аспекта Статьи 2 Конвенции, даже если имело место нарушение процессуального аспекта данного положения.

 

7. В отношении нарушения Статьи 13 Конвенции я считаю, если Ев­ропейский Суд установил факт нарушения процессуального аспекта Ста­тьи 2 Конвенции, что сделало большинство судей в настоящем деле, от­дельного вопроса о нарушении Статьи 13 Конвенции возникать не долж­но, поскольку вывод о том, что нарушение Статьи 2 Конвенции имело место, учитывает и такие обстоятельства, как отсутствие эффективного расследования и надлежащего разбирательства.

 

Более подробные мои доводы по данному вопросу содержатся в моем особом мнении к постановлениям Европейского Суда по делам "Эрги против Турции" (Ergi v. Turkey) от 28 июля 1998 г. (Reports 1998-IV), "Аккоч против Турции" (Akkoc v. Turkey) от 10 октября 2000 г. и "Таш против Турции" (Таs v. Turkey) от 14 октября 2000 г.

 

8. Касаясь присуждения компенсации материального ущерба заявите­лю, следует заметить, что не существует доказательств, которые дали бы Европейскому Суду возможность определить размер причиненного ущер­ба, а исчисление Судом размера компенсации на основе актуарных таблиц носит чисто гипотетический характер.

 

Более того, поскольку я считаю, что был нарушен только процессуальный аспект Статьи 2 Конвенции, я могу лишь заявить, что я возражаю против выплаты компенсации материального ущерба наследникам сына заявителя.

 

'Перевод с английского М. Виноградова

 

содержание