ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

 

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

 

СТАНКОВ (STANKOV) И ОБЪЕДИНЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ МАКЕДОНИИ "ИЛИНДЕН" (UNITED MACEDONIAN ORGANISATION ILINDEN)

ПРОТИВ БОЛГАРИИ

 

ЖАЛОБЫ № 29221/95 и 29225/95

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

2 октября 2001 г.

 

СТРАСБУРГ

 

 

По делу "Станков и Объединенная организация Македонии "Илинден" против Болгарии" Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:

Э. Пальм, Председателя Палаты,

B. Томассен,

Л. Феррари Браво,

И. Касадеваля,

Б. Цупанчича,

Т. Панцыру,

C. Ботучаровой, судей,

а также с участием М. О'Бойла, Секретаря Секции Суда,

заседая 17 октября 2000 г. и 11 сентября 2001 г. за закрытыми дверями, принял на последнем заседании следующее Постановление:

 

ПРОЦЕДУРА

 

1. Дело было инициировано жалобами (№№ 29221/95 и 29225/95), поданными в Европейскую Комиссию по правам человека против Рес­публики Болгария Борисом Станковым (Boris Stankov) и Объединенной организацией Македонии "Илинден" (далее — заявители) в соответствии с бывшей Статьей 25 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Жалобы были поданы 29 июля 1994 г. Дополнительные жалобы были поданы в различное время с 1994 по 1997 год (см. приложе­ние к Частичному решению Европейской Комиссии о приемлемости жа­лобы от 21 октября 1996 г. и Окончательное решение Европейской Ко­миссии о приемлемости жалобы от 29 июня 1998 г.).

 

2. Заявители назначили в качестве своего представителя в Европей­ском Суде Йордана Костадинова Иванова (lordan Kostadinov Ivanov), гражданина Болгарии из г. Сандански (Sandanski), который некоторое время являлся председателем ассоциации-заявителя. В июне 1998 года Иванов в свою очередь назначил Л. Хинкера (L. Hincker), адвоката из г. Страсбург (Strasbourg). Л. Хинкер впервые обратился в Европейский Суд 19 июня 1998 г., но не участвовал в разбирательстве до устных слу­шаний (см. ниже § 7).

 

Власти Болгарии были представлены своей Уполномоченной при Ев­ропейском Суде по правам человека Г. Самарас (G. Samaras), Министер­ство юстиции Болгарии.

 

3. Заявители жаловались на нарушение Статьи 11 Конвенции в связи с отказом властей Болгарии в проведении их мемориальных собраний 31 июля 1994 г., 22 апреля и 30 июля 1995 г. и 20 апреля и 2 августа 1997 г.

 

4. Объединив жалобы и объявив их 21 октября 1996 г. частично непри­емлемыми, 29 июня 1998 г. Европейская Комиссия объявила оставшуюся часть жалобы приемлемой для рассмотрения по существу. Поскольку Ев­ропейская Комиссия не закончила рассмотрение дела до 1 ноября 1999 г., дело было передано в Европейский Суд в этот же день в соответствии с вторым предложением пункта 3 Статьи 5 Протокола № 11 к Конвенции.

 

5. Жалоба была передана на рассмотрение в Первую секцию Европей­ского Суда (пункт 1 Правила 52 Регламента Европейского Суда). В рамках данной Секции была создана Палата в соответствии с пунктом 1 Правила 26 Регламента для рассмотрения дела (пункт 1 Статьи 27 Конвенции).

 

6. В письме от 9 мая 2000 г. сторонам было предложено представить письменные доводы по существу дела до 30 июня 2000 г.

 

Письмом от 22 июня 2000 г. заявители представили короткие пись­менные доводы по существу дела. Меморандум властей Болгарии был представлен 25 июля 2000 г.

 

7. Слушания по делу, первоначально назначенные на 12 сентября 2000 г., но отложенные по просьбе властей Болгарии, проходили в Дворце прав человека в Страсбурге 17 октября 2000 г. (пункт 2 Правила 59 Регламента).

 

В Европейский Суд явились:

 

(a) от властей Болгарии:

 

Г. Самарас, Уполномоченная Болгарии при Европейском Суде по правам человека, Министерство юстиции Болгарии;

 

(b) от заявителей:

 

Л. Хинкер, адвокат (avocat),

 

М. Лемэтр (М. Lemaitre), советник.

 

Также присутствовал председатель ассоциации-заявителя Йордан Костадинов Иванов.

 

Европейский Суд заслушал обращения Л. Хинкера и Г. Самарас.

 

8. 24 октября 2000 г. адвокат заявителей подал письменные доводы о требовании справедливой компенсации, заявленном на устных слушаниях по делу. Власти Болгарии дали свой ответ на них 29 декабря 2000 г.

 

ФАКТЫ

 

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

 

9. Объединенная организация Македонии "Илинден" (далее — ассо­циация-заявитель или ассоциация "Илинден") является ассоциацией, на­ходящейся в юго-восточной части Болгарии (в местности, известной как Пиринская область или географический район Пиринская Македония).

Борис Станков — гражданин Болгарии, 1926 года рождения, прожи­вает в г. Петрич (Petrich). В данное время он являлся председателем под­разделения ассоциации-заявителя.

 

А. Предыстория дела

 

1. Основание и роспуск ассоциации-заявителя

 

10. Объединенная организация Македонии "Илинден" была основана 14 апреля 1990 г. Ее целью согласно ее уставу и программе являлось "объ­единение всех македонцев Болгарии на региональной и культурной осно­ве" и установление "признания македонского национального меньшин­ства в Болгарии". Статьи 8 и 9 устава гласили, что организация не будет подрывать территориальную целостность Болгарии и "не будет использо­вать насилие, жестокие, бесчеловечные или незаконные способы".

 

Согласно доводам заявителей, предъявленным в Европейский Суд, основной деятельностью ассоциации-заявителя была организация празд­нований памятных исторических событий, важных для македонцев, про­живающих в Болгарии. На протяжении некоторого времени ассоциация-заявитель издавала газету.

 

11. В 1990 году ассоциация "Илинден" подала документы на регистра­цию, но ей было в этом отказано. В ходе разбирательства о регистрации Районный суд г. Благоевград (Blagoevgrad) и Верховный суд Болгарии изучили устав ассоциации, ее программу и другие письменные источники.

 

12. В своих решениях от июля и ноября 1990 года и марта 1991 года суды признавали, что цели ассоциации-заявителя были направлены против це­лостности нации, что она способствовала национальной и этнической вражде и что она является опасной для территориальной целостности Болгарии. Таким образом, ее регистрация противоречила бы статьям 3, 8 и части 3 статьи 52 Конституции Болгарии 1971 года, действовавшей в то время. В частности, цели ассоциации включали в себя, inter alia, "политическое раз­витие Македонии" и создание "объединенного независимого македонского государства". Более того, в своей жалобе, поданной в Верховный суд, ассо­циация заявила, что "македонский народ не приемлет болгарское, греческое или сербское правление". Формальное заявление устава ассоциации-заяви­теля о том, что она не посягает на территориальную целостность Болгарии, оказалось противоречащим остальным материалам.

 

13. Постановление Верховного суда Болгарии от 11 марта 1991 г. гла­сит, inter alia:

 

"Низшие суды верно установили, что цели [ассоциации-заявителя] со­гласно ее уставу и программе направлены против единства нации... [Мате­риалы дела] свидетельствуют о том, что [ассоциация-заявитель] стремится распространить идею македонианизма среди населения Болгарии, особенно в определенных географических областях. [Эти идеи] предполагают "дена­ционализацию" населения Болгарии и его превращение в население Маке­донии... Следовательно, цели [ассоциации-заявителя] направлены против единства нации и, таким образом, являются запрещенными частью 3 статьи 35 Конституции [1971 года]...".

 

14. Сторонами не оспаривалось, что в соответствующее время в ассо­циации-заявителе произошла смена лидера и что в ней происходил внутренний конфликт. Ее местные подразделения и отдельные группы имели различные взгляды и вели разную деятельность.

 

2. Митинги, проводившиеся до рассматриваемого периода

 

15. Ассоциация-заявитель в первый раз провела митинг 22 апреля 1990 г. в Рожене монастыре (Rozhen Monastery) у памятника Яне Сандански (Yane Sandanski).

 

16. 20 апреля 1991 г. ассоциация-заявитель организовала памятный митинг в Рожене монастыре. Участники приняли декларацию, поданную президенту Болгарии и парламенту, в которой указывалось, inter alia:

 

"1. Наши права как меньшинства, которых мы были лишены, должны быть гарантированы нам в соответствии с международными соглашениями о национальных меньшинствах.

 

[Мы выдвигаем требования:]

 

2. Введение [изучения] македонского языка, истории и культуры Маке­донии во всех образовательных учреждениях Пиринской Македонии.

 

3. Право на радио- и телевизионное вещание на македонском языке... /.../

 

5. Нужно положить конец процессу ассимиляции и разрушения маке­донской культуры.

 

6. Право на издание литературы на македонском языке...

 

7. ...Чтобы Македонская церковь была независимой...

 

8. Чтобы все политические партии Болгарии на территории Пиринской Македонии были распущены или переименованы в македонские; они долж­ны защищать национальные права народа Македонии.

/.../

14. Полная культурная, экономическая и политическая автономия Пи­ринской Македонии и вывод оккупационных войск Болгарии из Пиринской Македонии...

/.../

16. Если власти Болгарии не ответят положительно на наши требования, ассоциация "Илинден" обратится в Организацию Объединенных Наций, [Конференцию по] безопасности и сотрудничеству в Европе, Европейский парламент, к Великим Державам в интересах сохранения мира на Балканах и в Европе в целях избежания военных конфликтов ввиду чрезвычайного национализма в Болгарии, Сербии, Греции и Албании, со следующими тре­бованиями: аннулировать сепаратистский военный союз от 20 февраля 1912 г. Болгарии, Сербии и Греции, вывести войска захватчиков с оккупи­рованных территорий, ... способствовать объединению Македонии под ру­ководством ООН и защитой Великих Наций...".

 

17. Согласно отчету полиции, составленному в 1998 году начальником полиции района и поданному в Европейский Суд властями Болгарии, на митингах 22 апреля 1990 г. и 20 апреля 1991 г. были сделаны "агрессивные антиболгарские заявления". В частности, 22 апреля 1990 г. была зачитана декларация с требованием признания македонского меньшинства и его культурной автономии. В отчете не отмечены какие-либо инциденты, произошедшие на этом митинге.

 

Как объяснялось в отчете, 20 апреля 1991 г. примерно 300—350 сто­ронников ассоциации "Илинден" собрались в ходе официального поми­новения годовщины смерти Яне Сандански, на которое пришли около 4000 участников. Члены ассоциации "Илинден", стоя на отдельной плат форме, предположительно, освистывали сотрудников полиции, называли болгар "варвары", "завоеватели" и "поработители" и призывали их поки­нуть и "освободить" регион от своего присутствия. В отчете далее указы­валось, что произошел "шокирующий" инцидент: лицо известного поли­тика Б. (В.) облили пивом. Предположительно, полиция предотвратила дальнейшие беспорядки. В отчете сделаны выводы:

 

"...Акции, организованные ассоциацией "Илинден", имели провокаци­онный характер. Существовала реальная опасность возникновения инциден­тов. По этим причинам с 1992 года муниципальные органы власти обычно отказывают в разрешении продолжения проведения таких акций. В целях защиты правопорядка обычно прибегают к помощи органов прокуратуры и полиции".

 

18. Заявители подали копии фотографий, письменные показания и заявления лиц, которые утверждали, что несколько раз с 1990 по 1994 год проводились действия со стороны полиции и частных лиц, препятствую­щие деятельности ассоциации-заявителя.

 

Они также представили копии газетных статей, в которых ассоциация "Илинден" обвинялась в оскорблении национальных символов Болгарии, ее лидеры описывались как необразованные, умственно больные и измен­ники, и отрицалось присутствие македонского национального меньшин­ства в Болгарии. Заявители утверждали, что эти статьи повлияли на об­щественное мнение Болгарии, которым, таким образом, манипулировали власти.

 

В. Запреты проведения митингов в рассматриваемый период

 

1. События июля 1994 года

 

19. В июле 1994 года Станков, будучи председателем подразделения в Петриче ассоциации-заявителя, запросил у мэра Петрича разрешение на проведение митинга в районе Самуиловой крепости (Samuilov kreposi) 31 июля 1994 г. в память об одном историческом событии. 13 июля 1994 г. мэр города в разрешении отказал, но причин отказа не привел. Ассоциа­ция-заявитель обратилась в Районный суд Петрича, который оставил за­явление без удовлетворения 16 июля 1994 г. Районный суд признал, что поскольку ассоциация-заявитель была запрещена, существуют достаточ­ные основания того, что демонстрация станет опасной для общественного порядка и прав и свобод других.

 

28 июля 1994 г. Йордану Костадинову Иванову, представителю ассо­циации-заявителя, и другому лицу прислали письменное предупреждение от полиции воздержаться от участия в официальной традиционной яр­марке в Самуиловой крепости. В предупреждении указывалось, что оно основано на применимых положениях права.

 

20. Несмотря на отказ властей, 31 июля 1994 г. некоторые члены ас­социации-заявителя (по утверждению заявителей их было 120—150) по­пытались приблизиться к исторической части Самуиловой крепости, но силы полиции, которые, по словам заявителей, были хорошо вооружены, блокировали им путь.

 

По утверждению властей Болгарии, заявления о том, что местность была блокирована, являются "явно необоснованными".

 

2. События апреля 1995 года

 

21. 10 апреля 1995 г. ассоциация-заявитель попросила мэра г. Сандански санкционировать проведение 22 апреля 1995 г. митинга на могиле Яне Сандански в Рожене монастыре в память о восьмидесятилетней годовщи­не его смерти.

 

В проведении митинга было отказано 14 апреля 1995 г., поскольку ассоциация-заявитель не была надлежащим образом зарегистрирована. 15 апреля 1995 г. ассоциация-заявитель обратилась в Районный суд Сандан­ски, утверждая, inter alia, что народ Македонии лишен права на свою собственную культурную жизнь в нарушение международного права. Рай­онный суд не рассматривал эту жалобу.

 

22. 22 апреля 1995 г. муниципалитет Сандански принял решение о проведении официальной церемонии памяти годовщины смерти Яне Сан­дански. Церемония началась примерно в 10:00.

 

Заявители утверждали, что группе их сторонников, которые приехали в Рожен монастырь 22 апреля 1995 г., было приказано сотрудниками по­лиции оставить свои машины в г. Мельник (Melnik), находящемся непо­далеку, и доехать до монастыря местным общественным транспортом. Там им позволили посетить могилу, возложить венок и зажечь свечи. Однако им не позволили принести с собой плакаты, щиты и музыкальные ин­струменты, которые они привезли, или произносить речи у могилы. Пред­положительно, полиция сняла ленточку с венка. Участники отметили со­бытие без музыки возле монастыря, но вдали от могилы.

 

3. События июля 1995 года

 

23. В июле 1995 года, как и в предыдущий год, ассоциация-заявитель снова попросила санкционировать проведение памятного митинга 30 июля 1995 г. в Самуиловой крепости, историческом месте вблизи Петри­ча. 14 июля 1995 г. мэр Петрича отказал в просьбе, не указав причин. По жалобе ассоциации-заявителя отказ был утвержден постановлением Рай­онного суда Петрича 18 июля 1995 г. Районный суд признал, что "прове­дение памятного митинга ассоциацией "Илинден" 30 июля 1995 г. в Са­муиловой крепости может представлять собой опасность для обществен­ного порядка".

 

4. События апреля 1997 года

 

24. 8 апреля 1997 г. ассоциация-заявитель проинформировала мэра г. Сандански и местную полицию, что она проведет митинг 20 апреля 1997 г. в Рожене монастыре в память о годовщине смерти Яне Сандански. В письме мэру она указывала, что Яне Сандански, который в Болгарии считается болгарским национальным героем, в действительности был "македонским борцом за национальную независимость Македонии от турецкого господства и против болгарских угнетателей".

 

11 апреля 1997 г. мэр отказался предоставить такое разрешение. Он указывал, что разрешение на проведение дня памяти по такому истори­ческому событию было запрошено директором местной средней школы 4 апреля 1997 г. Далее мэр объяснил, что день памяти будет организован совместно школой и муниципалитетом и что "каждый может прийти лично".

 

25. 15 апреля 1997 г. ассоциация "Илинден" подала жалобу в Район­ный суд Санданеки на отказ мэра, утверждая, inter alia, что он не позволил ей организовать митинг на могиле их национального героя в качестве "отдельного этнического сообщества".

 

17 апреля 1997 г. председатель Районного суда г. Санданеки издал при­каз, в котором содержался отказ в рассмотрении жалобы по существу, поскольку она была подана от имени незарегистрированной организации.

 

26. День, когда приказ был доведен до ассоциации-заявителя, не ус­тановлен. Заявители изначально отрицали, что получали ответ на их жа­лобу, но в более поздних доводах, представленных в Европейскую Комис­сию, указывали, что 5 мая 1997 г. они ознакомились с приказом от 17 апреля 1997 г.

 

27. Поскольку ошибки в жалобе не были исправлены в установленный законом срок семь дней, 5 мая 1997 г. председатель Районного суда г. Сан­данеки принял решение о прекращении рассмотрения жалобы. Это реше­ние было доведено до ассоциации-заявителя 13 августа 1997 г.

 

28. Заявители утверждали, что 20 апреля 1997 г. силы полиции не разрешили группе их сторонников приблизиться к Рожену монастырю, а двое были подвергнуты жестокому обращению. Они утверждали, что 20 апреля 1997 г. только 13 учеников и двое учителей из местной средней школы пришли в Рожен монастырь. Ученики возложили венок в присут­ствии полиции и ушли две минуты спустя.

 

5. События июля и августа 1997 года

 

29. 14 июля 1997 г. Станков, будучи председателем подразделения ас­социации в Петриче, запросил разрешение на проведение памятного ми­тинга 2 августа 1997 г. в Самуиловой крепости в пригороде Петрича. 17 июля 1997 г. мэр отказал в этой просьбе, отметив, что ассоциация-заяви­тель не является "законной организацией".

 

30. 20 июля 1997 г. ассоциация-заявитель обжаловала в Районном суде Петрича отказ мэра, утверждая, inter alia, что нет положения закона, за­прещающего проведение митингов организациями, которые не являются "законными", и что планируемая общественная акция будет мирной и не будет представлять угрозы общественному порядку.

 

Решением от 1 августа 1997 г. Районный суд Петрича отклонил жалобу по существу. Он установил, что ассоциация-заявитель не была надлежа­щим образом зарегистрирована "в соответствии с законодательством го­сударства" и что не доказано, что лица, действовавшие от ее имени, дей­ствительно ее представляли. В результате было неясно, кто организовывал акцию и кто был бы ответствен за поддержание порядка во время митинга согласно статьям 9 и 10 Закона о порядке проведения митингов и шествий. Районный суд пришел к выводу, что неясность относительно организаторов акции представляет собой угрозу общественному порядку и правам и свободам других.

 

31. Заявители утверждали, что 2 августа 1997 г. полиция не позволила группе сторонников ассоциации-заявителя посетить историческое место вблизи Петрича.

 

С. Иные доказательства, касающиеся целей и деятельности ассоциации-заявителя и ее сторонников

 

32. Стороны представили доводы и копии документов, касающихся деятельности ассоциации-заявителя.

 

Оказалось, что некоторые документы, на которые ссылались власти Болгарии, касаются утверждений лиц, принадлежащих к фракциям или подразделениям ассоциации-заявителя. Эти группы явно расходятся в своих взглядах и деятельности.

 

33. Власти Болгарии ссылались на декларацию от 20 апреля 1991 г. (см. выше § 16), на отчет полиции относительно митингов, состоявшихся в 1990 и 1991 годах (см. выше § 17) и на иные материалы.

 

Власти Болгарии отмечали, что в ходе митингов, в письмах в различ­ные органы и заявлениях в средствах массовой информации лица, состо­ящие членами ассоциации-заявителя, и ее сторонники заявляли, что они желают, чтобы болгары покинули Пиринскую Македонию, и утверждали, что "не может быть мира на Балканах до тех пор, пока болгары, греки и все остальные не признают национальные права македонского народа, и ни в одном балканском государстве не будет демократии без этого при­знания".

 

34. Власти Болгарии представили копии нескольких выпусков изданий "Вестник за Македонзите в Балгариа и По Света" (Вестник за Македонзите в Балгариа и По Света) и "Македонска пошта" (Македонией пошта), памфлеты, опубликованные одной из фракций, связанных с ассоциацией-заявителем, и копии материалов прессы. Они содержат информацию, inter alia, о "секретном" закрытом собрании одной из фракций ассоциации-заявителя, состоявшемся 28 сентября 1997 г. Предположительно, на со­брании было объявлено, что 10 августа 1998 г. Пиринская Македония станет "политически, экономически и культурно автономной" или неза­висимой. Это должно было случиться, поскольку в этот день, спустя 85 лет после Бухарестского договора 1913 года, его Договаривающиеся Сто­роны, предположительно, должны были уйти с "порабощенных" маке­донских территорий.

 

Издание "Македонска пошта" далее призывало всех македонцев при­нять участие в процессии в г. София (Sofia) 3 августа 1998 г. В призыве говорилось, что участники не должны иметь при себе оружие.

 

35. Рукописный плакат, предположительно, сделанный последовате­лями ассоциации-заявителя в Петриче, призывал к бойкоту парламент­ских выборов 1994 года, чтобы "предотвратить установление законных болгарских властей" в Пиринской Македонии. Далее в документе содер­жался призыв к созданию единого македонского государства и к вмеша­тельству Совета Безопасности ООН "по модели Гренады, Кувейта и Гаити".

 

36. В призыве к бойкоту выборов 1997 года указывалось, что македон­цам следует воздержаться от голосования в знак протеста против непри­знания их прав как национального меньшинства.

 

37. В обращении, опубликованном в прессе в Бывшей Югославской Республике Македонии (далее — Македония), лидеры фракции, являю­щейся частью ассоциации-заявителя, критиковали власти Болгарии ввиду их отказа признать македонский язык и македонское национальное мень­шинство в Болгарии и обратились к различным международным органи­зациям с просьбой оказать давление на власти Болгарии в связи с этим.

 

38. Власти Болгарии предоставили копию "меморандума" от 1 июля 1997 г., направленного в ООН, подписанного активистами ассоциации-заявителя или ее фракции. В нем содержалось краткое обозрение истори­ческих событий, жалобы на обращение властей Болгарии и следующие основные требования: общие права национального меньшинства, доступ к государственным архивам Болгарии, возвращение конфискованных ма­териалов, пересмотр истории Болгарии, пересмотр международных дого­воров 1912 и 1913 годов, роспуск "политической полиции", роспуск на­ционалистических и воинственных партий и организаций, регистрация ассоциации "Илинден" в качестве законной организации македонцев в Болгарии, ведение радиотрансляций на македонском языке, проведение расследований нарушений, совершенных против македонцев, и предо­ставление экономической помощи.

 

В обращении также указывалось:

"... Осознавая нынешние экономические и политические реалии на Бал­канах, в Европе и в мире, мы не действуем путем конфронтации, давления или насилия. Наш путь по получению пользования нашими правами как македонского национального меньшинства в Болгарии и в Пиринской Ма­кедонии, где находятся наши этнические и исторические корни, — это путь мирных способов и переговоров...

 

Наши мирные и законные средства ... — в пользу властей, которые ... отрицают наличие македонского национального меньшинства. Наши демо­кратические способы — против нас: власти могут позволить себе использо­вание политического, экономического и психологического давления и при­менение оружия".

 

39. В Европейском Суде власти Болгарии ссылались на постановление Конституционного суда Болгарии от 29 февраля 2000 г. по делу, касаю­щемуся конституционности политической партии Объединенная органи­зация Македонии "Илинден-Пирин" (UMOPIRIN) (далее — партия "УМОПИРИН"): партии экономического развития и интеграции населе­ния, зарегистрированной компетентными органами в 1999 году. Консти­туционный суд признал, что цели партии направлены против территори­альной целостности государства, и, таким образом, партия является не­конституционной.

 

40. Конституционный суд отметил, что партия "УМОПИРИН" должна рассматриваться в качестве правопреемника или последователя ассоциа­ции-заявителя. На этом основании Конституционный суд широко ссы­лался на историю и деятельность ассоциации-заявителя при разрешении вопроса о том, являлась ли партия "УМОПИРИН" конституционной.

 

В частности, Конституционный суд принял во внимание требования, сделанные в декларации ассоциации-заявителя в 1991 году (см. выше § 16). Он также считал, что карты региона, отображающие в качестве части Македонии территории Болгарии и Греции, были опубликованы ассоциа­цией-заявителем и что продолжались призывы к созданию автономии и даже к отделению. Конституционный суд далее отметил, что представи­тели ассоциации-заявителя сделали агрессивные замечания в адрес бол­гарской нации.

 

41. Таким образом, Конституционный суд признал, что ассоциация-заявитель и партия "УМОПИРИН" рассматривали регион Пирин в каче­стве территории, находящейся лишь под временным контролем Болгарии, который скоро должен стать независимым. Их деятельность, таким обра­зом, была направлена против территориальной целостности государства и запрещена как таковая пунктом 2 статьи 44 Конституции Болгарии 1991 года. Запрет соответствует пункту 2 Статьи 11 Конвенции, и нет сомнений, что деятельность против территориальной целостности государства пред­ставляет собой угрозу национальной безопасности.

Постановление было принято девятью голосами против трех. Судьи, голосовавшие против, изложили свои особые мнения, которые не были опубликованы.

 

D. Доказательства, представленные властями Болгарии в подкрепление их утверждения о том, что некоторые члены ассоциации-заявителя владели оружием

 

42. В подкрепление этих утверждений власти Болгарии представили копии двух документов.

 

43. Первый — является копией статьи из ежедневной газеты "Конти­нент" (Континент) от 1—2 марта 1997 г. В газете сообщалось, что Д.П.К. (D.P.K.) был арестован в Петриче за угрозы в адрес сотрудников полиции взорвать их дома, поскольку они мешали ведению его бизнеса. В ходе ареста полиция, предположительно, обнаружила взрывчатые вещества в доме Д.П.К. Далее в короткой публикации говорилось, что Д.П.К. был, предположительно, лидером ассоциации "Илинден" и "македонским ак­тивистом".

 

44. Второй довод представляет собой фотокопию листовки, в которой говорилось о создании организации и содержалось приглашение всем желающим вступить в нее. На документе нет подписи. Предположитель­но, она датирована 1995 годом, и кажется, что она напечатана на машинке.

 

В листовке объяснялось, что только что созданная Объединенная ор­ганизация Македонии "Нова" (Нова) не желает заменить ассоциацию "Илинден". В ней критиковались некоторые лидеры ассоциации-заяви­теля.

 

Далее в листовке говорилось, что новая организация сформирует вое­низированные группы, чтобы "помочь выжить Республике Македония".

 

45. Власти Болгарии не представили каких-либо комментариев или дополнительной информации о содержании двух поданных ими доку­ментов.

 

46. В ходе слушаний в Европейском Суде в ответ на вопрос, постав­ленный перед ними, Уполномоченная Болгарии проинформировала Ев­ропейский Суд, что против членов ассоциации-заявителя уголовное раз­бирательство по фактам настоящего дела никогда не возбуждалось.

 

Е. Краткое изложение властями Болгарии исторического контекста

 

47. Власти Болгарии подчеркнули, что информация об историческом контексте и текущей ситуации в Болгарии и на Балканах существенна для понимания данного дела. Их объяснения можно кратко изложить следу­ющим образом:

 

"Исторически болгарская нация сформировалась из различных геогра­фических регионов, один из которых был географическим районом Македо­нии. В 1878 году, когда Болгария частично освободилась от турецкого гос­подства, Берлинский мирный договор оставил регион Македонию в границах Турции. С 1878 по 1913 год болгарское население Македонии организовало пять безуспешных восстаний, чтобы освободиться от турецкого правления и объединиться с Болгарией. После этого произошла массовая миграция из этого региона в Болгарию. Сотни тысяч македонских болгар поселились в Болгарии.

 

В 1934 году так называемый "македонский народ" был впервые объявлен в резолюции Коммунистического Интернационала. До этого в данном ре­гионе ни один достоверный исторический источник не упоминает никакой другой славянский народ, кроме как болгар. После Второй Мировой войны коммунистическая власть в Югославии объявила концепцию отдельного ма­кедонского народа. Были созданы отдельные язык и алфавит, которые были введены Декретом от 2 августа 1944 г. Массовая кампания ассимиляции, сопровождавшаяся жестокостью, была проведена в Югославии. Некоторое время Коммунистическая партия Болгарии — воодушевленная идеей созда­ния Болгаро-югославской федерации — также инициировала кампанию по насильственному насаждению "македонской" национальности населению региона Пиринская Македония. В 1946 и 1956 годах была проведена перепись населения в данном регионе, чтобы объявить это население "македонцами". Кампания была прекращена в 1963 году, частично в связи с отказом населе­ния менять свою национальность.

 

В тех частях географического региона Македонии, которые входили в Югославию, реалии биполярного мира времен "холодной войны" — когда отношения между Югославией и социалистическим блоком во главе с СССР были напряженными — обостряли ощущения безнадежности и озлобленнос­ти населения и их страха, что объединение с Болгарией никогда не станет возможным. Насильственное установление македонской национальности ре­жимом Тито также сыграло решающую роль.

 

Таким образом, даже если процесс формирования нового народа имел место, он был ограничен территорией бывшей Югославской Республики Македония.

 

В ходе переписи населения 1992 года только 3019 граждан Болгарии указали свою национальность как македонскую и македонский в качестве их родного языка. Другие 7784 отметили, что являются македонцами в гео­графическом смысле, но указали свое болгарское национальное сознание и болгарский в качестве родного языка.

 

Лица, считающие себя македонцами, вовсе не притесняются в Болгарии. Они имеют собственную культурную и образовательную организацию "Свет­лина" (Светлина). Существуют книги и газеты на "македонском языке"".

 

II. ПРИМЕНИМОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

 

48. Положения Конституции Болгарии от июля 1991 года относительно свободы собраний устанавливают следующее:

 

"Статья 43

 

1. Граждане имеют право собираться мирно и без оружия на собрания и манифестации.

 

2. Порядок организации и проведение собраний и манифестаций опре­деляются законом.

 

3. Для собраний в закрытых помещениях разрешения не требуется".

 

Пункт 2 статьи44

 

"Запрещаются организации, чья деятельность направлена против суве­ренитета, территориальной целостности страны и единства нации, к разжи­ганию расовой, национальной, этнической или религиозной вражды, к на­рушению прав и свобод граждан, как и организации, которые создают тайные или военизированные структуры или стремятся достичь своих целей насиль­ственным путем"[1].

 

49. Правовые требования к проведению митингов установлены в За­коне о порядке проведения митингов и шествий 1990 года. Его примени­мые положения устанавливают следующее:

 

"Статья 2

 

Митинги и шествия могут быть организованы частными лицами, ассо­циациями, политическими и иными общественными организациями".

 

Часть 2 статьи 6

 

"(2) Каждый организатор или участник [шествия или митинга] несет ответственность за ущерб, причиненный в результате его ошибок в ходе [акции]".

 

Часть 1 статьи 8

 

"Если митинг проводится на улице, организаторы должны уведомить в письменном виде Народный Совет или мэрию не позднее чем за 48 часов до начала [митинга] и обязаны указать [имена] организаторов, цель [митинга] и место и время его проведения".

 

Часть 1 статьи 9

 

"Организаторы митинга должны принять все меры, необходимые для обеспечения поддержания порядка в ходе акции".

 

"Статья 10

 

(1) Митинг должен возглавлять председатель.

 

(2) Участники должны соблюдать инструкции председателя относитель­но соблюдения общественного порядка...".

 

50. Запрет на проведение митингов также регламентируется Законом о порядке проведения митингов и шествий:

 

"Статья 12

 

(1) Если время или место проведения митинга или маршрут шествия создают ситуацию, угрожающую общественному порядку или безопасности дорожного движения, председатель Исполнительного Комитета Народного Совета или мэр соответственно предлагают варианты их изменения.

 

(2) Председатель Исполнительного Комитета Народного Совета или мэр имеют право запретить проведение митинга, демонстрации или шествия, если есть достоверная информация, что:

 

1) мероприятие направлено на насильственную смену конституционного порядка или против территориальной целостности страны;

 

2) мероприятие представляет собой опасность для правопорядка в мест­ном сообществе;

/.../

4) мероприятие нарушает права и свободы других лиц.

 

(3) Запрет налагается в письменной форме с приведением обоснования в срок не позднее чем через 24 часа после уведомления.

 

(4) Организатор митинга, демонстрации или шествия может обжаловать запрет в Исполнительный Комитет Народного Совета в порядке, предусмот­ренном в следующих пунктах. Исполнительный Комитет принимает реше­ние в течение 24 часов.

 

(5) Если Исполнительный Комитет Народного Совета не принял реше­ния в установленный срок, шествие, демонстрация или митинг могут про­водиться.

 

(6) Если жалоба оставлена без удовлетворения, спор должен быть передан в соответствующий районный суд, который должен вынеси; решение в те­чение пяти дней. Решение суда является окончательным".

 

51. Закон о порядке проведения митингов и шествий был принят в 1990 году, когда действовала Конституция Болгарии 1971 года. Согласно Конституции 1971 года местными органами исполнительной власти яв­лялись исполнительные комитеты районных народных советов. Мэрами, на которых имеются ссылки в некоторых положениях Закона о порядке проведения митингов и шествий, являлись представителями исполнитель­ных комитетов, действовавших в деревнях и городах, которые находились под юрисдикцией соответствующих народных советов.

 

Конституция Болгарии 1991 года отменила институт исполнительных комитетов и ввела пост мэра (кмета), избираемого прямым всеобщим голосованием в качестве "органа исполнительной власти муниципалите­та" (статья 139 Конституции Болгарии).

 

ПРАВО

 

I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ ВЛАСТЕЙ БОЛГАРИИ

 

52. Власти Болгарии напомнили и расширили в свете последних из­менений свои возражения, сделанные на стадии рассмотрения приемле­мости жалобы. Они считали, что определенные расхождения в утвержде­ниях заявителей в различных органах власти показывают, что в жалобе имеют место злоупотребления институтом защиты их прав. Власти Бол­гарии далее утверждали, что внутренние средства правовой защиты не были исчерпаны, а жалобы являются явно необоснованными.

 

Комментируя решение Европейской Комиссии о locus standi ассоциа­ции "Илинден", власти Болгарии, не оспаривая в своем меморандуме вывод Европейской Комиссии, утверждали, что судебные решения 1990 и 1991 годов (см. выше §§ 11—13) имели правовое значение запрета дея­тельности "Илинден" как ассоциации и как группы лиц. На устных слушаниях Уполномоченная Болгарии попросила Европейский Суд признать на этих основаниях, что ассоциация-заявитель не имела locus standi.

 

Статус Станкова не имеет никакого отношения к данному вопросу. Однако власти Болгарии считали, что он не был надлежащим образом представлен в Европейском Суде, поскольку не давал полномочий своему представителю Иванову делегировать свои права Хинкеру, который — более того — упоминал ассоциацию "Илинден" лишь в своем письме в Европейский Суд, указывая свое участие в разбирательстве в качестве адвоката. Далее власти Болгарии поставили под вопрос, впервые в своих доводах по Статье 41 Конвенции, легитимность полномочий Хинкера по представлению ассоциации-заявителя, в то время как не было принято общее решение членов ассоциации, разрешающее Иванову делегировать свои права другому лицу.

 

53. Заявители предложили Европейскому Суду вынести решение по существу дела.

 

54. Европейский Суд напомнил, что согласно Конвенционной систе­ме, действующей после 1 ноября 1998 г., если власти государства-ответ­чика повторяют свои возражения, представленные и рассмотренные на стадии приемлемости жалобы, его задачей является установление того, существуют ли особые обстоятельства, делающие необходимым повторное рассмотрение вопросов о приемлемости (см. Постановление Европейско­го Суда по делу "Беликова против Болгарии" (Velikova v. Bulgaria), жалоба № 41488/98, ECHR 1999-V, § 57, и Постановление Европейского Суда по делу "Базич против Австрии" (Basic v. Austria), жалоба № 29800/96, § 34).

 

Положения пункта 4 Статьи 35 in fine Конвенции, позволяющие Ев­ропейскому Суду объявлять жалобу неприемлемой на любой стадии раз­бирательства, не означают, что государство-ответчик может поставить во­прос о приемлемости жалобы на любой стадии разбирательства, если он мог быть поставлен раньше (см. § 88 Пояснительного отчета к Протоколу № 11 к Конвенции и Правило 55 Регламента), или напомнить, что они уже были отклонены.

 

55. Верно, что, в отличие отдел "Беликова против Болгарии" и "Базич против Австрии", в настоящем деле вопросы о приемлемости жалобы рассматривались Европейской Комиссией до вступления в силу Прото­кола № И к Конвенции, а не Европейским Судом. Тем не менее, Евро­пейский Суд считал, что согласно пункту 3 Статьи 35 in fine Конвенции жалобы, объявленные приемлемыми Европейской Комиссией и передан­ные в Европейский Суд до того, как Европейская Комиссия завершила их изучение, должны считаться "приемлемыми". Постановление Палаты в таких делах не является окончательным и подлежит применению в со­ответствии с положениями пункта 2 Статьи 44 Конвенции.

 

Таким образом, Европейский Суд установил, что в делах по пункту 3 Статьи 5 in fine Протокола № 11 к Конвенции вопросы приемлемости могут быть снова поставлены, если имеются особые обстоятельства, тре­бующие подобного пересмотра.

 

56. В настоящем деле власти Болгарии особо напомнили свои возра­жения о приемлемости жалобы, которые были уже рассмотрены и откло­нены Европейской Комиссией в ее Решении от 29 июня 1998 г.

 

57. Европейский Суд отметил, что Европейская Комиссия подробно рассмотрела доводы властей Болгарии и дала полное обоснование своего Решения. Тщательно изучив доводы властей Болгарии, включая их комментарии в свете недавних изменений, Европейский Суд решил, что в деле отсутствуют новые элементы, которые бы стали основанием для пере­смотра вопросов приемлемости жалобы.

 

Относительно представительства Станкова в Европейском Суде заяви­тель убежден на основании доверенности, подписанной им и Ивановым (см. выше § 2), что он должным образом представлен. Наконец, Европей­ский Суд не усмотрел ничего такого, что могло бы поставить под сомнение полномочия Хинкера по представлению ассоциации "Илинден". Евро­пейский Суд оставил открытым вопрос о том, потеряли ли власти Болга­рии право поднимать этот вопрос после представления своих доводов по Статье 41 Конвенции.

 

Таким образом, предварительные возражения властей Болгарии долж­ны быть отклонены.

 

II. ОБЪЕМ ДЕЛА

 

58. Власти Болгарии ссылались на доказательства, которые прямо не касались памятных митингов от 31 июля 1994 г., 22 апреля и 30 июля 1995 г. и 20 апреля и 2 августа 1997 г. Они утверждали, что запрет на проведение митингов в эти дни должен рассматриваться как предыстория других собы­тий — имевших место до и после этих митингов — вся эта информация о деятельности ассоциации-заявителя и других связанных с ней организаций и лиц должна приниматься во внимание. Власти Болгарии передали обшир­ную информацию о событиях с 1990 по 1993 год, а также об изменениях, произошедших после принятия Европейской Комиссией Окончательного решения о приемлемости жалобы от 29 июня 1998 г.

 

Заявители также ссылались на доказательства относительно событий, не входящих rations temporis или ratione materiae в объем дела, тем не менее оспаривая приемлемость некоторых материалов, представленных властя­ми Болгарии.

 

59. Европейский Суд напомнил, что решение о приемлемости опре­деляет границы рассматриваемого дела. Следовательно, его задачей не является вынесение решения по жалобам о событиях, происходивших с 1990 по 1993 год (объявленным неприемлемыми Европейской Комис­сией). Он также не должен выражать свое мнение в своем Постановлении, соответствовали ли запрет на проведение митингов в 1998, 1999 и 2000 годах или постановление Конституционного суда Болгарии от 29 февраля 2000 г. положениям Конвенции (эти вопросы были подняты в других жалобах, рассматриваемых Европейским Судом: №№ 44079/98, 59489/00 и 59491/00).

 

Объем данного дела ограничен жалобами заявителей на то, что власти запретили проведение их митингов от 31 июля 1994 г., 22 апреля и 30 июля 1995 г. и 20 апреля и 2 августа 1997 г. Европейский Суд примет во вни­мание доказательства, касающиеся других событий, насколько это может соотноситься с настоящим делом.

 

III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ И КОНВЕНЦИИ

 

60. Заявители жаловались на нарушение Статьи 11 Конвенции, кото­рая в применимых частях устанавливает следующее:

 

"1. Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими...

 

2. Осуществление этих прав не подлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц...".

 

А. Доводы сторон

 

1. Заявители

 

61. Заявители утверждали, что запрет на проведение митингов, орга­низуемых ими в память о некоторых исторических событиях, и отношение властей в разное время были направлены на подавление свободного вы­ражения идей мирного собрания. Как таковые они являются вмешатель­ством в их права по Статье 11 Конвенции, предусмотренные в качестве lex specialis в отношении Статьи 10 Конвенции.

 

62. Они утверждали, что вмешательство не было "предусмотрено за­коном", поскольку отсутствие регистрации их ассоциации, на которое ссылались мэры, не является основанием для запрета проведения демон­страций согласно статье 12 Закона о порядке проведения митингов и шествий.

 

63. Более того, они отклонили как необоснованные утверждения влас­тей Болгарии, что собрания, организуемые ими, представляют собой уг­розу. Собрания были исключительно мирными: их цель была отметить исторические события, считаемые важной частью истории македонского народа. Собрания, которые обычно длились три часа, всегда начинались с речей, а затем зачитывались стихи, игралась музыка, пелись песни.

 

64. Заявители далее поставили под вопрос законность целей, пресле­дуемых в результате запрета, и его обоснования.

 

Целью властей — по мнению заявителей — было подавление рас­пространения идеи о том, что македонское национальное меньшинство существует в Болгарии. По всей видимости, верно то, что большинство населения Болгарии считает, что в их стране не существует македон­ского национального меньшинства и что демонстрация идей заявите­лей могла шокировать и представлять собой угрозу этому большинству. Однако в плюралистическом демократическом обществе важно позво­лить национальным меньшинствам свободно выражать свои идеи, и власти были обязаны обеспечить заявителям право на проведение мир­ных демонстраций.

 

65. Они далее утверждали, что запреты, на которые они жаловались, хотя и ограниченные конкретными историческими местами и конкрет­ными датами, в действительности являются запретом проведения ассо­циацией-заявителем митингов, поскольку ей не было разрешено прове­дение ни одного митинга. Такой абсолютный запрет был несоразмерным.

 

Ничто в материалах, представленных властями Болгарии, не приводит к выводу о том, что заявители желали отделиться от Болгарии. Даже если были какие-то подозрения в связи с этим, общий запрет на проведение празднований является несоразмерной реакцией.

 

2. Власти Болгарии

 

66. Власти Болгарии поставили под сомнение желание заявителей про­водить "мирные" демонстрации, поскольку, предположительно, имеются доказательства того, что некоторые члены организации были вооружены. В связи с этим была сделана ссылка на два представленных ими документа (см. выше §§ 42—46). Они также ссылались на доказательства, предполо­жительно, свидетельствующие о том, что с 1990 года митинги ассоциации "Илинден" всегда отмечались конфликтами и столкновениями, как сло­весными, так и физическими, между сторонниками ассоциации и другими лицами. Это было неизбежно, поскольку на таких митингах делались провокационные антиболгарские заявления и использовались угрозы.

 

67. Далее власти Болгарии подчеркнули, что членам ассоциации-за­явителя никогда не препятствовали в посещении данных исторических мест при условии, что они не будут проносить с собой плакаты и иные предметы, содержащие угрозы против единства нации, территориальной целостности страны или прав других лиц. Таким образом, свобода на собрания заявителей была соблюдена.

 

68. Если считать, что имело место вмешательство в права заявителей по Статье 11 Конвенции, такое вмешательство было законным и основано на четких положениях Конституции Болгарии и Закона о порядке прове­дения митингов и шествий.

 

Власти Болгарии не согласились с утверждением заявителей, что при­чины запрета постоянно менялись — таким образом, предположительно, раскрывая отсутствие четкого правового обоснования. Причиной всех за­претов неизменно была антиконституционная деятельность и заявления ассоциации-заявителя (которые, предположительно, угрожали территори­альной целостности страны и национальной безопасности) и опасность инцидентов, угрожающих общественному порядку.

 

69. Ссылаясь на постановления Верховного суда Болгарии 1990 и 1991 годов (см. выше §§ 12 и 13) и постановление Конституционного суда Болгарии от 29 февраля 2000 г. (см. выше §§ 39—41), власти Болгарии указывали, что ассоциация-заявитель была распущена, поскольку было установлено, что ее деятельность угрожает территориальной целостности страны и является антиконституционной. "Достоверная информация" о том, что собрание может быть направлено против территориальной це­лостности страны, являлась достаточным основанием для запрета собра­ния согласно пункту 2 статьи 12 Закона о порядке проведения митингов и шествий (см. выше § 49). В постановлениях о роспуске ассоциации "Илинден" содержится достаточно информации в связи с этим. В то время как незарегистрированная организация, несомненно, может организовы­вать митинги, деятельность ассоциации-заявителя была запрещена. Ссыл­ка властей в их решениях о запрете проведения митингов на тот факт, что ассоциации-заявителю было отказано в регистрации, соответствовала за­кону.

 

70. К тому же, обжалуемые меры преследовали ряд законных целей: защиту национальной безопасности и территориальной целостности, за­щиту прав и свобод других лиц, обеспечение общественного порядка в общине и предотвращение беспорядков и преступлений.

 

71. По мнению властей Болгарии, ассоциация "Илинден" нарушила права и свободы других лиц, поскольку она стремилась создать македон­скую нацию среди людей, принадлежащих к болгарской нации, и требо­вала установления македонской национальности и создания органов влас­ти в Пирине взамен болгарских. Небольшое число сторонников этих идей — примерно 3000 человек в регионе с населением примерно 360 000 человек — полагают, что вправе говорить от имени всех людей.

 

Наиболее важно, что ассоциация-заявитель является сепаратистской группой, которая стремится к отделению области Пирин от Болгарии. Она представляет собой прямую угрозу для национальной безопасности и тер­риториальной целостности страны.

 

72. Ссылаясь на историческое и современное положение в Болгарии и на Балканах (см. выше § 47), власти Болгарии утверждали, что упорство ассоциации-заявителя в дифференциации и "коллективных правах", не­смотря на тот факт, что каждый в Болгарии пользуется полным объемом прав и свобод, включая культурные и политические права, показывает, что ее подлинной целью является насаждение среди болгарского населе­ния чужой национальной принадлежности.

 

Даже если македонское национальное меньшинство присутствует в Болгарии — продолжили власти Болгарии, — способы и средства пропа­ганды, используемые ассоциацией "Илинден", направлены не на защиту прав меньшинства, но на превращение болгарского населения в македон­ское и отделение области от страны.

 

73. В контексте сложного перехода от тоталитарных режимов к демо­кратии, принимая во внимание сопутствующие экономический и поли­тический кризисы, напряженность между проживающими вместе общи­нами, существующими в регионе, была особо взрывоопасной. События в бывшей Югославии являются примером тому. Пропаганда сепаратизма в этих условиях четко прослеживается властями Болгарии как угроза наци­ональной безопасности и миру в регионе.

 

Более того, национальные власти находятся в лучшем положении при оценке этой опасности. Можно предположить, что одни и те же факты могут иметь разные последствия в разных странах, в зависимости от си­туации. Факты по данному делу должны рассматриваться, однако, в общем контексте сложной ситуации в регионе.

 

74. Время и место, выбранные ассоциацией-заявителем для проведе­ния ее регулярных митингов, были неподходящими. Они совпадали с традиционными посещаемыми большим количеством людей церемония­ми и ярмарками, памятными событиями исторической важности, которые затрагивают деликатные вопросы. Провокационное отношение ассоциа­ции-заявителя повлекло инциденты в прошлом и вызвало очень негатив­ную реакцию у населения. Таким образом, власти приняли практику не давать разрешения на проведение митингов ассоциацией "Илинден" в то же время и в том же месте, где проходят официальные празднования.

 

Ссылаясь на решения Европейской Комиссии по жалобе №-8191/78 (""Рассамблеман Жюрассиан" и "Юните Жюрассиенн" против Швейца­рии" (Rassemblement Jurassien & Unite Jurassienne v. Switzerland), DR 17, p. 93) и по жалобе № 8440/78 ("Ассоциация "Христиане против расизма и фашизма" против Соединенного Королевства" (Christians against Racism and Fascism v. United Kingdom), DR 21, p. 138), власти Болгарии утверж­дали, что, принимая во внимание рамки усмотрения государств, запрет демонстраций в условиях общественной напряженности, если власти могли разумно предвидеть столкновения, оправдан в целях охраны обще­ственного порядка.

 

75. По их мнению, обжалуемые запреты были соразмерными пресле­дуемым законным целям и не нарушают Статью 11 Конвенции.

 

В. Мнение Европейского Суда

 

1. Применимость Статьи 11 Конвенции

 

76. Власти Болгарии выразили сомнения относительно мирного харак­тера митингов ассоциации-заявителя и на этих основаниях оспорили при­менимость Статьи 11 Конвенции.

 

77. Европейский Суд напомнил, что Статья 11 Конвенции только за­щищает право на "мирные собрания". Это понятие — согласно преце­дентному праву Европейской Комиссии — не охватывает демонстрации, в которых организаторы и участники имели насильственные намерения (см. Решение Европейской Комиссии по жалобе № 13079/87 от 6 марта 1989 г., DR 60, р. 256, Решение Европейской Комиссии по жалобе № 8440/78 от 16 июля 1980 г., DR 21, р. 138).

 

78. В настоящем деле, внимательно изучив все предоставленные ему материалы, Европейский Суд не установил, что лица, участвовавшие в организации запрещенных митингов, имели насильственные намерения (см. выше §§ 10,12,13,16,17, 20,22, 28, 31—46). Таким образом, Статья 11 Конвенции применима.

 

2. Имело ли место вмешательство

 

79. Европейский Суд отметил, что в каждом рассматриваемом случае власти запрещали проведение митингов, запланированных обоими заяви­телями. Действительно, это было практикой, которой неукоснительно следовали с 1992 года (см. выше §§ 17 и 74). В июле 1994 года председатель ассоциации-заявителя и другое лицо получили предупреждения полиции держаться подальше от места, где они запланировали памятный митинг.

 

Один раз, 22 апреля 1995 г., несмотря на запрет, наложенный мэром, сторонникам ассоциации-заявителя разрешили приблизиться к истори­ческому месту, где они намеревались провести свой митинг и смогли возложить венок к могиле Яне Сандански и зажечь свечи. Однако это стало возможным при условии, что участники откажутся от своих плакатов и призывов. На месте не было позволено произнести речи. Участникам разрешили отметить этот праздник лишь в отдалении от памятного места (см. выше § 22).

 

Такое отношение властей, позволивших членам ассоциации-заявителя посетить официальную церемонию, проводимую в том же месте и в то же время по случаю того же исторического события, при условии, что они не принесут своих плакатов и не проведут отдельной демонстрации, было повторено в решении мэра от 11 апреля 1997 г. и в доводах властей Бол­гарии, представленных в Европейский Суд (см. выше §§ 24 и 66).

 

80. На основании вышеизложенного Европейский Суд счел, что несо­мненно имело место вмешательство в свободу собрания обоих заявителей по смыслу Статьи 11 Конвенции.

 

3. Было ли вмешательство предусмотрено законом

 

81. Европейский Суд отметил, что причины, приведенные властями в обоснование запрета митингов, были непостоянными и неточными. В них все время повторялась ссылка на отсутствие регистрации ассоциации-за­явителя, факт, который сам по себе согласно применимому законодатель­ству не может служить основанием для запрета проведения митинга. Два раза мэры не приводили причин, и это было лишь частично исправлено районными судами в их решениях по поданным жалобам (см. выше §§ 19, 21, 23, 24, 29 и 30).

 

Европейский Суд, однако, считал, что власти ссылались на предпола­гаемую угрозу общественному порядку, которая согласно национальному законодательству была среди оснований вмешательства в право на мирные собрания. Тот факт, что ассоциации "Илинден" было отказано в реги­страции, вероятно, был расценен как применимый при установлении предполагаемой опасности для общественного порядка (см. выше §§ 19 и 30 in fine). Более того, обжалуемые запреты были наложены решениями компетентных мэров и судов в соответствии с процедурой, установленной Законом о порядке проведения митингов и шествий.

 

82. В данных обстоятельствах Европейский Суд признал, что вмеша­тельство в свободу собрания заявителей может рассматриваться как "пред­усмотренное законом".

 

Поскольку заявители оспорили весомость вывода властей о том, что существовала угроза общественной безопасности, этот вопрос будет рас­смотрен в контексте вопроса о том, преследовало ли вмешательство в свободу собрания заявителей законную цель и было ли оно необходимо в демократическом обществе по смыслу пункта 2 Статьи 11 Конвенции.

 

4. Законная цель

 

83. По мнению властей Болгарии, меры, предпринятые в отношении памятных митингов ассоциации "Илинден", преследовали несколько за­конных целей: защита национальной безопасности и территориальной целостности, защита прав и свобод других лиц, обеспечение обществен­ного порядка в общинах и предотвращение беспорядков и совершения преступлений.

 

Заявители не согласились с этим. По их мнению, замаскированной Целью обжалуемых запретов был отказ в осуществлении коллективных прав македонского меньшинства.

 

84. Европейский Суд напомнил, что список исключений из свободы выражения мнения и собраний, содержащийся в Статьях 10 и 11 Конвен­ции, закрытый. Определения этих исключений обязательно ограничи­тельны и должны толковаться в узком смысле (см. Постановление Евро­пейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции" (Sidiropoulos and Others v. Greece) от 10 июля 1998 г., Reports 1998-IV, §§ 37-39).

 

Принимая во внимание все материалы дела, Европейский Суд при­знал, что вмешательство было нацелено на обеспечение одного или не­скольких интересов, указанных властями Болгарии.

 

5. "Необходимо в демократическом обществе"

 

(а) Общие принципы прецедентного права Европейского Суда

 

85. Европейский Суд напомнил, что, несмотря на ее автономную роль и конкретную сферу применения, Статья 11 Конвенции должна также рассматриваться в свете Статьи 10 Конвенции. Защита мнений и свобода их выражения являются одной из целей свободы собраний и объединений, закрепленной в Статье 11 Конвенции (см. Постановление Большой Па­латы Европейского Суда по делу "Свободная демократическая партия Турции "ЁЗДЕП" против Турции" (Freedom and Democracy Party (OZDEP) v. Turkey), жалоба № 23885/94, § 37).

 

Такая ссылка применима, если — как в настоящем деле — вмешатель­ство властей в свободу собраний или объединений было, хотя бы частично, реакцией на взгляды или утверждения их участников или членов.

 

86. Свобода выражения мнения является одной из важнейших основ демократического общества и одним из основных условий его развития и реализации возможностей каждого. Будучи подлежащей ограничениям пункта 2 Статьи 10 Конвенции, она применима не только к "информации" или "идеям", которые благоприятно принимаются или считаются неаг­рессивными или индифферентными, но и к тому, что представляет собой опасность, шокирует или беспокоит. Таковыми являются требования плюрализма, толерантности и широты мнений, без которых не может существовать "демократическое общество" (см. Постановление Европей­ского Суда по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Наndyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., Series A, № 24, р. 23, § 49, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Гергер против Турции" (Gerger v. Turkey) от 8 июля 1999 г., жалоба № 24919/94, §46).

 

Точно так же свобода собраний, закрепленная в Статье 11 Конвенции, защищает демонстрации, которые могут раздражать или быть неприемле­мыми по отношению к людям, взгляды которых противоположны идеям или требованиям, выдвигаемым при этом (см. Постановление Европей­ского Суда по делу "Ассоциация "Эрцте фюр дас Лебен" против Австрии" (Arzte fur das Leben v. Austria) от 21 июня 1988 г., Series A, № 139, § 32).

 

87. Выражение "необходимо в демократическом обществе" предпола­гает, что вмешательство соответствует "неотложным социальным нуждам" и, в частности, что оно соразмерно преследуемой законной цели.

 

Договаривающиеся Государства действуют в некоторых рамках усмот­рения при оценке того, существует ли такая необходимость, но это про­ходит неотрывно от европейского контроля, охватывающего как законо­дательство, так и решения с их применением, даже вынесенные незави­симыми судами. Таким образом, Европейский Суд уполномочен выносить окончательное решение по вопросу о том, было ли "ограничение" совмес­тимо с правами, защищаемыми Конвенцией (см. Постановление Евро­пейского Суда по делу "Гергер против Турции", loc. cit., § 46).

 

Даже хотя Европейский Суд тщательно рассматривает дела, его задачей является не замена своим мнением мнения соответствующего националь­ного органа власти, но, скорее, пересмотр решений, которые они прини­мают, в свете Статьи 11 Конвенции. Это не означает, что он ограничивает себя установлением того, использовало ли государство-ответчик свое дис­креционное право разумно, тщательно и добросовестно; он должен рас­смотреть обжалуемое вмешательство в свете всего дела и после установ­ления того, что преследовалась "законная цель", определить, было ли вмешательство соразмерным цели и являются ли причины, приведенные национальными властями в качестве его обоснования, "соответствующи­ми и достаточными". При этом Европейский Суд должен быть убежден, что национальные власти соблюли стандарты, соответствующие принци­пам, закрепленным в Статье 11 Конвенции, и, более того, что они были основаны на их решениях по приемлемой оценке соответствующих фак­тов (см. Постановление Европейского Суда по делу "Объединенная Ком­мунистическая партия Турции и другие против Турции" (United Commu­nist Party of Turkey and Others v. Turkey) от 30 января 1998 г., Reports 1998-1, §47).

 

88. Лишь небольшой объем ограничений согласно пункту 2 Статьи 10 Конвенции устанавливается для политических речей или дебатов по во­просам общественной важности (см., mutatis mutandis, Постановление Ев­ропейского Суда по делу "Уингроув против Соединенного Королевства" (Wingrove v. United Kingdom) от 25 ноября 1996 г., Reports 1996-V, § 58).

 

Одной из основных характеристик демократии является возможность, которую она предлагает, при решении проблем страны путем диалога, без применения насилия, даже если эти проблемы утомительны. Демократия расцветает при свободе выражения мнения. С этой точки зрения нет оправдания для воспрепятствования группе лишь потому, что она стре­мится к публичным дебатам по ситуации, сложившейся у части населения страны, и пытается найти решения согласно демократическим правилам, способным удовлетворить интересы всех (см. упоминавшееся выше По­становление Европейского Суда по делу "Объединенная Коммунистичес­кая партия Турции и другие против Турции", loc. cit., § 57).

 

89. Жители региона страны имеют право образовывать ассоциации в целях развития особенностей региона. Тот факт, что ассоциация утверж­дает о существовании национального меньшинства, не может сам по себе оправдывать вмешательство в ее права согласно Статье 11 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Сидиропулос и другие против Греции", loc. cit., § 44).

 

90. Бесспорно, нельзя делать вывод, что программа организации может преследовать цели и иметь намерения, отличные от заявляемых ею. Чтобы удостовериться, что это не так, содержание программы должно быть со­поставлено с деятельностью организации и позицией, которую она зани­мает (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Объединенная Коммунистическая партия Турции и другие против Турции", /ос. cit., § 58).

Существенным фактором, который нужно принимать во внимание, является вопрос о том, были ли призывы к применению насилия, мятежу или иной форме отрицания демократических принципов (см. упоминав­шееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Свободная де­мократическая партия Турции "ЁЗДЕП" против Турции", loc. cit., § 40).

 

Если имели место подстрекательства к насилию против отдельных лиц или государственных служащих или части населения, власти пользуются более широкими пределами усмотрения при рассмотрении вопроса о не­обходимости вмешательства в свободу выражения мнения (см. Постанов­ление Европейского Суда по делу "Инчал против Турции" (Incal v. Turkey) от 9 июня 1998 т., Reports 1998-IV, р. 1567, § 48, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Шюрек против Турции (№ 1)" (Surek v. Turkey (№ 1)), жалоба № 26682/95, ECHR 1999-IV, § 61).

 

(b) Применение общих принципов в настоящем деле

 

91. Власти ссылались на тот факт, что ассоциации-заявителю было отказано в регистрации, поскольку компетентные органы признали ее антиконституционной (см. выше §§ 11—13).

 

92. Однако Европейский Суд считал, что хотя прошлые выводы ком­петентных национальных органов, "отсеявших" ассоциацию, несомнен­но, применимы при рассмотрении вопроса об опасности, которую ее со­брания могут представлять, автоматическая ссылка на сам факт, что ор­ганизация была расценена как антиконституционная — и ей было отка­зано в регистрации, — не может быть достаточным для оправдания прак­тики систематических запретов проведения ею мирных собраний согласно пункту 2 Статьи 11 Конвенции.

 

Поэтому Европейский Суд должен тщательно рассмотреть конкретные основания, призванные оправдать вмешательство, и значимость такого вмешательства.

 

(i) Основания, призванные оправдать вмешательство

 

(а) Предполагаемое владение оружием

 

93. Власти Болгарии представили фотокопию машинописной листов­ки, оповещающей о создании вооруженных групп (см. выше § 44). Однако не было установлено, что она исходила от ассоциации-заявителя. Власти Болгарии не представили каких-либо подробностей. Они также не объяс­нили отношение к делу газетной статьи, представленной ими (см. выше § 43), в которой сообщалось, что некое лицо подозревалось в совершении ряда преступлений, некоторые из которых, вероятно, касались частных деловых конфликтов.

 

По мнению Европейского Суда, это свидетельствует о том, что если бы имели место приготовления к вооруженным акциям, власти Болгарии могли бы представить более убедительные доказательства в связи с этим.

 

(b) Предполагаемая угроза общественной безопасности

 

94. Власти Болгарии утверждали, что в прошлом имели место инци­денты, когда ассоциация-заявитель проводила митинги, и что существо­вала большая вероятность возможности их повторения.

 

Однако нет никаких доказательств серьезных беспокойств, причинен­ных заявителями. Инциденты, на которые ссылались власти Болгарии, были незначительными, и виновные в них лица не привлекались к ответ­ственности (см. выше §§ 17, 18 и 46). Решения мэров и местных судов относились только к гипотетической опасности для общественного по­рядка без указания подробностей.

 

Таким образом, вероятность незначительных инцидентов не может служить обоснованием запрета на проведение митингов ассоциацией "Илинден".

 

(c) Предполагаемая опасность, исходящая из целей и заявлений ассоциации "Илинден"

 

Сепаратистские идеи

 

95. Власти Болгарии указали, что ассоциация-заявитель подвергает опасности территориальную целостность Болгарии и желает отделения части от страны.

 

Заявители утверждали, что единственной целью их митингов было празднование исторических событий и что они не преследовали сепара­тистских целей.

 

96. На основании всех доказательств Европейский Суд установил: в соответствующее время власти небезосновательно полагали, что некото­рые лидеры ассоциации-заявителя — или небольшие группы, являющие­ся ее частью, — имели сепаратистские взгляды и политические цели, ко­торые включали идеи об автономии региона Пиринская Македония и даже о его отделении от Болгарии. Это исходит из многочисленных заяв­лений, сделанных данными лидерами (см. выше §§ 16, 33—35). Европей­ский Суд также принял во внимание выводы Верховного суда Болгарии от 1990 и 1991 годов и вывод Конституционного суда Болгарии, сделанный в его постановлении от 29 февраля 2000 г. (см. выше §§ 12, 13 и 39—41).

 

Следовательно, власти могли предвидеть, что некоторыми участника­ми в ходе памятных церемоний будут распространяться сепаратистские призывы.

 

97. Европейский Суд, однако, напомнил, что тот факт, что группа лиц призывает к автономии или даже предлагает отделение части территории страны — таким образом, требуя фундаментальных конституционных и территориальных изменений, — не может автоматически оправдывать за­прет на ее собрания. Требование территориальных изменений в речах и на демонстрациях автоматически не является угрозой территориальной целостности страны и национальной безопасности.

 

Свобода собраний и право выражать свое мнение на них являются одними из высших ценностей демократического общества. Сущность де­мократии лежит в ее способности разрешать проблемы путем открытых обсуждений. Скорые меры превентивного характера по подавлению сво­боды собраний и выражения мнения в случаях, не касающихся подстре­кательства к совершению насилия или отказа от демократических прин­ципов — какими бы шокирующими или неприемлемыми определенные взгляды или используемые слова ни казались властям и какими бы неза­конными могли быть требования — делают плохую услугу демократии и часто ставят ее под угрозу.

 

В демократическом обществе, основанном на верховенстве закона, политическим идеям, оспаривающим существующий порядок, реализа­ция которых проводится мирными средствами, должна быть предоставлена надлежащая возможность их выражения путем осуществления права на собрания, равно как и иными законными способами.

 

98. Таким образом, Европейский Суд признал, что вероятность того, что в ходе митингов, организуемых ассоциацией "Илинден", могут быть сделаны сепаратистские заявления, не может оправдывать запрет на про­ведение этих митингов.

 

Предполагаемая пропаганда насилия и отрицание демократических принципов

 

99. Власти Болгарии ссылались на заявления, которые могут быть истолкованы как призыв к болгарам оставить Пиринскую область маке­донцам (см. выше §§ 16,17 и 33), и полагали, что даже если сепаратистские цели ассоциации "Илинден" таким образом не преследовались ею откры­тым насильственным способом, тем не менее, имеется ряд свидетельств тому, что они проявятся.

 

Заявители отвергли эти утверждения как необоснованные и указали на мирный характер их митингов.

 

100. Несомненно, стремление выселения других лиц с конкретной территории ввиду этнического происхождения является полным отрица­нием демократии.

 

Однако стоит отметить, что Верховный суд Болгарии, отказывая в регистрации ассоциации-заявителю в 1990 и 1991 годах, и Конституцион­ный суд Болгарии в своем постановлении от 29 февраля 2000 г. (см. выше §§ 12, 13 и 39—41) не указывали, что цели и деятельность ассоциации "Илинден" включают в себя призывы к насилию или отказ от демокра­тической власти. Более того, против членов ассоциации "Илинден" или участников ее митингов никогда не возбуждались уголовные дела (см. выше § 46).

 

101. Большинство заявлений и утверждений ассоциации "Илинден" указывали на их доверие общественным дискуссиям и политической борь­бе при достижении их целей и прямо отрицали насилие (см. выше §§ 10, 16, 37 и 38). Эти заявления, которые могли быть истолкованы как призы­вающие к насилию или к отрицанию демократии, кажутся изолирован­ными от всех материалов дела. Более того, поскольку различные лица и группы, связанные с ассоциацией "Илинден", расходились в своих взгля­дах, не все приведенные материалы прямо отражают идеи и цели, доми­нирующие в программе деятельности ассоциации-заявителя.

 

102. В своем Постановлении по делу "Инчал против Турции" Евро­пейский Суд определил, что один лишь факт того, что обращение, зачи­танное на памятной церемонии группе лиц — это уже значительно огра­ничивает ее потенциальное влияние на национальные интересы, общест­венный порядок или территориальную целостность, — содержащее слова, такие, как "сопротивление", "борьба" и "освобождение", не обязательно означает, что оно представляет собой призыв к насилию, вооруженному сопротивлению или мятежу (foe. at., § 50).

 

В настоящем деле Европейский Суд принял во внимание тот факт, что митинги ассоциации-заявителя, вероятно, стали бы основой для пропа­ганды насилия и отказа от демократии и несли бы потенциальную угрозу, которая обосновывает их запрет.

 

103. По мнению Европейского Суда, ничто не свидетельствует о том, что митинги, проводимые ассоциацией-заявителем, стали бы основой пропаганды насилия и отказа от демократии и обладали бы разрушитель­ным воздействием, что могло бы привести к запрещению ассоциации-за­явителя. Любые отдельные инциденты могут адекватно быть разобраны в ходе следствия, проводимого ответственными за это лицами.

 

"Обращение" болгарского населения в македонское

 

104. Власти Болгарии утверждали, что ассоциация-заявитель желала "обратить население региона в македонский народ" с целью достижения ее окончательной цели — отделения от Болгарии.

 

Заявители утверждали, что "Илинден" является ассоциацией македон­цев в Болгарии.

 

105. Европейский Суд не принял довод о том, что было необходимо ограничить права заявителей на демонстрации в целях защиты лиц, ко­торых, предположительно, пытались "обратить" в другую националь­ность. Не было показано, что незаконные способы "обращения", нару­шающие права других, вероятно, были бы использованы или использу­ются заявителями.

 

Заявления, воспринимаемые как угроза общественному мнению

 

106. Представляется, что митинги ассоциации "Илинден" вызывают напряженность, принимая во внимание особую чувствительность об­щественного мнения по отношению к их идеям, которые воспринима­ются как агрессивный подход к национальным символам и святым ценностям (см. выше §§ 13, 17, 18 in fine, 24 и 47).

 

В частности, заявители желали отметить исторические события, ко­торым они придавали иное значение, чем общепринятое в стране. Они считали македонскими мучениками исторических личностей, которые обычно и официально отмечались в стране как болгарские националь­ные герои, и, таким образом, желали организовать свои митинги в то же время и в тех же местах, где проводятся официальные традиционные церемонии.

 

107. Однако если любая вероятность напряжения и разгоряченного обмена мнениями между противостоящими группами в ходе демон­страции будет являться основанием для ее запрета, общество столкнет­ся с тем, что оно будет лишено возможности услышать иные взгляды по любому вопросу, который посягает на восприимчивость мнения большинства.

 

Тот факт, что данный вопрос касался национальных символов и национальной принадлежности, не может сам по себе рассматривать­ся — вопреки мнению властей Болгарии — как возможность использо­вания более широких пределов усмотрения властями. Национальные власти должны проявить особую бдительность при обеспечении того, что национальное общественное мнение не защищено за счет утверж­дения взглядов меньшинства, независимо от того, насколько непопу­лярными они являются.

 

(ii) Значимость вмешательства

 

108. Власти Болгарии утверждали, что был достигнут справедливый баланс путем проявленной относительной гибкости — когда сторонникам ассоциации "Илинден" было позволено приблизиться к историческим местам при условии, что они не будут выставлять свои плакаты и произ­носить речи — и что заявители могли выбрать другие места для проведе­ния их митингов.

 

109. Европейский Суд считал, что лишение заявителей права на вы­ражение их идей посредством произнесения речей или лозунгов на ми­тингах не может обоснованно расцениваться как свидетельство гибкости. Действительно, власти приняли практику наложения всеобщего запрета на проведение митингов ассоциацией "Илинден" (см. выше §§ 17 и 74).

 

Более того, было ясно, что время и место церемоний имели главнейшее значение для заявителей, равно как и для лиц, посетивших официальные церемонии. Несмотря на пределы усмотрения, которыми пользуется го­сударство в таких вопросах, Европейский Суд не убежден, что не было возможности обеспечить мирное проведение обеих церемоний либо одно­временно, либо сразу одна за другой.

 

(iii) Выводы Европейского Суда

 

110. Как указали власти Болгарии, у ассоциации-заявители было лишь около 3000 сторонников, и не все из них активно участвовали в ее дея­тельности.

 

Тем не менее, власти прибегали к мерам, предназначенным для пред­отвращения распространения взглядов заявителей на демонстрации, ко­торую последние желали провести.

 

111. Такой подход при обстоятельствах данного дела, когда не суще­ствовало предсказуемой опасности насильственных действий, призыва к насилию или иных форм отказа от демократических принципов, по мне­нию Европейского Суда, не оправдан пунктом 2 Статьи 11 Конвенции.

 

112. В целом Европейский Суд признал, что власти преступили свои пределы усмотрения и что меры по запрету заявителям проведения па­мятных митингов не были необходимыми в демократическом обществе по смыслу Статьи 11 Конвенции.

 

Таким образом, имело место нарушение данного положения.

 

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

 

113. Статья 41 Конвенции гласит:

 

"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Про­токолов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого на­рушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компен­сацию потерпевшей стороне".

 

А. Требования заявителей

 

114. После вынесения Решения Европейской Комиссии от 29 июня 1998 г., объявившей жалобы частично приемлемыми, заявителям было предложено Европейской Комиссией представить свои требования со­гласно бывшей Статье 50 Конвенции. Целью такого предложения было желание ускорить разбирательство в Комитете Министров Совета Европы в соответствии с бывшей Статьей 32 Конвенции на случай, если бы жалоба попала на рассмотрение в соответствии с этой процедурой и нарушение Конвенции было бы установлено.

 

Письмом от 25 августа 1998 г. Станков и Иванов ответили, указав, что заявители понесли тяжелый материальный ущерб и моральный вред и что они оставляют определение размера компенсации на усмотрение Конвен­ционных органов. Материальный ущерб состоял, inter alia, из штрафа, наложенного на лиц, которые приехали на своих автомобилях на место проведения митингов, ущерб, предположительно причиненный полицией одному автомобилю в 1993 году, и некоторые расходы. Заявители пояс­нили, что они не имели возможности представить письменные доказа­тельства, поскольку было тяжело сохранить финансовую документацию в условиях, в которых функционировала их ассоциация.

 

В отношении морального вреда заявители потребовали компенсацию, inter alia, за страдания, причиненные в результате действий властей, ко­торые, предположительно, желали уничтожить ассоциацию "Илинден".

 

115. В своем меморандуме, представленном в Европейский Суд, ко­торый был составлен без правовой помощи, заявители не потребовали справедливой компенсации. Они это сделали на слушаниях 17 октября 2000 г., приведя письменные подробные требования сразу после этого.

116. В Европейском Суде заявители не потребовали компенсации ма­териального ущерба или морального вреда. Они заявили о возмещении своих расходов, потребовав 10 000 немецких марок в отношении внутрен­них разбирательств (поездки в местные суды, секретарская и юридическая работы), 15000 немецких марок в отношении разбирательства в Страс­бурге (включая 8127 французских франков за переезд Иванова и текущие расходы в ходе слушаний в Страсбурге, 5000 французских франков за расходы на переводы и 2000 французских фраков за прочие расходы), а также дополнительно 35 000 французских франков в качестве гонораров их адвокатам.

 

Заявители представили копию их соглашения с Хинкером о гонораре и копии счета-фактуры за проживание Иванова в гостинице и за авиаби­лет. Они утверждали, что не могут предъявить доказательств остальных расходов, поскольку у них не было законных представителей при внутри­национальных разбирательствах и при рассмотрении дела в Европейской Комиссии, и они платили все расходы за счет ассоциации.

 

В. Доводы властей Болгарии

 

117. В отношении заявлений заявителей, сделанных в августе 1998 года, 2 декабря 1998 г. власти Болгарии прокомментировали их, указав, что если Комитет Министров будет рассматривать заявления, он их от­клонит как неподтвержденные и не относящиеся к существу дела.

 

Ответ властей Болгарии на требования заявителей, данный в октябре 2000 года, был представлен на слушаниях, а 29 декабря 2000 г. в письмен­ном виде. Они утверждали, что эти требования были предъявлены по истечении отведенного для этого срока в соответствии с пунктами 1 и 3 Правилу 60 Регламента и не подкреплены достаточными письменными доказательствами.

 

118. Требование о возмещении расходов в ходе разбирательств на внутринациональном уровне — продолжали власти Болгарии — является не­соразмерным и представляет собой злоупотребление. Заявители лишь каждый раз представляли по одной странице стандартных требований и жалоб, вероятно, составленных без правовой помощи. Не были указаны сборы на рассмотрение дел в судах, а также иные понесенные расходы.

 

Требование о возмещении 15 000 немецких марок в отношении раз­бирательства в Страсбурге не было конкретизировано. Утверждение, что представляются трудности при предъявлении письменных доказательств, является необоснованным.

 

По Мнению властей Болгарии, гонорары в размере 35 000 французских франков являются явно чрезмерными, поскольку они не соответствуют объему действительно проделанной адвокатами заявителя юридической работы _и поскольку экономические условия в государстве-ответчике также должны приниматься во внимание. Требование адвоката эквива­лентно 146 минимальным размерам ежемесячной оплаты труда в Болгарии и примерно 6 минимальным размерам ежемесячной оплаты труда во Франции.

 

Власти Болгарии пришли к выводу, что возмещение затрат, включа­ющих переезд Иванова и текущие расходы в ходе слушаний дела в Евро­пейском Суде (8127 французских франков), а также 5000 французских франков в возмещение гонорара адвоката Хинкера были бы приемлемы­ми, есди Европейский Суд примет решение присудить справедливую ком­пенсацию.

 

С. Мнение Европейского Суда

 

119. Пункт 1 Правила 60 Регламента Суда в применимых частях устанавливает следующее:

 

"Любое требование о выплате справедливой компенсации в соответствии Со Статьей 41 Конвенции, которое заявитель ... [может] пожелать заявить, Излагается в письменных замечаниях по существу дела, если только Предсе­датель Палаты не сделает распоряжение об ином, или — если таковые письменные замечания не поданы — в специальном документе, представленном нe позднее двух месяцев после вынесения решения о приемлемости жалобы".

 

120. Европейский Суд отметил, что 25 августа 1998 г. заявители пред­ставили их общее требование о справедливой компенсации материального ущерба и морального вреда, а также расходов, хотя это было сделано в рамках процедуры, установленной бывшей Статьей 32 Конвенции. Таким образам, требование не было отозвано.

 

Верно, что на слушаниях адвокат заявителей потребовал лишь возмещения расходов. Однако Европейский Суд не может толковать его требо­вания как отзыв требований, поданных непосредственно заявителями без участия адвоката Хинкера, при отсутствии прямого указания об этом.

 

Касательно возражений властей Болгарии по пункту 1 Правила 60 Регламента Суда Европейский Суд считал, что меморандум заявителей был составлен без юридической помощи и что требования, предъявленные в первый раз на слушаниях, касаются только их расходов. Ясно, что некоторые расходы и издержки, в частности, относящиеся к слушанию по делу, не могут быть определены заранее.

 

Наконец, властям Болгарии была дана возможность подробно проком­ментировать все требования заявителей, что они и сделали в декабре 1998 года и в декабре 2000 года.

 

В данных обстоятельствах Европейский Суд счел, что требование о возмещении материального ущерба и морального вреда было надлежащим образом подано и должно быть рассмотрено.

 

121. Европейский Суд признал, что заявителям причинен моральный вред как последствие нарушения их права на свободу собраний. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присудил в связи с этим ассоциации-заявителю и Станкову общую сумму в размере 40 000 фран­цузских франков, которая должна быть выплачена совместно Станкову и представителю ассоциации "Илинден" Иванову.

 

Требование о возмещении материального ущерба является непод­твержденным и должно быть отклонено.

 

122. Касательно расходов, понесенных при разбирательстве в нацио­нальных судах, Европейский Суд согласился с властями Болгарии, что у заявителей не было законных представителей на этом уровне и что они не упоминали о каких-либо уплаченных гонорарах.

 

Однако заявители должны были понести определенные расходы при осуществлении перевода корреспонденции и доводов в ходе разбиратель­ства в Страсбурге. Исходя из принципа справедливости, Европейский Суд присудил им 3000 французских франков в связи с этим.

 

123. К тому же, сумма компенсации, заявленная в отношении присут­ствия Иванова в Европейском Суде (8127 французских франков), должна быть выплачена в полном объеме.

 

Касательно гонораров адвоката Европейский Суд, отметив, что адво­кат Хинкер приступил к исполнению своих обязанностей только на пос­ледней стадии разбирательства, исходя из принципа справедливости, при­судил 25 000 французских франков.

 

124. Согласно информации, полученной Европейским Судом, годовая процентная ставка, применяемая во Франции на день принятия настоя­щего Постановления, составляет 4,26 процента.

 

НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД:

 

1) единогласно отклонил предварительные возражения властей Болга­рии;

 

2) постановил шестью голосами против одного, что имело место нару­шение Статьи 11 Конвенции;

 

3) постановил шестью голосами против одного, что государство-ответ­чик должно выплатить Станкову и Иванову в течение трех месяцев со дня, когда Постановление станет окончательным согласно пункту 2 Статьи 44 Конвенции, 40 000 (сорок тысяч) французских франков в качестве ком­пенсации морального вреда;

 

4) единогласно постановил, что государство-ответчик должно выпла­тить Станкову и Иванову в течение трех месяцев со дня, когда Постанов­ление станет окончательным согласно пункту 2 Статьи 44 Конвенции, 36 127 (тридцать шесть тысяч сто двадцать семь) французских франков в качестве компенсации судебных расходов и издержек, а также налог на добавленную стоимость, который может быть установлен;

 

5) единогласно постановил, что проценты по годовой ставке 4,26 про­цента подлежат выплате по истечении вышеупомянутых трех месяцев и

до момента выплаты;

 

6) единогласно отклонил остальные требования заявителей о справед­ливой компенсации.

 

Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 2 октября 2001 г.

 

М. О'БОЙЛ                                                                                 Э. ПАЛЬМ

Секретарь Секции Суда                                                            Председатель Палаты

 

В соответствии с пунктом 2 Статьи 45 Конвенции и пунктом 2 Пра­вила 74 Регламента Европейского Суда к настоящему Постановлению прилагается особое мнение судьи С. Ботучаровой.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

судьи С. Ботучаровой

 

Я голосовала против установления нарушения Статьи 11 Конвенции в настоящем деле.

 

Мой анализ начинается с тех же общих принципов, что и мнение большинства судей: §§ 85—90 Постановления, которые указывают на сущ­ность прецедентного права Европейского Суда относительно свободы со­браний и выражения мнения и, в частности, критериев, на основе которых вмешательство в эти свободы в делах, схожих с настоящим, может счи­таться оправданным. Я полностью согласна с кратким изложением этих критериев.

 

По моему мнению, однако, их применение к фактам настоящего дела — дела, находящегося на грани их применения, — может привести к различным выводам, если надлежащий вес придать тому факту, что демонстрации заявителей представляли собой опасность для обществен­ного порядка в местной общине. Власти, ограничивая право заявителей на проведение памятных митингов, постоянно ссылались на наличие опасности столкновений между сторонниками ассоциации "Илинден" и участниками официальных церемоний, которые проводились в том же месте и в то же время. Опасения были основаны на прошлом опыте: ранее в ходе мероприятий, организованных ассоциацией "Илинден", происхо­дил целый ряд инцидентов, и ее отношение было охарактеризовано как "провокационное" (см. § 17 Постановления). Последний элемент имеет наибольшее значение, поскольку он означает, что власти были убеждены, что сторонники ассоциации "Илинден" могут спровоцировать беспоряд­ки и столкновения. Однако рассматриваемым вопросом является свобода мирных собраний.

 

Защита прав других, общественная безопасность и предотвращение беспорядков являются законными целями, которые могут оправдать в соответствии с пунктом 2 Статьи 11 Конвенции вмешательство в свободу мирных собраний, при условии, что такое вмешательство будет соразмер­ным преследуемой цели.

 

Власти Болгарии, вероятно, осознавали требование не ограничивать свободы ассоциации "Илинден" сверх необходимого. Обжалуемые запре­ты касались лишь определенных дней и мест. В некоторые дни, когда были запланированы демонстрации, власти не препятствовали сторонни­кам ассоциации "Илинден" посещать исторические места, но требовали от них, чтобы они отказались от провокационных лозунгов.

 

Европейский Суд установил в своем прецедентном праве, что "по причине их прямого и постоянного контакта с жизненно важными силами их страны власти в целом находятся в более выгодном положении, чем судьи международных судов, чтобы высказать мнение об определенном содержании ... [необходимости вмешательства]... Европейский Суд, кото­рый ... несет ответственность за обеспечение исполнения этих обяза­тельств государств, правомочен выносить окончательное решение по во­просу о том, [было ли вмешательство оправданным]... Соответственно, пункт 2 Статьи 10 Конвенции (равно как и пункт 2 Статьи 11 Конвенции) оставляет Договаривающимся Государствам пределы усмотрения... Внут­ренние пределы усмотрения... идут нога в ногу с европейским надзором" (Постановление Европейского Суда по делу "Хэндисайд против Соеди­ненного Королевства" (Handyside v. United Kingdom) от 7 декабря 1976 г., Series A, № 24, pp. 22-23).

 

Принимая во внимание внутренние пределы усмотрения, Конвенци­онные органы во многих делах признавали, что ограничение на проведе­ние демонстраций было обосновано причинами общественной безопас­ности. В качестве нескольких примеров следующие запреты собраний были расценены как соответствующие пункту 2 Статьи 11 Конвенции: двухмесячный запрет на публичные процессии, кроме как обычных, в г. Лондон (London) (см. Решение Европейской Комиссии по жалобе № 8440/78 от 16 июля 1980 г., DR21, р. 138); общий запрет на проведение демонстраций на Трафальгарской площади (Trafalgar Square) в Лондоне по поводам, касающимся Северной Ирландии (см. Решение Европейской Комиссии от 6 апреля 1995 г. по жалобе № 25522/94, DR 81-А, р. 146); четырехдневный запрет собраний в радиусе четырех миль вокруг Стоунхенджского памятника (Stonehenge Monument) ввиду предыдущих инциден­тов и беспорядков, совершенных сторонниками друидов (см. Решение Европейской Комиссии по жалобе № 31416/96 от 19 октября 1998 г.).

 

По моему мнению, власти Болгарии в обстоятельствах настоящего дела не перешагнули свои пределы усмотрения и ограничили свободу заявителей на мирные собрания строго в степени, необходимой для защиты прав других лиц, общественной безопасности и предотвраще­ния беспорядков.

 

Поскольку я не признала нарушения Статьи 11 Конвенции, я также голосовала против присуждения компенсации морального вреда заяви­телям.

 

Перевод с английского М. Виноградова

 

содержание