ЗАЩИТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА НА СВОБОДНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ СВОИХ МНЕНИЙ ВО ВСЕМИРНОЙ СЕТИ ИНТЕРНЕТ: ПОДХОДЫ В США И В ЕВРОПЕ

Джеймс Демпси

“Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ”.

Всеобщая Декларация Прав человека,
ст. 19 (подчеркнуто автором).

С появлением Интернета методы получения и распространения информации радикально изменились. В отличие от любого из прежних средств передачи информации, Интернет позволяет каждому, у кого есть компьютер и доступ к сети, мгновенно устанавливать связь с людьми по всему миру. Интернет, как никакая другая технология, позволяет преодолевать государственные границы и устраняет барьеры на пути свободного потока информации. Эта технология не только воистину глобальна – она отдает контроль над созданием и распространением информации, произведений искусства и другого интеллектуального материала в руки отдельных людей.

Однако правительства уже пытаются контролировать Интернет. В некоторых странах приняли законы, запрещающие распространение в Интернете материалов определенного содержания, и добивались судебного преследования пользователей и поставщиков (провайдеров) услуг. Другие пытались контролировать доступ, настаивая на установке внутригосударственных “брандмауэров” – “серверов-посредников”, фильтрующих информацию, и требуя блокировать определенные сайты. Есть страны, где власти стимулируют определенные формы “самоконтроля”, которые на самом деле рассчитаны на привлечение провайдеров к контролю за поведением их клиентов [1].

Если учесть широту формулировок международных и региональных документов по правам человека, меры властей по контролю за Интернетом, несомненно, можно оспаривать на основании норм международного права. В данной работе я приведу доводы в пользу того, что в случае с электронными коммуникациями в сети (т.н. “онлайновыми коммуникациями”) уникальные качества Интернета дают основания для еще более безусловного применения международно-признанных принципов свободы выражения мнений. Не признающий границ характер Интернета требует свежего взгляда на понятие “независимо от государственных границ”, фигурирующее в важнейших международных документах о правах человека. Когда издателем способен стать каждый, право “распространять” информацию приобретает новый смысл. Так как цензура, осуществляемая в одной стране, может привести в другой стране к прямому нарушению права личности “распространять” информацию “независимо от границ” и так как пользователь имеет в своем распоряжении программные средства фильтрации и блокирования информации, способные отражать широкий спектр личностных, религиозных и семейных ценностей, – традиционное уважение [международного права] к местным государственным нормам в случае с Интернетом может оказаться менее уместным. Если значение этих обстоятельств будет признано внутригосударственными и международными органами, Интернет сможет послужить отправной точкой для более широкого распространения принципов свободы выражения мнений в целом.

Интернет – уникальное средство общения

Применение международно-признанных принципов прав человека к Интернету требует характеристики важнейших фундаментальных свойств цифровых онлайновых средств распространения информации. Уникальность Интернета в целом проявляется в следующих его качествах:

• Глобальность – простыми средствами электронной почты можно послать сообщение на другой континент так же легко, как и в соседнее здание. Всемирная сеть World Wide Web делает доступными тысячи газет и сотни тысяч других источников информации по всему миру.

• Децентрализация – Интернет задуман как децентрализованное средство, действующее без тех “информационных привратников” (сторожей), которые неизменно присутствуют в вещании, в кабельном телевидении и при передаче информации через спутники. Все материалы в равной степени доступны из любого места: в какой именно стране о чем-то объявлено, роли не играет.

• Открытость – благодаря Интернету всякий, у кого есть компьютер и модем, может стать издателем. В зависимости от политики, принятой местными властями в отношении телекоммуникаций, доступ может быть очень недорогим. Затраты на создание и распространение информационных ресурсов чрезвычайно низки.

• Изобилие материалов – Интернет обладает хранилищами информации по существу неограниченной емкости. В отличие от средств вещания Интернет не зависит от дефицитных частотных полос, которые приходится распределять между конкурирующими вещателями.

• Интерактивность – Интернет рассчитан на двустороннюю связь. Все пользователи Интернета могут быть и ораторами, и слушателями. Интернет допускает активный обмен сообщениями от одного к другому, от одного к многим и от многих к одному.

• Контроль со стороны пользователя – Интернет предоставляет пользователям более широкий выбор, чем даже кабельное телевидение или коротковолновое радио. Пользователь может переходить от сайта к сайту независимо от поставщиков информационных ресурсов или провайдера услуг Интернета. Индивидуальным пользователям доступна технология шифрования своих сообщений.

Благодаря децентрализованному характеру Интернета многие средства контроля со стороны государства оказываются менее эффективными (и даже бесполезными), так как в распоряжении пользователей существуют многочисленные способы их обойти. В то же время благодаря имеющимся у пользователей возможностям контролировать применяемые технические средства контроль со стороны государства становится в отношении некоторых сторон не столь необходимым; так, в распоряжении родителей имеются средства для защиты своих детей от вредных материалов. К тому же, если учесть, по существу, неограниченную емкость Интернета, остается меньше оснований для вмешательства государства в целях гарантии справедливости или уравновешенности либо защиты репутации. Хорошие идеи всегда могут распространиться настолько, насколько они этого заслуживают. Можно, например, исправлять ошибки и осуществить свое право тут же дать ответ. В результате Интернет способен предоставить самую лучшую из когда-либо доступных возможностей создания “рынка идей”, способствующего продвижению демократии и достижению других общеполезных целей без вмешательства со стороны государства.

Сопоставление подходов США и Европы

Однако до сих пор содержание и охват понятия свободы выражения убеждений в Интернете остаются затуманены национальными различиями в подходе к контролю за высказываниями. Эту мысль наглядно иллюстрирует сопоставление подходов к регламентированию высказываний в Интернете между США и Германией.

В принятом в 1997 г. знаменательном решении Верховного суда США по делу Reno v ACLU признано, что меры Конгресса по запрету непристойных или явно оскорбительных материалов в Интернете являются на основании Первой поправки к Конституции неконституционными [2]. Согласно законодательству США, “непристойность” – это правовой термин по отношению к явно сексуально откровенному материалу, который может быть запрещен в соответствии с положениями Конституции. К примеру, непристойной и противозаконной по самому своему существу является детская порнография. С другой стороны, “непристойные” или даже “оскорбительные” порнографические материалы пользуются конституционной защитой в случае взрослых, несмотря на то, что их предложение детям может признаваться противоправным. (По мнению Верховного суда, более ограниченной конституционной защитой, согласно Первой поправке, пользуются средства вещания, подобные радио и телевидению). В решении по делу Reno Суд установил, что Интернет – это “уникальное и совершенно новое средство общения людей по всему миру”, информационные ресурсы которого “столь же многообразны, как человеческая мысль”. Суд пришел к выводу, что этому средству должна предоставляться высшая степень защиты и что формулировки закона недостаточно конкретны, чтобы удовлетворить интерес государства в защите детей. В своем ясно изложенном резюме, характеризующем американский подход, Суд констатирует, что “заинтересованность в поощрении свободы выражения убеждений в демократическом обществе перевешивает любые теоретические, но не доказанные выгоды от цензуры”.

В то же самое время, когда Верховный суд США формулировал свое решение по делу Reno v ACLU, прокуроры в Мюнхене выдвинули уголовные обвинения против Феликса Зомма, руководителя германского отдела провайдерской службы CompuServe, за соучастие в распространении противозаконных материалов. Зомма судили и признали виновным в предоставлении доступа абонентам CompuServe к материалам трех видов: к группам новостей, где содержались материалы, связанные с детской порнографией и откровенными сексуальными сценами; к компьютерной игре, где прославлялся Гитлер и содержались нацистские символы; к компьютерной игре со сценами насилия, которая, как было признано, выходит за пределы дозволенного Актом о защите молодежи. Судебное преследование Зомма стало кульминацией кампании по расследованию действий провайдеров, приведшей к ограничению доступа к ряду сайтов у нескольких провайдеров. В рамки этой кампании укладывается и ранее возбужденное дело по распространению материалов в защиту терроризма, завершившееся оправданием.

Хотя эти два решения иллюстрируют различие подходов к регламентированию киберпространства, принятых судами Германии и США, в некоторых отношениях контраст не столь резок. Хотя решение по делу Reno и послужило знаменательным прецедентом, Конгресс США не прекращал попыток регламентировать содержание материалов в Интернете. Попытки эти сконцентрировались в законе 1998 г. о материалах, “вредных для несовершеннолетних”. Применение этого закона было запрещено в судебном порядке. Продолжается и дальнейшая законодательная деятельность, направленная на навязывание школам и общедоступным библиотекам требования применять фильтрующие программные средства. Происходили в США и судебные преследования против распространения через Интернет откровенных сексуальных материалов. Между тем в Германии были приняты законодательные акты, налагающие на провайдеров определенную ответственность за контроль над информационными ресурсами. Однако закон не подразумевал ответственности провайдеров за содержание материалов, к которым те лишь предоставляли доступ, и поэтому прокуроры обжаловали обвинительный приговор Зомму как не соответствующий этому новому закону.

Будущее Интернета в свете международных принципов защиты прав человека: Европейская конвенция о защите прав человека

Как же эти различающиеся подходы соразмеряются с международными принципами защиты прав человека? В свете цифровых технологий формулировки основополагающих документов по защите прав человека оказываются замечательно приспособлены именно к функционированию Интернета. Отрывок из процитированной выше ст. 19 Всеобщей декларации прав человека (“любыми средствами”) явно применим к выражению убеждений через Интернет. Права “искать” и “распространять” информацию имеют, по-видимому, прямое отношение к “скольжению” по Интернету и пересылке информации на сайты для всеобщего доступа, а право “получать” информацию охватывает обмен через электронную почту и скачивание информации [3].

Чтобы оценить возможности применения к Интернету международно-признанного принципа свободы выражения мнений, можно обратиться к нормам прецедентного права, выработанным на основании положений ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Решения Европейского суда по правам человека [4] существенно подкрепляют довод, что свобода выражения убеждений через Интернет должна пользоваться наивысшей степенью защиты.

Подобно Верховному суду США в делах, предшествовавших делу Reno v ACLU, Европейский суд уже четко дал понять, что принцип свободы выражения мнений, провозглашенный в ст. 10, по-разному применим к различным средствам массовой информации. Характер и степень допустимых ограничений зависят от характера данного средства массовой информации. В частности, при решении вопроса о применении положений ст. 10 “важным фактором является потенциальное влияние рассматриваемого средства” [5]. Суд отметил, что материалы, которые могут не подходить для вещания, необязательно подлежат запрету для печати. Интернет, при всей его мощи, отличает еще менее непосредственный, менее подстрекательский характер воздействия. Так, одни и те же оскорбительные или страстные речи способны создать угрозу общественному порядку, если произносятся перед толпой, но не представлять никакой опасности в Интернете, где читатели разнесены в пространстве и даже, возможно, во времени.

Уникальность элементов Интернета требует, в частности, по-новому оценить взаимодействие тех двух концепций, которые лежат в основе интерпретации Судом ст. 10: это, с одной стороны, доктрина законных пределов усмотрения государственных властей, согласно которой, при решении вопроса о возможной степени регламентирования высказываний следует правильно учитывать индивидуальные отличия отдельных стран, и, с другой стороны, требование, чтобы всякое ограничение было “необходимым в демократическом обществе”.

Европейский суд указал, что для удовлетворения критерию необходимости любая мера государства должна быть эффективной и “соразмерной” в том смысле, что она должна с достаточной степенью уверенности служить тем или иным из признаваемых законными государственных интересов. Хотя Суд и не принял американского критерия “наименее ограничивающих мер”, вопрос о действенности мер применительно к Интернету особенно важен, поскольку для этого средства государственных границ не существует, и многие меры регламентирования со стороны государства вряд ли будут эффективными. К тому же определенные формы государственного регламентирования Интернета, скорее всего, окажутся чересчур широкими и тем самым вступят в противоречие с критерием соразмерности. Так, меры со стороны государства в виде установки прокси-серверов или обязательной фильтрации информации, признанной вредной для несовершеннолетних, на уровне провайдеров лишат доступа к этой же информации и взрослых, имеющих на это право.

По ряду дел Европейский суд отказался признать запрет публикации определенных материалов “необходимым в демократическом обществе”, если соответствующая информация доступна через иные средства [6]. Истолкование понятия “необходимость” в этом смысле касается Интернета самым непосредственным образом, так как, если какой-то сайт и закрывается государственными властями или провайдером, те его материалы, которые прежде всего и вызвали возражения, зачастую копируются или “зеркально дублируются” на других сайтах, не охваченных контролем государства или провайдера. К примеру, британским властям, столкнувшимся с такой практикой “зеркального дублирования”, пришлось недавно признать невозможность блокирования публикации в Интернете материалов, в которых намечалось назвать поименно офицеров разведывательной службы Mи-6.

Если, далее, учесть свойственную Интернету возможность контролировать поступление материалов самим пользователем, меры регламентирования со стороны государства оказываются “не необходимыми”, так как технологии Интернета предоставляют иные способы достижения законных целей. В особенности это относится к защите нравственности, в отношении которой Суд предоставил государствам право устанавливать самые широкие пределы допустимого усмотрения властей.. Многие из предложенных мер государственного регламентирования материалов Интернета были выдвинуты во имя защиты детей от информации, разрешенной для взрослых. Однако свойственный Интернету контроль со стороны пользователя делает государственное регламентирование в этих целях не таким уж необходимым, так как в распоряжении родителей есть более действенные, чем у государства, меры контроля над тем, что увидят их дети. Эти меры сводятся к надзору, обучению и, если они сочтут это необходимым, к применению фильтрующих программных средств. Использование фильтрации, приписывания ярлыков и рейтингов властями или применение их на уровне серверов [7] поднимают серьезные спорные вопросы, касающиеся свободы выражения мнений, но с другой стороны, и Верховный суд США в деле Reno, и Комиссия Европейских сообществ в качестве мотива для отказа от государственной цензуры выдвигали именно наличие программных средств фильтрации [8].

Верховный суд США в деле Reno исходил из того, что, поскольку защита несовершеннолетних может столь же эффективно осуществляться родителями, располагающими широким выбором программных средств контролируемой пользователем фильтрации или блокирования, а также иными методами контроля, – вмешательство со стороны государства конституционно не оправданно. Американские провайдеры, как правило, противились тому, чтобы брать на себя какую бы то ни было ответственность за фильтрацию информационных материалов, доступных взрослым. Напротив, европейский подход до сих пор придает пользовательскому контролю меньший вес и делает упор на “саморегламентирование” провайдеров, под которым в данном контексте имеется в виду контроль провайдеров над своими абонентами. Но если средства Интернета находятся под истинно индивидуальным контролем, то для защиты общественных интересов нет никакой “необходимости” ни во вмешательстве со стороны государства, ни в контроле со стороны самой отрасли.

Даже до эпохи Интернета развитие техники подрывало ограничения, основанные, как это виделось Европейскому суду, на дефицитности коммуникационных ресурсов. Интернет с его неограниченной пропускной способностью мог бы эту тенденцию усилить, поставив под вопрос ограничения, оправдывавшиеся необходимостью обеспечивать защиту демократического слова: хотя в Интернете находится место и для вредоносных высказываний, нет опасности, что они заглушат голоса в защиту терпимости и демократического строя. Особенно важно в этом отношении заключение Суда, что на основании ст. 10 на власти возложена обязанность способствовать плюрализму. Исходя из этого, Суд установил, что монополия государственного вещания в Австрии нарушает ст. 10, поскольку, вопреки утверждениям представителей Австрии, что цель монополии – гарантия уравновешенности и объективности, ее уже нельзя оправдать как “необходимую в демократическом обществе” меру [9]. Этим ценностям, по мнению Суда, лучше всего послужат не меры государственного регламентирования, а многообразие голосов. Интернет – это, несомненно, самое плюралистическое среди всех когда-либо созданных средств массовой информации. Его разнообразие, открытость и обилие материалов указывают на назревшую необходимость по-новому взглянуть на давний конфликт между свободой выражения убеждений и ограничениями на расистские и антидемократические высказывания.

С другой стороны, из положений ст. 17 Европейской Конвенции (согласно которым ничто в этой Конвенции не может толковаться в том смысле, что кому-то предоставляется право на уничтожение любых прав, гарантируемых Конвенцией) и региональных и международных деклараций, осуждающих расизм и ксенофобию, можно сделать вывод, что меры по сдерживанию разжигающих ненависть выступлений выживут даже применительно к Интернету. Безусловно, американские суды уже проявили высокую степень терпимости к разжигающим ненависть выступлениям, и из дела Reno совершенно очевидно, что меры защиты этих выступлений распространяются и на Интернет. В Европе наблюдается большее единодушие относительно противозаконности высказываний, разжигающих ненависть, да и положения Европейской Конвенции дают мало оснований для сомнений по поводу подобных высказываний.

В одном отношении европейская практика, возможно, дает большую защиту, нежели американское право. В то время, как ни Конституция США, ни Европейская Конвенция не предусматривает ответственность государства за действия частных лиц, физических или юридических, Европейский суд по одному из дел квалифицировал как публичный акт официальный выговор, вынесенный профессиональной ассоциацией [10]. Здесь возникает вопрос, достигает ли основанный на “саморегламентировании” кодекс поведения, принятый ассоциацией провайдеров услуг Интернета, уровня акта публичной власти, к которому применима Конвенция. Ответ будет зависеть от принятого в той или иной стране подхода к оценке характера рассматриваемой ассоциации, ее взаимоотношений с властями, обстоятельств, в которых был принят конкретный “кодекс поведения”, и механизма, если таковой существует, претворения этого кодекса и наложения санкций на не соблюдающего его провайдера. Если учесть, что в стремлении добиваться общественных целей власти все больше полагаются на “саморегламентирование”, то, возможно, не удастся обойтись без его самого внимательного исследования.

Заключение

Интернет, для которого, в силу его природы, не существует государственных границ, открывает для свободы выражения убеждений самые широкие перспективы. Когда-то признавалось, что государство в состоянии контролировать материалы средств массовой информации в пределах своих границ, исходя из принципов свободы выражения убеждений. Следовательно, если в конкретной стране существуют основания для наложения ограничений, они распространяется на материалы как внутреннего, так и иностранного происхождения, даже если иностранные материалы там, где они произведены, законны. Если кто-то собирается распространять или иметь при себе в Германии журнал, законно отпечатанный в Нидерландах, то оцениваться-то он должен по нормам, принятым в Германии.

Но эта доктрина “допустимых пределов усмотрения государственных властей” – явно вступающая в конфликт с выражением “независимо от государственных границ” – частично исходит из физической природы средств массовой информации, которая определяет способы выработки и распространения информации и идей. В распоряжении издательств есть определенные возможности контролировать и устанавливать пути распространения своих материалов. (Даже в области вещания для большинства передатчиков существуют известные пределы их охвата). Учет различий правовых норм – несмотря на то, что свобода выражения убеждений поднята до уровня нормы международного права – исходит из предпосылки, что меры той или иной страны, препятствующие проникновению материалов на ее территорию, имеют вполне основательные шансы на успех, по крайней мере, в отношении таких носителей, как книги и фильмы или картины на холсте, и что меры контроля за распространением своих материалов, предпринимаемые издательствами, имеют вполне реальные шансы на успех.

Один из факторов, способствующих осуществлению свободы выражения убеждений через Интернет, заключается в том, что информация больше не привязана к физическим объектам или географическим пунктам и поэтому ни власти, ни издательства уже не обладают теми средствами контроля над информацией, которыми они обычно пользовались. Как указал судья Мартенс (Martens), устанавливая нарушение ст. 10 в деле Spycatcher, “в нынешний ‘век информации’ государственные границы больше не в состоянии остановить информацию и идеи” [11]. Аналогичное замечание сделали в своем особом мнении судьи Петтити (Pettiti) и Фаринья (Farinha): “в эру спутникового телевидения невозможно территориально отделить мысль от ее выражения или ограничить право на доступ к информации жителей той или иной страны, где подвергаются запретам газеты”.

Интернет не представляет собой зону вне закона. Меры контроля будут иметь смысл в условиях широкого согласия по всему миру (хотя идеальными они не бывают никогда). Детская порнография, к примеру, признана противоправной в значительной части мира, и Интернет не лишает этот запрет смысла. Интернет не требует и пренебрежения к мерам защиты интеллектуальной собственности. Выражение убеждений через Интернет все еще подлежит ограничению, но объем регламентации со стороны властей, допускаемый принципами прав человека, должен быть намного меньше. Меньшее значение должно придаваться мерам контроля, мотивируемым государственными интересами, так как доктрина “допустимых пределов усмотрения государственных властей”, которой обосновывались ограничения в отдельных странах, теряет смысл применительно к этому не признающему государственных границ средству массовой информации. Если внутренние и международные органы правосудия признают характер Интернета как средства массовой информации, децентрализованного и контролируемого исключительно его пользователем, которое по-настоящему поддерживает право искать, получать и распространять информацию независимо от государственных границ, – защита свободы выражения убеждений сможет стать делом всех средств массовой информации.

Джеймс Демпси – старший юрист Центра демократии и технологии

http://www.cdt.org

Перев. Цирлин А.И.

содержание