КОММЕНТАРИЙ К ДЕЛУ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ РРООИ «ТРУДЫ И ДНИ»

[ОТВЕТНЫЕ КОММЕНТАРИИ ЗАЯВИТЕЛЯ К КОММЕНТАРИЯМ
ПРЕДСЕДАТЕЛЯ РРООИ «ТРУДЫ И ДНИ»
(заключены в квадратные скобки, выделены курсивом и цветом)]

[Основания и предпосылки объяснений Заявителя к проведенному «разбору полетов»

Как видится Заявителю, суть дела, представленного в данном разделе Сайта и излагаемого с разных сторон (со стороны непосредственного его участника и рассказчика (Заявителя) и с позиции виртуального референта ЕСПЧ и беспощадного критика (Уважаемого Председателя), схожа с сюжетом сказки о Зайце и Лисе:

«Жил когда-то Заяц (он же титульный собственник) в своей лубяной избушке, но так уж сложилось, что в один неопределенный (и в то же время несчастливый, по крайней мере, для Зайца) день Лиса завладела лубяной избушкой Зайца и стала считать себя ее собственником. Рано ли, поздно ли, но обратился Заяц (его правопреемник) к Петуху за защитой …».

 А вот дальше развитие сюжета сказки отличается от общеизвестного. Свое объяснение причин этого Заявитель попытался изложить ЕСПЧ в его обращениях, часть из которых размещена на Сайте, а видение ситуации Уважаемым Председателем представлено в виде его комментариев, приведенных ниже (шрифт этих комментариев: жирный, прямой, черный; выделенные в первоначальном тексте фразы подчеркнуты).

I. Сразу же следует отметить, что в направляемых в ЕСПЧ обращениях Заявитель указывал только на те обстоятельства дела, которые непосредственно относились к предмету обращения (претензиям Заявителя к нынешним властям Государства-ответчика), имели место в действительности, подтверждались или могли быть подтверждены имеющимися в его распоряжении и в материалах дела доказательствами (значительная часть которых была приложена в виде копий документов к обращениям в ЕСПЧ).

II. Заявитель при изложении в обращениях фактов и своих претензий придерживался позиции, ранее высказанной на Сайте РРООИ «Труды и дни» самим Уважаемым Председателем, о нецелесообразности и необязательности сразу же представлять доказательства верности и обоснованности каждого своего утверждения о тех или иных обстоятельствах дела и предполагаемых нарушениях его прав по Конвенции в ходе судопроизводства по делу.

Заявитель посчитал достаточным поставить свою подпись под следующим своим заявлением в формуляре обращения: «Настоящим, исходя из моих знаний и убеждений, заявляю, что все сведения, которые я указал(а) в формуляре, являются верными.»

Заявитель также счел возможным называть вещи своими именами в том случае, когда его утверждения об обстоятельствах дела могли быть подтверждены перед ЕСПЧ письменными и вещественными доказательствами, свидетельскими показаниями.

Заявитель также полагал, что ЕСПЧ (в случае каких-либо сомнений в обоснованности претензий и/или достоверности указанных в обращениях обстоятельств дела) предложит подтвердить заявленное дополнительными доказательствами, сразу же не представленными ЕСПЧ.

III Перед обращением в ЕСПЧ Заявитель изучил доступные ему решения (постановления) ЕСПЧ по обращениям в этот суд граждан иных государств по сходным основаниям и предметам.

IV. По мнению Заявителя, нижеприведенные комментарии Уважаемого Председателя и его предположений по тем или иным обстоятельствам дела и приводимым в обращениях сведениям позволяют понять, какие мотивы могут лежать в основании действий и решений служителей Фемиды и как те или иные утверждения и доводы обращающихся в ЕСПЧ могут превратиться в умозаключения и выводы, объясняющие предполагаемые, но реально неизвестные причины отказа в приеме конкретного обращения в ЕСПЧ. В то же время при ознакомлении только с  комментариями Уважаемого Председателя (виртуального референта) может, по мнению Заявителя, непроизвольно сформироваться целый ряд реально неоправданных надежд и мифов:

¨   надежда на то, что если суду (национальному или ЕСПЧ) будут представлены сразу же (т.е. еще до разбирательства дела по существу и до определения судом (как это следует из ч.2 ст.56 ГПК РФ), какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать) все необходимые и полностью (с точки зрения суда, а не закона) достоверные и надлежащим образом оформленные доказательства, то уж тогда этот «самый справедливый и объективный суд» не сможет не удовлетворить требования обратившегося за защитой. /Проведенный Уважаемым Председателем фрагментарный анализ текстов обращений Заявителя в ЕСПЧ наглядно демонстрирует, как в действительности может осуществляться рассмотрение подобных обращения (заочно и без предоставления заявителю возможности возразить на мнимые предположения и явно неправильное или ни на чем не основанное интерпретирование обстоятельств дела) и какие обобщающие и одновременно необоснованные выводы могут быть при этом сделаны/,

¨   надежда на то, что судья (национальный суд, ЕСПЧ) неподвластен эмоциям и будет в своих выводах и решениях опираться только на нормы права и в действительности представленные ему и добросовестно исследованные им факты (доказательства) по делу,

¨   миф о том, что суд (судья), находясь над «схваткой», занимает всего лишь место беспристрастного и объективного арбитра, нацеленного на обеспечение справедливого разбирательство дела в устном процессе на основе состязательности и равноправия спорящих перед ним сторон. На уровне ЕСПЧ данный миф изначально закреплен презумпцией беспристрастности суда (судьи). /Последняя особенность подхода ЕСПЧ к жалобам нашими судами, предполагаю, уже хорошо усвоена, т.к. разбирательство "неугодных" и, так называемых, "заказных" дел выстраивается соответствующим образом, а принимаемые по ним решения подгоняются под внешне обоснованные и законные (все равно никто (в 99,9 случаях из 100) не только не будет проводить состязательное разбирательство жалоб, но даже не поверит в реальность описываемых в них фактов и нарушений норм права и прав жалобщика). Уважаемый Председатель правильно отмечал, что роскошь внимательного изучения жалоб россиян ЕСПЧ мог себе позволить только тогда, когда их количество измерялось десятками (ну, сотнями) в год/]

1. Фактическая сторона дела, как ее можно понять из представленных документов

В 1908 году дед заявителя Иванова приобрел в Москве усадьбу.

[Посетителю Сайта следует (для объективности восприятия) знать, что указанные выше обстоятельства были подтверждены перед национальным судом полученной из архива копией нотариально заверенной купчей усадьбы, что нашло отражение в решении национального суда, высланного в ЕСПЧ вместе с очередным сообщением о развитии событий в деле. Кроме того, факт  принадлежности усадьбы деду Заявителя признан вступившим в законную силу судебным решением по ранее рассмотренному делу, что было подтверждено перед судом кассационной инстанции и сообщено ЕСПЧ.]

После 1917 г. данное домовладение, скорее всего сначала явочным путем по мандату какого-либо р-р-р-еволюционного Комитета под руководством Швондера было объявлено всенародной собственностью, а законный собственник предпочел по этому поводу или не возникать, или тем или иным способом его лишили такой возможности.

[Необходимость оценки указанных выше обстоятельств национальными судами сознательно не определялась, т.к. никакими материалами (документами) дела они не были и не могли быть подтверждены. Титульные собственники домовладения никогда официально не уведомлялись о прекращении их права собственности на это имущество.]

Судя по всему домовладение было значительным, поскольку обычные обывательские домишки новую власть на предмет экспроприации, естественно не интересовали.

[Как следует из решения районного суда, размер домовладения не имел никакого значения для властей, т.к. этот суд в своем решении заявил, что право частной собственности было по известному суду и якобы правовому акту (конкретному декрету) прекращено в городах на все строения и все строения, изъятые из частной собственности, были переданы в распоряжение органов местной власти. То что это не соответствует действительности, известно живущим в своих собственных (родовых) домах во всех городах России (даже в Москве).]

Дом был заселен разношерстной публикой, а бывшим собственникам была оставлена одна или несколько комнат. Так дом стал обычной советской коммуналкой.

[Уважаемый Председатель забыл упомянуть, что прекращение возможности владеть (пользоваться) имуществом не означает прекращения права собственности на него (см., например, ст.236 ГК РФ).]

С течением времени по мере роста цивилизованности Советской власти, на дом были выправлены документы, свидетельствующие о том, что он входит в состав общенародного жилищного фонда.

[Указанные выше обстоятельства районным судом не исследовались, материалами (документами), представленными другой стороной (Правительством Москвы), подтверждены не были. В представленной районному суду справке муниципального архива сообщалось об отсутствии документов, подтверждающих факт муниципализации спорной недвижимости. В ответ на запрос районного суда Комитет по государственной регистрации прав на недвижимое имущество официально сообщил, что права собственности на домовладение и отдельные его строения ни за кем не зарегистрированы.]

Законом РФ от 18.10.1991 г. № 1761-1 "О реабилитации жертв политических репрессий" предусмотрено, что в случае признания лица жертвой политических репрессий, последствиями такого признания, в частности, являются возврат конфискованного у него дома, а, в случае если сама жертва уже скончалась, то требовать возврата такого дома, при строго определенных, и довольно жестких я бы сказал, обстоятельствах, могут родственники репрессированного лица.

Представление о таком ходе событий можно получить, ознакомившись с ДЕЛОМ YEMANAKOVA (Еманаковой) v. России (60408/00).

[Указанные выше комментарии не имеют отношения к обстоятельствам дела Заявителя, т.к. в отличие от дела Еманаковой имущество, права на которое были законным образом унаследованы Заявителем, никогда не обращалось в государственную собственность ни путем конфискации, ни путем экспроприации, ни путем национализации (муниципализации), проведенных в установленном законом порядке. Следовательно, идти Заявителю путем Еманаковой не имело никакого смысла. Тем более, на взгляд Заявителя, никому не следует повторять допущенных ей еще на уровне защиты своих прав в российских судах ошибок, которые позволили ЕСПЧ легко отказать ей в праве на действительно справедливую компенсацию за отчужденное имущество.

К проблематике дела Заявителя наиболее близки дела Брумареску v. Румынии, Ходош и др. v. Румынии, Козлова и Смирнова v. Латвии и ряд других.]

По-видимому, один из потомков покупателя спорного дома в 1908 году, обратился в суд с иском о признании за ним права собственности на это домовладение.

Наш заявитель первоначально был привлечен по делу по инициативе суда как третье лицо без самостоятельных требований относительно предмета спора, а затем он сделал заявление о желании участвовать в процессе в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями относительно предмета спора.

В конечном итоге, суд отказал и первому истцу и нашему заявителю в признании за ними права собственности на это домовладение.

[Указанные выше обстоятельства соответствуют тому, что написано в обращениях Заявителя в ЕСПЧ и указано в решении районного суда.]

Причины тому могут быть совершенно различными, но, скорее всего, их требования были недостаточно обоснованными – прошло слишком много времени, был ли покупатель дома в 1908 году репрессирован? и т. п. мало того, законом предусмотрено, что даже если бы покупатель 1908 г. и был репрессирован, отнюдь не при любых обстоятельствах, его потомки имели право на реституцию в части отнятого у него дома.

[Указанные выше предположения Уважаемого Председателя очень далеки от истины, т.к. ему (в отличие от национальных судов и ЕСПЧ) даже не была предоставлена возможность ознакомиться ни с требованиями и доводами исковых заявлений и подтверждающими их обоснованность документами, ни с содержанием решения районного суда, которое впоследствии было просто слово в слово продублировано (как принято у нас) кассационной инстанцией. ]

Но, так или иначе, судебный процесс в России был проигран.

[Заявитель не оспаривает, что обратное (т.е. выигрыш) в деле, имевшем место в действительности, а не в предполагаемом Уважаемым Председателем, было бы похоже на фантастику. Кроме того, Заявитель считает, что результат разбирательства подобных дел в российских условиях не зависит ни от степени подготовленности к спору, ни от наличия доказательств правоты истца, ни от изворотливости лиц со стороны истца во время судопроизводства по делу.] 

2. Обращение заявителя в Европейский суд по правам человека

Обращает внимание, что заявитель обратился в ЕСПЧ, не дожидаясь завершения судебного процесса по его делу в Российском суде.

[Это, по мнению Заявителя, вполне допустимо и было обусловлено следующим:

-      производство по делу (казалось бы, простому и очевидному) после получения судом подтверждения об отсутствии в госреестре записи о собственнике домовладения и входящих в него объектов резко затормозилось;

-      по истечении десятого месяца судопроизводства по делу ведущий его судья начал отказываться принимать и рассматривать направляемые в суд Заявителем заказными письмами ходатайства и заявления по делу (в т.ч. заявления об обеспечении иска, нацеленного на приостановление разрушения зданий домовладения до разрешения спора о праве собственности на них по существу). В судебных заседаниях Заявителю было также отказано в праве подавать какие-либо заявления и ходатайства;

-      позже Заявителю стало известно, что через два месяца после начала судопроизводства по делу в отношении одного из строений спорного домовладения была совершена (в обход существующих и относящихся к спорному имуществу правовых норм) тайная сделка по его купле-продаже и новоявленный владелец (себя он публично называл инвестором) начал это строение разбирать, назвав с подачи местных властей этот процесс для приличия реставрацией-реконструкцией. Сама сделка была зарегистрирована через госорганы как обычная сделка купли-продажи простенького (как фундамент от газетного киоска) объекта незавершенного строительства с нулевой площадью, а не реального да еще находящегося в споре здания-памятника. Кроме того, суд (судья) категорически отказывался привлекать к делу лиц, совершивших эту сделку и вроде бы прямо заинтересованных в исходе дела Заявителя, а также отказывался истребовать от местных органов документы, подтверждающие правомерность этой сделки.

При таких обстоятельствах Заявитель вправе был посчитать себя жертвой нарушения властями (напомню, ответчиком по делу являлось Правительство Москвы) его прав по статье 6(§1) Конвенции и статье 1 Протокола 1 к ней. Первичное обращение Заявителя было принято ЕСПЧ и ему было предложено изложить свою жалобу на бланках ЕСПЧ. Оформленная на бланках жалоба была направлена Заявителем в ЕСПЧ в пределах установленного Конвенцией 6-месячного срока и после того как кассационная инстанция оставила без изменения определение районного суда об отказе принимать меры обеспечения иска и приостанавливать работы по разрушению зданий спорного владения.

Следовательно, жалоба была реально подана после того, когда судебные власти отказались без каких-либо реальных на то оснований (ответчик документов, подтверждающих его право собственности на имущество, суду так и не представил) защищать от уничтожения имущество, права на которое были унаследованы Заявителем и стали им самостоятельно оспариваться в суде. После подачи первоначальной жалобы Заявитель своевременно направлял (как это требует сам Суд) материалы по развитию событий в деле в ЕСПЧ еще в течение почти 3-х лет.]

Кроме указания на свое родство с покупателем спорного домовладения в 1908 году и на не цивилизованность режима большевиков, никаких доказательств законности своих притязаний стать собственником этого дома или его части, заявитель даже в ЕСПЧ не заявляет.

[С приведенным выше комментарием Уважаемого Председателя можно было бы согласиться, если бы не содержание обращений Заявителя в ЕСПЧ и направленных этому суду материалов (в т.ч. текста решения районного суда), из которых нельзя не понять состав требований и основания притязаний Заявителя на спорное имущество:

(1) Заявитель утверждал перед судами, что он является наследником сына последнего титульного собственника домовладения. /Родство и соответствующий титул был, насколько это было возможно, подтвержден документально, поэтому эти обстоятельства в судебных постановлениях судами даже не опровергались/;

(2) Заявитель утверждал перед судами, что он и его наследодатель унаследовали право собственности на спорное владение в установленном соответствующим законом порядке. /Перечень соответствующих норм материального права судам были указаны. Законность вступления Заявителя в права наследования национальными судами не опровергалась/;

(3) Заявитель утверждал перед судами, что право собственности на спорное имущество никогда не переходило законным образом к ответчику или его правопредшественникам, а спорное имущество никогда не обращалось в государственную собственность в порядке, установленном каким-либо законом. /Реальных и достоверных доказательств обратного ответчик национальным судам не представил, суды их не исследовали и в судебных постановлениях они не указаны/;

(4) Заявитель неоднократно утверждал в своих обращениях в национальные судебные инстанции и в ЕСПЧ, что его права по статье 6(§1) Конвенции и статье 1 Протокола 1 к ней были нарушены при разрешении спора применением национальными судами акта, который не является правовым, т.к. такой акт вообще никогда не принимался в России (ранее - СССР, Р.С.Ф.С.Р) каким-либо государственным органом законодательной или исполнительной власти. /Доказательства последнего были приобщены к делу, но национальные суды от их исследования предумышленно (как считает Заявитель) уклонились. Кроме того, Заявитель, истец по делу и его представитель были (по-видимому, чтобы не мешать единоличному отбору для исследования только "нужных" доказательств и «торжеству правосудия») удалены из зала до разбирательства дела по существу в первый же день последнего судебного заседания на все его время./]

Я бы еще понял его обращение в ЕСПЧ, например, с таким заявлением – по Закону о репрессированных предусмотрено, что при таких-то обстоятельствах, я имею право на реституцию в виде признания за мною права собственности на этот дом. У меня имеется убедительное доказательство этого обстоятельства, но российский суд не принял его во внимание.

Ничего такого заявитель не утверждает, по его мнению, достаточно того, что он – один из потомков того господина, дом - вот он, стоит, как ни в чем не бывало, выдайте мне документ о том, что я его собственник.

[Заявитель считает, что в случаях, подобных его, не надо «изобретать велосипед». Дело разрешается в рамках норм ГПК РФ, ГК РФ и Конституции РФ. Поэтому в свете предыдущих объяснений можно было бы не давать пояснения в отношении двух предшествующих абзацев. Однако второй абзац необходимо прокомментировать, т.к. в подобной ситуации может оказаться любой гражданин России, не имеющий на руках тех документов, которые в наших условиях считаются юридически состоятельными для подтверждения права собственности на недвижимое имущество (гараж, квартиру, дом и т.д., и т.п.).

Не секрет, что единственным органом, который (в аналогичной сложившейся в деле Заявителя ситуации) вправе выдать в России гражданину «документ», подтверждающий его право собственности на недвижимое имущество, является суд. Поэтому нескрываемая усмешка Уважаемого Председателя по поводу обращения Заявителя именно в суд за соответствующим «документом» явно не уместна.

Кроме того, Уважаемый Председатель почему-то запамятовал, что согласно ч.1 ст.56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Что и на основании чего Заявитель пытался доказать в очном судебном заседании районного суда, надеюсь ясно, из приведенных ранее объяснений. В отношении того, стоит ли еще дом деда Заявителя или будет разрушен к моменту завершения судопроизводства по делу (при активном устранении суда от возложенных на него законом обязанностей и, несмотря на якобы дополнительную защищенность дома законодательством об исторических памятниках), Заявителю было ясно (для Москвы - не первый случай).

Уважаемый Председатель почему-то не отметил в своих комментариях, что в обращениях Заявителя в ЕСПЧ указано на то, что другая сторона вообще была освобождена районным судом от доказывания самого факта и наличия законного основания перехода права собственности на конкретное имущество от последних его титульных собственников к ответчику (к его правопредшественнику). Заявитель не знает случая, когда подобное «послабление» российский суд допускал бы в отношении граждан-истцов или граждан-ответчиков.]

И далее заявитель перечисляет многочисленные козни российского суда.

[Приводимые Заявителем в обращениях сведения о «кознях российского суда» ничем не фантастичнее обвинений в адрес властей, озвученных перед ЕСПЧ Калашниковым и другими заявителями, по поводу неуважения их прав по Конвенции, недостойного обращения, условий содержания, самоуправства и т.д. и т.п.

В частности, Заявитель информировал ЕСПЧ и представил доказательства следующих «козней районного суда»:

(1) неоднократный отказ суда определять, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать;

(2) неоднократный отказ суда (судьи) содействовать лицам со стороны истца в собирании доказательств по делу, которые в силу закона могли предоставить только подведомственные ответчику регистрационные органы и только по требованию суда;

(3) составление и приобщение к делу подложных протоколов судебных заседаний;

(4) демонстративное нарушение судьей в предпоследнем судебном заседании конкретных норм Закона «О статусе судей в РФ»;

(5) демонстративное нарушение судьей в предпоследнем судебном заседании правила о тайне совещания судей;

(5) воспрепятствование в предпоследнем судебном заседании коллегиальному рассмотрению дела в случае прямо и однозначно определенном законом;

(7) неисполнение вступившего в законную силу определения о коллегиальном рассмотрении дела;

(8) допуск судьей в последнем судебном заседании в качестве представителя ответчика лицо, которое не получило на это полномочий от ответчика,

и по многим другим "интересным" и никак, по мнению Заявителя, не вписывающимся в положения Конвенции обстоятельствам рассмотрения властями его дела.]

При этом заявитель не стесняется в выражениях – судья скрыл, судья солгал, суд умышленно, суд воспрепятствовал . . . и так далее.

[Тут Уважаемый Председатель прав, Заявитель предпочёл (возможно, и преждевременно) называть вещи своими именами, т.к. достоверность каждого такого утверждения было (или могло быть при разбирательстве жалоб) подтверждено письменными или вещественными доказательствами.]

3. Вероятные причины того, что Комитет судей Европейского суда по правам человека признал обращение заявителя неприемлемым.

На месте референта ЕСПЧ, готовившего проект для судьи-докладчика, я бы отметил следующее:

·        судя по всему, заявитель не смог предъявить российскому суду никаких весомых доказательств (предусмотренных Законом РФ от 18.10.1991 г. № 1761-1 "О реабилитации жертв политических репрессий") того, что он имеет право на реституцию в виде признания права собственности на спорный дом или его части.

То есть, нет никаких признаков того, что спор в российском суде шел о гражданском праве заявителя, о котором есть разумные основания полагать, что оно реально, а о явно надуманном, высосанном из пальца, праве. Соответственно по этому основанию нет признаков нарушения гарантий п. 1 ст. 6 или п. 1 ст. 1 Протокола 1 Конвенции.

[На взгляд Заявителя, приведенные выше умозаключения весьма сомнительны («хотя, чем черт не шутит») в связи со следующим:

во-первых, указанный закон вообще не имеет отношения к правоотношениям, имевшим место в конкретном деле (см. пояснения Заявителя выше), и не упоминается ни в обращениях Заявителя в ЕСПЧ, ни в вынесенных по делу российскими судами постановлениях,

во-вторых, ни реальный референт, ни сам ЕСПЧ не нарушили бы сложившейся практики, согласно которой ЕСПЧ не управомочен по Конвенции судить о правильности/неправильности применения национальными судами тех или иных внутренних норм материального права, если только это не привело к нарушению обязательств Государств-участников по Конвенции,

в-третьих, очень сомнительно, что референт ЕСПЧ вообще имеет право сам (и игнорируя доводы заявителя) решать насколько обоснованно и законно решение национального суда само по себе, а также - является ли спор о праве собственности надуманным или же реальным,

в-четвертых, неясно, как, предположим, даже надуманность основания обращения Заявителя в национальный суд (напомню, за признанием за ним права собственности на конкретное имущество) автоматически блокирует рассмотрение предъявленных к национальным властям претензий о нарушении прав обратившегося по статье 6 (§1) Конвенции,

в-пятых, российский суд признал наличие спора о праве, принял дело к производству и вынес решение, а наш виртуальный референт ЕСПЧ (по Регламенту – судья-докладчик) якобы не только взял и решил, что спор был мнимым и российские судебные инстанции несколько лет вместе с истцом и Заявителем разыгрывали спектакль, но и убедил в этом Комитет ЕСПЧ, разрешивщий вопрос о приемлемости обращения.]

·               Даже в своих обращениях в ЕСПЧ, заявитель демонстрирует явное не уважение к российскому суду. Из его утверждений следует, что российские судьи, рассматривавшие его дело, посвятили несколько лет жизни тому, чтобы вставлять ему всяческие шпильки, дурить, обманывать, скрывать документы, подделывать протоколы и так бесконечно. На самом же деле, заявитель элементарно не понимает роль Председательствующего в судебном процессе.

[Заявитель считает, что роль, обязанности и права судьи, ведущего дело, и Председательствующего в судебном процессе, также как и права и обязанности, лиц, участвующие в деле, четко и однозначно определены законодателем в соответствующих федеральных законах, которые все участники судопроизводства обязаны (ст.15 (ч.2) Конституции РФ) соблюдать, а судьи - еще и подчиняться им (ст.120 (ч.1) Конституции РФ).]

Заявитель не понимает, что роль Председательствующего сводится не к тому, чтобы удовлетворять любые ходатайства сторон, принимать любые доказательства сторон, давать сторонам говорить в процессе все, что им заблагорассудится и так долго, как им заблагорассудится.

[Заявитель считает полезным для характеристики фактической «роли Председательствующего» привести видение этой же роли глазами законодателя, закрепленное в законе: «Суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел.» (ч.2 ст.12 ГПК РФ). Конкретизация же аспектов этой роли определена законодателем в других статьях ГПК РФ (интересующимся следует заглянуть в этот кодекс)]

На самом же деле, Председательствующий решает – удовлетворить или нет заявленное ходатайство, он же решает относится ли предъявленное стороной доказательство допустимым и относимым к рассматриваемому делу, или оно не принимается во внимание, как не имеющее никакого отношения к рассматриваемому спору, он же решает, когда надо прервать выступление той или иной стороны по делу, если решит, что речь выступающего к делу отношения не имеет, а является, по сути, болтовней.

[Заявитель мог бы еще добавить, что «наш Председательствующий» сам решает какие следы об обстоятельствах хода судебного процесса, о сделанных в нем заявлениях сторон, возражениях на действия Председательствующего и данных им разъяснениях следует оставлять в протоколе, а какие в интересах уже намеченного решения не следует.

Кроме того, хотелось бы напомнить, как на самом деле в конкретном деле решались все эти вопросы. В своих обращениях Заявитель предъявлял претензии по поводу того, что Председательствующий (он же судья, ведущий дело) вообще отказывался определять какие обстоятельства имеют значение для дела и какой стороне надлежит их доказывать, отказывался принимать высылаемые в адрес суда или выслушивать в судебных заседаниях заявления и ходатайства Заявителя, а в последнем заседании удалил Заявителя в самом его начале после объявления определения об отклонении заявленного Председательствующему, изложенного в письменном виде и оглашенного в заседании аргументированного отвода. /Заявитель может представить текст этого отвода для размещения на сайте/.]

Но наш заявитель трактует любое действие Председательствующего как ущемление его прав, гарантированных Конвенцией.

[Заявитель считает необходимым поправить Уважаемого Председателя-референта – не любое, а только то, которое однозначно не отвечало закону или было явно направлено на нарушение принципов состязательности и равноправия сторон и прав Заявителя, определенных нормами внутригосударственного права. Кроме того, Уважаемому Председателю-референту следовало бы привести здесь хотя бы конкретные выдержки из обращений Заявителя в ЕСПЧ, подтверждающих справедливость высказанного обвинения в адрес Заявителя.]

Можно было бы, предварительно, принять все это на веру, если бы заявитель утверждал, что Председательствующий грубо нарушил его права пару раз, но когда он утверждает, что счет таких нарушений идет на десятки . . .?

[Посетителю Сайта следует обратить внимание на своеобразную логику виртуального референта ЕСПЧ: если Заявитель указал в обращениях об одном-двух грубых нарушений его прав Председательствующим, то это, возможно, правда, но когда он, ссылаясь на материалы дела и иные доказательства, сообщает о десятках таких нарушений за 2,5 года судопроизводства по простому делу, то это уже извините …?]

В доказательство таких нарушений заявитель ссылается на диктофонные записи, акты, составленные в коридоре участниками процесса и. т. п.

[Тут должны были бы последовать аплодисменты восторженной публики, если бы не несколько «но»:

-      с каких это пор аудиозапись не является носителем доказательств. /Зачем же тогда участники небезызвестного процесса фиксировали путем видеозаписи оглашение постановления Конституционного Суда, а затем представляли ее в качестве доказательств основательности своих претензий вплоть до ЕСПЧ/,

-      с каких это пор акты, составленные свидетелями событий (в данном случае присутствующей на открытом заседании публикой, а не участниками процесса) и подписанные ими, не являются подтверждением тех или иных событий и фактов,

-      - с каких это пор официальные письма судей (прокуроров и т.п.) и наложенные на заявлениях обращающихся резолюции работников суда не являются доказательствами совершенных ими действий и допущенных нарушений,

-      и т.д. … (см. ч.1 ст.55 ГПК РФ)]

 

Но даже если поверить, что все эти вопиющие нарушения и козни действительно имели место, все же нет ответа на простой вопрос – а если бы этих нарушений не было, можно ли утверждать, что право заявителя на спорный дом было бы признано?

[Зачем же верить? Копии документов (доказательств), подтверждающие «нарушения и козни», были либо направлены в ЕСПЧ, либо об их наличии Заявитель заранее проинформировал ЕСПЧ.]

Очевидно, что никаких оснований так полагать нет.

Раз не было реального, а не надуманного спора о гражданских правах заявителя, то и гарантии Конвенции на него не распространяются.

[На взгляд Заявителя, виртуальный референт ещё раз демонстрирует своеобразие своей логики. Оказывается, если нет 100-процентной уверенности, что право Заявителя на дом было бы признано национальным судом, то, значит, спор был изначально надуманным и в рассмотрении жалобы ЕСПЧ следует сразу же отказать.]

Соответственно по этому основанию нет признаков нарушения гарантий п. 1 ст. 6 или п. 1 ст. 1 Протокола 1 Конвенции.

[Таким образом, виртуальный референт делает для себя вывод о том, что основания быть абсолютно уверенным в выигрыше спора Заявителем нет, значит, и нет признаков нарушения не только статьи 1 Протокола 1 к Конвенции, но и статьи 6 (§1) Конвенции. При таком подходе, по мнению Заявителя, ни одна жалоба по делу, по которому спор заявитель не выиграл, не имеет теперь перспектив в ЕСПЧ. Правда, известная Заявителю практика ЕСПЧ в отношении граждан других государств свидетельствует об ином. ]

Дополнительно к предыдущему тезису, я бы добавил, что обращение заявителя в ЕСПЧ необходимо отклонить ввиду оскорбительного тона в отношении российского суда, который он себе позволяет в своих письмах в ЕСПЧ.

[По мнению Заявителя, сообщения (а тем более такое расплывчатое понятие как «тон сообщения») в ЕСПЧ об имевших место при судопроизводстве по его делу явно противоправных и задокументированных действиях судьи и председателя районного суда, а не сами эти действия не могут быть отнесены к оскорбительными в отношении российского суда. Здесь следовало бы применить несколько иное видение ситуации. В ЕСПЧ действует табу, закрепленное соответствующими нормами, в отношении открытости сведений, подрывающих в глазах публики (европейского сообщества) авторитет и беспристрастность правосудия (см. ст.2 (§2) Конвенции).

Поэтому осторожность в выражениях действительно не помешает (даже если заявитель абсолютно объективен, называя ложью, например, публично данные судьей в заседании обещания, которые так и не были им в заседании выполнены).]

Напоминаю о том, что ст. 35 Конвенции установлено, что индивидуальная жалоба объявляется неприемлемой, в случае если ЕСПЧ сочтет ее злоупотреблением правом на подачу жалобы.

На практике, в частности, это означает, что доказательством такого злоупотребления правом на подачу жалобы, является то, что заявитель позволяет себе оскорбительные высказывания в адрес представителей Государства-ответчика.

[По мнению Заявителя, те фрагменты фраз, которые вырваны из контекста обращений Заявителя и использованы для подтверждения «оскорбительности» высказываний Заявителя в адрес представителей Государства-ответчика, можно было бы назвать излишне категоричными, но никак не оскорбительными. Кроме того, следует учесть, что обращение, из которого взяты нижеприведенные фразы Заявителя, было подано в ЕСПЧ в переводе на английский язык и их звучание вообще может быть другое.]

Вместо того чтобы использовать выражения:

«по моему мнению . . .»

«это действие суда вызывает у меня недоумение . . .»

«это действие суда выглядит как явное нарушение моего такого-то права . . .», заявитель пишет в ЕСПЧ, цитирую:

ЦИТАТА 1:

«Судья заявленный ему отвод не удовлетворил, сам допустил себя к осуществлению “правосудия”???? и судейской расправе??? (вопросительные знаки поставлены мной, Финков Е. В.) над лицами со стороны истца, завершившейся принятием неправосудного решения по делу.»

[По поводу первых ??? Разъяснение понятия «правосудие» дано Конституционным Судом РФ в Постановлении №1-П от 25.01.2001 г. (пункт 4):

«4. Отправление правосудия является особым видом осуществления государственной власти. …

…

… оспариваемое положение корреспондирует статьям 18, 118 (части 1 и 2), 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации, из которых следует, что осуществление правосудия связано прежде всего с разрешением соответствующих дел. Разрешение же судом дел посредством гражданского судопроизводства и выражается в таких актах, которыми определяются правоотношения сторон или иные правовые обстоятельства, устраняется спорность, обеспечиваются возможность беспрепятственной реализации права и охраняемого законом интереса, а также защита нарушенных или оспоренных материальных прав и законных интересов.

В актах, разрешающих дело по существу, суд определяет действительное материально-правовое положение сторон, т.е. применяет нормы права к тому или иному конкретному случаю в споре о праве. Именно разрешая дело (статьи 126, 127 и 128 Конституции Российской Федерации) и принимая решение в соответствии с законом (статья 120 Конституции Российской Федерации), суд осуществляет правосудие в собственном смысле слова, что и является целью гражданского судопроизводства, и тем самым обеспечивает права и свободы как непосредственно действующие (статья 18 Конституции Российской Федерации).

…

Исходя из указанных особенностей гражданского судопроизводства и учитывая, что активность суда в собирании доказательств ограничена, законодатель вправе связать ответственность государства за вред, причиненный при осуществлении правосудия (т.е. при разрешении дела по существу) посредством гражданского судопроизводства, …».

Дело Заявителя (согласно определению суда, вступившему в ноябре 2002 г. в законную силу) должно было рассматриваться коллегиальным составом суда. В силу ч.2 ст.13 ГПК РФ такие судебные постановления являются обязательными и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории РФ. Однако судья, не исполнив обязательного для всех судебного постановления и отклонив заявленный ему отвод, стал проводить заседание единолично, т.е. сам допустил себя к правосудию (разбирательству дела по существу).

По поводу вторых ??? В такой ситуации не законный и отвечающий судебному постановлению суд, а именно судья еще до разъяснения участникам процесса об их правах и обязанностях удалил Заявителя из судебного заседания за возражения Заявителя на нарушения судьей установленного законом порядка выступлений участников в заседании и попытку получить от председательствующего разъяснения законности этих его действий. Если такие действия судьи не несут на себе признаков судейской расправы то, как их, не травмируя слух референта ЕСПЧ, следовало бы назвать?]

ЦИТАТА 2:

«5 февраля 2003 г. судья, злоупотребив самоуправно занятым им (см. пункты 5 и 6 данного раздела) должностным положением и правом??? (вопросительные знаки поставлены мной, Финков Е. В.), . . .»

[По поводу самоуправно занятого судьей (в результате отказа исполнять судебное постановление о коллегиальном рассмотрении дела) должностного положения (положения, позволяющего вершить правосудие) и последующего злоупотребления им  Заявитель надеется ясно из предыдущих комментариев.

В чем же, по мнению Заявителя, состояло злоупотребление правом:

- часть 2 ст.20 ГПК РФ предоставляет судье право самостоятельно разрешать вопрос о своем отводе. Согласно же ч.1 ст.50 Конституции РФ каждый (в т.ч. и судья) имеет право не свидетельствовать против себя самого (другими словами игнорировать любые факты, подтверждающие обоснованность указанных в п.3 ч.1 ст.16 ГПК РФ сомнений лиц, отводящих судью по основаниям п.п.1-3 ч.1 ст.16 ГПК РФ в его объективности и беспристрастности). Эти нормы права были использованы судьей для неудовлетворения аргументированного и подтвержденного доказательствами отвода;

- согласно ч.2 ст.159 ГПК РФ суд может удалить лицо из зала судебного заседания только при повторном нарушении порядка, который законодателем однозначно определен в ст.158 ГПК РФ.

В деле Заявителя правовые нормы были использованы судьей исключительно для нарушения процессуальных прав Заявителя, выразившего в очередной раз обоснованное недоверие этому судье. Именно после допуска себя к рассмотрению дела судья удалил Заявителя из зала за его возражения на новые неправомерные действия председательствующего и настаивании на получении разъяснений относительно этих действий (в порядке ч.2 ст.156 ГПК РФ). И именно такие действия судьи Заявитель считает и назвал злоупотреблением правом.]

ЦИТАТА 3:

«При этом суд умышленно пошел на нарушение законного порядка гражданского судопроизводства???????, а судья (см. приложение “jjj”),

. . .

[По поводу ??? Порядок гражданского судопроизводства в судебном заседании установлен нормами ГПК РФ. В частности, порядок выступлений (объяснений) участников процесса закреплен законом, и суд был обязан (в силу закона) заслушивать объяснения Заявителя (третье лицо с самостоятельными требованиями) после выступления истца и ответчика. Однако судья установленный законом порядок стал нарушать и требовал от Заявителя выступать до лица, представляющего в заседании интересы ответчика по делу. ]

в-третьих, сообщил заведомо ложные сведения??? (вопросительные знаки поставлены мной, Финков Е. В.) о поступлении в суд к заседанию заявления от третьего лица по делу с согласием на рассмотрение дела в его отсутствие. В действительности такое заявление к заседанию 7 февраля 2003 г. в суд не поступало, в этом заседании не оглашалось и к делу не приобщено.»

[По поводу ??? Заявитель не знает, как еще можно назвать закрепленное в решении суда утверждение судьи об обстоятельствах, которых не было (см. второе предложение приведенного выше фрагмента обращения Заявителя).]

И таких утверждений об умышленном, лживом и беззаконном поведении российского суда уйма.

[Заявитель всего лишь констатировал и сообщал в ЕСПЧ о допускаемых в отношении него нарушениях.]

Соответственно и по этому основанию (оскорбительные выражения в адрес российского суда) можно признать данную жалобу неприемлемой.

[Заявитель так и не смог понять, почему те или иные сообщения о нарушениях российским судом (судьей) внутригосударственных норм права, ведущих или приведших к нарушению прав Заявителя, приравниваются виртуальным референтом к оскорбительным выражениям в адрес российского суда.]

 

4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В течение последнего времени ко мне обратилось несколько человек с просьбой оценить их обращения в ЕСПЧ.

Их жалобы составлены в том же стиле, что и рассмотренное обращение.

Море эмоций и бездоказательных, но с внешней стороны эффектных обвинений в адрес российского суда.

[Заявитель напоминает, что любое обращение в ЕСПЧ (в силу действующего Регламента) должно быть ограниченным по объему. Поэтому он, выстраивая текст своих обращений, ограничивался констатацией того или иного факта или нарушения, а для ознакомления представителей ЕСПЧ (референта, судьи-докладчика) с его аргументацией и доказательствами отсылал их к приложенным к обращению копиям документов. Заявитель надеялся на добросовестное и не поверхностное ознакомление с направляемыми в ЕСПЧ материалами его дела.]

Этим Заявителям, наверное, кажется, что именно такой стиль изложения событий обязательно привлечет внимание ЕСПЧ к их делу. Они не понимают, что такой стиль изложения преобладает в жалобах, поданных в ЕСПЧ против России. Они не понимают того, что сам по себе этот стиль изложения событий вопреки их ожиданиям, играет против них.

[Заявитель пока склоняется к тому же предположению.]

Рассмотренная жалоба, отличается от вышеуказанных жалоб, с которыми мне удалось ознакомиться, только тем, что этот заявитель, по моему мнению, все же перегнул палку и, помимо общих для всех них ошибок, допустил в адрес российского суда не просто резкие, а прямо оскорбительные заявления.

[Заявитель должен оставить данное утверждение без комментариев, т.к. не знаком с теми жалобами, о которых сообщает Уважаемый Председатель (приведенные ниже письма картину не проясняют), и реально не понял, в чем же заключается оскорбительность сделанных им в адрес российского суда заявлений, отвечающих действительным обстоятельствам дела и опирающихся исключительно на те или иные внутригосударственные нормы права. Не уж то и беспристрастный и объективный ЕСПЧ предъявляет претензии, прежде всего, к зеркалу, а не к тому, кого в нем видит.

Примечание. Уважаемый Председатель призывает (см. письма ниже): правды, и ничего кроме правды. Начинаешь писать правду, она ту же называется оскорблением или бездоказательным (при десятках приложенных к обращению письменных доказательств) обвинением российского суда (см. выше). «Куда бедному крестьянину податься?». ]

В то же время, вышеуказанные лица, получившие у меня посильные советы, категорически отказались выставить свои жалобы на Сайте в поучение иным желающим.

Наш Заявитель Иванов, в отличие от них не отказался от обнародования своего опыта общения с ЕСПЧ, за что я выражаю ему искреннюю благодарность.

[Заявитель может выразить сожаление по поводу того, что ни он, ни Уважаемый Председатель, ни посетители Сайта так и не узнают, каким же конкретно требованиям ст.ст.34-35 Конвенции не отвечали обращения Заявителя в ЕСПЧ. Следовательно, можно еще долго гадать на кофейной гуще по этому поводу.]

Ниже привожу мои три письма в адрес еще одного неудачного заявителя в ЕСПЧ. Мысли, изложенные в этих трех письмах, во многом касаются и разобранного в данном КОММЕНТАРИИ обращения г-на Иванова.

[Заявитель выражает признательность Уважаемому Председателю за произведенный им разбор «обращения г-на Иванова», но сожалеет о том, что из-за ограниченности времени Уважаемый Председатель сосредоточился только на одной наиболее вероятной причине отказа: предполагаемой Уважаемым Председателем оскорбительности выражений Заявителя, высказанных в адрес российского суда в своих обращениях.

В реальность именно этой причины можно верить или не верить, но доводы в пользу этой версии, на взгляд Заявителя, носят субъективный характер и недостаточны, чтобы понять как сообщения о неправомерных действиях суда в обращениях, касающихся одного судебного процесса, повлекли признание неприемлемыми сразу же двух отдельный обращений Заявителя (с множеством претензий на предполагаемые нарушения властями России его прав по Конвенции), самостоятельно (!?) объединенных Секретариатом ЕСПЧ в одно дело и представленных Комитету ЕСПЧ для рассмотрения как одна единая жалоба.

Сам Заявитель склонен считать, что его обращения были представлены Комитету ЕСПЧ как обращения явного сутяги, за которыми ничего не стоит. Для этого достаточно в предварительном заключении обронить фразу – «Убедительных доказательств обстоятельств, о которых сообщает Заявитель, к обращению не приложено».]

 

далее по тексту …