ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
РЕШЕНИЕ
ОТНОСИТЕЛЬНО ПРИЕМЛЕМОСТИ
жалобы
Номер 8237/03
Яны Порубовой (Yana PORUBOVA)
против России
Европейский
Суд по Правам человека (Первая Секция), заседая
9 декабря 2004 Палатой в составе:
г.
C.L. Rozakis, Президент,
г. L. Loucaides,
госпожа N. Vaji ć,
госпожа S. Бotiucharova,
г. A. Kovler,
г. K. Hajiyev,
г. D. Spielmann, судьи,
и г. S. Nielsen,
Секретарь (Грефье) Секции,
рассмотрел
вышеупомянутую жалобу, поданную 10 февраля 2003,
с
учетом Меморандума представленного Властями России и возражений на него
представленных заявителем,
обсудив
вышеуказанное, решает следующим образом:
ФАКТЫ
Заявитель,
госпожа Яна Владимировна Порубова, гражданка России, родилась в 1970 и проживает
в Екатеринбурге. Заявитель - журналист и главный редактор газеты "D.S.P" (“Для Служебного Пользования”). Власти представлены г. П.
Лаптевым, Представителем Российской Федерации в Европейском Суде по Правам
человека.
A.
Обстоятельства дела
Обстоятельства
дела, как представлено сторонами, могут быть изложены в итоге следующим
образом.
1. Публикации в сентябре 2001
В
конце сентября 2001 газета заявителя опубликовала в одном номере несколько
материалов относительно крупномасштабного незаконного присвоения бюджетных средств,
предположительно совершенных г. V., Председателем Свердловского Областного
Правительства, и переданных им г. К., служащему Московского представительства
Свердловской Области. Первая статья появилась под заголовком “Гей-скандал в «Белом доме»”. В
статье, в частности говорилось:
“Когда-то там жил Председатель Свердловского Областного Правительства г. V.
Он имел все: видное положение, его высоко ценили, и он пользовался всеобщим уважением.
А также он наслаждался любовью губернатора.
Но V. влюбился ... нет, не в губернатора, и не в свою работу, а в
двадцатипятилетнего служащего представительства области в Москве, г. К.
Как человек становится гомосексуалистом? Где они "любят"?
Мы - простые и неискушенные люди... И мы не можем воссоздать в своем воображении
те сцены, которые имели место между ними в роскошном дворце представительства
области в Москве... Ходили слухи, что губернатор, догадавшийся обо всем, был
разъярен ... и даже отстранил K. от работы.
Но любовь, как все мы знаем, может преодолеть любое препятствие. Она найдет
не только время, но и место. ”
В
Статье далее утверждалось, что, согласно распоряжению, подписанному V. в 1997, принадлежащая
государству компания оплатила за него налог, подлежащий перечислению в
региональный бюджет, и покупку трехкомнатной
квартиры в Москве:
“Сначала квартира была даже поставлена на бухгалтерский баланс
правительства. Однако, через некоторое время V. предложил квартиру... Нет, пожалуйста,
не подумайте, что он предложил ее г. К... Он предложил ее отцу г. К. Очевидно,
как «благодарность» за воспитание такого сына ... ”
На
той же самой странице газета напечатала копию письма Начальника Свердловского областного
отдела внутренних дел Председателю Свердловской областной контрольной палаты. Начальник
ОВД описал механизм уклонения от уплаты налога при приобретении вышеуказанной
квартиры в Москве и потребовал провести ревизию причастных к этому делу
компаний и Свердловского Областного Правительства.
Третья
публикация на той же самой странице под заголовком “История квартирки на Оршанской. Пошаговая стратегия для начинающих
казнокрадов”, описывала, в хронологическом порядке, финансовые
сделки между V., K., Государственными властями и частными компаниями в связи с
рассматриваемой квартирой.
2. Уголовное обвинение заявителя
12
октября 2001 прокуратура Свердловской Области по заявлением V. и K. открыла
уголовное дело против заявителя по обвинению ее в клевете и оскорблении,
распространенных в средствах массовой информации на основании Статей 129 § 2 и
130 § 2 Уголовного кодекса.
23
октября и 8 ноября 2001 V. и K., соответственно, подали гражданские иски о
клевете против заявителя, требуя компенсации морального вреда.
Следователь
назначил лингвистическую и культурологическую экспертизу рассматриваемых
публикаций. 6 ноября 2001 эксперт пришел к выводу, что в публикациях содержались
утверждения о гомосексуализме V. и K. и о существовании между ними половых
сношений в здании представительства Свердловской Области. Эксперт полагал, что
статьи содержали негативный образ V.:
“Терпимость к отклонениям от общепринятых обычаев и морали, вообще, нетипична
для российского менталитета, это относится и к «сексуальным меньшинствам».
Российское общественное мнение и Русский язык сохраняют строго отрицательное,
грубое и некультурное отношение к людям нетрадиционной сексуальной ориентации
(гомосексуалисты и лесбиянки). ”
Эксперт
отметил, что автор первой публикации высказал “эмоциональную оценку описываемым
событиям”. Заключение эксперта закачивалось так:
“В этом контексте информация относительно покупки квартиры в Москве за счет
бюджета подана как сенсация, направленная на то, чтобы у читателя сложилось
мнение о V. как нечестном руководителе, растратчике общественных денег, и,
кроме того, безнравственном человеке, падким на чувственные удовольствия и внешнюю
сексуальную привлекательность, чувственную и похотливую. Статьи ... направлены
на то, чтобы подорвать доверие читателей к V. и K., как к политическим деятелям
... ”
В
конце ноября 2001 адвокат заявителя за ее счет провел лингвистическую экспертизу
публикаций. Эксперт пришел к выводу, что слово "гомосексуалист" не
имело никакой отрицательной окраски и, поэтому, не могло быть расценено как
наносящее ущерб чести и достоинству лиц, описанных в публикациях. Он отметил,
что российское общество в последние годы стало более терпимым к
гомосексуализму, и раскрытие чьего - то гомосексуализма в средствах массовой
информации не обязательно ведет к отрицательным последствиям для его репутации.
Адвокат заявителя просил следователя приобщить это заключение к материалам
дела, но в этом было отказано на том основании, что эксперт был лингвистом, но
не специалистом в области культуры и таким образом не имел достаточной квалификации
для проведения такой экспертизы.
29 и
30 ноября 2001 заявитель был обвинен в клевете и оскорблении, распространенном
в средствах массовой информации.
Ознакомившись
с обвинительным заключением, заявитель и ее адвокат подали множество ходатайств.
Они указали, что в обвинительном заключении не определено, какая именно информация
в публикациях была несоответствующей действительности, в то время как следствие
ограничилось только расследованием утверждений о предполагаемом гомосексуализме
V. На этом основании они требовали, чтобы следствие расследовало факты
незаконного присвоения бюджетных средств, допросило V. и K. по этому вопросу и
исследовало относящееся к этой стороне дела документы. Альтернативно, если
обвинение желает ограничиться исключительно утверждениями о гомосексуализме V.
и K., заявитель потребовала, провести медицинскую экспертизу V. и K. для
установления их сексуальной ориентации. Наконец, адвокат заявителя потребовал
передать расследование дела в другую область, чтобы гарантировать его
независимость и беспристрастность.
3 и
28 декабря 2001 следователь отклонил все ходатайства. Он ответил в общих словах,
что следствие уже завершено и в проведении никаких дальнейших действий, или экспертиз
нет необходимости.
28
декабря 2001 обвинительное заключение по делу заявителя, и все дело были
переданы для рассмотрения в суд. Заявитель обвинялся в уголовно наказуемой
клевете и оскорблении в связи с распространенной ею информацией о том, что “V. и
K. являются гомосексуалистами и любовниками, которые имели гомосексуальные акты
во дворце представительства области в Москве”. Обвинения не касались
утверждений о незаконном присвоении бюджетных денежных средств.
3. Уголовный процесс по делу заявителя
Заявитель
просила о публичном слушании ее дела, но в этом было отказано в неустановленный
день, и судебное разбирательство было закрытым.
Заявитель
не признала себя виновной. Она утверждала, что она была убеждена в точности
информации относительно гомосексуализма K., потому что она хорошо знала его.
Она также просила приобщить к материалам дела некоторые документы, содержащие
утверждения свидетелей о том же самом – о сексуальных отношениях между V. и K.;
суд отказал ей в этом.
Суд допросил
свидетелей, которые свидетельствовали, что заявитель отвечала за подбор
публикаций, публикацию статей и распространение газеты.
Истцы
V. и K. отозвали
свои гражданские требования против заявителя и предложили ей мировое соглашение,
от которого она отказалась.
22
апреля 2002 Верх-Исетский районный
суд г. Екатеринбурга вынес приговор по делу заявителя. Суд не дал
оценки, была ли информация относительно гомосексуализма V. и K. верной или ложной;
основываясь на утверждениях V. и K. о том, что рассматриваемые публикации
порочат их как политических деятелей и государственных служащих, и с учетом
заключения лингвистической экспертизы от 6 ноября 2001, суд пришел к следующим
выводам:
“Судом бесспорно установлено, что главный редактор газеты D.S.P. Порубова
преднамеренно опубликовала ... оспариваемые статьи, которые она редактировала.
В этих статьях она заявила, что Председатель Свердловского Областного
Правительства, г. V. и член
Палаты представителей Законодательного Собрания Свердловской Области K. были
гомосексуальными любовниками, которые имели гомосексуальное общение в Москве во
дворце представительства Свердловской Области, то есть - она распространила
информацию, которая базировалась только на ее инсинуациях и о которой она
знала, что все это не соответствует действительности и дискредитирует жертв
публикаций. Имея намерение оклеветать своих жертв, она принимала меры к печати
500 000 копий газеты и распространила их в Свердловской Области. Следствием правильно
квалифицированны ее действия как клевета подпадающая под действие Статьи 129 §
2 Уголовного кодекса, то есть. распространение в средствах массовой информации сведений,
не соответствующих действительности и порочащих честь, достоинство и деловую
репутацию потерпевших.
Кроме того, госпожа Порубова распространив в этих статьях ложную информацию
о том, что V. и K. являлись гомосексуальными любовниками, имевшими
гомосексуальное общение в Москве во дворце представительства Свердловской
Области, преднамеренно выражалась о личных качествах и поведении потерпевших в терминах
чрезвычайно оскорбляющих их человеческое достоинство и противоречащих нормам,
преобладающих в обществе. Такую оценку потерпевших суд оценивает как непристойную
и порочащую их достоинство. В стремлении сделать первый выпуск газеты важным
событием и сенсацией, она опорочила честь и достоинство потерпевших в средствах
массовой информации. Поэтому, следствие правильно квалифицировали ее действия
как преступление, предусмотренное Статьей 130 § 2 Уголовного кодекса. ”
Заявитель
была признана виновной и приговорена к исправительным работам на полгода с удержанием
15 процентов ее заработной платы в пользу Государства.
4
сентября 2002 судебная коллегия по уголовным делам Свердловского Областного
Суда оставила приговор в силе, согласившись с выводами суда первой инстанции.
Впоследствии
заявитель была освобождена от наказания, наложенного на нее приговором на основании
акта амнистии относительно женщин и несовершеннолетних, объявленного российским
законодательным органом 30 ноября 2001.
B. применимое
по делу внутреннее законодательство
Конституция Российской Федерации
Статья
29 из Конституции Российской Федерации гарантирует каждому свободу мысли и
слова, а так же свободу средств массовой информации.
Уголовный кодекс Российской Федерации
Статья
129 § 2 предусматривала ответственность за клевету, содержащуюся в публичном
выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой
информации в виде штрафа или исправительными работами сроком до двух лет.
Статья 129 § 1 Уголовного кодекса Российской Федерации определяет клевету как
распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого
лица или подрывающих его репутацию.
Статья 130 § 2 Уголовного кодекса Российской
Федерации устанавливает, что Оскорбление,
содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении
или средствах массовой информации, -
Наказывается. .
. , либо обязательными работами на срок до ста восьмидесяти часов, либо
исправительными работами на срок до одного года.
Оскорбление
определено в Статье 130 § 1 как унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме.
Уголовно-процессуальный Кодекс (действовавший в то
время)
«Статья 18. Гласность судебного разбирательства
Разбирательство дел во всех судах открытое, за исключением случаев,
когда это противоречит интересам охраны государственной тайны.
Закрытое судебное разбирательство, кроме того,
допускается по мотивированному определению суда или постановлению судьи по
делам о преступлениях лиц, не достигших шестнадцатилетнего возраста, по делам о
половых преступлениях, а также по другим делам в целях предотвращения
разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц.. . ..»
ЖАЛОБЫ
Заявитель
жалуется, ссылаясь на Статью 6 § 1 Конвенции, что судебное разбирательство по
ее делу было несправедливым, что судебный процесс был закрытым, и что и суд
первой, и суд второй инстанции зависели
от потерпевшего V. который, по своей должности, занимался вопросами финансового и иного
обеспечения деятельности всех судов на территории области.
Заявитель
жалуется, ссылаясь на Статью 10 Конвенции на нарушение ее права распространять
информацию.
Заявитель
жалуется, ссылаясь на Статью 13 Конвенции, что, по ее убеждению, она не имела
никакого эффективного средства правовой защиты от предполагаемых нарушений ее
прав.
ПРАВО
1. Заявитель
жаловался, ссылаясь на Статью 6 § 1 Конвенции на несправедливое судебное
разбирательство, на недостаток независимости региональных судов, которые были в
материальном и материально-техническом отношении, зависящими от потерпевшего, и
на то, что слушание ее дела проведено в закрытом режиме. Статья 6 § 1
гарантирует следующее:
«1. Каждый человек имеет право . . .при рассмотрении любого уголовного
обвинения, предъявляемого ему, на справедливое и публичное разбирательство дела
. . . независимым и беспристрастным судом, . . . Судебное решение объявляется
публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в
течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного
порядка или государственной безопасности в демократическом обществе, а также
когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни
сторон, . . .»
(a) В
отношении жалобы заявителя на недостаток независимости суда первой и второй
инстанции, Власти указывают, что, в соответствии со Статьей 124 российской
Конституции и статьей 33 Федерального Конституционного Закона “О Судебной
Системе Российской Федерации ”, все внутренние суды финансируются из средств
федерального бюджета. В каждом ежегодном бюджете предусмотрены ассигнования на
финансирование Конституционного Суда, Верховного Суда и других федеральных
судов. Поэтому, Суд, рассмотревший дело заявителя, материально не зависел от областного
правительства.
Заявитель
возражает в ответ, что перед открытием ее судебного процесса, жена судьи,
рассматривавшего ее дело, была повышена в должности и переведена работать в
областной суд и что после ее осуждения, суд получил новую мебель и
оборудование. Она признала, однако, что эти события, возможно, были простым совпадением.
Суд
напоминает, что для того, чтобы оценить, можно ли полагать, что суд был "независимым"
от одной из сторон по делу, необходимо принять во внимание порядок назначения
членов суда, продолжительность их срока полномочий, существование гарантий
против внешних давлений (см., среди прочего, Кампбелла и Упал v.
Великобритания, постановление от 28 июня 1984, Ряд Номер 80, § 78).
В рассматриваемом
случае беспокойство заявителя относительно независимости судов, рассмотревших
ее дело, вызвал тот факт, что руководство областного правительства, которое
предположительно отвечало за материальное обеспечение судов, имело интерес в
результате судебного процесса. Однако, как утверждают Власти, и это не
оспаривается заявителем, российские суды на всех уровнях юрисдикции
финансируются непосредственно из федерального бюджета через Судебный Департамент
Российской Федерации - специальное агентство, отвечающее за все материальное
обеспечение деятельности судов. Региональные органы исполнительной власти не финансируют
деятельность судов и не обеспечивают каким-либо иным способом функционирование
судов, и поэтому сомнения заявителя в этом отношении не могут рассматриваться
как объективно оправданные.
Что
касается утверждений заявителя относительно приобретения новой мебели для областного
суда, заявитель не доказала наличие какой-либо связи, кроме простого совпадения
во времени, между ее судебным процессом и обновлением мебели в суде. Было бы
логической ошибкой, чтобы принять, в отсутствии какого-либо иного
доказательства, что, если мебель была куплена вслед за вынесением ей приговора,
то это сделано как компенсация за осуждение заявителя. И при этом нет никакой
очевидной связи между судебным процессом заявителя и назначение жены судьи,
рассмотревшего ее дело, на работу в областной суд, которое предшествовал этому.
Из
этого следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и должна быть
отклонена в соответствии со Статьей 35 §§ 3 и 4 Конвенции.
(b) Заявитель
также жаловался, что судебный процесс по ее делу не был проведен «публично».
Власти
ссылаются на Статью 18 действовавшего в то время Уголовно-процессуального
Кодекса, которым было предусмотрено закрытое разбирательство дел, если было
необходимо предотвратить разглашение информации об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц.
Заявитель
утверждает, что суд не исполнил требование Статьи 18, потому что не вынес мотивированное
определение, по каким причинам было решено провести разбирательство в закрытом
режиме.
Суд отмечает,
что Власти не предоставили копию судебного определения о проведении закрытого
судебного процесса. Суд считает, что эта часть жалобы поднимает серьезные
вопросы факта и права, находящиеся под защитой Конвенции, выяснение которых
требует рассмотрения жалобы по существу. Суд заключает поэтому, что эта жалоба
не является явно необоснованной в смысле Статьи 35 § 3 Конвенции. Никаких
других оснований для того, чтобы признать ее не приемлемой не было установлено.
2. Заявитель
утверждал, что по ее делу нарушены гарантии Статьи 10 Конвенции, которой
установлено:
«1. Каждый человек имеет право на свободу
выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и
свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства
со стороны государственных органов . . .
2. Осуществление этих свобод, налагающее
обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями,
условиями, ограничениями или санкциями, которые установлены законом и которые
необходимы в демократическом обществе в интересах государственной безопасности,
территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях
предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и
нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения
разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета
и беспристрастности правосудия.»
Власти
утверждают, что заявитель пренебрег своей журналистской обязанностью проверить правдивость
опубликованной информации или получить согласие человека, чьи интересы затронет
распространенная информации о его частной жизни. Эта обязанность предусмотрена
статьей 49 закона о средствах массовой информации от 27 декабря 1991.
Внутренние суды правильно решили, что заявитель опубликовала факты, не проверив
их подлинность, посредством чего она оклеветала потерпевших и опорочила их честь
и достоинство.
Заявитель
возражает, что не было доказано, что она являлась автором рассматриваемых
публикаций или что она приняла меры к их опубликованию в газете. Кроме того,
суды не установили, что информация, содержавшаяся в статьях была ложной или
оскорбительной. В частности суды отклонили следующие ее ходатайства, которые
могли бы прояснить ситуацию: исследовать результаты проверки контрольной
комиссией, доказывающей факты растраты, допросить бывшую супругу K., провести
медицинскую экспертизу потерпевших, и исследовать документы, доказывающие
существование гомосексуальных отношений между потерпевшими.
Суд
считает, в свете объяснений сторон, что жалоба поднимает серьезные вопросы
факта и права, находящиеся под защитой Конвенции, выяснение которых требует
рассмотрения жалобы по существу. Суд заключает поэтому, что эта жалоба не
является явно необоснованной в смысле Статьи 35 § 3 Конвенции. Никаких других
оснований для того, чтобы признать ее не приемлемой не было установлено.
3. Заявитель
жаловался, ссылаясь на Статьею 13 Конвенции, что ее судебный процесс проведен в
условиях фактического отсутствия
у нее эффективные средства правовой защиты от предположительных нарушений ее
прав. Статья 13 гарантирует следующее:
«Каждый человек, чьи права и свободы,
признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективные средства
правовой защиты перед государственным органом даже в том случае, если такое
нарушение совершено лицами, действовавшими в официальном качестве.»
Поскольку,
поскольку эта часть жалобы заявителя может быть понята как жалоба на
невозможность и далее оспаривать окончательный приговор по ее делу, Суд считает,
что Статья 13 не требует, что Государство обязано предоставить возможность
обжаловать окончательное судебное постановление в случае, если заявитель просто
неудовлетворен результатом судебного процесса. Кроме того, поскольку заявитель
утверждает, что результат рассмотрения ее дела в России был несовместим с
гарантиями Статьи 10 Конвенции, надлежащим способом восстановления ее прав является возможность обращения с жалобой
в Страсбург против России (см. Odd F. Lindberg v.
Из
этого следует, что эта часть жалобы является явно необоснованной и должна быть
отклонена в соответствии со Статьей 35 §§ 3 и 4 Конвенции.
По этим причинам, Суд единодушно
Объявляет приемлемой, не предрешая
решения по существу, жалобы заявителя на несправедливость и закрытость
судебного процесса по ее делу и на нарушение ее права на свободу выражения
мнения;
Объявляет неприемлемой остальную
часть жалобы.
Søren Nielsen
Christos Rozakis
Секретарь (Грефье) Секции
Президент