ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

РЕШЕНИЕ

ОТНОСИТЕЛЬНО ПРИЕМЛЕМОСТИ

Жалоб № 57947/00

Медка Чучуевны Исаевой

Против России

№ 57948/00

Зины Абдулаевны Юсуповой

Против России

№ 57949/00

Либкан Базаевой

Против России

Европейский Суд по Правам человека (Первая Секция), в заседании 19 декабря 2002 Палатой, в составе:

Г. C.L. ROZAKIS, Президент,

Госпожа F. TULKENS,

Г. P. LORENZEN,

Госпожа N. VAJIC,

Г. E. LEVITS,

Г. A. KOVLER,

Г. V. ZAGREBELSKY, судьи,

и Г. С. NIELSEN, Представитель Секретариата Секции,

Обсудив вышеупомянутые жалобы, поданные 25, 27 и 26 апреля 2000,

с учетом решения Суда от 11 июля 2000, об объединении жалоб,

обсудив объяснения Правительства-ответчика и ответные возражения, представленные заявителями,

Обсудив, решает следующим образом:

ФАКТЫ

Первый заявитель, Медка Чучуевна Исаева родилась в 1953. Второй заявитель, Зина Абдулаевна Юсупова родилась в 1955. Третий заявитель, Либкан Базаева родилась в 1949. Все трое - Российские подданные и жители Грозный. В настоящее время находятся в Ингушетии. Они представлены перед Судом г. Кириллом Коротеевым, адвокатом Мемориала, Российской НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ по Правам человека, расположенной в Москве, и г. Уильямом Боуринг, Профессором в Университете Северного Лондона.

A. Обстоятельства дела

Обстоятельства дела частично обсуждены сторонами. Факты, как они представлены сторонами, могут быть изложены следующим образом.

Нападение на гражданскую колонну

Первый и третий заявитель жили в городе Грозный, второй заявитель в Старой Сунже, которая является пригородом Грозный. Осенью 1999 начались военные действия в Чечне между Российскими военными силами и Чеченскими бойцами. Город и его предместья стали целью широкомасштабного наступления Русских вооруженных сил. Из-за боевых действий третий заявитель и ее семейство оставили Грозный 26 октября 1999 и поехали к своим родственникам в селение Гехи. Первый заявитель и ее родственники путешествовали на дороге от Грозный до Назрани, столицы Ингушетии, 28 октября, но узнали от Русских военнослужащих, блокировавших дорогу, что коридор для гражданских жителей будет открыт на следующий день.

Заявители утверждают, что они узнали из радио и телевизионных объявлений, включая всероссийские каналы РТР и ОРГ, что 29 октября 1999 будет открыт "гуманитарный коридор" для гражданских жителей, желающих покинуть Грозный.

29 октября рано утром первый заявитель и ее родственники - 14 людей в микроавтобусе РАФ, ехали по дороге к Назрани. Между 6 утра и 6.30 утра они достигли Российского военного блок-поста на дороге "Кавказ-1" на границе между Чечней и Ингушетией. Перед постом уже скопились автомобили приблизительно на протяжении одного километра длиной. Заявитель и некоторые родственники прошли к блок-посту и военный информироваи их, что они ждут приказ от их командиров, чтобы открыть дорогу, и что приказ должен поступить приблизительно в 9 утра. Погода была плохая в это время, было облачно и шел дождь.

Второй заявитель выехал из Грозный 29 октября 1999 в колонне автомобилей. Всего было 12 человек в таком же микроавтобусе. Около 8 утра они достигли блок-поста около границы с Ингушетией. Она вспоминает, что было приблизительно 10 автомобилей перед их автомобилем.

Семейство третьего заявитель оставило деревню Гехи 29 октября 1999 приблизительно в 5 утра на двух автомобилях, белом Жигули и синем УАЗ, и поехало по дороге к Назрани. Когда они достигли очереди перед блокпостом на дороге, они оказались 384-ые и 385-ые. Очень быстро количество автомобилей росло, и позади них было в 3-4 раза больше автомобилей чем впереди. Третий заявитель оценивает, что всего было более чем 1,000 автомобилей в колонке, включая грузовики, фургоны и автобусы.

Люди начали спрашивать военных по поводу открытия границы. Им сначала говорили, что она должна быть открыта после 9 утра, и что солдаты ожидают приказ. Первый заявитель говорит, что приблизительно в 11 утра один из офицеров вышел и сказал людям, что "коридор" не будет открыт сегодня и что он не имел никакой информации когда это будет сделано. Заявители утверждают, что он также приказал, чтобы все очистили место перед блокпостом и возвратились в Грозный. Колонка начала разворачиваться, но очень медленно, потому что имелось несколько рядов автомобилей и мало свободного места.

Заявители развернулись и медленно уезжали с колонной от блок-поста. Согласно второму заявителю, было много автомобилей, и вся колонна растянулась приблизительно на 12 километров. Несколько позже облака начали расходиться и они увидели два самолета в небе. Самолеты развернулись в сторону колонны и сбросили бомбы.

Водитель автомобиля первого заявителя остановился, и пассажиры начали выходить. Ее дети, Илона (также записали Елона) Исаева (рожденная в 1983), Сеид - Магомет Исаев (рожденный в 1990) и невестка Магомедова Асма (рожденная в 1954) вышли первые. Первый заявитель видела, что их отбросило в сторону дороги взрывом. Она вспоминает, что самолеты кружились вокруг колонны и бросали бомбы несколько раз. Правая рука первого заявитель была поражена осколком, и она потеряла сознание. Когда она очнулась и подбежала к родственникам, все три оказались убиты осколками. После того, как бомбежка окончилась, первый заявитель была отвезена автомобилем с другой раненной в больницу в Атаги. Доктора обработали раны и отослали ее домой, потому что не имелось места в больнице. Неделей позже первый заявитель уехала в Назрань, Ингушетия.

Второй заявитель вспоминает, что, когда их микроавтобус приближался к Шаами-Юрт, они увидели два самолета в небе, выпускающие ракеты. Через несколько минут ракета поразила автомобиль непосредственно перед ними. Второй заявитель подумала, что водитель погиб, потому что автомобиль стал резко разворачивался. Второй заявитель и ее родственники начали выпрыгивать из автомобиля, и она была отброшена взрывом. Она потеряла сознание, а когда очнулась, то поняла, что два ребенка первого заявителя, Илона Исаева и Сеид-Магомед Исаев, были мертвы. Второй заявитель полагает, что всего было восемь взрывов после первого. Она отбежала в сторону от дороги вместе с другими, но позже она вернулась, чтобы помочь первому заявителю, собрать тела. Сеид-Магомед был поражен в живот, голова Иконы оторвана, и одна нога была раздроблена. Второй заявитель была ранена осколками в шею, руку и бедро. Их микроавтобус не был поражен, и они использовали его, чтобы уехать.

Третий заявитель был в автомобиле Жигули с мужем и его другом. В автомобиле УАЗ позади них ехал ее сын и два племянника ее мужа, один с женой. Она вспоминает, что дождь остановился и небо расчистилось, когда они проехали селение Khambirzi и приближались к селению Шаами-Юрт. Раздался мощный взрыв, и их автомобиль был отброшен в левую сторону дороги. Все его окна были разбиты. Третий заявитель поняла, что взрыв был сзади, и она побежала, чтобы увидеть, были ли ее сын и его кузены живы. Она полагает, что примерно 100 метров она бежала по дороге, чтобы найти автомобиль сына, она видела несколько разрушенных автомобилей, фургоны и грузовики и 40-50 мертвых тел, многие из которые были изуродованы и искалечены.

Третий заявитель, ее муж и их друг собрали несколько людей, которые нуждались в помощи. Шины их автомобиля были пробиты, но они доехали до Шаами-Юрт, где заменили шины. Они поехали назад в Гехи. Сын заявителя, тем временем, собирал раненных и отвозил их в больницу в Ачхой-Мартан. Он позже возвратился к месту бомбежки, поскольку он не был уверен, удалось ли третьему заявителю покинуть его. Самолеты все еще летали над колонной и атаковали снова. Их автомобиль УАЗ со всем имуществом семейства был разрушен прямым попаданием. Сын заявителя и его кузены ушли пешком через соседние селения, и вечером достигли Гехи. Они позже ушли в Ингушетию.

Заявители не уверенны относительно точного времени нападения, поскольку они были в состоянии шока. Они принимают время нападения, данное Правительством. Они утверждают, что Уполномоченный по Правам человека и Мемориал имеют видеозаписи с показаниями других свидетелей, собранными в разное время после инцидента. Заявители представили копии интервью Суду. В них свидетели описывают бомбежку колонны беженцев из Грозный около деревни Шаами-Юрт 29 октября 1999, подтверждая, что после нападения, они видели многочисленные сожженные и поврежденные автомобили, включая, по крайней мере, один грузовик КАМАЗ, заполненный гражданскими жителями, автобусы и микроавтобусы. Они также подтверждают, что имелось множество жертв, убитых и раненых. Несколько показаний касаются гибели родственников первого заявителя. Некоторые из свидетелей названы полностью, другие только по именам.

Заявители утверждают, что они видели только гражданских жителей в колонне, и что они не видели кого-либо из колонны, пытающегося обстрелять самолеты.

Согласно Правительству, 29 октября 2000 представитель Чеченского Комитета Красного Креста решил переместить офис в Ингушетию. Поскольку он не согласовал это с военными властями, то, когда он и колонна транспортных средств достигли контрольно-пропускного пункта "Kavkaz-1" на границе с Ингушетией, они были должны повернуть обратно, поскольку контрольно-пропускной пункт был закрыт. На обратном пути в Грозный, они соединились с грузовиком КАМАЗ, с Чеченскими бойцами.

Согласно Правительству, в то же самое время два военных SU-25 самолета осуществляли разведку. Примерно в 2 часа пополудни, при полете над селением Шаами-Юрт, они увидели колонну транспортных средств, перемещающихся в Грозный. Самолеты были обстреляны из грузовика КАМАЗ крупнокалиберным огнестрельным оружием. Пилоты сообщили о нападении в штаб и получили разрешение использовать боевые оружие. В 2.05-2.20 пополудни и в 3.30-3.35 пополудни они выпустили ракеты в КАМАЗ, в котором было, по их оценке, по крайней мере, 20 бойцов, и разрушили его.

Правительство признает, что кроме КАМАЗа, шесть других транспортных средств были разрушены или повреждены. Среди разрушенных транспортных средств был автомобиль местного Красного Креста, который, согласно Правительству, должным образом не был отмечен. Два служащих местного Комитета Красного Креста были убиты, наряду с восьмью другими гражданскими жителями. Среди этих восьми были три родственника первого заявитель. Три других гражданских жителей были ранены, включая первого и второго заявителя.

В связи с инцидентом, Международный Комитет Красного Креста в Женеве сделал заявление в прессе 30 октября 1999. Он заявил, что, согласно сообщению местного отделения Красного Креста, 29 октября колонна транспортных средств, среди них пять транспортных средств Чеченского Комитета Красного Креста, пытались пересечь границу с Ингушетией, но были развернуты обратно на контрольно-пропускном пункте и возвращались в Грозный. Все пять автомобилей были ясно отмечены знаками Красного Креста, и грузовик имел Красный Крест на крыше. Они были атакованы ракетами с самолетов, в результате которого два работника Красного Креста были убиты, а третий был ранен. Множество других транспортных средств было также поражено, всего погибло приблизительно 25 гражданских лиц и более чем 70 ранено.

Пресс-служба Российских военных воздушных сил выпустила официальное сообщение для печати, в котором заявила, что 29 октября 1999 в 2 пополудни колонна грузовиков с бойцами и боеприпасами перемещалась по дороге от Назрани в Грозный. Самолет SU-25, пролетающий над колонной был обстрелян из автоматического оружия и вызвал второй самолет для поддержки. Самолеты обстреляли колонну ракетами в течение пяти минут, в результате чего два грузовика, с бойцами были разрушены. Пресс-служба отрицала, что гражданские жители могли быть поражены воздушными ударами.

2 декабря 1999 Комитет по Защите Журналистов (CPJ), Нью-Йорк, заявил, что 29 октября 1999 два журналиста ТЕЛЕВИДЕНИЯ, один, работающий для Московской компании, а другого для местной станции в Грозном, были убиты в результате Российского военного нападения на колонну беженцев, покинувших Грозный около деревни Шаами-Юрт. Согласно заявлению, эти два журналиста сопровождали колонну, и когда первая ракета поразила автобус с беженцами, они стали снимать это. Другая ракета попала в близлежащее транспортное средство, и оба были смертельно ранены.

О нападении на колонну было широко сообщено в Российских и международных средствах информации.

Исследование нападения

20 декабря 1999, по обращению первого заявителя, Назранский Республиканский суд Ингушетии удостоверил смерть Исаевой Илоны Романовны, 29 мая 1983 года рождения и Исаев Сеид-Магомеда Романовича, 30 октября 1990 года рождения, " вследствие ранений осколками, в результате бомбежки колонны беженцев из Грозного самолетами-истребителями Российских военных воздушных сил на дорога «Кавказ» между селениями Шаами-Юрт и Ачхой-Мартан 29 октября 1999, примерно в 12 дня".

Как следует из дальнейших сообщений, что в не установленный день в 2001 решение Назранского Республиканского суда от 20 декабря 1999 было отменено Президиумом Верховного Суда Ингушетии, по протесту прокурора в порядке надзора. Дело вернули в Республиканский суд для нового рассмотрения.

Правительство утверждает, что 3 мая 2000 военная прокуратура Северо- Кавказcкого военного округа, в/ч 20102, открыла уголовное дело № 1433/0205-00 относительно воздушной бомбардировки колонны беженцев около селения Шаами-Юрт 29 октября 1999. Расследование подтвердило факт бомбардировки, и свидетель Вахабов подтвердил гибель родственников первого заявителя и ранения второго заявителя.

Правительство далее информировало Суд, что множество следственных действий было предпринято, включая осмотр места нападения, опрос более чем 30 свидетелей и сбор относящихся к делу документов. Проводился поиск свидетелей, были привлечены местные власти и средства информации. Медицинский персонал и документы регистрации больницы были рассмотрены, что позволило властям идентифицировать 17 людей, которые обратились за медицинской помощью в связи с нападением. Десять судебных экспертиз были проведены. Однако Правительство утверждает, что проведение судебных экспертиз затруднено возражениями родственников против эксгумации тел, основанных на национальных традициях.

Правительство, далее сообщает, что уголовное дело также было открыто в отношении действий членов незаконных вооруженных формирований, ехавших в грузовике КАМАЗ.

17 июня 2002 Правительство информировало Суд, что 7 сентября 2001 расследование было закрыто из-за отсутствия состава преступления в действиях пилотов. Согласно Правительству, пилоты действовали должным образом в ситуации, когда они были атакованы, и открыли огонь с разрешения. Однако, " применения оружия против грузовика КАМАЗ, колонна гражданских жителей, вошла в зону поражения. Следствие установило, что пилоты самолета не имели намерения убить гражданских жителей; они не предвидели и не могли предвидеть их гибель". Служащий Красного Креста, который был ранен в ходе нападения, оспорил это решение в военном суде " Ростова-на-Дону ".

Заявители заявляют в жалобах, что им неизвестны какие-либо адекватные шаги, принятые властями, чтобы провести эффективное и полное расследование. Первый заявитель утверждает, что некоторое время спустя после того, как ее жалоба было сообщена Российскому Правительству, к ее старшему брату, Вахабову Асланбеку, дважды приходили в его дом в Чечне военные прокуроры, которые искали ее. После второго посещения прокуроров, они оставили записку для второго заявителя с просьбой прибыть на военную базу в Ханкалу для опроса. Второй заявитель не сумела это сделать. Она утверждает, что Ханкала - главная военная база Российских сил в Чечне, в нее нет свободного доступа для гражданских жителей, она тщательно охраняется и окружена многочисленными контрольно-пропускными пунктами. Было бы очень затруднительно и опасно для нее, чтобы пытаться попасть в нее, и она полагает, что прокуроры могли найти ее или в Ингушетии, где она пребывает, или в Чечне, где она появляется.

Первый заявитель далее утверждает, что, когда военные прокуроры не сумели найти ее в Чечне, они задали ее брату, Г. Вахабову, несколько вопросов относительно событий в неофициальной беседе, но никакого официального документа не было сделано. Эти вопросы также касались жалобы заявителя в Европейский Суд по Правам человека в Страсбурге. Заявитель и ее брат были удивлены, обнаружив ссылку на "показания свидетеля Вахабова" в возражениях, представленных Правительством.

Первый заявитель также знает, что прокуроры из Ачхой-Мартана однажды искали ее в Ингушетии, в то время как она была в Грозном.

Второй и третий заявитель не опрашивались вообще. Им не дали какую-либо официальную информацию относительно инцидента. Ни один из заявителей не был официально информирован, что им предоставили статус потерпевших, как предусмотрено Статьей 53 Уголовно-процессуального кодекса. Они не знают предоставлен ли этот статус другим людям, из тез, кто был в колонне.

В апреле 2000 Главная Военная Прокуратура попросила Мемориал отправить им всю информацию, связанную с бомбежкой гражданских жителей 29 октября 1999 около Шаами-Юрт. В письме упомянут гуманитарный коридор, организованный Мемориалом Центра Прав человека и заявлено, что данная информация необходима для ответа на запрос относительно гибели гражданских лиц, сделанных Верховным комиссаром ООН по Правам человека, Госпожой Мэри Робинсон.

B. Уместное внутригосударственное право и практика

Статья 20 Конституции Российской Федерации защищает право на жизнь.

Статья 46 Конституции гарантирует каждому судебную защиту прав и свобод, а также то, что решения и действия любого органа государственной власти могут быть обжалованы в суде. Частью 3 той же Статьи гарантируется право обращения в международные органы по защите прав человека после исчерпания всех имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты.

Статьями 52 и 53 Конституции установлено, что права жертв преступлений и злоупотребления властью охраняются законом. Они - гарантируют доступ потерпевших к правосудию и компенсацию Государством ущерба, причиненного незаконными действиями органа государственной власти.

Статьей 55 (часть 3) предусмотрено, что ограничение прав и свобод могут быть установлены в соответствии с федеральным законом, но только в той степени, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Статья 56 Конституции устанавливает, что чрезвычайное положение может быть объявлено в соответствии с федеральным конституционным законом. Некоторые права, включая право на жизнь и запрещение пытки, не могут быть ограничены.

Статьей 25 Федерального закона от 31 мая 1996 г. N 61-ФЗ " Об обороне " установлено, что:

"1. Надзор за законностью и расследование дел о преступлениях в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляются Генеральным прокурором Российской Федерации и подчиненными ему прокурорами.

2. Рассмотрение гражданских и уголовных дел в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках, воинских формированиях и органах осуществляют суды в соответствии с законодательством Российской Федерации."

Федеральным законом от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ " О борьбе с терроризмом " установлено:

"Статья 3. Основные понятия

Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:

борьба с терроризмом - деятельность по предупреждению, выявлению, пресечению, минимизации последствий террористической деятельности;

контр террористическая операция - специальные мероприятия, направленные на пресечение террористической акции, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористической акции;

зона проведения контр террористической операции - отдельные участки местности или акватории, транспортное средство, здание, строение, сооружение, помещение и прилегающие к ним территории или акватории, в пределах которых проводится указанная операция; . . .

Статья 13. Правовой режим в зоне проведения контр террористической операции

1. В зоне проведения контр террористической операции лица, проводящие указанную операцию, имеют право:

2) проверять у граждан и должностных лиц документы, удостоверяющие их личность, а в случае отсутствия таких документов задерживать указанных лиц для установления личности;

3) задерживать и доставлять в органы внутренних дел Российской Федерации лиц, совершивших или совершающих правонарушения либо иные действия, направленные на воспрепятствование законным требованиям лиц, проводящих контр террористическую операцию, а также действия, связанные с несанкционированным проникновением или попыткой проникновения в зону проведения контр террористической операции;

4) беспрепятственно входить (проникать) в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения и на принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения организаций независимо от форм собственности, в транспортные средства при пресечении террористической акции, при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористической акции, если промедление может создать реальную угрозу жизни и здоровью людей;

5) производить при проходе (проезде) в зону проведения контр террористической операции и при выходе (выезде) из указанной зоны личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей, досмотр транспортных средств и провозимых на них вещей, в том числе с применением технических средств; . . .

Статья 21. Освобождение от ответственности за причинение вреда

При проведении контр террористической операции на основании и в пределах, которые установлены законом, допускается вынужденное причинение вреда жизни, здоровью и имуществу террористов, а также иным право охраняемым интересам. При этом военнослужащие, специалисты и другие лица, участвующие в борьбе с терроризмом, освобождаются от ответственности за вред, причиненный при проведении контр террористической операции, в соответствии с законодательством Российской Федерации. "

Статьей 225 Гражданского процессуального Кодекса РСФСР установлено, что, если суд, в ходе рассмотрения жалобы против действий должностного лица или гражданского дела, обнаружит признаки преступления, то он сообщает об этом прокурору.

Глава 24-1 устанавливает что, гражданин может обращаться в суд с жалобой на неправомерность действий государственного органа или должностного лица. Такие жалобы могут быть поданы в суд, или по месту расположении государственного органа или по месту жительства заявителя, по усмотрению заявителя. В рамках этой же процедуры суды могут выносить решения о возмещении убытков, включая компенсацию морального вреда, если установлено, что нарушение произошло.

Система статей 126-127 Кодекса содержит общие формальные требования, которым должно отвечать обращение в суд, это, помимо прочего, - наименование и адрес ответчика, точные обстоятельства, на которых требование основывается и доказательства, подтверждающие требование.

Уголовно-процессуальный Кодекс РСФСР 1960 г. (с изменениями и дополнениями), в редакции, действовавшей в то время, содержал следующие нормы:

Согласно статьи 53, в случае, если в результате преступления наступила смерть потерпевшего, статус потерпевших имеют его близкие родственники. Потерпевшие имеют право представлять доказательства, заявлять ходатайства, приносить жалобы, знакомиться со всеми материалами дела с момента окончания предварительного следствия.

Статьей 108 УПК установлено, что уголовное дело возбуждается – по заявлениям и письмам граждан, общественных организаций, сообщений в прессе или в случае выявления признаков преступления органом дознания, следователем, прокурором или судом.

Статьей 109 УПК установлено, что в течение срока не долее 10 суток со дня приема заявления о преступлении, должно быть принято одно из следующих решений – о возбуждении уголовного дела, об отказе в возбуждении, либо о передаче заявления по подследственности либо по подсудности. В любом случае о принятом решении сообщается заявителю.

Статьей 113 УПК установлено, что в случае отказа в возбуждении дела, об этом выносится мотивированное постановление, которое сообщается заявителю. Данный отказ заявитель вправе обжаловать вышестоящему прокурору или в суде.

Статьями 208 и 209 УПК регламентирован порядок закрытия уголовных дел. Одной из причин указано отсутствие состава преступления. Данное постановление может быть обжаловано прокурору или в суде.

Чрезвычайное положение или военное положение не были объявлены в Чечне. Никаким федеральным законом не был предписано ограничение прав населения области. Никаких отступлений от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях по Статье 15 Европейской Конвенции не было сделано.

ЖАЛОБЫ

1. Заявители жалуются, ссылаясь на Статью 2 § 1 Конвенции, что их право на жизнь и право на жизнь их родственников было нарушено действиями Российской армии. Первый и второй заявитель также жалуются, что они были подвергнуты жестокому и унизительному обращению в смысле Статьи 3 Конвенции.

2. Заявители жалуются, ссылаясь на Статью 13 Конвенции, что они не имели никакого доступа к эффективным национальным средствам защиты, потому что никакие правоохранительные структуры не функционировали на территории Чечни. Они не знают какого-либо способа отдать под суд ответственных за гибель и увечья их родственников.

3. Третий заявитель жалуется, что уничтожение автомобиля ее семейства с имуществом семейства составило нарушение Статьи 1 Протокола Номер 1.

ЗАКОН

1. Заявители жалуются, ссылаясь на Статью 2 Конвенции, что их право на жизнь и право на жизнь их родственников было нарушено нападениями Российских военных самолетов на колонну. Первый и второй заявители также утверждают, что, в результате нападения, их право на свободу от жестокого и унизительного обращения в смысле Статьи 3 было нарушено. Они также жалуются, что они не имели никаких эффективных средств относительно этих нарушений, в нарушение Статье 13. Этими положениями Конвенции установлено:

Статья 2

" 1. право каждого лица на жизнь охраняется с законом. Никто не может быть умышленно лишен жизни, иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношение которого законом предусмотрено это наказание.

2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

( A) для защиты любого лица от противоправного насилия;

( B), чтобы осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

( C) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа;

Статья 3

" Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. "

Статья 13

" Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже, если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве. "

Правительство представило множество возражений относительно допустимости жалоб.

1. Законность полномочий адвоката

Сначала, оно оспаривают законность удостоверения полномочий адвоката, представляющего заявителей, сделанного Мемориальным Центром Прав человека. Оно утверждают, что удостоверение полномочий адвоката не содержит ссылку на место, где оно было совершено. Далее, в соответствии с внутригосударственным правом, эти полномочия должны быть удостоверены нотариусом, а отдельная доверенность должна быть выдана Мемориалом их адвокату, действующему в качестве представителя. Оно также утверждает, что, в соответствии с Гаагской Конвенцией 1961 года, установившей Требования о легализации Иностранных Общественных Документов, к которой Россия присоединилась, эти полномочия адвоката должны иметь соответствующую пометку на полях. Правительство также оспаривает законность возражений заявителей в ответ на объяснения Правительства, потому что текст возражений не подписан.

Суд обращает внимания, что Правительство не оспорило статус заявителей как жертв предполагаемых нарушений Конвенции, и не оспаривает законность подписей, которые были представлены. Возражение против полномочий адвоката основано на утверждении, что они должны быть оформлены в соответствии с национальным законодательством. Однако, согласно Правилу 45 (3) Судебного регламента, письменное полномочие имеет силу с целью слушаний перед Судом. Судебный регламент не содержит никаких требований к полномочиям адвоката, который выданы в соответствии с национальным законодательством. Относительно законности возражений заявителей, Суд обращает внимания, что представитель заявителей подписал почтовые грузовые накладные, при высылке возражений, и что возражения были отправлены Правительству только для сведения. Суд не имеет никаких причин сомневаться относительно их подлинности. В этих обстоятельствах, Суд принимает, на основе имеющихся материалов, что заявители законно представлены перед Судом и что их обращения к Суду имеют силу.

2. Исчерпание внутренних средств

Правительство просит Суд объявить жалобы неприемлемыми, поскольку заявители не исчерпали внутренние средства, доступные им. Оно утверждает, что, в соответствии с внутренним законодательством, в том числе и по настоящему делу, была возможность расследования случаев гибели гражданских жителей, ранений и уничтожения собственности в Чечне.

В частности Правительство утверждает, что, хотя суды в Чечне действительно прекратили функционировать в 1996, законные средства защиты были все же доступны тем, кто выехал из Чечни. Установленная практика позволяет им обращаться к Верховному Суду или непосредственно в суды в их новом месте проживания, которые рассмотрели бы их заявления. Доступность такого средства подтверждена фактом, что первый заявитель, обратился в Назранский Республиканский суд в Ингушетии для установления факта гибели ее родственников.

Правительство также утверждает, что заявители могли обратиться в Главное управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и межнациональных отношениях на Северном Кавказе, расположенную в Ессентуки в Ставропольском крае. Этот орган был основан, чтобы получать информацию относительно преступлений и проводить уголовные расследования по каждому случаю.

Заявители утверждают, что эти формальные средства не эффективны, так что они не были обязаны исчерпать их. Заявители обосновывают это утверждение тремя доводами.

Сначала, они утверждают, что анти – террористические операции в Чечне, проводятся государственными служащими, основаны на положениях Закона о борьбе с Терроризмом, и были официально санкционированы на самом высоком уровне государственной власти.

Заявители ссылаются на текст Закона о борьбе с Терроризмом, который позволяет анти-террористическим силам нарушать множеством прав, включая право на свободу передвижения, свободу, неприкосновенность жилища и корреспонденции, и т. д. Закон не устанавливает никакой ясный предел той степени, в которой такие права могут быть ограничены и не предусматривает никаких средств защиты жертв нарушений. Он не содержит никаких положений об ответственности должностных лиц в случае возможных злоупотреблений властью. Заявители ссылаются на обмен меморандумами между Генеральным секретарем Совета Европы и Российским Правительством в 2000 по Статье 52 Европейской Конвенции по Правам человека. Они указывают, что итоговое Сообщение, подписанное Генеральным секретарем, идентифицировало те недостатки в самом Законе, к которым Российское Правительство обращается как законное основание для его действий в Чечне.

Они также утверждают, что даже притом, что должностные лица, проводящие анти-террористические действия в Чечне, не могут не знать о широких масштабах нарушений прав человека, никаких мер не было принято для остановки или предотвращению их. Они представляют газетные вырезки, содержащие похвалу военных и полицейских действий в Чечне Президентом Российской Федерации, и говорят, что прокуроры не желали бы противоречить " официальной линии ", преследуя по суду агентов правоохранительных органов или военных.

Во-вторых, заявители утверждают, что имеется административная практика несоблюдения требований, об эффективном исследовании злоупотреблений, совершенных Российскими служащими и членами полиции, и во время мира и во время войны. Заявители указывают на a) безнаказанность преступлений, совершенных в течение текущего периода военных действий (с 1999), b) безнаказанность преступлений, совершенных в 1994-1996, c) безнаказанность применений полицией пыток и жестокости на всей территории России, и d) безнаказанности пыток и жестокости, которые происходят в армейских частях вообще.

a) Относительно текущей ситуации в Чечне, заявители цитируют правозащитников, неправительственные организации и сообщения средств массовой информации относительно нарушений прав гражданских жителей, совершенных федеральными силами. Они также утверждают, что Российские официальные органы получают многочисленный подобные жалобы, и в Чечне и вне ее. Они цитируют сообщение Специального Представителя Президента Российской Федерации по Правам человека в Чечне, г-на Каламанова, где он сообщает, что больше чем 4000 заявлений, подано ему за первые шесть месяцев его работы. Несмотря на многочисленные признаки нарушений, число уголовных дел, открытых по таким основаниям, остается очень низким, и еще меньшее количество дел доводится до суда. Они ссылаются на заседание в Государственной Думе в сентябре 2000, где говорилось, что 19 уголовных дел были возбуждены в Чечне против федеральных служащих. Они поэтому заключают, что большинство преступлений, совершенных в Чечне государственными служащими должным образом не расследовано, и преступники не привлечены к суду. Среди таких преступлений заявители называют беспорядочное или непропорциональное использование силы, массовых казней, произвольных арестов и исчезновений, пытки и жестокости, и грабеж собственности.

Даже, в случае, если дело возбуждено, заявители утверждают, что это не является эффективной мерой. В частности они указывают на расследование резни в Старопромысловском районе Грозный, когда родственники заявителей были убиты, и к подобным событиям в Novye Aldy районе Грозный в феврале 2000. Они указывают на немотивированные задержки расследований, недостаток ясности, о ходе расследования дела и недоверии жителей к должностным лицам.

Заявители говорят, что атмосфера безнаказанности господствует среди военных и полицейских сил, вовлеченных в действия в Чечне и что, с одним известным исключением, не имеется никаких известных случаев, когда военный командир был бы временно отстранен от его обязанностей по причине преступлений против гражданских жителей, совершенных им или его подчиненными. Они также цитируют опубликованные интервью со служащими, которые говорят, что никакого ясного различия не существует для них между военными и гражданскими объектами.

b) Заявители далее обращаются к событиям предыдущей военной кампании в Чечне, 1994-1996. Они утверждают, что злоупотребления прав человека в широких масштабах были зарегистрированы Мемориалом, и что исследование и судебное преследование преступников было полностью неадекватно. Они указывают, что ни один из высокопоставленных военных или полицейских, ответственных за действия не был привлечен к суду, и что никто не был когда-либо признан ответственным за многочисленные факты гибели среди гражданского населения, пытки и разрушения гражданских объектов.

Заявители далее обосновывают свои утверждения о существовании административной практики не расследования - c) безнаказанностью полицейских пыток и жестокого обращения с задержанными и d) безнаказанностью различных форм жестокости в Российской армии, типа зверского "издевательства" над новичками. Заявители прилагают сообщения НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ относительно предметов, сообщения прессы и сообщения Представителя по правам человека. Заявители утверждают, что в большинстве таких случаев расследование неадекватно, медленно и преступники редко привлекаются к суду.

В-третьих, заявители доказывают, что, независимо от того, существует ли та административная практика, о которой они говорят, те внутренние средства, на которые ссылается Правительство, неэффективны из-за невозможности в рамках существующей правовой системы, обеспечить возмещение. Они ссылаются на решение Европейского Суда по делу Akdivar и других против Турции и считают, что в Российской Федерации не имеется таких средств, которые были бы " эффективны, доступны не только в теории, но и практически, то есть, чтобы они были доступны, способны обеспечить восстановление прав заявителя и иметь разумные перспективы успеха " (см. Akdivar и Другие против Турции Решение от 30 августа 1996, Собрание Постановлений и Решений 1996-IV, p. 1210, § 68).

Заявители отрицают эффективность каждого из двух средств, упомянутых Правительством. Относительно гражданского требования, они доказывают, что оно не является эффективным средством в смысле Европейской конвенции. Гражданское требование было бы, в конечном счете, неуспешно по причине отсутствия результатов расследования и обвинительного заключения со стороны Прокуратуры, и гражданский суд будет вынужден приостановить рассмотрение такого требования, до завершения расследования в силу Статьи 214 (4) Гражданско-процессуального кодекса. Они далее доказывают, что гражданские слушания могут вести только к компенсации материального и морального ущерба, в то время как их основная цель состоит в том, чтобы увидеть, что преступники привлечены к суду. Наконец, они указывают, что, хотя многочисленные гражданские требования были представлены судам после военной кампании 1994 -1996, почти ни одно не было успешным.

Что касается уголовного преследования прокуратурой, они утверждают, что и это не является эффективным средством. По их мнению, Закон о борьбе с Терроризмом санкционирует злоупотребления и освобождает должностные лица от ответственности за них. Обращение в прокуратуру не является эффективным средством, что доказывается небольшим количеством успешных расследований подобного рода злоупотреблений. Они также утверждают, что прокуратура - не независимый орган расследования, поскольку находится в сильной политической и иерархической зависимости от Президента. Они также доказывают, что ни военные прокуроры, ни военные суды не могут быть расценены как независимые органы, поскольку они состоят из военнослужащих, их продвижение по службе, оплата и другие выгоды зависят от руководства армии.

В отношении эффективности расследования, заявители также утверждают, что ситуация, которая существует в Чечне начиная с 1999, характеризуется существенными гражданскими волнениями из-за конфронтации между федеральными силами и Чеченскими вооруженными группами. Они ссылаются на газетные вырезки, и сообщения Неправительственных организаций, которые доказывают, по их мнению, это имеются серьезные препятствия надлежащему функционированию системы правосудия, которые внушают серьезные сомнения в эффективности работы прокуратуры. Они обращают внимание, в частности, что из-за общей ситуации напряженности, прокуроры часто передвигаются с военным эскортом и часто вооружаются сами, что вызывает недоверие и опасение у местных жителей, если они желают жаловаться на военнослужащих. Они также обращают внимание на отсутствие условий для работы прокуратуры, то, что она неукомплектованная полностью и на частое обновление штата из-за политики ротации кадров прокуратуры в Чечне. Они утверждают, что трудные обстоятельства в Республике не освобождают Российское Правительство от обязательств по Статье 13 и что Правительство не сумело сделать так, чтобы любое расследование злоупотреблений против гражданских жителей было эффективно и адекватно.

Заявители также подвергают сомнению эффективность практики, по которой уголовные дела о преступлениях, совершенных в Чечне посылаются в Верховный Суд, который позже перераспределяет их в региональные суды в другие места в России. Они обращают внимание, что суды в России перегружены и что свидетели и жертвы преступлений, выехавшие из Чечни не способны путешествовать по России из-за отсутствия денег и соображений безопасности.

Заявители далее утверждают, что они имели серьезное основание, чтобы не обратиться в прокуратуру немедленно после нападения, потому что они чувствовали себя уязвимыми, бессильными и опасающимися Государственных представителей. Они указывают на факт, что они были вынуждены оставить дома из-за бомбардировки, что они жили как вынуждено перемещенные лица в Ингушетии, живут на помощь от Правительственных органов и международных организаций, и на общую атмосферу преследования и дискриминации Чеченцев в России.

Заявители утверждают, что Российская прокуратура не сумела действовать с достаточной целесообразностью при получении сообщения о нападении. Прокуратура знала или должна была знать относительно нападения и относительно гибели многочисленных гражданских лиц уже 30 октября 1999, когда МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОМИТЕТ КРАСНОГО КРЕСТА выпустил официальное сообщение для печати относительно инцидента. По мнению заявителей, информация Красного Креста и средств информации относительно уничтожения медицинских транспортных средств, которые пользуются специальной защитой согласно международному гуманитарному закону, и большому числу жертв, должна была побудить прокуратуру действовать с особенной целесообразностью и усердием.

Они далее указывают, что Назранский Республиканский суд, который удостоверил 20 декабря 1999 гибель детей первого заявителя, должен был сообщить об этом в прокуратуру в соответствии со Статьей 225 Гражданско-процессуального кодекса. Они также указывают, что первые и вторые заявители получили медицинскую помощь в Ингушетии, и что медицинские работники обязаны сообщать правоохранительным органам о случаях ранений, которые могли бы быть связаны с преступлением.

Заявители считают, что, несмотря на сказанное выше, прокуратура не приняла никаких мер, чтобы расследовать нападение. Никакие действия не были предприняты до 3 мая 2000. Кроме того, множество заявлений в прессе было сделано высокопоставленными Российскими должностными лицами, включая пресс-центр воздушных сил, относительно того, что нападение, которое имело место 29 октября 1999, не привело к жертвам среди гражданского населения.

Наконец, заявители утверждают, что расследование преступлений было неадекватно и неполно и не может быть расценено как эффективное средство по Статье 13. Первый заявитель признает, что имелись несколько неудачных попыток прокуратуры, чтобы войти в контакт с нею, но только после сообщения о ее жалобе Российскому Правительству Европейским Судом. Поскольку она не явилась на Российскую военную базу в Ханкале для опроса из-за соображений безопасности, она полагает, что прокуратура должна была сделать большие усилия, чтобы войти в контакт с ней в ее месте проживания в Ингушетии или в Чечне. Она также полагает, что неадекватность расследования подтверждено фактом, что неофициальные беседы работников прокуратуры с ее братом, в то время как они искали ее, упоминаются в возражении Правительства как "свидетельские показания", подтверждающие гибель ее родственников.

Вторые и третьи заявители никогда не были подвергнуты опросу какой-либо властью относительно инцидента. Ни одному из заявителей не предоставлен статус потерпевших от преступления в соответствии с внутригосударственным правом.

Суд полагает, что в специфических обстоятельствах рассматриваемого дела не имеется достаточной информации, чтобы решить вопрос исчерпания внутренних средств. Кроме того, этот вопрос так близко связан с предметом жалоб, что не невозможно ответить на него на этой стадии слушаний.

Суд поэтому решает рассмотреть это возражение при слушании жалобы по существу.

3. по существу жалоб заявителей

Правительство не оспаривает нападение на колонну беженцев 29 октября 1999, которое привело к гибели трех родственников первого заявителя, ранения первого и второго заявителей и уничтожения автомобиля семейства третьего заявителя с находившемся в нем имуществом. Однако оно утверждает, что дело было закрыто, потому что пилоты действовали в целях самообороны после обстрела с земли, и что они не имели никакого намерения убивать или ранить гражданских жителей, не предвидели и не могли предвидеть последствий использования силы относительно гражданских лиц.

Заявители утверждают, что власти должны были знать о движении гражданской колонны на дороге 29 октября 1999 и должны были принять специальные меры предосторожности при проведении любых военных действий в этот день на том участке дороги. Они утверждают, что их право на жизнь и право на жизнь двух детей первого заявителя и невестки, гарантируемые Статьей 2 Конвенции, был нарушены. Первый и второй заявители также жалуются, что они были подвергнуты жестокому и унизительному обращению в смысле Статьи 3 Конвенции. Они также утверждают, что они не имели никакого доступа к эффективным средствам защиты против упомянутых нарушений, в нарушение Статьи 13.

Суд считает, в свете заявлений сторон, что жалобы поднимают сложные вопросы о праве и факте относительно соблюдения Конвенции, расследование которых можно провести только при рассмотрении жалобы по существу. Следовательно, Суд заключает, что жалобы не являются явно необоснованными согласно Статьи 35 § 3 Конвенции. Никаких других оснований для объявления их недопустимыми не было установлено.

2. Третий заявитель также утверждает, что уничтожение автомобиля вместе с принадлежащим ее семейству имуществом ударом с воздуха, нарушило ее права, гарантированные Статьей 1 Протокола Номер 1, которой закреплено следующее:

«Каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Никто не может быть лишен своего имущества, иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения ни в коей мере не ущемляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов.»

Правительство не оспаривает, что автомобиль семейства заявителя, содержащий ее имущество, был разрушен в результате нападения военных самолетов. Оно считает, однако, что третий заявитель не исчерпал внутренние средства защиты, что касается ее требования относительно уничтожения собственности.

Суд находит, что то же самое рассуждение относительно исчерпания внутренних средств защиты по этой части жалобы следует применить, как это сделано относительно вышерассмотренных частей жалоб, поданных согласно Статей 2 и 3.

Суд поэтому решает рассмотреть это возражение при слушании жалобы по существу.

По этим причинам, Суд единогласно

Присоединяет к рассмотрению жалоб по существу рассмотрение возражений Правительства относительно не исчерпания внутренних средств;

Объявляет допустимыми жалобы, не предрешая решение по существу.

Soren NIELSEN Christos ROZAKIS

Представитель Секретариата